ГЛАВА 14

Переезд много времени не занял. Вещей у Макса практически не было — лишь ботинки да одежда зимняя. Дину повидать не удалось — ее прямо из-за стола утащили к жилищу Эна. Ничего, потом покажет ей, где размещаться. Жоре Макс тоже предложил перебираться, и он отказываться не стал — в старой хижине ему остаться вряд ли позволят, а переселяться назад в песчаную яму с протекающей крышей кому захочется? Имуществом он вообще не обременен: зимние ботинки и лишние тряпки давно променял на еду.

Тощий по местным меркам жил красиво — хижина хотя и низкая, но просторная. Имелась широкая жердевая лежанка, застеленная для мягкости высушенными листьями дровяка. Вход завешен грубой циновкой из тонких стеблей того же дровяка, сбоку, на улице, под маленьким навесом располагались несколько плоских камней: по вечерам есть где пофилософствовать, глядя на здешнее сумасшедшее небо.

Больше в хижине ничего примечательного не нашлось. Если и были какие-то вещи, то их растащили после смерти владельца.

Жора, оценив жилище, присвистнул:

— Это тебе офигенно повезло с тем топором! Бизон целого дворца не пожалел! За Чукчу сильно ругал или прокатило? А за новеньких?..

— Нет, даже слова не сказал.

— Во! Я же говорил — за топор он все простит!

Макс не стал напоминать, что говорил это вовсе не Жора, а тот продолжал тарахтеть:

— Да тут на пятерых места, а жить вдвоем будем! Просторно!

— Втроем, — поправил Макс.

— А кто третий?!

— Дина.

— Ты что! С ней уже?! Ну ты даешь! И даже не намекнул мне! То-то вы полночи проболтали о чем-то! Быстро! И… — Жора осекся, оглядев стены хижины, печально вздохнул, тихо уточнил: — Так это — я же вам мешать тут буду…

— Ты дурак, что ли? — возмутился Макс. — Я Леру жду, а Дина — просто друг. Одну ее нельзя оставлять. Не понимаешь, что ли?

— А! Понял! Это правильно ты придумал! Ольку трогать никто не будет — с брюхом она, а Дина — да, Дина красивая. К ней уже Шах подкатывал, когда тебя Рыжий в штаб уволок.

— И что?

— А ничего. Морозилась она, и все. Он как подъехал, так и уехал. Пешком уехал. А теперь и близко не причалит, раз она с тобой. Связываться не станет — ты теперь у Бизона в любимчики выбился. Да и нет у него права такого.

— Не знаю я еще, во что выбился… мутно он как-то на меня смотрит… будто завидует чему-то… странный взгляд…

Макс развернул сверток из листьев дровяка, продемонстрировал три кокоса и половину увесистой рыбины, закопченной почти до черноты:

— Дина вернется — слопаем. Мне доужинать Рыжий не дал.

— Бизон подогнал?! Ну ты точно в любимчиках теперь, не сомневайся!

На пороге неожиданно показалась Ленка. Событие столь же неординарное, как появление НЛО: ведь ее из холодка штаба калачом не выманить. Брезгливым взглядом окинув внутренности хижины, она еще более брезгливым голосом приказным тоном произнесла:

— Максим, Толик сказал, чтобы ты шел к хижине Эна.

Сообщив это, она удалилась так же бесшумно, как появилась.

Макс молча переглянулся с Жорой, и тот злорадно выдал:

— Бизон ее опять воспитывать начал.

— Не понял?

— Чего не понял? Когда она его сильно доставать начинает, он ее гонит на улицу. И вообще воспитывать начинает. Раз даже бланш ей набил. Под глазом. Не сильно ударил, но заметно. У него ведь обычно девки долго не задерживаются — любит их менять. Вот и ее время проходит: скоро на солнышко выставит. Ты иди давай, Бизон ждать не любит. Наверное, будут про диксов расспрашивать.

— Ладно, придется идти. А ты пока притащи на лежанку свежих листьев дровяка. На той поляне, где мелкие его сушат, их полно.

Возле хижины Эна ничто не изменилось: все тот же стол, заставленный кокосовой посудой, широкий навес, лавочки, исписанные черными надписями светлые раковины на стенах. Вот только гораздо многолюднее стало — на лавках расселось семь человек: сам Эн, Дина, Бизон, Рыжий, Муса и еще тройка старших, с которыми Макс до этого не пересекался. Знал лишь в лицо, путаясь в именах и прозвищах.

Из странного можно отметить присутствие Мишани — тот, усевшись возле Дины, с неописуемым наслаждением микроскопическими глотками потягивал воду из кокосовой фляги. Непонятно, как мальцу позволили присутствовать на таком серьезном собрании. Возможно, чтобы подтверждал слова Дины.

При появлении Макса Бизон оборвал разговор и указал на лавку напротив себя:

— Садись, глубоководник, побазарить надо.

Послушавшись, Макс заерзал на жердях, устраиваясь поудобнее. Бизон ждать не стал — тут же задал вопрос:

— Сможешь на пятнадцать метров нырнуть?

Пожав плечами, уверенно ответил:

— Я и глубже смогу. Лишь бы акул не было или щук. Но долго на такой глубине остаться не получится. Да и груз нужен — идеально, если пояс тяжелый, легко отцепляющийся. А уж как ласты нужны и маска…

— Нету у нас ни ласт, ни маски, да и с рыбами здешними мирного договора у нас тоже нет. Ты как — сильно запарился?

Макс опять пожал плечами:

— Ночью почти не спал. Диксы… Отдохнуть бы надо.

— Завтра отоспишься, и готовься — пойдешь опять. Далеко пойдешь, если милиция не остановит…

— К дальнему бую?

— Дальше… гораздо дальше… — Отвернувшись от Макса, Бизон продолжил какой-то свой разговор: — Ладно — палки они, допустим, принесут хорошие, а тетиву из чего делать будем? Динка, ты если шаришь в этом, то говори давай.

Дина покачала головой и нервно, неестественно-торопливо затараторила:

— Да не разбираюсь я. Не делали у нас в поселке луков. Когда поляков готы поубивали, несколько спаслись и до нас добрались. Я с месяц жила с полькой в одной хижине, вот она и рассказывала, что у готов луков много. Говорила, что луки бамбуковые, но про тетиву ни слова не сказала. Может, из волос? У нас из волос сети плести пробовали — крепкие получались. Или из ниток скручивают — тряпья разного хватает.

— Из бамбука лук дерьмовый выйдет, — уверенно выдал Муса. — Далеко не стрельнуть из такого. И сильно не получится.

— Много ты понимаешь! — вскинулась Дина. — Ты хоть знаешь, что у самураев луки были из бамбука? И эти луки у них служили чуть ли не вечно — очень надежные. А готы точно такими же луками воют. Они уже кучу поселков захватили, вот! Вы тут сидите на краю земли и ничего не знаете, а у нас связи были со многими соседями — все новости знали всегда. Я здесь недавно очутилась, но при мне уже три поселка готы взяли, а может, и четыре — еще с одним связь пропала. Наши посылала гонцов, но те не вернулись. Кто сопротивляется, тех сразу убивают; парней и мальчиков тоже многих убивают, остальных в рабство, девчонок с собой уводят.

— Мы хоть и на краю пристроились, но живем нормально, а вы в полной заднице оказались, — ухмыльнулся Бизон. — Что? Демократии захотелось? Огромных гражданских свобод? Вот и додемократились — бардак развели и слились каким-то вонючим диксам!

— Я ничего не хотела! Я как сюда попала, так с первого дня в Липе жила! Не видела я других порядков! И вообще: готы знают про ваш поселок и рано или поздно придут. Просто вы далеко в стороне расположились, вдали от самых обитаемых мест, вот и не занялись вами до сих пор.

— Не накаркай, — нахмурился Бизон. — Я так понимаю, что между нами теперь эти диксы стремные оказались. Готы могут с ними сцепиться — и не до нас им станет. И вообще, крашеные здесь уже один раз показывались. Им не понравилось.

Старшие дружно заулыбались, а Рыжий хохотнул и от себя туманно добавил:

— Мы тут с ними нехорошо поступили.

— Нашли чему радоваться! Это просто разведка была или случайно забрела мелкая группа. Мы тоже раньше с ними сталкивались, но готы тогда совсем не такими были. Слабее гораздо. И луков у них не было раньше, а теперь есть. Стрела с ядом осьминога парализует почти сразу, а потом судороги, и… умирают почти все…

Бизон недоуменно хмыкнул и заговорил недоверчиво:

— Если наконечник об осьминога потереть, то он уже минут через пять выдыхается, когда на солнце. В тени десять-пятнадцать продержится, редко больше. Мы проверяли не раз, когда новых диксов убивали в яме. Не могут они все время с отравленными стрелами таскаться. Если яд несвежий, то нет от него толку. Разве что заражение крови получишь, но от него помрешь не сразу.

Дина пожала плечами:

— Наверное, они таскают осьминогов с собой.

— Как это?!

— Ну… Можно взять корзину и обмазать липучкой — ведро получится. Посадить туда осьминога. Если воду часто менять, то он живой будет.

— Ишь ты, какая хитрая!.. Не зря Пловец на тебя сразу запал — видать, окрутила. Или хитрец хитреца видит издалека…

— Мы с ним просто друзья.

— Ага, — гротескно-доверчиво кивнул Бизон. — Ух и хитрющая ты, да и врать любишь, как посмотрю. Может, и про диксов соврала?

— Она не врет, она правду говорит. — Мишаня оторвался от фляги. — Динка у нас хорошая, не обзывайте ее.

— Тебя вообще никто не спрашивал, защитник выискался, — хмыкнул Бизон. — Дин, а ты у нас популярная, как посмотрю. Даже малолетки на тебя западают — Мишаня вон тоже влюбился. Чуть ли не с кулаками на меня бросился: я аж перепугался. Тебе бы еще волосы осветлить — стала бы конфеткой. Точно не врешь?

Дина почему-то покосилась на мальчика с явным испугом, заговорила быстро, глотая слова:

— Конечно, вру. Мне было скучно и решила соврать, чтобы развлечься. Сознаюсь — про диксов все выдумала. Наш Кирк, которого ты сам помнишь еще по старым временам, вообще шпион — он к диксам перебежал и послал меня сюда. И ногу Лю… Сергею специально проткнули, чтобы все правдоподобно выглядело. И диксы за нами дрессированные шли, и напали по команде — ведь все должны поверить, что они дружно умеют действовать.

— Мы однажды видели группу диксов. Семеро их было, — внезапно произнес молчун Муса. — И следы таких групп видели на пляжах дальних.

Дина, вздрогнув от его слов, уточнила:

— Давно?

— С месяц назад. На третьем буе. Экспедиция их нашла. А следы я сам видел, на островке, что южнее. Кокосы хотели там собрать, но фиг — ни одного не нашли. Даже с пальм недозрелые оборваны. Их работа.

— Вашей экспедиции повезло, что вернулась.

— Не все вернулись… Некоторые ребята бесследно пропали — не раз такое было. Может, из-за диксов, может, еще из-за чего… — мрачно добавил Бизон и опять уставился на Макса. — Значит, так, Пловец. Ты — человек исполнительный и везучий, так что нечего тебе ракушками заниматься. От ныряний частых здоровье портится, а ты нам больной не нужен. Беда у нас — готы обнаглели, нашествие целое устроили, да и диксы вон что творят. Мы тут с народом посовещались, и я решил, что нам тоже луки пригодятся, как у них. Со стрелами отравленными мы близко к острову никого не подпустим. А для луков надо бы найти бамбук хороший, отборный. Ну или палки нормальные, каких на наших кривых кустах не бывает. Жерди мы из них делаем вытягиванием, но на лук они не пойдут. Понимаешь?

Макс дураком не был и выдал логичное предположение:

— На Большой остров надо идти?

— Во! Сам догадался! Да, надо. И на луки, и на копья, и на стрелы — на все надо набрать бамбука и тростника. Вот только послать многих не сможем — при таких делах придется поселок охранять всерьез. Ты сейчас удачно сходил, вот и повтори.

Нахмурившись, Макс уточнил:

— Я главным буду опять?

— Нет, маловат ты еще для таких серьезных дел. Новенький, слабо мы тебя знаем. Муса за главного пойдет, но ты — его правая рука. Смотри, не подведи. Мы тебе важное дело доверили, понял?

— Понял. Далеко до острова идти?

— Дня два туда, столько же обратно.

— Далеко… И если там диксов много, то не справимся мы. Да и не сможем много унести.

— Если на диксов всерьез нарветесь, то вам ничто не поможет — сгинете все. Без вариантов — не потянете вы открытого боя с толпой. Так что постарайтесь не нарваться. Народу вам дадим — носильщики будут. Воду донесут, на полпути нычку сделают. На острове вода тоже есть — если вдруг задержитесь, то от жажды не помрете.

— Там, говорят, возле пресных озер тритонов полно.

— Бывает и так, — согласился Бизон. — Ну а кто говорил, что это будет легко? Не будь там этих чудищ и диксов, мы бы туда давно переселились — уж больно место хорошее. И не только мы на него зуб точим: всем оно нравится. Но даже готы со своими луками не лезут туда всерьез — хватает умишка, чтобы не переть голой грудью на танк. Так что проявляй смекалку: не попадись в зубы. Я бы сам пошел, да на кого поселок оставить? От нас до Липы приблизительно столько же, сколько до Большого. Так что диксов шайка поблизости бродит, а без луков нам трудно придется. Липа вон не выстояла. Хочешь, чтобы и нас они порвали?

Макс покачал головой:

— Нет, конечно, но без крепких ребят нам трудно будет. Если нападут, не знаю, как отобьемся.

— Всем трудно… А почему не спросил, зачем ныряльщик понадобился?

Пожав плечами, Макс ответил:

— Сами объясните.

— Верно мыслишь, объясним. На обратном пути, если вдруг время и силы останутся, заглянете на четвертый буй. Паренька дам, который дорогу туда знает. Да и Муса там был разок — найдет и сам. Место дальнее, опасное, но поспокойнее, чем Большой. И кое-что интересное там имеется. На гряде рифовой, подводной, микроавтобус застрял между скалами. С двух сторон глубина большая, но он просматривается хорошо. Наши ребята к нему уже ныряли, но без толку — кроме дворников и антенны, ничего не достали. Говорят, двери там заклинило — не влезть. Пробовали стекла выбить — не получилось. Трудно под водой размахнуться, особенно когда воздуха уже нет и глубоко. Да и акулы на шум приплывают — интересуются причиной кипеша. Но ты все же попробуй: может, наврали или у тебя лучше получится. Думаю, там полезного хабара хватает. Сумеешь?

— Попробую.

— Вот и ладненько, а сейчас расходимся. Завтра перетрем, что еще не перетерли, и соберем ребятишек. Собираться серьезно надо — дело непростое.

Макс задержался, да и Дина не спешила уходить — она ведь не знала, куда ей теперь деваться. А Мишаня так и продолжал цедить воду — фляга у него, похоже, бесконечная. Эн, естественно, тоже остался — он и так у себя дома. Ничему не удивляясь, крикнул в спину Ленке, послушно семенившей вслед за Бизоном:

— Эй! Красавица! Скажи там, чтобы нам четыре чашки моего отвара принесли!

Ленка, не оборачиваясь, пробурчала что-то явно нехорошее, но Эн уже этого не заметил — повернулся к Максу:

— Юноша, судя по вашему взору горящему, имеются вопросы животрепещущие?

Кивнув, Макс сразу перешел к делу:

— Я только сейчас узнал, что мы, оказывается, на окраине живем. Что есть много других поселков. Почему с ними связи нет?

Эн ответил не раздумывая:

— А зачем?

— Не понял ваш вопрос. Как это зачем?!

— Максим, во все времена человеческие сообщества налаживали связи с другими сообществами по очень ограниченному набору причин. Какие причины для этого у нас? Самое полезное и взаимовыгодное — это, конечно, торговля. Да только чем нам с ними торговать? Ракушками и кокосами? Так они везде одинаковы. Все мы живем в аналогичных условиях, при однотипном наборе потенциальных товаров. Мне, допустим, очень нужна глина для кое-чего, но у кого можно купить, если на коралловых островах ее не бывает? А других островов здесь нет, разве что с Большим не все очевидно… Но торговать с населением Большого проблематично — диксы, знаете ли, категорически не приветствуют рыночных отношений. Вы, кстати, когда там будете, все запоминайте. Потом расскажете. Ничего не упускайте — смотрите, где какие камни, почва, растения, рельеф. Не забывайте даже о мелочах.

— Хорошо, — кивнул Макс.

— Вернемся к проблеме коммуникации. С торговлей все понятно — она отпадает. Что еще? Экспансия? Да, как раз этим и занимаются готы. Я не могу одобрить их методов, но втайне восхищаюсь целеустремленностью — судя по всему, они сумели создать весьма сильное образование. Фактически миниатюрное государство — кроме них, никто к подобному даже не приблизился. Не удивлюсь, если у готов уже не один десяток поселков. Не исключено, что в итоге они объединят все рифы под своей властью, хоть и ненадолго: их методы управления не способствуют длительному процветанию. Нам, увы, таких завоеваний не осилить: ресурсов острова не хватает для серьезного населения, а на тех, что есть, приличной армии не создашь. У нас нет плодородных земель с огородами, нет скота, не считая нескольких собак. Дичи тоже нет — лишь редкие мелкие птички, которые съедобны. Их много не набьешь. А чайки, бакланы и прочие морские пернатые в пищу не годятся — их даже умирающий от голода есть побрезгует. Мы живем морем. Практически племя морских собирателей. Даже структура первобытная вырисовывается: на роли вождя — Анатолий; на роли шамана — сами понимаете кто. Улыбаетесь? Зря, все очень серьезно. И самое главное — ни у кого нет желания менять сложившуюся систему.

Старших все устраивает — они живут, по местным меркам, неплохо, не утруждая себя. Их обязанности необременительны — встреча и контроль новичков, защита от внешних угроз, которые всерьез еще ни разу нам не угрожали. Старшие способны лишь на самооборону от слабого противника — пока что этого вполне хватало. Они на роли феодальных дружин в местности, на которую никто по-настоящему не посягает. Отсюда апатия, лень, нежелание стремиться к большему. Им живется замечательно — так зачем делать лишние телодвижения? Ведь в условиях тотального дефицита материальных возможностей для роста любое развитие потребует от них огромный усилий. Младшие тоже инертны: революции не предвидится. Да, их эксплуатируют, но не перебарщивают с этим. Раньше, до Анатолия, здесь правила команда некоего Чалого — те не сумели вовремя остановиться. Им все казалось мало — в итоге довели дело до взрыва.

Процедуры импичмента здесь нет, ненасильственная смена правительства маловероятна. Кровь тогда пролилась, потом раскол был — у нас сменилась власть, а беглецы основали Липу. С тех пор тишина и спокойствие — низы недовольны, но до точки кипения далеко; верхи блаженствуют в сытости и ничегонеделании. Только сейчас, узнав о серьезной угрозе, немного зашевелились — сам видишь. До них начало доходить, что продолжение застоя может до краха довести. А раньше и без луков обходились, да и вообще вопросами вооружения не озадачивались. При Чалом и то с этим делом лучше обстояло: он даже пытался наладить сбор полезных предметов на дне расселины. Плот собрали, колокол водолазный сделали. Но неудачно вышло — раздавило колокол еще на поверхности. Слишком непрочным оказался или балласт неравномерно распределили — сплюснуло грузом. Да и Анфиса в этот же период появилась, а потом резня произошла. В итоге про водолазные работы здесь больше никто не заикался — все, что связано с проектами Чалого, теперь табу. Нельзя даже упоминать. Ты — первое исключение из правил: твои инициативы Анатолий поддержал. Но кто знает, что было бы, начни ты говорить о водолазном колоколе — по сути, единственном доступном для нас способе глубоководных работ. Старшие тогда на волосок от смерти побывали — хоть Чалого давно уж нет в живых, но ненавидят и побаиваются его до сих пор.

Эн обернулся — указал на раковины:

— Здесь, на видном месте, даже записей о тех событиях не держу. Хоть я и на особом положении, но бравировать своей вседозволенностью не стоит. Так что, как и положено порядочным дикарям, мы обзавелись своими табу — даже шаману их нельзя нарушать… Простите, отвлекся. Так на чем мы остановились? На экспансии… Так вот, экспансия — удел единиц, попавших в благоприятные условия. Не исключено, что стартовый толчок готы получили от неких полезных предметов, попавших из нашего мира: падает их сюда очень много, только вот достать, как правило, непросто. У них появилась минимальная база, от которой можно было отталкиваться, замахиваясь на более серьезное. А нам отталкиваться не от чего — Земля подарками не балует, а прилагать лишние усилия для добычи этих подарков мы не стремимся по причинам, которые я уже изложил. Вот и сидим в тупике. Что дальше? Культурный обмен? Мы до этого еще недоросли. По сути, строй у нас первобытно-общинный, осложненный возрастными особенностями населения, специфической обстановкой и молодостью возникновения. Со временем, когда старшие дорастут до серьезных лет, мы станем полноценным племенем дикарей, а пока что у нас причудливая помесь колонии для малолеток, летнего лагеря для школьников и поселения анархистов. До революции, после которой власть перешла к Анатолию, элементов тюрьмы было значительно больше. Растем потихоньку… эволюционируем… Но все равно ресурсов на культурные ценности нет. Так что отпадает. Риск вырождения? С одной стороны, в малых общинах без него не обойтись и требуется приток свежей крови. Но с другой… Проблем с кровосмешением у нас не наблюдается — родственников практически нет, даже дальних. Случаи попадания братьев-сестер единичны, а угодившие сюда родители не выживают. Так что в первых поколениях вырождения не предвидится. А вот дальше — уже да, надо будет налаживать обмен генами с другими сообществами. Но когда это потребуется, нас давно уже в живых не будет, так что… И про светляков забывать не стоит: если они не перестанут падать на Землю, то мы не останемся без притока свежей крови. Пока что такого не наблюдается — интенсивность явления на спад не идет. Даже если власти сумеют вбить в головы абсолютно всех ротозеев информацию об опасности нахождения рядом с ФПС, то все равно поток новичков не иссякнет. Разве что немного уменьшится. Ведь значительная доля пропавших ни сном ни духом не ведала о появлении поблизости светляка — они только здесь узнавали, кто виновник. Неудивительно: днем, к примеру, его разглядеть непросто. Да и как увидишь, если, допустим, спишь в своей кровати, а он на крыше дома разгорелся? Вот и получается, что основная масса попавших — не беспечные зеваки, а случайные жертвы. Еще по работе в группе запомнился случай исчезновения пассажирского самолета — шел на посадку и пропал. Метрах в двухстах от начала полосы ФПС загорелся — не повезло. Так что без пополнения не останемся. Это даже хорошо — при нашем уровне младенческой смертности мы без новичков вымрем. Собственно, уже понемногу вымираем: налицо серьезный демографический перекос. Нехватка добытчиков усугубляется с каждый днем.

— Обидно…

— О чем вы?

— Столько людей здесь живут порознь, сами по себе, а то и грызутся. Хорошо бы объединиться и придумать, как выбраться отсюда.

— На Землю хотите вернуться? Да вы мечтатель… Максим, никто даже приблизительно не понимает, какие силы нас сюда забросили. Понятно, что процесс искусственный, вот только тех, кто его запустил, видимо, давно уже нет. Вымерли они или ушли — мы не знаем. За два года ни одного признака присутствия местных хозяев не заметили.

— Я слышала и другое, — осторожно заметила Дина.

Эн пренебрежительно отмахнулся:

— В детских коллективах страшилки и байки — обычное явление. Я все их изучил — и ничего заслуживающего внимания в них не нашел. Монстры со светящимися лицами, бронзовые кинжалы, отполированные до зеркального блеска, корабли с черными парусами и прочая чушь. Сказки от первого до последнего слова. Поверь мне, девочка, в этом мире больше не осталось разума.

— Но ведь кто-то нас сюда забрал.

— Если сапер заминировал редко используемую дорогу, а потом умер и через год на его мине подорвалась машина — это означает, что он до сих пор жив? Нет. Так и здесь — кто-то запустил процесс, и он теперь работает без участия разума. Поверьте, я ведь знаю побольше других. Наши астрономы быстро вычислили звездную систему, из которой приходят светляки, — это Гамма Цефея. Двойная звезда почти в сорока пяти световых годах от Земли. Скорость болидов, вызывающих ФПС, тоже измеряли — с нею они бы добирались от Гаммы Цефея до нас несколько тысячелетий. За это время с теми, кто их послал, могло случиться всякое. Но вот есть одна загвоздка — я хоть и не астроном, но совершенно точно знаю, что та штука, которая сияет здесь днем, не может быть Гаммой Цефея. Там двойная звезда: одна — оранжевый субгигант, вторая — красный карлик. А ведь местное светило по спектральному классу неотличимо от Солнца. По крайней мере, на глаз. А еще у Гаммы Цефея не обнаружено планет, а я здесь со счета сбился, наблюдая за небесами. Насчитал уже больше десятка, в том числе и массивных. Да сами ночью посмотрите в небеса — это неописуемо.

— Смотрели, — кивнул Макс. — Я так и не понял — что за штука ночами висит, чуть выглядывая из-за горизонта. Если это спутник планеты, то он должен двигаться, а не просто чуть-чуть показываться.

— Тем не менее это спутник, но только чужой. Хотя это утверждение спорно… Наша планета вращается вокруг газового гиганта — вы его не один раз видели. Его угловой размер заметно больше привычной нам Луны, и еще он украшен спиральным пятном — это исполинский ураган в атмосфере. За то время, что я за ним наблюдаю, вихрь не уменьшился — возможно, бушует уже не один век или даже тысячелетие. Помимо нашей планеты у него еще четыре спутника. Я, присвоив себе лавры астронома Галилея, назвал их Ио, Ганимед, Каллисто и Европа. Есть еще несколько мелких, причем один из них в последние ночи выглядит очень приличным — противостояние с нами. Ганимед и Европа пока что скрыты за диском планеты, а Ио едва заметен. Думаю, столь богатую систему наши астрономы не смогли бы пропустить. На моей памяти лишь у Глизе 581 обнаружили целую коллекцию планет, но к нам она отношения не имеет — красный карлик в двадцати световых годах от Солнца.

— Тогда где мы? — спросил Макс.

Эн ответил вопросом на вопрос:

— Что у нас есть поблизости из желтых карликов? Это не может быть система Альфа Центавра — там три звезды, из которых две схожих спектров. Но мы ведь не наблюдаем здесь такого изобилия светил? Тау Кита? Сомнительно — астрономы считают, что в этой системе слишком много кометного и астероидного вещества. Будь там планеты, их бы постоянно бомбардировало из космоса. Хотя спектр подходящий… Но я думаю, что источник светляков дальше — гораздо дальше, чем мы предполагали. Вероятно, Гамма Цефея случайно оказалась на пути этого потока или, возможно, там находится устройство, их запускающее. А может, ретранслятор — не понимая теории явления, можно предполагать что угодно. Не думаю, что при нем остались хозяева. Ведь техника у них надежная — и без присмотра прекрасно работает. Вы посмотрите на наш штаб: воду выдает исправно, без перебоев. А ведь никто за ним не следит. Я пытался разобраться в конструкции, но мало что понял. Одно почти несомненно — это часть системы охлаждения какого-то подземного объекта, скрытого в недрах острова. Некоторые наивные ребята считают, что ее поставили специально, дабы мы от жажды не умерли. Но это не так: вода — побочный продукт. Покажи бушмену, который провел всю жизнь в пустыне Намибии, кондиционер, и он тоже подумает, что его основное назначение давать влагу. Вот и мы сейчас в роли такого дикаря. Истинное назначение сооружения неизвестно… Кстати, мои местные наблюдения показывают, что у этой планеты раньше была связь с Землей. Вероятно, пришельцы действительно существовали и в историях о палеовизитах не все выдумано. Но было это очень давно…

— Какие наблюдения? — заинтересовалась Дина.

— Да многие. Допустим, та же кокосовая пальма. Моих скромных познаний в ботанике хватает, чтобы помнить: на Земле существует один-единственный ее вид. А здесь их как минимум три. Сомневаюсь, что местная мутация: отличия серьезные, заметные даже такому невежде, как я, и проявляются не в единичных образцах. Никогда не поверю, что одинаковые виды развились в разных мирах — имеет место перенос или какая-то связь биосфер.

— Может, светляки поработали? Могли ведь перебросить сюда орехи, а потом в ходе местной эволюции развились новые виды? Или предки нашей пальмы попали, а на Земле потом вымерли — один вид остался.

— Не исключено. Но тогда, получается, явление ФПС на Земле уже бывало, причем в давние времена, когда семейство кокосовое было разнообразнее. Но не только в кокосах дело — животный и растительный мир наших планет очень схож. Конечно, здесь встречается немало неизвестных существ, но, возможно, на Земле они просто давно вымерли. Те же ящеры гигантские — в мезозойскую эру они у нас господствовали. Единственное, что уникально, — бородавочник. Ничего подобного никогда не видел. Но не факт, что на Земле его раньше не было — у этих колониальных организмов нет твердого скелета и, возможно, окаменелостей не сохранилось. И еще одна большая странность: светляки забрасывают нас сюда по территориальному признаку. На ближайших буях появляются жители европейской части России, Восточной Белоруссии, Северо-Восточной Украины. Дальше, насколько я знаю, располагаются области, куда попадают люди из других регионов. Так не бывает, чтобы у нас возле буя упал человек из США. А ведь это бред — если светляки простые ловушки, или зонды, собирающие предметы, то они не могут быть привязаны к земной географии. Допустим, их поток однороден и прямолинеен. Но Земля ведь не стоит на месте — она вращается вокруг своей оси, летит вокруг Солнца, вместе с Солнечной системой движется вокруг центра Галактики. Она должна пересечь дорогу светлякам за короткое время, а не висеть на ней два года.

— Может, этот поток очень широкий? — предположил Макс.

Эн покачал головой:

— Наблюдения показали, что все светляки падают на поверхность Земли. Будь поток широким, часть этих метеоров проходила бы по касательной — зацепив край атмосферы, уходили бы дальше, в космическое пространство. Но такого никогда не бывало — они все появляются таким образом, что столкновение с земной поверхностью неизбежно, и накрывают Северное полушарие, захватывая лишь часть Южного, да и то незначительно — за счет того, что у Гаммы Цефея склонение около семидесяти восьми градусов. Будь девяносто — они бы прилетали под прямым углом, доставая за экватор лишь за счет наклона земной оси и прецессии. Кстати, по статистике наибольшая плотность проявления ФПС наблюдается в Центральной Африке. Тоже странность — ведь астрономия не способствует падениям светляков в этом регионе. А здесь я убедился, что переброски осуществляют по территориальному признаку. С какой целью так задумано? Не знаю… Факт необъяснимый. Есть одно полубезумное предположение. Если вспомнить нашу историю, то самые значительные центры цивилизации зародились именно в Северном полушарии — Южное ими обделено. Совпадение? Возможно. Но вдруг не совпадение? Вдруг те, кто это организовал, знали об этом? Вдруг их интересовали именно цивилизованные области, а широкий охват центральных областей африканского континента — просто следствие сбоя? Я, конечно, гадаю на кофейной гуще, но что только не придет в голову от скуки. К тому же это объясняет еще одну странность: светляки редко трогают здания и сооружения, чуть чаще машины и механизмы и очень часто — живые объекты. Это не может быть случайностью: они интересуются нами целенаправленно. А еще хотите интересный факт? Никто никогда не слышал здесь о жителях Сибири, Китая, Монголии и Японии. Вообще с восточными азиатами глухо — если и встречаются, то одиночные иммигранты или туристы, захваченные из других регионов. Из областей их традиционного проживания никто не попал.

— Может, там не бывает светляков? — предположила Дина.

— Нет, девочка, бывают… Где-то здесь восточные азиаты обосновались, и сибиряки наши, и не только они. Где? Я не знаю… Ведь рифы большие… Но сходство биосфер и распределение людей по территориальному признаку — это еще цветочки. Меня больше удивляет полная идентичность атмосферы и то, что мы вообще живы.

— Не понял?

— Что именно вы не поняли: про атмосферу или?..

— Что атмосфера здесь из тех же газов, я и так догадываюсь — дышать ведь можно. Понятно, что это неспроста, иначе мы бы умирали сразу. Но что значит «мы еще живы»?

— В здешней атмосфере не просто есть кислород — его именно столько, сколько нам требуется. Ни больше ни меньше. Таких совпадений не бывает — эту атмосферу подготовили для нас. Или выбрали готовую планету, где мы не задохнемся в первые мгновения. Но это еще мелочи. — Эн указал в сторону баррикады: — Видите там, за ограждением, заросли?

— Ну…

— Они из растений, похожих на земные. А дальше море плещется, и в нем можно найти тысячи организмов — как похожих на наши, так и вовсе не похожих. Ведь тот же бородавочник на нынешней Земле неизвестен. Что из этого следует? При внешней схожести биосфер имеются и различия — я говорю только о тех, которые можно заметить невооруженным глазом. В микромире таких различий должно быть не меньше. Получается, что мы попали в среду, богатую чуждыми микроорганизмами. Наш иммунитет с ними не знаком, и если среди них есть болезнетворные, то это катастрофа. А они просто обязаны быть — это закон биологии. Раз мы можем здесь существовать, значит, законы здесь такие же и нарушений быть не может. Но, не имея иммунной защиты, мы должны попасть под их удар после первых вдохов, первых глотков воды. Ведь они везде. Почему мы живы? Как думаете?

Макс пожал плечами:

— Не знаю. Может, наш иммунитет сильнее, чем вы считаете?

— Глупости говорите! Я тоже не знаю ответа, но кое-что предположить могу. Трясучка — ее зарабатывают абсолютно все, причем симптомы проявляются в первые часы после прибытия, а то и минуты. Похоже на болезнь, но болезнь странную — она бьет лишь по старшим, а младшие отделываются краткосрочными неприятными симптомами. Знаете, на что это похоже? На вакцинацию. Только вакцинацию очень необычную — она дает иммунитет против большей части местных микроорганизмов, но побочные эффекты очень серьезные. Лишь молодой организм способен с ними справиться.

— Бывают ведь исключения…

— Да, бывают. Самое яркое из них сидит перед вами. — Эн усмехнулся. — Но со мной не все так безоблачно, как вы думаете. У меня редкое врожденное отклонение — жить с ним можно, но последствия неприятные. К примеру, я не могу иметь детей. Возможно, именно генам надо сказать спасибо в моем случае — бегал бы сейчас по ночным рифам в поисках добычи. Вы видели, как сильны диксы?

Содрогнувшись, Макс кивнул.

— Складывается впечатление, что у молодых трясучка кратковременно включает на максимум иммунитет, но у старших этот процесс необратим — она снимает абсолютно все барьеры, интенсифицирует все системы, полностью отключает часть высших функций головного мозга, усиливая или изменяя остальные. А еще гипертрофирует мышечную ткань, связки и прочее, модифицирует челюстной аппарат и роговую ткань ногтей, превращая человека в опасного дикого зверя. Все это, конечно, лишь мои домыслы, но почти уверен — правды в них хватает. Ведь при таком образе жизни мы на удивление редко болеем. Лишь старшие страдают от простуд, но это из-за их пристрастия к холоду штаба. Даже при таких температурных контрастах серьезное с ними случается нечасто. Будь дело на Земле, их бы пневмония косила. У нас ведь ни лекарств, ни врачей, питание скверное, витаминов не хватает, среда чуждая, постоянные стрессы. Но при всех этих негативных факторах болезни всерьез не беспокоят. И раны зарастают быстро, редко воспаляясь. Я, конечно, в медицине почти профан и, возможно, где-то чушь несу, но что-то во всем этом есть…

— Вы думаете, что тот, кто запустил светляки, знал о наших слабостях и позаботился о защите? — догадался Макс.

— Я не думаю: так оно и есть. Никогда не поверю в естественность трясучки — слишком необычные у нее последствия. Жаль только, что у нее такие неприятные побочные эффекты. Хотя, возможно, эти «неизвестные некто» так и задумывали — сохранить разум лишь молодым. Зачем? Этого я не знаю… Жаль… очень жаль… Со старшим поколением могло быть гораздо проще — мы бы не гнили в этой дыре.

— Вы о чем? — не удержалась Дина.

В этот момент показалась девушка с четырьмя чашами на подносе из огромной плоской ракушки, и Эн ответил не сразу — лишь после первого глотка:

— Два месяца назад одна из наших экспедиций дошла до края рифа.

— И что там? — синхронно подскочили Макс с Диной.

Эн, дразня их любопытство, сделал второй, невыносимо длинный и неспешный глоток, медленно произнес:

— Там океан. Море до горизонта. Прибой, разбивающийся о рифы.

Макс разочарованно вздохнул:

— Толку нам от этого…

— Ну не скажите. Максим, мы теперь знаем, что не весь этот мир покрыт рифами. Есть конец у царства кораллов. Отсюда один шаг до оптимистичного предположения — помимо рифов и океана может оказаться что-нибудь еще.

— Материк?

Эн кивнул и задумчиво протянул:

— Иногда ветер успокаивается. Редко такое бывает, но я уже не раз наблюдал. И совсем уж нечасто при этом появляются миражи. Однажды я видел высокий берег, скалы, узкую ленту реки, пышные заросли на ее берегах.

— Может, это был Большой остров?

Покачав головой, Эн опять припал к чаше, после чего ответил:

— Нет, Максим, на Большом острове никто не видел ни рек, ни высоких берегов и скал. Он, конечно, почти не исследован, но похож на наш остров во всем, только больше гораздо. Такой же плоский.

— Там холмы есть, — произнесла Дина.

— Ты там бывала? — оживился Эн.

— Да. Ходила с экспедицией. До холмов мы не доходили — страшно так далеко забираться, — но видела их.

— У вас и девочек туда посылали? Некрасиво это: слишком опасное место.

— Я там семена собирала — легкая работа.

— Что за семена?

— Корень. Съедобный корень. Мы у себя, в Липе, много чего выращивать пытались.

— У вас там почва плодородная есть?

— Нет. Почти нет. Мы компост делали из листьев, водорослей и отбросов, смешивали с песком, поливали. Все огороды на нем.

— Корни хоть вкусные?

Дина пожала плечами:

— Ну так себе — для разнообразия сойдет.

— У нас диета из морепродуктов, а это плохо. Овощи нам не помешают… Ты запомнила место, где семена собирала? Сможешь найти?

Дина кивнула.

Опять припав к чашке, Эн ненадолго призадумался, а затем вынес вердикт:

— Придется тебе идти с ребятами. Не принято у нас девочек туда посылать, но семена очень нужны. Сможешь? Дорога трудная, а ты не отдохнула толком.

— Смогу. Я не устала. Жажда просто замучила.

— От жажды вы там не умрете. Воды много возьмете, да и носильщики на полпути запас оставят. На острове лучше не пить ничего. Хотя там и есть озера, но вода наверняка стоячая, микробов в ней много, а иммунитет у вас не абсолютный. Травятся детишки часто, да и болячки не такая уж редкость, как я наговорил.

— А Бизон не будет против?

— Не будет. Анатолий не настолько глуп, как вы, липовцы, думаете: он прекрасно понимает, что огороды нам пригодятся. Даже без угрозы от диксов и готов послал бы экспедицию за этими семенами. Ты расскажи мне про их нападение подробнее — меня очень беспокоят изменения.

— Какие изменения?

— Изменения диксов. Вы никогда не задумывались, почему диксы вообще позволили нам жить?

— Вы о чем? — не понял Макс.

— Вот посчитай сам: допустим, сюда забросило десять человек. Из них больше половины на второй день превращаются в кровожадных тварей. Оставшиеся слабы в силу возраста и мизерного жизненного опыта. Почему они выжили? Причем массово? Ведь не только мы — десятки, а может, сотни поселений возникли, что невозможно при такой статистике. Тем более что первые люди, сюда попавшие, были растеряны — их некому было встречать, учить местным азам выживания. Они не знали, где взять воду, что можно есть, а что нельзя, как защищаться от солнца. И у них не было никакой защиты против диксов. Однако они выжили. Странно это, но только на первый взгляд. Я однажды проделал опыт — попросил не убивать дикса сразу. Наблюдал за ним. Он в яме шесть дней просидел — жалкое слабое существо, пугающееся даже слабых отблесков солнечного света, с трудом передвигающееся. Лишь руки ненормально сильные, но при такой координации движений он опасен только для того, кто не сможет быстро уйти. Даже бежать не потребуется. Такое впечатление, что трясучка, уничтожив его разум, повредила не только мозг — почти полностью вывела из строя вестибулярный аппарат и местами вызвала мышечную атрофию. А еще парализовала частично. Однако уже на пятый день он начал двигаться заметно проворнее, хотя, конечно, очень неуклюже. На шестой изменения стали еще заметнее — он сумел допрыгнуть до решетки, и пришлось его скинуть вниз ударами палок.

— А дальше что с ним было? — заинтересовался Макс.

— Да ничего хорошего. Вечером того же дня прилетел очередной новичок, и дикса пришлось убить: яма у нас одна, и подсаживать к нему нормального человека — не слишком хорошая идея. И так повезло — обычно пополнения случаются чаще. Этого короткого опыта хватило, чтобы понять: диксы в первые дни практически неопасны. Думаю, смертность среди них в этот период очень высокая, иначе они бы давно заполонили все рифы. Возможно, недомогание у них проходит спустя недели или даже месяцы, но дальше процесс не прекращается — они становятся все сильнее, проворнее, выносливее, умнее. Не я один заметил, что в стычках наиболее опасны старые диксы, не опасающиеся солнечных лучей, оставшиеся без одежды, загорелые до угольной черноты, с грубой кожей на подошвах, длинными нечесаными волосами. С ними очень трудно справиться. А с теми, на которых сохранилась одежда, кожа не загрубела и вид не столь запущен, совладать гораздо проще. Раньше я не слышал, чтобы они действовали сообща, — только в одиночку. Сейчас начали появляться группы, шастающие по рифам сообща, а теперь вот на Липу целая толпа напала. Твари изменяются. Опасно изменяются. Если они начнут действовать коллективно, то нам очень туго придется. Никто ведь не знает, сколько их здесь: рифы чуть ли небесконечны и убежищ среди них не счесть. Время идет, старые диксы эволюционируют — мы не знаем, к чему приведет этот процесс. Пока что ничего хорошего не вижу.

— На Большом острове их главное логово… — то ли спросил, то ли констатировал Макс.

Эн кивнул:

— Возможно. Там их чаще всего встречали. Одна наша экспедиция не вернулась — думаем, диксы в этом виноваты. Это было полгода назад. С тех пор таких потерь больше не случалось, но бывало всякое. Надеюсь, все твари оттуда убрались в набег на Липу и не успели вернуться. Точнее, на это Анатолий надеется — я настроен более скептически. Если увидите хоть одного — бегите сразу, пока толпа не появилась. Мы не один раз туда экспедиции посылали, и самые удачные избежали таких встреч. В последнее время лишь по пути натыкались — на острове обходилось без них. Если нарывались, то все — беда неизбежна. Да что мы все о плохом да о плохом! Не слушайте старого дуралея! И не говорите, что я не старик: древнее меня на рифах никого нет! Я единственный, кто имеет право на звание «дед», или, если солиднее, «патриарх». Дина, забудьте о моей глупой просьбе рассказать о нападении. Потом как-нибудь. И не смотрите на свои чашки — пейте. Понимаю, что вкус не очень, — зато сон потом крепче будет, да и проснетесь хорошо отдохнувшими.

Макс не удержался — любопытство не позволило:

— Сегодня вы зашли в штаб, схватили огнетушитель, будто что-то очень ценное. А потом бросили его и ушли разочарованным. Почему?

Эн кивнул в сторону входа в хижину:

— Там у меня несколько килограммов разного металла. В основном связки ключей — их много накопилось. Может, я и впрямь дурак старый, но так и не придумал: в чем их можно эффективно расплавить? Да и формы не из чего делать… Я, конечно, не кузнец и не литейщик, но на те же топорики меня бы хватило. Чего только не делал… каких только способов не перепробовал… сколько камней и песка на известь перевел…

— Вы поэтому глиной интересовались? — догадался Макс.

— Да. Огнетушитель думал пустить на тигель, да только он не подойдет. Пластик… Странно, что вообще не всплыл наверх.

— Он под сиденьем был — оно помешало.

— Понятно… Ну что ж, будем ждать новых подарков от светляков. Никак нам без них не обойтись… Глины здесь нигде нет… кораллы, кораллы и еще раз кораллы… С известью у меня тоже не заладилась металлургия.

Макс хотел было сказать, что даже при таких скудных ресурсах можно решить проблему с ложками: их отсутствие все еще напрягало. Но, взглянув в задумчивое лицо Эна, передумал.

Этому «старику» явно не до ложек.

Уходили втроем, но Миша сразу свернул куда-то в сторону кухни, растворившись в густом мраке тропической ночи. Макс при свете луны (а может, и не луны, а планеты, — после астрономической лекции Эна можно предполагать всякое) заметил, что Дина провожает мальчишку напряженным, скорее даже испуганным, взглядом. Убедившись, что он отошел далеко, повернулась, нерешительно произнесла:

— Знаешь, Максим, я не все рассказала…

Тот не удивился:

— Так и понял — по тебе заметно. Наверное, трудно вспоминать про то, что устроили диксы.

— Диксы? Нет… дело совсем не в них. И вообще, забудь про диксов…

— Ну тогда говори.

— Хорошо. Только… Только ты сразу не… Ты послушай сперва, а то…

Дина осекалась — из мрака показался Серж, преградил путь, участливо произнес:

— Ну как ты, девочка? Устала? Замучили они тебя, наверное, долго продержали. Все нормально?

— Да, — Дина торопливо закивала. — Все нормально — меня отправили на Большой остров. За семенами. Вот с Максимом. Все хорошо. А сейчас я спать иду.

— Вот и иди, отдохни. Тебе надо сил набраться перед дорогой, а не разговоры по ночам устраивать.

Серж развернулся, отправился вслед за Мишаней. Проводив его взглядом. Макс заметил:

— Хромать перестал. Наверное, наше лечение на пользу пошло. Эн ему давал что-то или девочки лечили?

— Не знаю, — еле слышно ответила Дина и неожиданно резко, со странной горечью добавила: — У вас не поселок, а комната с бумажными стенами! Поговорить нельзя нормально — все слышно!

Макс опешил от ее вспышки, начал успокаивать:

— Да ладно тебе! Просто ветер утих, птицы тоже ночью молчат — вот и слышно хорошо. Так что ты хотела рассказать до того, как Серж перебил?

Дина, покосившись в ту сторону, куда он ушел, напряженно произнесла:

— Ничего. Пойдем спать. Поздно уже.

Единственную лежанку пришлось выделить Дине, так что Макс с Жорой расположились на песчаном полу. Идею устроить ложе из высушенных водорослей пришлось отбросить — оказалось, что если даже маленькая их кучка будет лежать на земле, то в ней почти мгновенно заведутся нехорошие насекомые. Они не кусаются, но спать не дают — всю ночь по коже забеги устраивают.

Несмотря на усталость, угомонились не скоро. Сперва Жора вытянул из Макса и Дины все подробности собрания старших и разговора с Эном. Затем обсуждали перспективы намечающейся экспедиции. Жора легкомысленно считал, что с Мусой отбиться от мелких групп диксов будет проще простого: Бизон наверняка доверит ему один из топоров, иначе без такого инструмента нечего даже мечтать заготовить нормальный бамбук для луков. Макс не разделял его оптимизма — хорошо помнил, как огрел тварь по голове без особого эффекта. Дина вообще помалкивала, ограничиваясь односложными ответами, зачастую невпопад.

О том, что диксов может оказаться очень много, старались не думать. Даже если в поход пойдут все ребята поселка, справиться с ордой они не смогут. Так что лучше не говорить о таком — можно беду накликать.