1
Мы неплохо посидели, мы выпили на двоих три бутылки "Хванчкары", настоящей грузинской, если верить этикетке, но опьянение так и не пришло. А потом мы пошли ко мне домой, сразу с порога направились в спальню и довели возникшую между нами духовную близость до логического завершения.
— Грешить приятно, — сказала Леночка и хихикнула.
— Это не грех, — возразил я, и она снова хихикнула.
— Да знаю, — сказала она, — я просто шучу. И это совсем не больно.
— Боль бывает не у всех, — заявил я с видом глубокого знатока и Леночка рассмеялась.
— Ты читаешь мои мысли? — догадался я.
— Ага. Это так забавно! Спасибо тебе! — она поцеловала меня в губы. — Это так здорово! Как будто я впервые в жизни по-настоящему проснулась. Оказывается, бог совсем не суровый.
— Да ну?
— Ну да! Он, оказывается, совсем не запрещает радоваться жизни. А жизнь так прекрасна! Если смотреть на нее под правильным углом.
— Не сказал бы.
— Да, конечно, для тебя все по-другому, ты же темный.
— Какой такой темный? Ты, вообще, о чем?
— Ты разве не понял? Тебе не открылось?
— Ничего мне не открылось, если не считать того, что я теперь могу взрывать здания из воображаемой пукалки.
— Не только! Ты еще овладел телекинезом.
— Я и раньше умел летать.
— Одно дело летать самому и совсем другое дело перемещать других. Ты уже забыл, как выкинул меня в окно?
— Да, действительно. А еще я прикрыл тебя щитом от падающих камней.
— А потом мы с тобой собрали камни. И ты избавился от привычки к вампиризму.
— Это ты так говоришь. Ты уж извини, но в это я поверю только тогда, когда пройдет два месяца и я никого не укушу.
— Фома ты мой неверующий. Так тебе не открылась судьба?
— Нет.
— Странно.
— Не томи! Какая моя судьба?
— Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, ты темный… я так и не поняла, то ли мессия, то ли предтеча.
— Антихрист, что ли?
— Можно и так сказать.
— Если я антихрист, тогда кто ты?
— Твой оппонент со стороны света.
— Охренеть! Знаешь, милая, может быть, я все позабыл, но что-то я не помню, чтобы в священном писании было написано, что антихрист будет… эээ…
Леночка расхохоталась.
— Если понимать в переносном смысле, — заявила она, — то как раз это там и написано. А еще там написано, что потом все будет наоборот. Кстати, ты уже восстановился? Я хотела бы попробовать.
— Подожди! Это слишком серьезно. Добро и зло — силы взаимоисключающие, будь ты посланцем господа, а я посланцем Сатаны, мы бы немедленно возненавидели друг друга.
— С чего ты взял? Разве бог ненавидит Сатану?
— А что, нет? Или эта истина тебе тоже открылась?
— Ну да, открылась. Когда ты перестаешь воспринимать писание как догму, сразу открывается много новых истин. Бог всемогущ? Всемогущ. Дьявол всемогущ? А?
— Я понял. Ты утверждаешь, что бог терпит дьявола, потому что…
— Ничего ты не понял! Кто сотворил дьявола?
— Бог?
— Правильно, больше некому. А зачем?
— Зачем?
— Самому подумать слабо?
— Да иди ты! Ты прямо как Зина, она тоже все время загружала, типа, подумай, это полезно, будешь много думать — будет тебе просветление…
— Оно пришло.
— Оно пришло не из-за этого.
— А из-за чего?
— Из-за того, что ты оказалась в горящей церкви.
— А почему я оказалась в горящей церкви?
— А я откуда знаю?
— Ты знаешь.
— Намекаешь, что тебя направил туда бог?
— Вот именно.
— А меня, стало быть, он тоже направил?
— Ничто не происходит помимо его воли.
— Даже то, что не должно происходить?
— Один бог решает, что должно происходить, а что не должно.
— Сдается мне, что твое просветление проходит. Ты опять начинаешь думать, как раньше.
— Я всегда так думала. Просто раньше я многого не понимала, а теперь бог помог мне понять. А ты стал его орудием.
— Всегда мечтал быть орудием.
— Не заводись. Иди лучше сюда.
