Сестра Анфиса, секретарша Дмитрия, сообщила, что владыка меня вызовет. Она сидела за столом, откинувшись на спинку кресла и сверкая голыми коленками из-под мини-юбки, и увлеченно занималась полировкой ногтей. Если не знать, что мы в монастыре, и не скажешь, что она — монахиня.

В приемной владыки я был единственным посетителем, а сама приемная не производила впечатление, что за дверью, ведущей в кабинет, обитает большой босс. Но все относились к Дмитрию с таким почтением, что у меня не возникало сомнений в том, что он все-таки является большим боссом. Наверное, все дело в специфике его деятельности. Вряд ли в моем родном мире перед кабинетом какого-нибудь полковника ФСБ сидит длинная очередь желающих настучать на ближнего своего.

Вместо журналов на столике рядом с креслами для посетителей лежал почти новый томик библии. Вряд ли его часто открывали. От скуки я открыл книгу и попытался погрузиться в чтение, но безуспешно. Во-первых, в этом мире не было реформы правописания, а текст, изобилующий ятями, фитами и твердыми знаками, читать не слишком удобно. А во-вторых, церковные тексты, даже написанные привычным русским языком легкочитаемостью не отличаются. Сюда бы какого-нибудь Пехова, или Донцову на худой конец…

Я проторчал в приемной почти час и только после этого владыка соизволил меня принять.

— Как дела, Сергей? — спросил Дмитрий, вылезая из-за заваленного бумагами стола, дабы радушно поприветствовать меня. — Как Татьяна? Понравилась?

— Где крест? — я решил сразу взять быка за рога.

— Разве она не сказала? — деланно удивился Дмитрий. — В лаборатории.

— Она сказала. Зачем ты приказал забрать его?

— Это очень сильный амулет, притом основанный на совершенно новых принципах. Его просто необходимо исследовать, это наверняка позволит получить потрясающие результаты…

— Все это замечательно, — перебил я Дмитрия, — но зачем было забирать его тайно, по-воровски?

Дмитрий ехидно ухмыльнулся.

— Ты ошибаешься, Сергей, — сказал он, — это не по-воровски. Нельзя украсть то, что тебе и так принадлежит.

— Он тебе не принадлежит!

— Ты не знаешь наших законов, Сергей. Все сущее принадлежит господу.

— А причем тут ты?

— Я вхожу в число приближенных слуг господа. Я имею право распоряжаться всем, находящимся в этих стенах, в тех пределах, в каких это не противоречит волеизъявлению других приближенных слуг.

— Мной ты тоже имеешь право распоряжаться?

— Ты понял.

— И какую же участь ты мне приготовил? Посадишь в тюрьму?

— В этом нет необходимости. Тебе понравилась келья? Татьяна? Чего молчишь?

Я состроил неопределенную гримасу.

— Будем считать, что понравилась, — констатировал Дмитрий. — Не волнуйся, Сергей, через некоторое время ты получишь свой крест обратно. Я подозреваю, что он прошел индивидуальную настройку, а это значит, что в твоих руках он будет эффективнее, чем в чьих-либо еще. Пока еще рано о чем-то говорить определенно, исследования только-только начались… в общем, пока отдыхай и наслаждайся жизнью. Да, совсем забыл! Ты крещен?

— Да.

— Замечательно. Тогда рукоположение проведем прямо сейчас. Становись на колени.

— Зачем?

— Такова форма обряда.

— Какого обряда?

— Рукоположения. Ты встаешь на колени, я возлагаю руки тебе на голову, произношу священную формулу и ты становишься одним из нас.

— Охранников веры?

— Нет, — Дмитрий улыбнулся, — всего лишь одним из священников. Вступление в ночной дозор не требует специальных обрядов.

— Какой еще ночной дозор?

— Ночной дозор суть оплот и защита светлых сил в вечной борьбе с врагом рода человечества, его приспешниками и пособниками, вольными и невольными, умышленными и неумышленными, смущенными и смущающими, соблазненными и соблазняющими. Таково официальное определение.

— А почему ночной дозор?

— Что почему?

— Почему так называется?

— Так принято. Традиция связывает Сатану с тьмой, принято считать, что силы зла активизируются ночью, соответственно, дозор как бы вглядывается в ночь, где прячутся враги веры и человечества.

— Это на самом деле так?

— Нет, конечно! Солнечного света боятся только вампиры, но этот эффект вызывается не физиологическими причинами, а психологическими. Мы ставили опыты…

— Вампиры на самом деле бывают?

— Бывают. А также оборотни, живые мертвецы, адские гончие, русалки и горгоны. Другие твари в диком виде практически не встречаются.

— А не в диком?

— Сильный колдун может сотворить или призвать и более мощную тварь, но такие сильные колдуны очень редки. Так, единичные случаи. Кроме того, дракон или повелитель демонов слишком заметны и быстро привлекают внимание дозора.

— Ночной дозор — это управление охраны веры?

— Не только. В дозор еще входят управление карающей молитвы, управление священного знания и управление познания благодати. Это… как бы сказать… такая большая силовая структура.

— Совет безопасности?

— Да, вот именно! Хорошие слова — совет безопасности, надо запомнить. Но мы отвлеклись, давай, вставай на колени, тебе надо стать священником.

— Зачем?

— Чтобы мои коллеги не отрубили тебе голову, уличив в запретных знаниях. Грамотой владеешь?

— Владею.

— Значит — преступник. Ладно, хватит маяться дурью!

Я встал на колени, владыка Дмитрий возложил руки на мою голову и примерно минуту говорил по-церковнославянски.

— Встань, брат! — провозгласил он, закончив говорить, я встал и мы троекратно поцеловались. Это напомнило мне Брежнева.

— Тебе надо выбрать церковное имя, — сказал Дмитрий. — Какое тебе больше нравится?

— Сергей.

— Нет, так нельзя, церковное имя не должно совпадать с мирским.

— Тогда… да ну, ерунда какая! Какого хрена я должен менять имя?

— Таков порядок. Ты отказываешься выбирать имя?

— Отказываюсь.

— Тогда нарекаю тебя… гм… хотя бы Алексеем. Не могу вспомнить, как по-латыни "вестник" или "пришелец". Или по-гречески… тоже не помню… по-еврейски посланец — ангел, но это перебор. В общем, отныне ты Алексей. Надо бы это дело обмыть, да нельзя мне, мне еще колдовать сегодня. Короче, Алексей, иди, отдыхай, как будешь нужен, я тебя вызову.