14
Свет вспыхнул, и я получил нехилого пинка под зад. Я врезался грудью во что-то плоское и твердое, но относительно легкое, оно поддалось и рухнуло с оглушительным звонким грохотом, как будто билась посуда, я приземлился в какие-то острые обломки, перевернулся и заметил, что в ушах раздается женский визг, исходящий из двух источников, и что он постепенно утихает.
Я снова оказался на кухне у Лены, я лежал на полу рядом с опрокинутым столом, вокруг валялись осколки разнообразной посуды, а моя правая нога была залита горячим чаем, и когда я понял это, я вскочил и изрыгнул краткое, но емкое ругательство. Анна Игнатьевна перекрестилась.
Я взглянул на собственное бедро и подумал, что сделать то, что я только что сделал, наверняка труднее, чем удалить чайное пятно с собственных штанов. Я удалил пятно, а заодно ликвидировал первые признаки намечающегося ожога. Как это называла Головастик — мара-тач-манг? Что бы эти слова ни означали, выходит, что эта вещь теперь мне по силам.
— Что случилось? — спросила Лена. — Ты где был? И почему ты опрокинул стол?
Я напряг мозги, сосредоточился и начал говорить.
— Когда вы стали плакать в объятиях друг друга, — сказал я, — я пошел на кухню. Тут сидел Сатана, принявший облик Христа. Некоторое время он меня искушал, а потом силой сорвал крест и отправил в какое-то место, похожее на ад. К счастью, я сумел выбраться. Кстати, сколько прошло времени?
Лена повернула голову и посмотрела на часы на стене, я тоже посмотрел на часы и понял, что прошло чуть меньше часа.
— Он разговаривал с тобой? — спросил я.
Лена отрицательно помотала головой. В ее глазах появился испуг.
— Не успел, — констатировал я. — Ладно, будем считать, что мы с тобой дешево отделались. Пойду помедитирую. Ты, это, будь осторожна.
Я прошел в спальню, завалился на кровать и обратился к Головастику.
Что это было?
Небытие. Поздравляю, ты сдал последний экзамен. Или предпоследний, если считать последним тот, что сейчас сдает Бомж. Отныне между тобой и мной нет принципиальной разницы.
Почему я вернулся обратно? Мне казалось, что я… не то, чтобы сотворяю мир…
Различия между понятиями "создать" и "открыть" вторичны и несущественны. Ты попал туда, куда хотел попасть, это место находилось в уже существующем мире, и только поэтому ты ничего не создал. Все мы проходили через небытие и почти все возвращались назад.
Мы — это кто?
Те, кого люди называют богами. Отныне ты один из нас.
Я такой же, как Бомж?
Только намного слабее.
То есть, в наших с Бомжом отношениях ничего не изменилось.
Кое-что изменилось, притом очень сильно. Отныне у него нет шансов повлиять на тебя в нужную сторону, он упустил свой шанс, когда поднял на тебя руку. Не понимаю, зачем он пошел на это, может, он недооценил тебя, полагал, что ты слабее, чем есть на самом деле… Да, должно быть, дело обстоит так, иначе его поведение вообще нельзя объяснить. Ладно, наплевать на Бомжа, поговорим лучше о тебе. Теперь, когда ты стал сильнее, чем твоя светлая подруга, ты можешь отменить конец света одним движением. Если, конечно, сочтешь возможным подобный исход.
Предлагаешь ее уничтожить?
Ага.
Другого выхода нет?
Есть. Но этот — самый простой.
Мы не ищем легких путей.
Головастик довольно хихикнула.
И это правильно. Если бы ты сказал по-другому, я бы в тебе разочаровалась. Есть еще один вариант, чуть-чуть посложнее. Уведи Лену куда-нибудь подальше, например, в тот мир, где ты прошел первое посвящение. Наболтай ей что-нибудь, чтобы она поверила, что это необходимо, вы там проведете год-другой, а за это время боевой запал Бомжа окончательно выдохнется. Как тебе такая идея?
А потом, когда мы вернемся обратно, Лена узнает, что я ее обманул.
Обязательно узнает.
Нет. Я не хочу, чтобы она знала, что я ее обманывал. Я вообще не хочу ее обманывать.
Ты уже не раз обманывал ее.
Она сама себя обманывала. Каждый раз я говорил правду, но она ее отвергала. Я здесь ни при чем.
Не лги себе. Ты говорил только ту правду, в которую она не могла поверить, ты специально подбирал нужные слова и нужные моменты времени. Ты манипулировал ею нисколько не меньше, чем Бомж.
Но у меня не было другого выхода!
Из любого положения есть не менее двух выходов.
И какой же был второй?
Не знаю.
Вот именно. Я так понимаю, сейчас есть еще один выход, третий. Правильно?
Правильно. Но этот путь самый трудный и рискованный. Ты должен занять в ее душе место Бомжа, а потом немедленно освободить его, и тогда она станет по-настоящему свободной. Но любая ошибка на этом пути может стать катастрофой.
Зато в случае успеха награда все компенсирует.
Точно. Но, боюсь, я бы не рискнула выбрать этот вариант.
Я рискну.
Это твое право.
Ты будешь меня подстраховывать?
Попробую. Но я не всесильна.
Я заметил. Ты ведь не успела среагировать на то, что сделал Бомж? Или не захотела?
Не успела. Для меня это было так же неожиданно, как и для тебя. Не только я прятала козырного туза в рукаве.
Какого козырного туза?
Сразу несколько. Ту магическую связку, которая спасла тебе жизнь в первой схватке… еще кое-что… В общем, я сделаю все, что в моих силах.
Хорошо.
Я открыл глаза и увидел, что рядом со мной сидит Лена и странно смотрит на меня.
— Ты слышала наш разговор? — прошептал я, еще не веря в то, что подсказало екнувшее сердце.
Лена мрачно кивнула и обожгла меня негодующим взглядом.
— Обманывал, — констатировала она. — И с какого момента, хотела бы я знать? Дай-ка попробую угадать… нет, закрываться бесполезно, у нас, светлых, свои секреты…
Она побледнела.
— Ты… ты посмел…
Головастик! Как она прочитала мои мысли? Ты говорила, это невозможно!
Понятия не имею. Это действительно невозможно. То есть, я так думала.
— Ты посмел… — продолжала бормотать Лена, — ты заставил… черт тебя подери! Да будь ты проклят, гад!
Пространство вокруг нее озарилось ослепительной астральной вспышкой, и это было похоже на то, как будто вокруг Лены вспыхнул погребальный саван. Саван для меня.
— Да что ты вообще о себе возомнил! — не унималась Лена. — Думал, я не пойму, в чем дело? Дьявол тебя подери, ты заставил меня поверить, что бог — это Сатана, а ведь это не он толкал меня к греху, это был ты! С самого начала это был ты!
— В хорошего же бога ты веришь, — заметил я, — если его так легко перепутать с дьяволом.
— Не тебе судить о делах господних! — рявкнула Лена. — Господи помилуй, каков грех! Каков грех! Ничего, сейчас ты заплатишь за все!
Аура продолжала наращивать интенсивность свечения, ее сияние уже ослепляло, осталось совсем немного и она нанесет удар. Ну-с, посмотрим, правду ли говорила Головастик.
Я потянулся в астрал, сделал короткое движение и ужасная аура погасла в одно мгновение.
— Я прошел последнее посвящение, — сообщил я, — и теперь я снова сильнее тебя. Лучше не бей меня магией, потому что мне придется отвечать на удар, а моего удара тебе не выдержать. Да, я солгал. Хочешь узнать, как все было на самом деле? Слушай. Пока вы с мамой плакали в коридоре, твой любимый бог пришел на кухню, сказал, что отказался от идеи устроить конец света и пообещал, что больше не будет меня преследовать. А потом, когда мы обменялись рукопожатием, он заломил мне руку за спину, сорвал крест и отправил прямиком в небытие. Помнится, ты говорила, что не можешь надругаться над символом веры. Он — может.
— Он сам символ веры, — возразила Лена, но уже без прежнего пафоса в голосе.
— Существуют и другие символы. И боюсь, что нам с тобой нравятся разные символы.
Лена печально кивнула.
— Давай, зови своего бога, — сказал я. — По-моему, настало время последней схватки. Двое на двое, можно сказать, стенка на стенку.
Лена покачала головой.
— Я не посмею обращаться к нему, — сказала она, — ты добился своего, ты лишил меня веры.
— Всей веры он тебя не лишил, — вмешался в разговор человек, похожий на Христа, материализовавшийся в кресле в углу комнаты. На этот раз он был облачен в тунику, точь-в-точь как на картинах итальянских художников. — Он пытался, но не сумел, твоя вера выдержала все испытания. Как дьявол ни пыжился, ты избежала всех искушений.
— Но, господи, — возразила Лена, — я же отреклась от тебя.
— Святой Петр отрекся от меня трижды, и ничего страшного не произошло.
— Значит, ты не отвергаешь меня? — удивилась Лена.
— Не отвергаю, — ответил Бомж, улыбнувшись отеческой улыбкой.
— Значит, мы вместе?
— Вместе.
— Тогда командуй, отец.
Астрал напрягся и рядом со мной материализовалась Тиаммат. Наконец-то я увидел ее во плоти. Это была миниатюрная женщина кавказского типа, на вид лет тридцати, и одета она была только в короткий обтрепанный халатик. Я вгляделся в ее черты лица и с удивлением, переходящим в ужас, признал ту самую старушку-колдунью из чеченского аула, что подарила мне крест, с которого все началось. Вот оно, значит, как…
Тиаммат подобрала под себя босые ноги, уселась по-турецки, немного поерзала туда-сюда, подняла голову, обвела взглядом насупившихся противников и приветливо улыбнулась.
— Что, светлые, настал час последней схватки? — риторически вопросила она. — Сойдемся, и пусть победит сильнейший? А ты, почтенный Бомж, неужели ты не боишься возможных последствий?
— Тебе меня не испугать, — заявил Бомж.
Тиаммат расхохоталась.
— Ты всегда так говоришь, — сказала она. — Помнится, когда ты пудрил мозги одному итальянцу, ты говорил то же самое в ответ на мои дружеские советы. А ведь я оказалась права.
— Кто бы говорил! — вскинулся Бомж. — Не ты ли полоскала мозги другому итальянцу?
— А не ты ли отправил его в небытие, из которого он не вернулся? Может, я и полощу мозги некоторым людям, но, в отличие от тебя, я стесняюсь бить слабых. И я не рассказываю про тебя сказки, будто ты жрешь младенцев три раза в день.
— Некоторые твои обряды…
— Ты же знаешь, что я давно перестала их практиковать, мне это больше не нужно. Я, в отличие от тебя, давно завязала с примитивными фокусами, я не заставляю монахов поливать иконы маслом, и не прикармливаю целителей и колдунов.
— Потому что твоя сила неспособна исцелять!
— Зато способна кое на что другое. Смотри!
Тиаммат вытащила из-под халатика короткую узловатую палку. Бомж сорвался с места и прыгнул на кровать, преодолев расстояние между нами одним прыжком. Я успел встать на его пути.
Это было похоже на то, как будто я встал на пути паровоза. Могущественный маг успел развить колоссальную скорость, мои ребра жалобно хрустнули, изо рта брызнула кровь и сердце остановилось. Бомж сгреб меня в охапку и не глядя бросил через плечо, я врезался в стену, от удара один глаз перестал видеть, а потом я рухнул на пол, как мешок с костями, и остался лежать. Сознание уплывало, но теперь, после последнего испытания, для меня доступна не-жизнь. Придется еще раз побыть живым мертвецом, только неизвестно, как долго, боюсь, что это продлится всего лишь несколько минут, а потом меня ждет самая настоящая смерть. А если у Бомжа получится то, чего он добивается, далее последует вечная жизнь в преисподней.
Я сумел повернуть голову и снова стал видеть происходящее вокруг. Лена лежала на полу, как мертвая, но ее аура ясно говорила, что она жива, она всего лишь крепко спит, кажется, это называется кома. Головастик стояла на коленях, Бомж вцепился в палку в ее руке, они держали эту палку за разные концы, будто собрались поиграть в перетягивание, Головастик смотрела Бомжу в глаза и улыбалась.
— Что, спаситель мира, — ехидно спросила она, — на кольца не обратил внимания? Не обратил. А зря. Давай, дергай, твоя подруга только того и ждет.
— Брать заложников…
— Знаю, брать заложников нехорошо. Но зато эффективно. Давай, атакуй, у тебя есть шансы на победу, но тогда она умрет в ту же секунду. Сергей!
Я издал нечленораздельный звук. Бомж дернулся в мою сторону, Головастик резко дернула палку и отпрыгнула вбок. Теперь она висела в воздухе примерно в метре над прикроватным столиком, палка была направлена в грудь Бомжу.
— Что, Бомж? — поинтересовалась Тиаммат. — Будешь добивать лежачего? Самое подходящее дело для тебя. Только не забывай, ты у меня на мушке.
Бомж состроил надменную физиономию.
— А ты не забывай, — сказал он, — что даже с двумя кольцами твои шансы на успех никак не выше одной второй.
— А сколько у меня колец, по-твоему? — спросила Головастик с загадочной улыбкой на устах.
— Два… четыре?!
— На самом деле пять, одно ты не заметил. Вот это кольцо тебе ничего не напоминает? — она подняла указательный палец правой руки. Никакого кольца на нем не было.
Бомж отрицательно покачал головой.
— Кино не смотришь? — продолжала ехидничать Тиаммат. — Конечно, не смотришь, это же бесовское наваждение. Ты прямо как агроном, сын агронома.
— Ты же не будешь утверждать, что это невидимое кольцо всевластия? — удивился Бомж.
— Оно самое. Быстро ты догадался, не ожидала от тебя.
— Но это же сказка!
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
— Но… ты успела стать богом?
— Знаешь, что бы сказал по этому поводу наш четырехглазый друг? Бог, который утверждает, что он бог, не есть истинный бог.
— Ты умеешь творить миры? По-настоящему творить миры?
— Да. А что?
Бомж слез с кровати, огляделся по сторонам, пододвинул к себе стул, уселся на него, но тут же вскочил.
— Пойду, вина налью, — сказал он.
Бомж удалился, через некоторое время из кухни раздался звук наливаемой из-под крана воды.
— Графин наполни! — крикнула Головастик.
Она спрятала палку под халатик (и где она только там помещается) и сказала:
— Кажется, пронесло. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить.
Бомж появился в дверях, он притащил полный графин красного вина и два стакана.
— Эгоист и подхалим одновременно, — констатировала Головастик. — Захвати еще пару. Ленку свою сам расколдуешь или мне поработать?
Бомж пробурчал что-то неразборчивое и снова удалился на кухню. Головастик взмахнула палочкой и Лена открыла глаза. Она огляделась по сторонам и я сразу почувствовал, как ее астральная сущность начала наполняться энергией.
— Но-но! — прикрикнула Тиаммат. — После драки кулаками не машут. Можешь расслабиться, мы с твоим хозяином обо всем договорились.
— О чем договорились? — непонимающе переспросила Лена.
— Конец света отменяется, я учу его творить миры, ты лечишь Сергея, все довольны и счастливы. Бомж, я правильно говорю?
— Не называй меня бомжом! — взвился Бомж.
— А как тебя называть? Сыном божьим не буду, ты уж извини, это все-таки кощунство. Хочешь, буду называть агрономом?
— Да иди ты!
— Чувства юмора у тебя нет, — констатировала Головастик и рассмеялась. — Но по сути я права?
— Права. Если я отменю конец света, ты научишь меня творить миры?
— Ты еще должен вылечить Сергея.
— С этим и Лена справится.
— Хорошо. Отменяй конец света.
— Отменяю.
— Неубедительно.
Бомж тяжело вздохнул и начал говорить:
— Сим объявляю, что все происшедшее произошло по моей личной инициативе, без явно выраженного волеизъявления бога-отца. Сия женщина не является светлым мессией в полном смысле этих слов и не подвержена влиянию любых библейских пророчеств. И не только библейских.
— Как это? — не поняла Лена.
— А вот так, — пояснила Головастик. — Второе пришествие должно направляться лично богом-отцом, иначе оно не есть второе пришествие. Твой хозяин только что признал, что бог-отец здесь ни при чем. Можешь расслабиться, отныне ты не мессия.
— А кто же я?
— Могущественная волшебница. Как думаешь, бывший враг, она пройдет последнее испытание?
Бомж пожал плечами.
— Сейчас — не знаю, лучше бы подождать годик-другой. А ты уверена, что я твой бывший враг?
— Поживем — увидим, — ответила Головастик и добавила, — давайте выпьем, что ли. Примирение надо обмыть.
Примирение было обмыто, но большой и веселой пьянки не получилось. Бомж и Головастик почти не пили, справедливо опасаясь провокаций со стороны друг друга, а мы с Леной совсем не пили, потому что были заняты моим исцелением. На этот раз исцеление проводилось по всем правилам медицинской магии и потому затянулось почти на сутки. Когда все кончилось, мы были одни в квартире, если не считать Анны Игнатьевны, которая мирно спала в своей комнате, успев получить благословение от Бомжа и рухнуть в обморок от избытка чувств. Хорошо, что Анна Игнатьевна так и не узнала, под каким прозвищем известна в народе миловидная женщина восточной наружности, которая помогала уложить ее в постель.
А когда все закончилось, ни у меня, ни у Лены не осталось сил ни на что, кроме как повалиться в постель и уснуть. Этой ночью мы спали вместе, но не потому, что хотели заняться сексом, а потому, что ни у кого из нас не было ни сил, ни желания провести ночь в кресле.
