Книга: Мифриловый крест
Назад: 13
Дальше: 15

14

Охранники увлеченно общались с Юлей, вначале я наслаждался этим зрелищем, особенно забавно было читать мысли участников и сравнивать их с произнесенными вслух словами, а потом мне все надоело, я прочитал в голове Юли расположение ее квартиры и отправился туда. Ничего, догонит.
Да, квартира крутая. Хотя обставлена, на мой взгляд, некрасиво, складывается ощущение, что хозяевам не хватило денег, чтобы купить достаточное количество мебели. Умом понимаешь, что большую квартиру совсем необязательно загромождать, что когда много свободного пространства, это даже лучше, но избавиться от дурацкого ощущения незаконченности интерьера никак не удается.
А вот и Юлин муж, Мишка, стало быть. А ведь не скажешь, что новый русский, на вид мужик как мужик. Лет сорок — сорок пять, брюха нет, бандитской поджарости тоже, лысина есть, но небольшая, встретишь такого на улице и не поймешь, что новый русский. Интересно, как он все эти бабки заработал…
Мишка сидел перед телевизором (так называемый домашний кинотеатр, три-четыре штуки зеленых) и смотрел футбол. Футболисты радостно прыгали по заснеженному полю, смотреть на них было холодно, а ведь они еще и с голыми коленками… под такое зрелище надо водку пить, а не пиво.
Тем не менее, Юлин муж пил именно пиво. На журнальном столике справа от него стояли две пустые банки светлого "Хольстена", рядом стояла массивная хрустальная пепельница, в которой покоился десяток бычков с белым фильтром.
Я сходил на кухню и обнаружил в холодильнике месторождение пива, а в стенном шкафу стеклянную кружку, точно такую же, как та, из которой пил пиво хозяин квартиры. Стекло, оказывается, не простое, а богемское. Взяв в одну руку банку, а в другую кружку, я вернулся в большую комнату и сел в кресло по другую сторону журнального столика.
Юлин муж издал нечленораздельный звук. Ах да, я же невидим, а пиво нет. Я поспешно принял нормальный вид, улыбнулся и сказал:
— Извините.
А у него крепкие нервы. Мужик ничем не показал своего потрясения, он кивнул, приветливо улыбнулся, дескать, такая мелочь не стоит извинения, поставил кружку на стол и протянул руку для рукопожатия.
— Михаил, — представился он.
— Сергей, — ответил я.
— Очень приятно, — сообщил Михаил. — Наливай пиво, не стесняйся. И сигаретами угощайся.
— Нет, спасибо, я лучше свои, — я достал из кармана "Петра Первого".
— Можно? — спросил Михаил и показал на мои сигареты.
Немного удивившись, я протянул ему пачку, он вытащил сигарету, прикурил от позолоченной "Зиппо", дал прикурить мне, глубоко затянулся и закашлялся.
— Уже привык к "Парламенту", — сообщил он. — Раньше терпеть не мог, но приходится соответствовать, не курить же "Приму" на совете директоров.
Я сочувственно покивал головой. Да уж, у богатых свои проблемы.
— За знакомство, — сказал я и поднял кружку.
— За знакомство, — поддержал тост Михаил и мы выпили.
На экране один из футболистов поскользнулся, упал и пропахал в сугробе довольно глубокую борозду. Когда он поднялся на ноги, он стал похож на снеговика, которого какой-то шутник облачил в летние шорты.
— Как им только не холодно, — сказал я.
— И не говори, — согласился Михаил. — Говорят, они в такую погоду колготки прозрачные надевают.
— От колготок теплее не станет.
— Это точно. Слушай, а как ты вошел сюда?
— Сквозь стену.
— Как это?
— Элементарно — берешь и проходишь. Только научиться трудно.
— Гм… А ты вообще кто? Волшебник, типа?
— Твоя жена думает, что дьявол.
Михаил скорчил недовольную гримасу.
— Вечно ей везде дьявол мерещится, — сказал он. — Это уже не смешно стало, представляешь, она над кроватью крест перевернутый повесила. Свечи черные в спальне…
Я брезгливо передернул плечами. Действительно, черные свечи, перевернутое распятие, иконы в сортире — это даже не комедия, это профанация какая-то. Ну в самом деле, какое отношение все это имеет к делу тьмы? Можно подумать, что у Сатаны нет никаких других дел, кроме как строить богу мелкие пакости.
— Вот и черта нашла живого, — продолжал вещать Михаил. — А с чего она решила, что ты дьявол?
— Она в одну шарлатанскую контору пошла, там ей обещали дьявола вызвать. А вызвали меня.
— Как это?
— Как-как… была пентаграмма пустая, а потом раз и я в ней стою.
— А на самом деле как было? Ловкость рук и никакого мошенства?
— Нет, меня действительно вызвали.
— Значит, ты и в самом деле дьявол.
— Может, и так.
— А что у тебя на шее болтается? Какой-нибудь паук засушенный?
Я продемонстрировал Михаилу мифриловый крест.
— Тогда ты не дьявол, — заявил Михаил. — Нечистая сила креста боится.
— Ерунда, — возразил я, — я одно время вампиром был, так крест вообще не мешал.
Михаил хихикнул.
А товарищ-то совсем сумасшедший, подумал он.
Я взлетел в воздух, сделал круг вокруг люстры и приземлился на место. Михаил отхлебнул пива и спросил:
— Ты фильм про воспламеняющую взглядом не смотрел?
— Смотрел. А что?
— Так, как она, умеешь?
— Не пробовал.
— И не пробуй, — Михаил хихикнул, — здесь, по крайней мере. Меня сможешь научить?
— Попробовать можно.
— Времени много займет?
— Лет пять, может, десять. Иногда получается быстрее, я вот в полтора месяца уложился.
— Как это у тебя получилось?
— Повезло, можно сказать. Правда, пришлось перенестись в параллельный мир, выпить кровь вампира и убить святого, который меня проклял.
Михаил снова хихикнул.
— Прямо фэнтези какое-то, — заметил он.
— Ага, — кивнул я, — самое настоящее фэнтези, только в реальной жизни. На самом деле все очень просто — ты должен поверить в то, что можешь творить чудеса, и у тебя все получится. Только поверить очень трудно.
— Да, — согласился Михаил, — так во всех фильмах говорят. Так тебя Юлька притащила?
— Ага.
— А сама она где?
— В подъезде с охраной ругается. У меня с собой пистолет был, они его заметили, начали приставать. А я стал невидимым и ушел от них, драться с ними не хотелось, а без этого они бы меня не пропустили.
— А пистолет тебе зачем?
— Выложить забыл.
— Я не об этом. Ты же крутой волшебник, зачем тебе пистолет?
— Привычка.
— Бандитом раньше был?
— Нет, бандитом не был. Впрочем, я в Чечне воевал, а это почти то же самое. Я же говорю, я в параллельный мир попал, а там без оружия никак нельзя, особенно если колдовать не умеешь.
Кажется, пиво начало действовать. Иначе какого, спрашивается, хрена я все это рассказываю?
— Надо Юльке позвонить, — сказал Михаил, — что-то долго она ругается.
Он протянул руку, взял со стола телефон и нажал пару кнопок.
— Привет, это я, — сказал он в трубку. — Что там у тебя творится? Чего? Какой еще мужик? Дай ему телефон. Да. Да. Пить надо меньше. И ему тоже. Тебя как зовут? Слушай, Игорь, ты меня за идиота держишь? Если грибов натощак не жрать, люди в воздухе не растворяются. А жена моя при чем? В общем, так, Игорек, либо моя жена через минуту оказывается дома, либо я прямо сейчас звоню твоему начальнику. Так-то лучше. Идиоты!
Последнее слово он сказал, уже отключившись.
— Почему идиоты? — возразил я. — Именно так все и было.
— Идиоты потому, — пояснил Михаил, — что такие вещи надо держать в тайне и никому не рассказывать. У меня тоже подобный случай был, мы в одном баре сделку отмечали, нажрались, как свиньи, я тогда только-только бизнес начинал, шофера не было, да что я говорю, машины еще не было, короче, выползаю из бара на рогах, ловлю тачку, тормозит волга-баржа, за рулем дед — божий одуванчик, а дело зимой было, холодно, так он в тулупе был, шапке-ушанке и валенках. Представляешь? За рулем — в валенках. Куда, говорит, ехать? Я ему говорю, туда-то, он говорит, садись, поехали. А сколько денег возьмешь, спрашиваю. А нисколько, говорит, мне все равно по пути. Ну ладно, поехали, значит, едем, все вроде нормально, дед валенком по педали нормально попадает, все здорово, только чувствую, сейчас тошнить буду. Останови, дед, говорю, а то заблюю тебе всю машину. А дед улыбается так хитро и говорит, а ты коврик подними и тошни прямо на дорогу. Поднимаю коврик, мама родная! Днища у машины вообще нет, только каркас один. В общем, протошнился я, коврик задвинул, стал к деду присматриваться. Гляжу, а ключей в зажигании нет и замка вообще нет.
— На барже он, по-моему, слева от руля.
— Да я всюду смотрел. Дед увидел, что я ключи высматриваю, и говорит, не трудись, типа, нетути тут ключей, моя машина, говорит, сама заводится. Я спрашиваю, где же ты взял такую машину классную? А он говорит, у подъезда стояла, открыл, сел, поехал. Так что, говорю, машина не твоя? Не моя, говорит. Так ты угонщик, говорю, тебя сейчас менты ловить будут. А он смотрит так хитро и говорит, если ты не сдашь, то и не будут. А я смотрю в окно и не понимаю, где едем. Спрашиваю деда, а он только ухмыляется и говорит, не волнуйся, типа, довезу куда положено и в наилучшем виде. И смотрю я, на улице мороз, а стекла вообще не запотевают, даже заднее, а ведь обогрева там нет, я всю шею свернул, пока проволочки высматривал. А дед только хихикает и не говорит ничего.
— И что, доехали? — не выдержал я.
— Какое там… — махнул рукой Михаил. — Попросил я его остановить, дескать, по большой нужде приспичило, а как он остановился, так выскочил я, рванул в лес и бежал, наверное, минут пять, пока хмель не выветрился. Оказался я, кстати, на другом конце Москвы, на въезде в лесопарк. Поймал другую тачку, доехал без приключений, по дороге протрезвел окончательно, а про того деда и не знаю, что думать — то ли приснилось все, то ли действительно чертовщина какая-то приключилась.
— Интересно… Слушай, а у вас в подъезде камеры есть?
— Есть.
— То-то веселье будет, когда они просмотрят то место, где я исчезаю.
Михаил резко помрачнел.
— А вот это уже хуже, — сказал он. — Одно дело — не доложить о происшествии, и совсем другое — проигнорировать то, что записано на пленке. Потом посмотрит какой-нибудь проверяющий — замучаешься отмазываться. Блин, да они меня еще утомят расспрашивать, кто ты такой и откуда взялся.
— А ты-то здесь причем? Тебя там вообще не было. Пусть Юля объясняет.
— И то верно. Что-то она долго идет, кстати.
В этот момент замок входной двери щелкнул и в прихожей послышались шаги, которые сразу же стихли. Она стоит и прислушивается, понял я, она не понимает, что происходит, и боится этого. Вы хотели острых ощущений, мадам? Их у нас есть.
— Юля! — позвал Михаил. — Чего встала? Иди сюда, мы тут с твоим другом пиво пьем.
Юля зашевелилась и вскоре появилась на пороге комнаты. Лицо у нее было, мягко говоря, растерянное.
— Владыка, — пробормотала она.
Это вызвало приступ веселья у Михаила, а через секунду заржал и я. Это действительно было смешно, она выглядела такой дурой…
Юля подошла к креслу, в котором я сидел, и рухнула передо мной на колени.
— Владыка, — взмолилась она, — почему ты не ответил на мою мольбу? Я сделаю для тебя все, что захочешь, я подарю тебе тело и душу…
— Тело не надо, — уточнил Михаил.
— Заткнись! — взвизгнула Юля.
— Эй-эй, полегче, — вмешался я, — только истерики здесь не хватало. Лучше сходи на кухню, возьми кружку и пива себе.
— Она пиво не пьет, — прервал меня Михаил, — она мартини пьет. Юля, ты давай, бери, что хочешь, и присоединяйся.
Юля послушно отправилась на кухню.
— А что за мольба? — поинтересовался Михаил.
— Она тебя заказала, — честно ответил я.
— Как это?
— Убей, говорит, моего мужа, а я тебе все отдам, кровью в договоре распишусь, душу сдам в аренду, ну и все такое.
— Она это серьезно? Почему?
— Богатый, говорит, у меня муж, только не любит меня совсем.
— Мда… век живи… Юлька! Ты что, серьезно меня заказала?
Юля снова появилась на пороге комнаты, на этот раз в руках у нее была нехилая бутылка мартини и высокий стакан, а выражение лица стало еще более растерянным.
— Ты ему рассказал, — констатировала она. — Зачем? Если я тебе не нужна, мог бы сразу сказать, зачем было глумиться?
— Он же дьявол, — пояснил Михаил, — ему по должности положено над всеми глумиться.
Юля всхлипнула и выбежала из комнаты.
— Вот дура, — констатировал Михаил. — Ты, кстати, не женат?
— Нет.
— Будешь жениться — не женись на дуре. Поначалу это удобно, проблем меньше, хозяйство в полном порядке, но потом такое начинается… Ну что мне с ней делать, в самом-то деле? Не разводиться же!
— Почему не разводиться?
— Потому что жалко ее, не проживет она без меня.
— Оставь денег побольше.
— Без толку. Спустит все и сопьется.
— Ты ее любишь?
— Боюсь, что да.
— Хорошо тебе.
— Да, есть свои плюсы. Но есть и минусы.
— Это точно. Сходи, успокой ее.
— Лучше дать проплакаться.
— Как знаешь. Слушай, Михаил, ты меня извини, а поесть здесь что-нибудь найдется?
— Конечно, найдется. Только на кухне Юлька плачет. Полчаса потерпишь?
— Без проблем.
— Тогда потерпи. Вот, пива наливай.
— Нет, спасибо, мне больше не нужно, отъехать боюсь.
— Ты же выпил всего ничего!
— Все равно не стоит. У меня сегодня столько всего случилось…
— Неприятности?
— Мягко говоря. Вначале чеченцы дом взорвали, потом киллер пытался убить, потом с девушкой поругался, а на закуску два идиота вызвали в качестве дьявола, и вот сижу здесь и разбираюсь в ваших семейных проблемах.
— Так это твой дом взорвали?
— Мой.
— Мои соболезнования.
— Спасибо.
— Никто из родных не погиб?
— Мама.
— Ни хрена себе! Еще раз мои соболезнования. Пойду, принесу чего-нибудь покрепче.
— Да не бери в голову! — я начал отнекиваться, но Михаил уже ушел.
Да уж, обалденный выдался день. А особенно финал — сижу в гостиной нового русского, пью с хозяином квартиры, его жена плачет, потому что я не захотел убивать ее мужа, а вместо этого пьянствую в его компании, и, в довершение всего, они оба считают меня нечистой силой. Интересно, если посмотреть объективно, они правы?
Объективно посмотреть нельзя, сообщил голос издалека, с их точки зрения правы они, а с твоей — ты. Так бывает всегда, каждый уверен, что он прав, это закон природы.
Но ведь есть же какая-то всеобщая истина!
Всеобщей истины нет. Про Эйнштейна слышал? Мир без наблюдателя неопределен, истина всегда субъективна. И не будь наивным, это относится не только к физике.
Так, значит, если я считаю себя хорошим человеком, то я прав? Но тогда каждый по-своему прав!
Не каждый, даже по-своему. Ты ведь заглядывал в душу Лечи Ильясова, неужели ничего не понял?
Не знаю… я так устал…
Тогда больше не грузись. Напейся, проспись, утром будешь мудренее.
Ладно. Внезапно я ощутил в себе силы задать вопрос, который давно боялся задать. Слушай, а ты кто такой?
Как я и ожидал, ответом стал беззвучный смех.
Ты ничего не понял, констатировал голос, повторяю еще раз — для тебя я тот, кем ты меня считаешь.
Это я понял. А для себя? Кто ты для самого себя?
Кого это волнует, кроме меня? хмыкнул голос и прервал связь. Я не понял, как именно это произошло, просто в моей душе появилось четкое ощущение, что тот, кому принадлежит голос, ушел.
— Сергей! — услышал я голос Михаила. — Ты что, спишь уже?
— Чего? Нет, так… отвлекся.
— Давай по сто грамм и спать. Юлька тебе уже стелит в гостевой.
— А что, прислуги у вас нет?
— Домработница приходит через день. Да не грузись, ничего с Юлькой не будет оттого что лишний раз постель расстелит. А она серьезно хотела меня убить?
— Черт ее разберет. Она так возбудилась, когда меня увидела… то есть, я не то имею ввиду…
— И это тоже. Я понял, не грузись. Давай за упокой души… как твою маму звали?
— Марина Федоровна.
— За упокой души рабы божьей Марины и пусть земля ей будет пухом. Поехали.

 

Назад: 13
Дальше: 15