Глава 29
Фэллон
Три дня и три ночи мы молча сидели у кровати герцогини. Возле нее всегда были двое — постоянно касались ее кожи, постоянно подпитывали ее магией, как через капельницу. Она ни разу не шевельнулась, лежала без движения на трех мягких перьевых подушках, одетая в кремовую ночную рубашку, зашитую до самой шеи, с рассыпавшимися волосами. Она была похожа на ангела. Мертвого ангела.
Но сердцебиение ее было сильным и стабильным. Оно лишь иногда ускорялось, и дядя предполагал, что в эти моменты у нее случались видения. Иногда она начинала потеть. Вечером первого дня служанка обтерла ее мокрой губкой, а Лизбет и тетя тем временем продолжали питать ее магией. Только тогда я впервые неохотно покинул свое импровизированное ложе из сложенных на полу подушек и стеганого одеяла. Я боялся отойти, опасаясь, что вдруг эти минуты окажутся для нее последними или она проснется, а меня не будет рядом.
В один из вечеров пришел Иглен. Было уже поздно, но мы все, даже большинство слуг, собрались в спальне Отэмн, словно траурная процессия, замершая, чтобы посмотреть на тело. Только Эдмунд, наверное, знал ее так же давно, как этот престарелый вампир. Когда Иглен вошел в слабо освещенную комнату, его потрескавшиеся губы округлились и он едва слышно произнес:
— О-о… — и таким преисполненным любви движением погладил ее по лбу, каким мог бы сделать это суррогатный дедушка, коим он для нее, видимо, и был.
Эта сцена лучше всего описывала и мои ощущения: беспомощность, сострадание и безмолвие.
Именно Иглен увидел ее приход, это он предупредил нас в прошлом июне, что она — Героиня, и он же со все возрастающей настойчивостью заставлял нас действовать летом. Теперь, как мне казалось, мы знали почему. Вторая Героиня была в его измерении, но Иглен был слишком стар и мудр, чтобы вмешиваться в судьбу, по крайней мере так он утверждал, поэтому не предупредил нас о Виолетте Ли. Глядя на то, с какой искренностью и нежностью он относился к Отэмн, я все больше утверждался в мысли, что сообщил он нам о ней только потому, что слишком за нее переживал.
Мы рассказали ему то немногое, чего он еще не знал, а взамен попросили его вернуться, когда она проснется. То, что Иглен знал о жизни Виолетты Ли с вампирами, будет крайне важно для планирования наших последующих действий.
Именно об этом я думал утром, когда, сидя у постели Отэмн, кормил ее своей магией. Шел третий день комы, вместе со мной дежурил Эдмунд. Он принес с собой тяжелую книгу, как значилось на обложке, одного из номинантов на Букеровскую премию, но откладывал ее в сторону через каждые пару страниц.
— Неинтересная? — спросил я после того, как он в четвертый раз опустил ее на колени. Мне хотелось, чтобы голос звучал спокойно, но в нем все равно слышалась паника.
Он покачал головой и едва заметно пожал плечами.
— Отличная. Я просто не могу… сконцентрироваться.
Ему, казалось, не хватало слов.
Я понимающе хмыкнул. Мне не очень-то хотелось с ним разговаривать. Это было глупо, ведь Эдмунд рассказал мне о том, что связывало его с Отэмн, но его обеспокоенность все же не казалась мне оправданной. Наше поведение было во многом похоже. Он почти не уходил из примыкавшей к ее спальне гостиной (вчера он заснул там на диване), не разговаривал ни с кем, кроме прислуги, когда просил принести еды, и Алии, которая, по-видимому, была единственной, кто мог выманить его отсюда. Прошлой ночью я слышал, как она говорила моей тете что-то о «чувстве вины Эдмунда».
Все правильно, он должен чувствовать себя виноватым! — заговорил неприятный голос где-то на задворках моего сознания. — Он не уберег ее! Он должен был обеспечивать защиту от Экстермино! Его надо уволить!
Но я не стал слушать этот голос, потому что знал: источником его была ревность. То, как он осек ее на пляже, после того как она оскорбила меня, задело какие-то струны в моей душе. Я все еще видел, как он удерживал ее, обхватив на уровне груди. Как шептал ей что-то на ухо, будто целовал, и как в ответ она изогнулась, упираясь в него ягодицами… Было что-то первобытное в том, как она сняла маску сдержанности и стала кричать и ругаться на него с красными от гнева глазами…
Она нравилась мне такой.
— Она хотела умереть, — наконец пробормотал Эдмунд. — На моих глазах этот ребенок попытался совершить самоубийство. Такое не проходит бесследно, у меня внутри что-то оборвалось.
— Меня это убило, — просто сказал я. — Я умер бы вместе с ней.
— Не говори этого! — оборвал Эдмунд, впервые оторвав взгляд от нее и подняв глаза на меня. — Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Понимаю, — парировал я, спокойно глядя ему в глаза. — Я так сильно люблю ее, что не смогу без нее жить.
К моему удивлению, он рассмеялся.
— Ты еще совсем мало знаешь женщин, Фэллон. Вот когда тебе придется спать на диване, когда представительница прекрасного пола будет отказывать тебе в сексе и помыкать тобой, только тогда ты поймешь, любишь ли ее на самом деле. Приходи поговорить после вашей первой ссоры, возможно, тогда ты запоешь по-другому.
Я нахмурился и почувствовал, что сердце начинает биться быстрее. Я не потерплю, чтобы надо мной смеялись те, кто на нас работает, даже если это друзья.
— Я люблю ее!
Он откинулся на спинку стула.
— Знаю. И не представляю себе более достойного мужчины, чем ты. Только не смотри на отношения сквозь розовые очки, от этого никому не будет легче.
Я вздрогнул. Этот комплимент был для меня неожиданностью.
— Я… ну…
Я снова стал смотреть на нее.
Моя любовь сильнее, чем бытовые проблемы.
Я сжал ее руку.
Сильнее, чем думает Эдмунд. Мне все равно, что мы молоды…
В ответ она сжала мою руку. От неожиданности я чуть не подпрыгнул. Эдмунд поднял голову.
— Ее пальцы сжались!
Я сжал руку Отэмн сильнее, и она ответила мне.
Эдмунд, очевидно, почувствовал то же самое, потому что широко открыл глаза и, опрокинув стул, вскочил.
— Да, да, по-моему, она возвращается, — сказал он громким шепотом.
В ту же секунду двое врачей, которые дежурили здесь, подбежали и стали возиться с Отэмн, щупая ее и что-то проверяя.
— Отпустите ее! — внезапно резко бросил один из них, обращаясь ко мне и Эдмунду.
Мои глаза расширились от ужаса. Эдмунду тоже было явно не по себе, и мы вместе, не сводя взгляда с врача, разжали пальцы.
На всякий случай моя рука повисла в сантиметре над ее, а врач тем временем прижимал стетоскоп к груди Отэмн — пользоваться электронной аппаратурой они не могли, потому что, как только они подключали ее, передаваемая нами магия тут же выводила приборы из строя. Казалось, он слушал целую вечность.
— Сердцебиение такое же сильное, как и было. Думаю, переливание магии можно пока остановить. Но заклятие еще только начинает отпускать ее. Нужно ждать, пока она придет в сознание.
Я попытался мысленно связаться со своей семьей, но все они были отгорожены ментальными барьерами. Эту проблему решил Эдмунд, который выбежал в коридор и начал криками созывать всех.
— Силы небесные, можно потише? У меня голова болит.
Голос позади меня был скрипучим и напряженным, но я бы ни с каким другим его не спутал. Я бросился к ней и зарылся лицом в золотистые завитки, грязные, но по-прежнему мягкие и блестящие. Пусть и медленно, она тоже меня обняла.
— Прости меня, — произнес знакомый слабый голос.
Я только кивнул, а потом меня оттащили за рубашку.
— Фэллон, пусть она попьет, — сказал Эдмунд и передал Отэмн стакан воды, который она залпом осушила.
— Почему я еще жива? — спросила она, взяла еще один стакан и так же быстро уничтожила его содержимое.
— Вы непрерывно получали магию, словно это была капельница, — гордо ответил врач. — Никогда за всю свою карьеру я не сталкивался с состоянием, подобным вашему. Так что пришлось поэкспериментировать.
В ее глазах была решимость, какой я никогда там раньше не видел. Глядя перед собой, Отэмн начала подниматься и наконец села.
— Молодцы! — только и сказала она, словно хвалила ребенка.
Тем временем в комнату уже ввалилась моя семья.
— У нас нет времени на шутки, — продолжила Отэмн приказным тоном, когда вошедшие слуги стали кланяться. — Я побывала в аду и вернулась назад. Ад — это наше будущее, ничего хорошего нас не ждет.
Дядя ничем не выдал своего облегчения.
— Отправьте за Игленом. Пока мы ждем, ты поешь, а после расскажешь нам обо всем.
— Он отправил записку… Это случилось на следующий день после бала в честь празднования Бесконечности. На полке над камином были часы с датой. Я несколько раз видела этот сон, прежде чем он сменился. Она читала письмо, в котором говорилось о ее связи, а потом все снова изменилось и к ее горлу был приставлен нож, а король вампиров угрожал убить ее. Но видение всегда прерывалось, когда принц Каспар Варн отворачивался и уходил, оставляя ее умирать. Я видела все это снова и снова и даже не знала, жива ли она еще. Это был сущий ад.
— И кри-дом сказал, что она — некромант? Ты в этом уверена?
— Абсолютно.
Вид у нее был соответствующий.
— Иглен?
После продолжительного перекрестного допроса мой дядя в конце концов уступил ему место.
Престарелый вампир поднялся со стула и поковылял к кровати. По сравнению с нашей прошлой встречей он сильно сдал, сомнений в этом быть не могло. Но хотя тело его дряхлело, ум оставался ясным. Он уселся на кровать и несколько раз подпрыгнул на ней, отталкиваясь короткими ногами от пола.
— Ого, скрипучая, — прокомментировал он, улыбнулся с видом старика, только что отпустившего пошлую шутку, и откашлялся. — Думаю, кри-дом вполне может оказаться прав. Читая ее мысли, я замечал, что ей снятся странные сны. Не удивлюсь, если вскоре она начнет видеть прошлое и даже мертвых.
— Я видела некоторые из ее снов в своих видениях, — поддержала его Отэмн.
— Но что означает эта ее связь? — спросил я, чувствуя себя единственным из присутствующих, кого интриговала эта новость.
— Ты, разумеется, слышал о последнем предсказании Контанала? О связи второй Героини с мужчиной? Он утверждал, что это касается не только второй Героини, но кто знает… — не договорил Иглен.
Он так подчеркнуто перевел взгляд с Отэмн на меня, что она покраснела до корней волос.
— Похоже, что Виолетта Ли и Каспар Варн связаны. Между ними есть даже телепатическая связь, которая выражается в том, что они слышат голоса, в которых живет другой…
Я абстрагировался от происходящего, чтобы понаблюдать за Отэмн. На ее лице отражались решимость и целеустремленность. Она впитывала каждую крупицу информации, аккуратно укладывая ее в хранилище своего сознания — отгороженного, но не до конца скрывающего эмоции, ее уверенность росла на глазах.
Она рождена для этого. Ее для этого воспитывали.
Странно, но я надеялся, что эти испытания и ее новая сила станут тем, что заполнит оставшуюся в ее сердце пустоту. Потому что, по всей видимости, мне одному это было не под силу.
— Итак, подводя итог, у нас есть Героиня-некромант, которую кри-дом предположительно пытается убить, отправив письмо моему королю и извещая его о том, что ее отец заказал убийство нашей дорогой Кармен, — подытожил Иглен.
Теперь я понимал, что имела в виду Отэмн, говоря, что нас не ждет ничего хорошего. Я взял ее за руку, и она сжала мою в ответ.
— При всем уважении к вам, Иглен, нам нужно сказать ей, что она Героиня, и как можно скорее забрать ее из второго измерения, пока с ней чего-нибудь не случилось, — сказала Отэмн тем же властным тоном, каким говорила раньше. Голос ее был немного глубже и тише, чем обычно, и оттого британский акцент только усиливался.
Иглен едва заметно вздрогнул. И хотя у него не было официального звания — титулы ввели, когда он был уже в зрелом возрасте, — он привык к уважению своего возраста и могущества. К приказам он не привык, это было явно видно по его приоткрывшемуся рту.
— Но, миледи Героиня, мы не можем себе позволить чрезмерно вмешиваться в судьбу. Мы и так уже многое изменили и рискуем уничтожить Пророчество, если слишком сильно отклонимся от курса.
— Но она может умереть!
— Будет лучше, если она прочитает о своей связи, как было в видении. Если мы поспешим, то можем посеять раздор между Виолеттой Ли и Каспаром, ведь, как я уже объяснял, сейчас они не вместе. А нам нужно, чтобы они воссоединились, как предсказывал Контанал!
— Тогда… что же нам делать? — после паузы спросил дядя.
Все продолжали молчать, но по бегающим взглядам я почувствовал, что мнения разделились. Я был согласен с Отэмн: мы не можем рисковать жизнью Виолетты Ли. Но я знал, что старшие поддержат Иглена. Они не желали менять привычки и боялись судьбы.
Наконец заговорил Иглен:
— Мы подождем, но недолго. В выходные после бала в честь празднования Бесконечности Варны отправятся на охоту. В этом году они планируют взять с собой Виолетту. Я обеспечу вам беспрепятственное прохождение охраны — мы скажем, что вы навещаете меня. Учитывая нашу связь, никаких вопросов не возникнет. Будьте рядом с ней и с ним, убедитесь, что они сблизились, а если нет, немного подтолкните их. Проверьте, знает ли она и понимает ли Пророчество, если понадобится, расскажите ей о нем. А когда она будет одна, раскройте тайну ее предназначения. Но Каспар этого знать не должен…
— Почему? — настойчиво спросила Отэмн.
Она посмотрела на меня, и я с удивлением заметил, что роговицы ее глаз почернели от злости.
Иглен встал и обошел кровать, увеличивая расстояние и количество мебели, отделявшей его от Отэмн.
— Потому что Виолетта должна найти письмо покойной королевы, она должна оказаться на волосок от смерти, и Каспар должен от нее отвернуться, ведь иногда человеку нужно потерять то, что у него есть, чтобы осознать, что у него есть. Понимаете? Вы покинете измерение, ваш король пришлет своих людей как можно позже — и вуаля! Мы лишь совсем немного вмешались в судьбу. Так я это видел.
— Вы все это видели? Но ведь это важнее, чем то, что видела Отэмн! Почему же вы не сказали раньше? — закричала моя тетя из угла комнаты. — Ну что ты будешь делать с этими провидцами!
Иглен пожал плечами.
— Э-э, должно быть, для пущего драматизма… Я буду наслаждаться своим могуществом, пока эта малышка не начнет обгонять меня на каждом повороте. — Он указал на Отэмн и, смеясь, забросил бороду на плечо. — Ничего нельзя планировать на голодный желудок, поэтому позвольте мне вернуться в родное измерение, где меня ждет порция четвертой отрицательной.
Он направился к выходу, оставив пораженных Сейдж, но Отэмн крикнула ему в спину:
— Вы больше не можете мной командовать!
Он остановился и, не оборачиваясь, сказал:
— Я — нет. А вот судьба может.
И заковылял прочь.
Прошло еще несколько часов, прежде чем семья и врачи оставили меня наедине с Отэмн. Задержалась только служанка, которая наводила порядок в многочисленных букетах и подарках, которые были доставлены в Барратор из дома Отэмн. Мы хотели привезти и ее родителей, но они отказались. Даже лежащая в коме дочь не могла заставить их находиться в одном доме с Атенеа.
— Как хорошо цветы смотрятся в этой комнате, здесь так много света, — заметила Отэмн, проводя руками по одеялу и расправляя его. — Убедитесь, что за ними хорошо ухаживают, — сказала она служанке. — Я хотела бы забрать их в Атенеа.
Я не решился признаться, что ее комната оставалась единственной, в которой еще было уютно. Весь остальной дом был завален коробками и чехлами для мебели, которую заклятиями отправляли на хранение.
Когда служанка сделала реверанс и вышла, я придвинул свой стул ближе к кровати.
— Кажется, с тобой все в порядке… — осторожно начал я.
Она на меня не смотрела.
— Конечно. С чего мне быть не в порядке?
— Ты — Героиня, и три дня назад ты пыталась покончить с собой, — медленно проговорил я, на секунду засомневавшись, помнит ли она об этом.
— Это была ошибка, — парировала она.
— О-ошибка? — успел произнести я, прежде чем забраться на кровать. — Ошибка — это обвинять людей в том, чего они не могут контролировать, например по ошибке насылают проклятье. Добровольно отдать свою энергию человеку после того, как тебе сказали, что это самоубийство? Это не ошибка, и ты не можешь все исправить, просто извинившись.
Она скрестила руки на груди.
— Но я правда сожалею.
Я закрыл лицо руками.
— Ты невероятно упряма!
— А ты жутко властный. И что хуже?
— Неважно. Ты пойдешь к психологу, как только мы вернемся домой.
— Ха! — Она шлепком убрала мои руки от лица. — Вот видишь? Властный! Ты все время отчитываешь меня или говоришь, что мне делать. Может, я этого не хочу.
Я уперся руками в подушку по обеим сторонам ее лица.
— Зато меня ты хочешь. Тебя глаза выдают.
— Мне не нужен парень, который постоянно указывает, что мне делать.
— Теперь ты Героиня, и скоро все об этом узнают. Я понимаю, что твоя жизнь изменится, я же не идиот, — грустно признался я. — Я боюсь, сможешь ли ты справиться с переменами. Я справляюсь с этим, контролируя каждый свой шаг. Такой вот, можно сказать, мини-король.
Я негромко засмеялся, она тоже улыбнулась. Ни для кого не было секретом, что в моем случае яблочко совсем недалеко упало от яблони.
Она потянулась ко мне, обхватила мое лицо ладонями и провела большим пальцем по шрамам. Она внимательно вглядывалась, пытаясь разглядеть в моих чертах что-то, чего я не мог увидеть в ее лице.
— Теперь мы в руках судьбы.
Отэмн наклонилась и поцеловала меня. Ее потрескавшиеся губы отдавали мускатной тыквой, которую она с аппетитом съела раньше.
Поцелуй был коротким и целомудренным, но по моему телу все равно прокатилась волна желания. И ощущение это было, пожалуй, слишком сильным, слишком приятным. Меня тревожило то, что я готов был контролировать ее, хранить под стеклом, как украшение, только бы быть с ней.
Я не должен этого чувствовать. Не должен так к ней относиться!
Вдруг губы Отэмн раскрылись и она провела языком по моим губам. Я отстранился, усмехаясь, немного с облегчением, что такая банальность могла разрушить ощущения.
— Не хочется тебя огорчать, но ты три дня не чистила зубы и пахнешь, как бродяга эльф на вампирской диете.
Она прижала руки ко рту и что-то проворчала, прежде чем толкнуть меня коленом и отправить на пол зарядом магии.
— Тогда, несомненно, пол покажется тебе вкуснее, — сказала она, усмехаясь. — А я тем временем приму ванну.
Она взмахнула рукой в сторону ванной, и я услышал шум текущей воды. Покончив с этим, она сбросила с ног тяжелое одеяло, перевернулась на живот и, упершись рукой в подбородок, посмотрела на меня с кровати.
— Как вы находите пол, мой верный подданный?
Я сел, вытянув одну ногу и согнув вторую, на которую опирался руками.
— Так мне даже удобнее лицезреть вас, миледи Героиня.
Она нахмурилась.
— Желаете ли, чтобы я поклонился, миледи? Валялся у вас в ногах? Сделал вам массаж?
— Прекрати! — бросила Отэмн, но уголки ее губ дрогнули. — Тебе это не идет. Ты рожден, чтобы править.
Я на минуту замялся.
Ого… опасно.
Никто не смел даже намекать на нежелание моего старшего брата занимать трон. Это было чем-то вроде неписаного закона. Но потом я вспомнил, кто она.
— Совершенно верно, — согласился я, встал на колени, придвинулся к ней совсем близко и заглянул в глаза. Она немного отодвинулась. — А теперь не пора ли вам принять ванну?
Отэмн кивнула и встала. Я внимательно следил за каждым ее движением, но за исключением того, что держалась за спину, она крепко стояла на ногах, поэтому я обогнал ее и зашел в ванную. Там было тепло, и зеркала только начинали запотевать. Ванна уже успела наполниться наполовину, поверхность была затянута пузырьками пены.
— Тебя что-нибудь беспокоит? — крикнул я.
— Нет, только спина немного затекла, — ответила она голосом, в котором слышалась боль.
Ну почему она такая скрытная? — подумал я.
Отэмн пустила в ход новую зубную щетку, а я пока взял с полки несколько баночек с маслами для ароматерапии и начал добавлять их в струю воды из смесителя-водопада. Вместо крана из стены выступала большая деревянная полка, откуда сплошным потоком лилась холодная или горячая вода — в зависимости от того, куда поворачивалась ручка. От шума воды у меня по телу побежали мурашки.
Я продолжал откупоривать масла и добавлять их в воду до тех пор, пока не был полностью удовлетворен сочетанием запахов. После этого я произнес небольшое исцеляющее заклятие, от которого вода в ванне начала булькать и сама собой перемешиваться.
Отэмн стояла за моей спиной и ждала, заложив одну руку подмышку. Я подошел, убрал руку и обнял ее, прижимая как можно крепче. Незаметно проведя рукой по ее спине, я почувствовал, как сильно напряжены мышцы. Осторожно положив ладонь ей на позвоночник, я постарался, чтобы Отэмн не заметила, что я хочу зафиксировать ее, потом посмотрел ей в глаза.
— Никогда больше не поступай так со мной, поняла?
Я встряхнул ее, и Отэмн, словно тряпичная кукла, безвольно качнулась в моих руках. Она опустила взгляд в пол и виновато молчала.
— Клянусь, я посажу тебя под замок, если возникнет хоть малейшее подозрение, что ты можешь сделать это еще раз. Ты нужна мне. Мой долг — заботиться о тебе.
Я все еще тряс ее.
Ее глаза сузились, в голосе не было ни намека на шутку.
— Ты больше не можешь мною командовать.
— Спорим, — сказал я и потянулся, чтобы поцеловать ее, но был отброшен на несколько шагов.
Отэмн отступила назад. Ее руки опустились к подолу длинной кремовой ночной рубашки и сжали его. Я замер, не сделав и шагу, и не отрываясь смотрел, как она ползет вверх, поднимаясь все выше и выше, открывая извивающиеся по бедру шрамы, потом белые трусики…
А потом Отэмн рывком сняла ее совсем.
Выражение ее лица, которое до этого так явно говорило «Спорим», теперь сменилось ожиданием одобрения. Она стояла в одном белье, в традиционном для Сейдж подобии майки. Облегавший ее грудь лиф был из полосок кружева, которые пересекались на талии, немного не доходя до трусиков. Я пожирал ее глазами.
— Вау… — пробормотал я.
Как эти изгибы могли появиться всего за два года?!
Она была идеальна. Абсолютно, абсолютно идеальна!
Она смущенно сложила руки на груди и покраснела.
— Мне нужно… — Она развернулась в сторону ванны. — А вот я могу тобой командовать. На выход! — закончила она, дернув плечом в сторону двери.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы оторвать взгляд от ее груди.
— Хочешь сказать, что мы с тобой не равны? — решив пошутить, спросил я преувеличенно шокированным тоном.
Она поджала губы, а я, пятясь, медленно вышел из ванной и повалился на диван в гостиной.
— Нет, — услышал я ее шепот. — Несомненно, нет.
