Татьяна проснулась довольно рано, но Петра уже не было. И что самое удивительное, она не помнила, когда он ушел. А ведь засыпали вместе… да еще как… От этих мыслей совсем юная полька покраснела и на несколько минут зависла в воспоминаниях.

– Государыня? – донесся от двери голос этой ненавистной рыжей ведьмы, вырвавшей царицу из грез.

– Что тебе? – с легким раздражением отозвалась Татьяна. Она бы и рада ее просто выгнать, но ее влияние на супруга и уважение при дворе пугали. Хотя, конечно, сдерживаться было непросто.

– Я хотела бы с тобой поговорить.

– О Петре?

– О нас.

– О нас?! – искренне удивилась царица. – Ну что же… изволь.

– Я понимаю, что ты ревнуешь ко мне супруга, но… нам не нужно ссориться. Он не простит ни мне, ни тебе.

– Он не простит то, что его законная супруга злится на его измены?!

– Измены? – улыбнулась Анна. – Ну что ты, какие измены. Я родила ему первенца восемь лет назад. Тебе тогда десять лет от роду было. И уверяю, ничего, угрожающего твоему положению, в этом нет.

– В самом деле? – усмехнулась царица. – Ладно. Чего ты от меня хочешь?

– Стать подругами.

– Что?!

– Тебе это нужнее и важнее, чем мне.

– Вот как? И почему же? – с легкой издевкой отметила Татьяна.

– Давай я зайду слегка издалека. Хорошо. Тебе интересно, почему твой отец так неожиданно изменил свое желание относительно твоего брака?

– Да, но как это связано?

– Как ни странно – напрямую. Дело в том, что успех Петра в Тавриде вызвал обеспокоенность как в Вене, так и в Париже. Поэтому Людовик решил… хм… вывести на какое-то время его из игры, заодно постаравшись укрепить свое влияние.

– И что с того?

– Слишком быстрые и решительные успехи Петра в Тавриде заставили Людовика переживать из-за его возможного союза с Веной против османов, которых вместе они могли совершенно разгромить. А значит, лишить Париж своего главного козыря – давления на Священную Римскую империю с двух сторон. Но увести нашего царя от желания развить успех можно было только одним способом – вовлечь в такое дело, которое отнимет у него все силы и время. А именно распрю за престол Речи Посполитой. Ведь твой отец уже немолод. Не будем лукавить – ему осталось недолго. И после него начнется совершенно традиционная смута. Людовик решил, что если женить Петра на его дочери, то есть тебе, и оформить из своих сторонников пророссийскую партию в Сейме, то…

– Вот оно что… – покачала головой Татьяна. – Но зачем это понадобилось моему отцу?

– Петр – хорошая партия. Беда в том, что он к тому моменту был уже женат. Ты даже не представляешь, какая тут была опасная и интересная игра. Париж стремился Марию отравить, Вена этому пыталась помешать. А Петр – аккуратно наблюдал, собирая материалы и время от времени вмешиваясь и направляя ситуацию в нужное русло. И в итоге смог добиться того, что и волки оказались сыты, и овцы целы, то есть развязал гордиев узел.

– Почему же он вообще допустил эту опасную игру?

– Ты знаешь, сколько за тебя заплатили Петру?

– Приданого?

– Да.

– Пятьсот тысяч талеров.

– Два миллиона.

– Сколько?!

– Пятьсот тысяч дал твой отец. Еще полтора миллиона – Людовик. Кроме того, Петр смог в качестве дополнительных приятных моментов заключить очень выгодные контракты на поставку меди, свинца, селитры, серы и прочих стратегически важных товаров. Он отлично знал, что хочет Париж и что желает Вена, а потому вполне сознательно стремился добиться максимальной выгоды. Ведь он никогда не ставил свои личные отношения выше государственной целесообразности. В сущности, он и не стал бы спасать Марию, если бы не две вещи. Во-первых, об этом его просила я. Во-вторых, она не была бесполезным балластом и старалась в меру своих возможностей продвигать искусство и культуру.

– Ты? Но как? Ты же просто… эм… – осеклась Татьяна.

– Шлюха? – усмехнулась Анна. – Отнюдь. То, что я рожаю Петру детей, – это не более чем приятная награда. На самом деле у меня намного более приземленная роль – я его личная помощница. Адъютант. И задач, которые я решаю, довольно много. Обычно я его ни о чем не прошу, понимая, что, если что-то будет нужно, он сам даст и сам предложит. Но если уж попросила, то он не отказывает, зная о моем подходе.

– Хм… но зачем ты о ней просила?

– Потому что она была и есть моя подруга, – спокойно и твердо глядя в глаза Татьяны, произнесла Анна. – И даже более того. Мы вместе с ней делили ложе одного мужчины, любя и уважая его, рожая от него детей.

– Не понимаю…

– Петр принадлежит только высшей цели, – пожав плечами, произнесла Анна. – Добрые семейные принципы ему чужды и непонятны. Он легко пожертвует всеми нами, если этого потребует благополучие России.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что у тебя сейчас две задачи. Первая – стать подругой мне и Марии. Вторая – придумать, чем ты сможешь быть полезна. Потому что в ином случае, когда волею судьбы и интриг окажешься под ударом, он совершенно не обязательно станет спасать твою жизнь.

– А мне сейчас что-то угрожает?

– Петр – сильный правитель с большими амбициями и великой целью. Рядом с ним тяжело и опасно. Стрелять, конечно, не стреляют, но регулярно выносят безвременно усопших. Конкретно тебе сейчас смертельно угрожает Вена. Пока, я повторяю, пока Петр с ней смог договориться. Но кто знает, как начнут развиваться события. Ведь во всей этой идее ты узкое место. Твоя смерть поставит точку в планах Людовика по вовлечению Петра в распрю Речи Посполитой.

– А как вы стали подругами с Марией? – спустя пару минут задумчивого молчания спросила Татьяна.

– Она вышла за него совсем юной – шестнадцати лет. И я стала ее учительницей и наставницей в делах постели. Тем более что уже не первый год была к нему близка и знала многое из того, что никто не расскажет.

– Кхм, – поперхнулась Татьяна, покраснев.

– А потом мы стали вместе приходить к Петру. Да, звучит развратно, но нам это нравилось. Кроме того, когда ты втянешься в ту эстетику ухода за телом, что обязательна для супруги царя, то начнешь ощущать вкус чувственных удовольствий и эстетику красоты обнаженного тела. Античные традиции, которые наш царь стремится возродить, весьма привлекательны.

– Но… я даже не знаю. Мне и в голову не могла прийти подобная мысль.

– Понимаю. Если ты хочешь, я многому тебя научу и все, что нужно, покажу.

– А он будет… но… я не понимаю… не могу…

– Да. Если ты, конечно, окажешься умной девочкой.

– Господи… – тихо прошептала юная царица, зажав рот и сделавшись совершенно красной.

– Тань, просто подумай над моими словами. Петр принадлежит только одной даме – России. Все остальные для него важны настолько, насколько они полезны.

– Ты говоришь страшные вещи…

– Я просто хочу помочь тебе выжить. Мы – его ближайшее окружение, бардак и распри здесь совершенно непростительны. У нас просто нет никакого иного выбора, кроме как подружиться. Стать очень близкими подругами.

– Хорошо, я подумаю над твоими словами, – серьезно произнесла Татьяна.

– Отлично! – с искренней улыбкой произнесла Анна. – А пока я хочу тебя пригласить понаблюдать за новой забавой Петра.

– Забавой?!

– Не удивляйся, – усмехнулась Анна. – Он не такой расчетливый сухарь, как может показаться. Просто он живет великой целью. То есть все увлечения, что у него есть, полностью с ней сочетаются. Впрочем, поспешим, а то пропустим…

Спустя час Анна с Татьяной вышли на кремлевскую стену и, задрав головы, стали рассматривать воздушный шар, что поднялся в воздух уже на добрый километр, продолжая набирать высоту.

– И что мы должны увидеть? – спросила после нескольких минут наблюдения Татьяна. – Воздушный шар я уже видела.

– Погоди… Вот! Вот! Смотри! – вскрикнула Анна, указывая куда-то вверх, где от шара отделилась небольшая черная точка и полетела вниз. Спустя несколько секунд свободного падения раскрылся белоснежный купол… и спустя еще пару минут на каменную брусчатку на Красной площади приземлился царь. Став, таким образом, первым парашютистом этого мира. Благо что стоял совершенный штиль и вероятности улететь на забор или крышу случайного домика практически не было, тем более для Петра, имевшего на своем счету несколько сотен прыжков в предыдущих жизнях.

– Боже… – только и смогла выдавить из себя Татьяна, таращась восхищенными глазами на супруга.

– Я же говорила, – заговорщицким тоном произнесла Анна, – у него тоже есть увлечения. Просто они не расходятся с делами и общей, государственной пользой. Никто, кроме него, и не смог бы совершить этот прыжок.

– Но почему? Это ведь было безумно опасно!

– Ох, Танюш, – вздохнула Анна, – я и сама переживаю, но он сам так считает. Кроме того, это не первый его прыжок. Если мне не изменяет память, десятый. Не считая двух десятков спусков груза на парашюте.

– Ты говоришь, что все его увлечения как-то связаны с государственной необходимостью… но как это чудачество может помочь России?

– Петр сейчас строит большой воздушный шар необычной формы, который сможет управляемо летать по воздуху без привязи, как сейчас. Да не просто так, а беря куда больше людей в корзину. И эти парашюты станут способом их быстрого спуска. Это новый род войск. Считай, что он создает новый род войск. Ты, наверное, уже слышала о морской пехоте?

– Войска, подготовленные для высадки на берег с кораблей?

– Именно.

– Но ведь там… о боже! Поняла! Это… это безумие! Потрясающее безумие… Ты поможешь мне уговорить? Я тоже хочу летать!

– В этом нет необходимости. Подняться на шаре мы с тобой и так можем.

– А прыгнуть вот так же? – спросила с совершенно восхищенным взглядом Татьяна.

– Не спеши. Я знаю, что подъем на высоту не все хорошо выдерживают. Некоторым становится плохо. Но если ты нормально высоту перенесешь, то мы вместе пойдем к нему и заявим, что не хотим отставать от него в столь зрелищных вещах, – произнесла Анна и тут оказалась в объятиях царицы, явно расчувствовавшейся от столь необычного зрелища. Ведь до этого момента она как-то и не воспринимала всерьез воздушные шары, полагая их развлечением в духе воздушных змеев. Баловством. И только сейчас, увидев, как лихо ее супруг приземлился и управлялся с парашютом, по-настоящему прониклась идеей освоения воздушного пространства.