Глава 11
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
Стремительно выскочив из капсулы в 575-м, Техник Эндрю Харлан, к собственному удивлению, обнаружил, что попал в ночную смену. В безумных метаниях из Столетия в Столетие он даже не заметил, как пролетело несколько биочасов. Непонимающими глазами он смотрел на пустые, тускло освещённые коридоры, свидетельствующие о том, что во всём Секторе бодрствует лишь немногочисленный дежурный персонал.
Плотно прижимая локтем к телу жёсткую рукоять болеизлучателя, Харлан остановился перед дверью Твиссела. (Он нашёл её по именной табличке с чёткой строгой надписью.) Переведя регулятор звукового сигнала двери на максимальную громкость, он нажал влажной ладонью на кнопку и стоял, не отнимая руки. Даже сквозь дверь он слышал глухое гуденье.
За спиной послышались лёгкие шаги, но Харлан не обратил на них внимания в полной уверенности, что и этот прохожий, кем бы он ни был, постарается пройти мимо, не заметив его. (О благословенная розовая нашивка Техника!)
Но против ожидания человек остановился за его спиной и вопросительно произнёс:
— Техник Харлан?
Харлан круто обернулся. Перед ним стоял Младший Вычислитель из новеньких. Харлан с трудом подавил раздражение. Что поделаешь, здесь не 482-е, где он был рядовым Техником. В 575-м он был Техником Твиссела, и молодые Вычислители, стремясь снискать расположение великого Твиссела, проявляли какой-то минимум вежливости даже по отношению к его Технику.
— Вы хотите видеть Старшего Вычислителя Твиссела? — спросил Вычислитель.
— Да, сэр, — кисло поморщившись, ответил Харлан. (Что за идиот? А с какой ещё стати, по его мнению, он стоит у двери, нажимая на кнопку сигнала? Чтобы вызвать капсулу?)
— Боюсь, что это невозможно, — проговорил Вычислитель.
— Моё дело не терпит отлагательства.
— Не спорю. Но Вычислителя Твиссела сейчас нет в 575-м. Он в другом Времени.
— В каком именно? — нетерпеливо спросил Харлан.
Во взгляде Вычислителя появилась презрительная надменность.
— Мне это неизвестно.
— Но у меня с ним на утро назначена важная встреча.
— Вот именно. — У Вычислителя было такое выражение лица, словно его что-то очень забавляло; однако причина его весёлости оставалась полнейшей загадкой для Харлана. Откровенно улыбаясь, Вычислитель продолжал:
— Вам не кажется, что вы явились несколько рановато?
— Мне надо срочно с ним встретиться.
Улыбка Вычислителя расплылась ещё шире.
— Не беспокойтесь — завтра утром он будет здесь.
— Но…
Вычислитель повернулся, стараясь не коснуться даже одежды Техника, и пошёл прочь. Харлан свирепо глядел ему вслед, сжимая и разжимая кулаки. Затем, поскольку всё равно больше ничего не оставалось, он медленно, не разбирая дороги, поплёлся в свою комнату.
Казалось, ночи не будет конца. Он твердил себе, что ему необходимо выспаться, но уснуть не мог. Почти всю ночь он провёл в бесплодных размышлениях.
Прежде всего о Нойс. Он вновь и вновь повторял себе, что они не посмеют коснуться даже волоска на её голове. Её не могли отослать обратно во Время, не рассчитав предварительно, как это повлияет на Реальность, а для этого нужны были дни, может быть, даже недели. Правда, с ней могли сделать то, чем Финжи угрожал ему, — поместить за несколько секунд до катастрофы в ракету, обречённую на бесследное исчезновение.
Однако Харлан даже не задумывался всерьёз над подобной возможностью. У Совета не было настоятельной необходимости прибегать к крайним мерам. Вряд ли они рискнут вызвать его неудовольствие. (В сонной тишине ночи Харлан впал в то полудремотное состояние, в котором ничто уже не кажется удивительным, и ему не показалась странной даже собственная уверенность, что Совет Времён не осмелится вызвать неудовольствие Техника.)
Конечно, с женщиной, находящейся в заключении, многое может случиться. Особенно с красивой женщиной из гедонистского Столетия…
Харлан решительно отбрасывал эту мысль всякий раз, как она приходила ему в голову; подобная возможность была одновременно и более вероятной и более ужасной, чем смертная казнь, и ему было страшно даже думать о ней.
Он стал думать о Твисселе.
Старика нет в 575-м. Где он может находиться в эти ночные часы? Почему он не спит? Старики должны отдыхать.
А вдруг члены Совета совещаются? Что делать с Харланом? Что делать с Нойс? Как поступить с незаменимым Техником, которого до поры до времени нельзя трогать?
Харлан уже не сомневался в правильности своей догадки. Он поджал губы. Даже если Финжи поторопился сообщить о вторичном нападении Техника, его донос ровно ничего не меняет. Новое преступление едва ли может существенно усугубить его вину и нисколько не уменьшает его незаменимость.
А Харлан вовсе не был уверен, что Финжи непременно донесёт на него. Уже одно то, что Вычислитель струсил перед Техником и всё ему рассказал, ставило Финжи в смешное положение, и он вполне мог предпочесть молчание.
Эта мысль навела его на размышления о Техниках как о группе людей с общей судьбой и интересами. В последнее время такие мысли редко приходили Харлану в голову. Его несколько необычное положение личного Техника Твиссела и Наставника Купера отдаляло его от товарищей по профессии. Но другие Техники тоже держались порознь. Почему?
Почему и в 575-м и в 482-м он так редко виделся или разговаривал с другими Техниками? Почему они избегают друг друга; почему ведут себя так, словно разделяют дурацкие предрассудки Вечных в отношении самих себя?
В своих мечтах он уже принудил Совет к капитуляции по всем вопросам, касавшимся Нойс, и теперь выдвигал новые требования. Техники должны получить право создать собственную организацию, они должны чаще встречаться друг с другом, больше дружить: должен быть положен решительный конец их бойкотированию.
Засыпая, он уже видел себя бесстрашным героем-революционером, совершающим рука об руку с Нойс великий социальный переворот внутри Вечности.
Его разбудило настойчивое хриплое бормотанье звукового сигнала. Собравшись с мыслями, Харлан кинул взгляд на маленькие часы над кроватью и глухо простонал.
Разрази его Время! Кончилось тем, что он проспал.
Не вставая с постели, он дотянулся до нужной кнопки, и квадратное окошко в двери обрело прозрачность. Лицо Вечного, стоявшего за дверью, было ему незнакомо, но в нём чувствовались властность и уверенность.
Харлан открыл дверь, и в комнату вошёл человек с оранжевой нашивкой Администратора.
— Техник Эндрю Харлан?
— Да, Администратор. У вас есть дело ко мне?
Однако Администратор, казалось, даже не заметил вызывающего тона, которым был задан этот вопрос.
— Вам была назначена на сегодняшнее утро встреча со Старшим Вычислителем Твисселом.
— Ну и что?
— Меня послали сообщить вам, что вы опаздываете.
Харлан удивлённо посмотрел на него.
— Послушайте, что всё это значит? Ведь вы не из 575-го.
— Я работаю в 222-м, — последовал ледяной ответ, — Помощник Администратора Арбут Лемм. Я отвечаю за организационную сторону мероприятия и во избежание ненужных толков предпочёл не пользоваться видеофоном.
— Какое мероприятие? Какие толки? О чём вы говорите? Послушайте, я почти каждый день встречаюсь с Твисселом; он моё непосредственное начальство. Какие толки это может вызвать?
Несмотря на все попытки Администратора сохранить официальную бесстрастность, его взгляд выразил крайнее удивление.
— Разве вы ничего не знаете?
— О чём?
— Сейчас в 575-м происходит заседание Специального Комитета Совета Времён. В вашем Секторе только об этом и говорят.
— Они хотят видеть меня?.. — не успев договорить до конца, Харлан подумал: «Ну, конечно же, они хотят видеть меня. Кому ещё, как не мне, может быть посвящено это заседание?»
Теперь он понял, почему так веселился вчера ночью Младший Вычислитель, встретивший его у дверей Твиссела. Вычислитель знал о предстоящем заседании Комитета, и ему смешно было даже подумать, что Техник надеется в подобный момент встретиться с Твисселом. «Очень смешно», — с горечью подумал Харлан.
— Я только повинуюсь полученным мной распоряжениям, — сказал Администратор, — больше мне ничего не известно.
И удивлённо добавил:
— Неужели вы ничего не слышали?
— Техники отличаются нелюдимостью; они ведут замкнутый образ жизни! — с едким сарказмом ответил Харлан.
Пятеро, не считая Твиссела! Шесть Старших Вычислителей! Шесть Старейшин Совета Времён!
Месяц назад честь завтракать с такими людьми за одним столом ошеломила бы Харлана; мысль об олицетворяемой ими ответственности и могуществе сковала бы ему язык. Они бы казались ему сказочными великанами.
Но сейчас они были его врагами; хуже того — судьями. У него не было времени для благоговейного трепета; ему надо было срочно придумать план действий, выбрать линию поведения.
Члены Совета — если только Финжи вторично не донёс на него — могли рассчитывать застать Харлана врасплох. Днём в Харлане окончательно окрепла уверенность, что Финжи не решится сделать из себя посмешище, публично сознавшись в оскорблении, нанесённом ему Техником.
Как ни мало было это преимущество, пренебрегать им не стоило. Харлан решил выжидать, пока не будет произнесена фраза, знаменующая начало военных действий. Пусть они сами сделают первый шаг.
Однако члены Совета не спешили. Сидя за скромным завтраком, они безмятежно разглядывали Харлана, словно он был интересным экспонатом, подвешенным в музейной витрине на слабых антигравитаторах. С мужеством отчаяния Харлан стал по очереди рассматривать своих сотрапезников.
Он знал всех присутствующих по их прославленным именам, а также по объёмным изображениям, которые то и дело попадались в ежемесячных информационных стереофильмах. Эти фильмы предназначались для обмена опытом между Секторами, и Вечные всех рангов, начиная с Наблюдателей, обязаны были регулярно являться на их просмотры.
В первую очередь его внимание привлёк Август Сеннор — совершенно лысый человек, даже без бровей и ресниц. С близкого расстояния это безволосое и безбровое лицо производило ещё более странное впечатление, чем со стереоэкрана. Кроме того, Харлан много слышал о сильных разногласиях между Сеннором и Твисселом. И наконец, Сеннор не ограничивался разглядыванием Харлана. Он буквально засыпал его вопросами, задавая их резким пронзительным голосом.
Вначале это были невинные риторические вопросы, вроде: «Скажите, молодой человек, почему вас вдруг заинтересовала Первобытная история?», или: «Что дало вам это увлечение?»
Затем он уселся поудобнее в кресле и, сбросив небрежным жестом свою тарелку в люк для грязной посуды, сложил перед собой руки со сплетёнными пальцами. (Харлан обратил внимание, что и на руках у него не было волос.)
— Меня давно интересует один вопрос, — начал Сеннор. — Может быть, вы мне поможете.
«Вот оно, началось», — подумал Харлан.
— Если только смогу, сэр, — сказал он вслух.
— Некоторые из членов Совета, — я не хочу сказать, все или даже большинство. — Тут он бросил взгляд на усталое лицо Твиссела, в то время как остальные подвинулись поближе и приготовились внимательно слушать, — но, во всяком случае, некоторые из нас интересуются философскими вопросами Времени. Вы понимаете меня?
— Вы имеете в виду парадоксы путешествий во Времени, сэр?
— Да, если вам больше нравится это мелодраматическое название. Но дело, конечно, не только в парадоксах. Нас интересуют вопросы истинной сущности Реальности, почему при Изменении продолжает действовать закон сохранения массы-энергии и тому подобное. Для нас, Вечных, путешествия во Времени — привычное дело, и это обстоятельство накладывает свой отпечаток на все наши размышления о Времени. А вот милые вашему сердцу Первобытные существа не умели путешествовать во Времени. Что они думали обо всём этом?
С противоположного конца стола донёсся громкий шёпот Твиссела:
— Мозговые выкрутасы!
Однако Сеннор, казалось, даже не заметил этого выпада.
— Я вас слушаю, Техник, — сказал он.
— В Первобытную Эпоху люди не задумывались над вопросами путешествий во Времени, Вычислитель, — ответил Харлан.
— Не считали их возможными, а?
— Думаю, что так.
— Даже не фантазировали на эту тему?
— Что касается этого, — неуверенно проговорил Харлан, — то мне кажется, что фантазии такого рода встречались в их так называемой научно-фантастической литературе. Я не очень хорошо знаком с ней, но, по-моему, излюбленной темой были приключения человека, который попадает в прошлое и убивает там собственных дедушку или бабушку до того, как появились на свет его родители.
Сеннор был в восторге:
— Великолепно! Просто великолепно! Ведь это фундаментальный парадокс путешествий во Времени, если считать Реальность неизменной. Далее, я осмелюсь утверждать, что вашим Первобытным существам даже в голову не приходило, что Реальность способна изменяться. Не правда ли?
Харлан помедлил с ответом. Его беспокоило, что он никак не может понять, куда клонит Сеннор.
— Моих знаний недостаточно, чтобы ответить вам более или менее определённо, сэр, — произнёс он, наконец. — Я полагаю, что они допускали возможность существования взаимоисключающих путей развития или же различных плоскостей бытия. Точно не знаю.
Сеннор выпятил нижнюю губу.
— Уверяю вас, вы ошибаетесь. Вас, вероятно, ввели в заблуждение некоторые туманные выражения в этих книгах, и вы стали приписывать им свои мысли. Нет, нет, не познав на опыте возможность путешествовать во Времени, человеческий мозг не в силах постигнуть всю сложность понятия Реальности. Вот, например, почему Реальность обладает инерцией? Мы все знаем, что это так. Для того чтобы вызвать Изменение, настоящее Изменение, всякое воздействие должно превысить некую критическую величину. Даже после этого Реальность стремится вернуться к исходному состоянию.
Предположим мысленно, что мы совершили Изменение здесь, в 575-м. Реальность будет меняться во всё возрастающей степени примерно до 600-го Столетия. Потом интенсивность Изменения пойдёт на убыль, однако его можно будет проследить, скажем, вплоть до 650-го. Дальше Реальность останется неизменной. Мы знаем об этом из опыта, но кто может ответить, почему это происходит? Казалось бы, на первый взгляд изменения должны накапливаться в возрастающей прогрессии и их влияние должно сказываться на всей последующей истории человечества, но это не так.
Возьмём другой пример. Мне говорили, что Техник Харлан обладает исключительным талантом находить Минимальное необходимое воздействие в любой возможной ситуации. Я готов держать пари, что он не в состоянии объяснить, как он это делает.
Теперь представьте себе, насколько беспомощны были Первобытные люди. Их волновал вопрос о том, можно ли убить своего дедушку, потому что они не понимали, что такое Реальность. Представим себе более вероятную и легче анализируемую ситуацию: путешествуя во Времени, человек встречает самого себя…
— Как вы сказали? «Встречает самого себя»? — возбуждённо воскликнул Харлан.
То, что Харлан прервал Вычислителя, само по себе было неслыханным нарушением этикета. Тон, которым были сказаны его слова, делал его выходку неприличной, почти скандальной, и укоризненные взгляды присутствующих обратились в его сторону.
Сеннор поперхнулся, но продолжал говорить. Он закончил прерванную фразу, уклонившись таким образом от необходимости прямо ответить на бестактно заданный вопрос:
— …и рассмотрим четыре случая, возможных в этой ситуации. Назовём более молодого в биологическом отношении индивидуума А и более старого — Б. Случай первый: А и Б не встречают друг друга, и действия одного никак не затрагивают другого. Тогда можно считать, что практически они не встречались, н мы отбросим этот случай как тривиальный.
Случай второй: Б, более поздняя личность, видит А, но А не видит Б. Здесь тоже нельзя ожидать никаких серьёзных последствий. Личность А не получает никакой информации о своём будущем. Ничего принципиально нового здесь нет.
Третья и четвёртая возможности заключаются в том, что А видит Б, но Б не видит А, и что А и Б видят друг друга. В каждом из этих случаев наиболее существенным является то, что А видит Б. Человек на более ранней стадии своего биологического бытия видит себя существующим на более поздней стадии. Заметим, что из этого он может заключить, что доживёт до возраста Б. Он видит, как Б совершает какое-то действие, и приходит к выводу, что ему предстоит совершить это действие в будущем. Но человек, знающий своё будущее даже в незначительной степени, может начать действовать на основании этого знания и тем самым изменить это будущее. Отсюда следует, что Реальность должна измениться настолько, чтобы их встреча стала невозможной или же по меньшей мере, чтобы А не смог увидеть Б. Далее, поскольку никакими способами нельзя обнаружить Реальность, переставшую существовать, то, следовательно, А никогда не встречался с Б. Аналогично в любом явном парадоксе, связанном с перемещением во Времени, Реальность всегда изменяется таким образом, чтобы не допустить парадокса, и мы приходим к заключению, что парадоксов, связанных с путешествиями во Времени, нет и не может быть.
И Сеннор, явно довольный собой и своими силлогизмами, обвёл присутствующих торжествующим взглядом, но в этот момент из-за стола поднялся Твиссел.
— Прошу прощения, — нетерпеливо произнёс он, — Время не ждёт.
И совершенно неожиданно для Харлана завтрак окончился.
Пятеро членов Комитета встали из-за стола и, распрощавшись с Харланом кивком головы, вышли один за другим из комнаты с видом людей, удовлетворивших своё любопытство. Только Сеннор присовокупил к кивку крепкое рукопожатие и грубовато проворчал:
— Счастливо оставаться, молодой человек.
Со странным чувством Харлан смотрел, как они покидают комнату. Зачем было приглашать его к завтраку? Зачем надо было упоминать о человеке, встречающем самого себя? О Нойс не было сказано ни слова. Неужели они собрались только посмотреть на него? Оглядели его с головы до ног и предоставили Твисселу окончательное решение.
Твиссел вернулся к столу, с которого уже исчезли посуда и пища. Они остались с Харланом вдвоём, и словно для того, чтобы подчеркнуть это обстоятельство, Твиссел закурил новую сигарету.
— А теперь за работу, Харлан, — сказал он. — У нас сегодня большой день.
Но Харлан уже не мог и не хотел ждать. Он решил «взять быка за рога».
— Прежде чем мы что-либо начнём, мне необходимо поговорить с вами.
Твиссел удивлённо посмотрел на него, сощурил свои выцветшие глазки и задумчиво стряхнул пепел.
— Разумеется, мы поговорим, если ты этого хочешь, — сказал он, — только сначала сядь, сядь и рассказывай.
Но Техник Эндрю Харлан был уже не в состоянии сидеть. Он шагал взад и вперёд вдоль стола, выпаливая фразу за фразой, изо всех сил пытаясь не сбиться на нечленораздельное бормотание. Старшему Вычислителю Твисселу, не сводившему с него глаз, приходилось то и дело поворачивать за ним голову, похожую на перезрелое яблочко.
— Вот уже несколько недель, — говорил Харлан, — как я просматриваю плёнки по истории математики. Я изучаю книги из ряда Реальностей 575-го. Реальности разные; но математика всё та же. Ни последовательность, ни характер её развития не меняются; меняются только имена, одни и те же открытия в разных Реальностях делают разные люди, но конечные результаты… Как бы там ни было, а мне удалось подметить эту интересную закономерность. Что вы о ней скажете?
— Странное занятие для Техника, — произнёс Твиссел, нахмурившись.
— Но ведь я не простой Техник, — возразил Харлан, — и вам это отлично известно.
— Продолжай, — сказал Твиссел, взглянув на часы. Его пальцы с необычной для него нервозностью крутили сигарету.
— Давным-давно, ещё в Первобытные Времена, — продолжал Харлан, — жил в 24-м Столетии один человек по имени Виккор Маллансон. Более всего он известен тем, что ему первому удалось получить Темпоральное поле, или Поле Времени. Отсюда, разумеется, следует, что он основал Вечность, поскольку Вечность — это всего лишь обширное Темпоральное поле, в котором обычное Время замкнуто накоротко и на которое не распространяются физические законы обычного Времени.
— Мой мальчик, тебя учили этому ещё в школе.
— Но меня не учили в школе, что Виккор Маллансон никак не мог получить Темпорального поля в 24-м веке. Ни он и никто другой. Тогда ещё не существовало необходимой математической базы. Фундаментальные уравнения Лефевра могли быть выведены только после появления в 27-м Столетии работ Жана Вердье.
Для Старшего Вычислителя Твиссела существовал только один способ выразить своё крайнее удивление — выронить сигарету, что он и сделал. Даже улыбка куда-то исчезла с его лица.
— Разве ты изучал уравнения Лефевра, мой мальчик?
— Нет. И я не стану вас уверять, что понимаю их. Но я усвоил одно: без них нельзя создать Темпоральное поле. И ещё: они не могли быть открыты до 27-го века. Это я тоже знаю твёрдо.
Твиссел нагнулся за упавшей сигаретой и задумчиво посмотрел на неё.
— А что, если Маллансон получил Темпоральное поле, даже не подозревая о связанных с этим математических трудностях? Что, если это было чисто эмпирическим открытием? В истории наук известно немало подобных примеров.
— Я и об этом подумал. После того как Поле было открыто, потребовалось почти триста лет, чтобы разработать соответствующую теорию, и за всё это время первоначальная установка Маллансона не претерпела никаких изменений или усовершенствований. Даже при беглом знакомстве с этой установкой становится ясно, что при её создании были использованы уравнения Лефевра. Но если Маллансон знал о них или вывел их самостоятельно, что совершенно невозможно без работ Вердье, то почему он нигде не говорит об этом?
— Ты упорно хочешь рассуждать как математик, — сказал Твиссел. — От кого ты узнал эти подробности?
— Я читал плёнки.
— Только-то и всего?
— Ещё размышлял.
— Без специальной математической подготовки? Ну, знаешь, мой мальчик, я внимательно следил за тобой много лет, но даже не подозревал о твоих талантах в этой области. Продолжай.
— Пункт первый: Вечность не могла бы возникнуть, если бы Маллансон не создал Темпоральное поле. А Маллансон не мог сделать своего открытия, не зная специальных разделов математики, разработанных гораздо позднее.
Пункт второй: в настоящее время здесь в Вечности есть Ученик, который был взят в Вечность в нарушение всех существующих правил, поскольку он не подходит по возрасту и вдобавок женат. Вы обучаете его математике, а я — Первобытной Социологии.
— Ну и что из этого?
— Я утверждаю, что вы собираетесь каким-то образом послать его в прошлое, за нижнюю границу Вечности, в 24-е Столетие. Вы хотите, чтобы этот Ученик — Бринсли Купер — обучил Маллансона уравнениям Лефевра. Следовательно, вы должны понять, что моё исключительное положение как специалиста по Первобытным Временам и как человека, понимающего, что здесь происходит, позволяет мне рассчитывать на особое ко мне отношение. На совершенно особое отношение.
— Святое Время! — пробормотал Твиссел.
— Я ведь угадал, не так ли? Только с моей помощью вы можете замкнуть круг, иначе… — Он намеренно не закончил фразу.
— Ты очень близок к истине, — сказал Твиссел, — хотя я мог бы поклясться, что ничем… — Он впал в задумчивость, в которой ни окружающий его мир, ни Харлан не играли, казалось, никакой роли.
— Только лишь близок к истине? То, что я сказал, и есть истина. — Харлан даже не мог сказать, откуда у него взялась эта уверенность.
— Нет, нет, ты вплотную подошёл к разгадке, но не сделал ещё самого последнего шага. Ученик Купер не отправляется в 24-й век учить чему-либо Маллансона.
— Я вам не верю.
— Но ты должен мне поверить. Ты должен понять всю важность нашего дела. Для того чтобы успешно завершить проект, мне необходима твоя помощь. Видишь ли, Харлан, круг почти замкнут, ситуация гораздо сложнее, чем тебе кажется. Дело в том, что Ученик Бринсли Шеридан Купер и есть Виккор Маллансон!
