Глава 12
Дедовский метод
– Чужинов, а тебе с парашютом прыгать приходилось?
– Приходилось, Олег.
По-всякому приходилось прыгать. И с такой высоты, что без кислородной маски не обойтись. И с совсем малой, можно сказать на бреющем. Бывало и по-другому, когда сидишь много часов в чреве самолета в полной выкладке и понятия не имеешь, куда на этот раз придется приземляться. То ли в ласковые воды теплого моря, то ли на суровые арктические льды.
– А с чего это ты вдруг заинтересовался? Вывалиться боишься?
С утра на лодке они сплавились вниз по Лягве до Торопи, поднялись вверх по ее течению, чтобы пристать к берегу реки, где лес вплотную подступал к самой воде. Углубились в него, там и застала их ночь. Им с трудом удалось найти пару подходящих деревьев, толстых, ветвистых, расположенных достаточно близко, чтобы растянуть между ними гамаки. Поужинали, забрались в них, и теперь Олег все ворочался и ворочался, того и гляди, действительно вывалится.
– Нет, Глеб. – Гуров хохотнул. – Я давно уже мечтаю с парашютом спрыгнуть. Все вопрос меня мучает: сам вниз шагну или инструктору придется коленом под зад помогать. Один раз окончательно собрался, но колено на волейболе повредил, пришлось отложить до лучших времен. А…
Откуда-то со стороны Позднякова, селения, куда они, собственно, и направлялись, донесся тоскливый собачий вой, заставивший Гурова умолкнуть. Помолчали, думая каждый о своем. Наконец Олег заворочался снова.
– Глеб! – На этот раз Гуров едва ли не взмолился. – Тебя что ни спросишь, все знаешь. Курить хочется невмоготу. Может, есть какой-нибудь способ?
Чужинов задумался. Знает он действительно немало. Как избавиться от чувства жажды, например. Как подольше задерживать дыхание, как снять головную боль. Как пить наравне со всеми, чтобы не вызывать подозрений и в то же время оставаться трезвым как стеклышко. Да много чего еще. Но чтобы избавиться от никотинового голода…
– Нет, Олег, ничего подходящего вспомнить не могу. Единственное, что приходит в голову, – сухие листья покури или мох. Чай еще можешь, но только мою долю не трогай, а свою хоть всю скури. – И оба они негромко рассмеялись.
– Да не нужен мне чай, у меня табак есть.
– Ты же говорил, не стал сигареты с собой брать, чтобы соблазна не было.
– А я их и не брал. Сигара у меня, прихватил одну из усадьбы. Такую просто нюхать – и то уже удовольствие. Так я покурю?
– Кури уже, а то действительно вывалишься, – дал разрешение Чужинов, подумав: «Лучше бы все-таки сигареты взял: от сигары огонек в несколько раз крупнее».
– Я незаметно, – заверил Олег.
И действительно: вскоре с его стороны потянуло ароматным дымком, но самого огонька не было видно.
– Все, теперь точно усну, – через некоторое время довольным голосом сообщил Олег. – Спокойной ночи, Глеб.
– Угу, – не раскрывая рта, промычал Чужинов, которого сон сморил уже почти окончательно.
Голос Гурова был и первым из того, что он услышал, когда проснулся.
– Глеб, тут к нам тварь в гости заявилась.
– Где? – рывком сел в гамаке Чужинов, а руки уже сжимали автомат.
– Да вот она, под деревом с моей стороны. Только что-то она не шевелится. Сдохла, что ли? Кстати, я ночью слышал, как кто-то о дерево внизу скребся. Может, и она была.
Чужинов тоже слышал, но звук был негромким, и он принял его за шум, издаваемый каким-нибудь лесным зверьком. Хотя, возможно, именно он и скребся.
– Сейчас я расшевелить ее попробую, – заявил Гуров.
Отломав толстый сухой сук, Олег метнул его в тварь, удачно угодив в голову. Никакого эффекта.
– Спит, что ли? Неужели они настолько ко всему нечувствительны? – вспомнил Олег слова Чужинова, что твари абсолютно безразличны к боли. – Что будем делать, Глеб?
– А ничего не будем, – зевнул тот, потягиваясь и на всякий случай придерживаясь рукой за ветку. – Для начала позавтракаем. Глядишь, к тому времени и стрелять не придется: точно выяснится, что она сдохла. Если же нет, пристрелим и дальше пойдем.
Завтракали они пирогом с начинкой из риса и консервированной рыбы: Настя в дорогу Глебу испекла. Сказать по правде, пирог получился не очень: низ немного подгорел, тесто не совсем пропеклось, да и на вкус пресновато вышло.
«Но нельзя же от девушки требовать всего сразу? В конце концов, готовке можно научиться, а некоторые вещи, такие приятные что на взгляд, что на ощупь, даны ей от природы, и в этом смысле изменить что-либо трудно. Да и вряд ли Насте, с ее-то родителями, приходилось много готовить», – размышлял Глеб, глядя на Гурова, которого, судя по всему, вкус пирога тоже не впечатлил. Так оно и оказалось, потому-то вскоре он от него услышал:
– Моя Лариска тоже готовить толком не умеет. В этом смысле Светка – настоящая мастерица.
Пока завтракали, Глеб все поглядывал на тварь. Явно мертва: ни разу не шелохнулась и не вздохнула. Или же они умеют так искусно притворяться? Тварь была крупной, подобные Чужинову еще не попадались, пусть и видел он их не очень много. И еще эти полосы на боках, полное ощущение, будто зажившие шрамы. Как у одной из первых, встреченных им, когда кожа во многих местах лопнула до мяса.
Наконец поели, пора было принимать решение, что делать, когда Олег неожиданно выдал:
– Кажется, я придумал, как точно определить, мертва ли она? Да и не пропадать же добру? – сказал он многозначительно, пристраиваясь поудобней. – Не, однозначно труп, такого издевательства никто бы не выдержал, прямо в пасть ей угодил, – заявил Гуров через некоторое время, вжикнув на джинсах молнией.
– Пометил, что ли? – Глеб усмехнулся.
– Типа того, – рассмеялся в ответ Гуров.
– Теперь точно уверен, что она дохлая?
– Способ надежный, еще дедовский!
– А первым с дерева полезешь?
– Глеб, а может, все же бахнуть ей разок в голову? – сразу же засомневался Олег. – Чтобы, так сказать, исключить случайности.
– Я дедам верю, так что не будем патроны переводить. Но на всякий случай держи ее на мушке. – Чужинов с автоматом наготове спрыгнул с дерева.
Через час они шагали уже далеко от приютивших их на ночь деревьев. Впереди следовал Глеб, за ним, в нескольких шагах, шел Гуров. Олег, следуя его наставлениям, время от времени оглядывался назад. Поначалу значительно чаще, чем требовалось. Затем успокоился: мертвая тварь явно не пожелала воскреснуть, чтобы пуститься в погоню.
– Ну вот и Поздняково. – Чужинов остановился. – Только сдается мне, что эти хищники успели побывать и здесь.
– Или они были тут с самого начала. – Олег встал рядом с ним.
– Почему ты так решил?
– Да что-то многовато их – повсюду попадаются.
Резон в его словах был: куда ни ткнешься, а они тут как тут. Адовы врата повсюду разверзлись? И Глеб усмехнулся. Только улыбка у него получилась невеселой.
Поздняково выглядело как и большинство других не слишком крупных деревень. Пара сотен домов, среди которых имелось и несколько панельных двухэтажек. Школа, сложенная из красного кирпича. Водонапорная башня, детсад, клуб, здание администрации – бывший сельсовет. Словом, все как у людей.
Только самих людей не видно. Ни единого человека и вообще ни одной живой души. Где пестрое стадо буренок, хотя бы вон там, на берегу пруда ли, озера ли… что тут у них? Стайка ребятишек на велосипедах? Лихой байкер на поражающем воображение чоппере, бывшем когда-то «Ижом» или «Восходом», изготовленном еще в советскую пору? Бабы с ведрами, судачащие у колонки? Деды на лавках возле ворот, запасающиеся теплом от еще жаркого солнца на долгую холодную зиму? В конце концов, техника на полях, ведь близится осень?
– Заходить в деревню будем? – Голос у Гурова был под стать его внешнему виду: мрачный и потерянный.
– А смысл? Наша задача – добраться до безопасных мест. Или убедиться в том, что их не осталось.
– Может быть, всех эвакуировали?
– Может, и эвакуировали, – пожал плечами Глеб. – Спросить-то, судя по всему, и не у кого. – Он обшаривал взглядом село при помощи бинокля.
А оптика у него что надо. Десятикратная, с широким полем зрения, с высоким сумеречным числом, водонепроницаемая и заполненная азотом. И даже с компенсацией диоптрий, хотя эта функция ему абсолютно без надобности. В общем – «Carl Zeiss», и этим все сказано. Конечно же, не своя собственная: Глеб обнаружил ее, если можно так выразиться, в личных апартаментах хозяина усадьбы, отличавшихся от остальных помещений особой дороговизной отделки. Нашлась в них и более дорогая модель: с ночным видением и дальномером.
Пустил Глеб скупую мужскую слезу, да и выкинул ее в Лягву вместе с торшерами, пылесосом и другим подобным барахлом. Потому что, как сказал один из центральных персонажей «Звездных войн» магистр Йода (и Глеб усмехнулся): «Делай или не делай, но не пытайся». И все то, что содержало в себе электричество, подлежало утоплению.
– Взгляни. – Глеб протянул свое сокровище Гурову.
Олег взял бинокль и покосился на Чужинова: куда, мол, смотреть.
– На церковь, – коротко ответил тот.
Была в Позднякове и церковь. Небольшая, с единственным куполом и колокольней под ним. С узкими высокими окнами, похожими на бойницы. Сколько ей веков – шесть, семь, восемь? И сколько она пережила на своем веку? Возможно, нашествия, и уж точно падали с ее высоты колокола, причем не раз. Для того чтобы стать материалом для пушек и в знак того, что пришла новая религия. Да и складом, вероятно, пришлось ей побывать. А может, и клубом, где под гармонь и чарочку горланили похабные частушки. Впрочем, последнее вряд ли: не настолько она и большая.
– Видишь?
– Вижу, Глеб, вижу. – Голос у Олега дрогнул. – Определенно, в ней кто-то прячется: вон сколько тварей вокруг собралось, десятка полтора-два, не меньше. Что делать-то будем, Чужинов?
– А что мы сможем сделать вдвоем? Дальше пойдем. И если все же помощь отыщется, сначала направим ее сюда. Или у тебя есть другое мнение?
– Да откуда, Глеб? Сюда на танке заявляться нужно, или на бэтээре. Кстати, где-то же их полно, танков и бронемашин. А значит, и твари истреблены. Верно я говорю?
– Точно, Олег. Неплохо бы и нам что-нибудь подобное заиметь. Пусть даже и инкассаторскую машину, у нее бронестекло. Пулю оно держит, должно и этих тварей выдержать.
У Чужинова перед глазами встала картина у Ильино, когда окна джипа под бросками тварей разлетались так, как будто изготовлены были из тончайшего, как у елочных игрушек, стекла. И чего тут удивительного при их массе, скорости и абсолютной нечувствительности к боли?
Они обходили Поздняково по широкой дуге, и селение давно уже скрылось из виду, когда раздался испуганный крик Гурова: «Глеб!»
– Вижу, Олежа, вижу, – прорычал сквозь плотно сжатые зубы Чужинов.
Вынырнув откуда-то сбоку из овражка или низины, к ним мчались твари. Много, около десятка.
«Восемь», – пересчитал их Чужинов, вскидывая согнутую руку вверх, чтобы снять обрез с предохранителя. И каким глупыми ему казались свои совсем еще недавние мысли о том, что, повстречайся они с полицейским патрулем, у них возникнут огромные проблемы. Ведь одно то, что он превратил ружье в обрез, – уголовная статья. Не говоря уже об автомате.
Девятая тварь показалась чуть позже. Она заметно прихрамывала, но неслась так, что многие скаковые лошади позавидовали бы.
Слева от Чужинова раздавался частый треск выстрелов: Олег опустошал свой карабин. Гуров попал, причем несколько раз, но мордой в землю ткнулось только одно существо. Вот карабин Олега на какое-то время умолк, и вслед за этим снова: бах! бах! бах! И так на всю очередную обойму.
– Глеб!!! – Крик Гурова был полон отчаяния: хищники находились уже рядом.
– Сейчас, Олежа, сейчас, – шептал Чужинов. Он стоял на широко расставленных полусогнутых ногах, немного боком к тварям, прижав автомат к плечу. – Пора!
Поставленный на одиночный огонь, автомат начал выплевывать пули с такой скоростью, что, казалось, Чужинов зарядил очередь на весь магазин. Последнюю тварь с парализованными после попадания в хребет задними конечностями Глеб добил уже у самых своих ног, выхватив из-за спины обрез. Затем оглянулся по сторонам: чисто. Посмотрел на Гурова, – с бледным лицом и заметно подрагивающими руками. Не от страха, от адреналина, уровень которого в крови у Олега сейчас зашкаливал.
– Обоймы подбери, не забудь.
У Гурова пятьдесят патронов и всего три обоймы к ним, так что они еще понадобятся, даже с учетом того, сколько он успел выпалить.
– Ну у тебя и выдержка, Глеб! – восхитился Гуров. – Я уже подумал – конец, а ты все не стреляешь.
«Куда было деваться, когда каждый патрон на счету? – усмехнулся тот. – Будь у меня их много, я бы еще вперед тебя стрелять начал».
– Олег, сколько у тебя осталось?
– Две полных и еще почти половина. Итого двадцать четыре, – через некоторое время сообщил Гуров.
– И у меня к автомату двенадцать. Мало.
– Да уж, теперь точно в Поздняково соваться не стоит.
– А мы все же попробуем. Людей-то жалко.
