Глава 8
Уже десять дней Дик болтался по коридорам Орлана. Его толкали сраки, катавшие своих драгоценных хозяев на стульчаках (так здесь называли кресла на колесиках). А хозяева пялились на него и (Дик нисколько не сомневался) посмеивались. Его новая одежда в местном стиле сидела отвратительно, но ничего лучшего достать не удалось. И ткани выглядели тусклыми, хотя все вроде бы выглядело как надо, когда портной принес платье в его покои. Теперь Дик начинал разбираться в «стиле» Орлана — и остро почувствовал, что сам он в этот стиль нисколько не вписывается. Не вписывается он в эти роскошные складчатые одеяния, блестящие украшения, цветовые оттенки, причудливые перья или розетки, ароматы духов. Не так складывает руки, не так ходит, не так смотрит, — вообще все делает не так.
Снова погруженный в тягостные раздумья, Дик миновал строительные леса, что поднимались до половины стены. Из следующего коридора доносилась приглушенная дробь отбойных молотков. Создавалось впечатление, что Орлан без конца перестраивается, перепланируется и переукрашивается.
Бесчисленное множество раз терялся Дик в дебрях залов и коридоров — даже несмотря на то, что один из Френкелей снабдил его картой. Разнообразие Орлана уже начинало надоедать. Мутило скитальца и от собственных тесных покоев, где не было ни гимнастического зала, ни библиотеки, ни даже приличного бассейна.
Кроме Руэлла, Дик не знал в Орлане ни души, если, конечно, не считать сонмов Френкелей и прочих сраков. Но самая чертовщина заключалась в том, что здесь и познакомиться-то ни с кем не удавалось. Дику даже не удалось добиться аудиенции у полковника ван Эттена, ведавшего в армии вопросами присвоения офицерских званий. Уже два раза он даром терял время в золотисто-кремовой приемной ван Эттена. В первый раз удалось узнать только то, что для встречи с ван Эттеном требуется назначение на прием. Во второй раз, получив проклятое назначение, Дик выяснил, что полковник куда-то спешно отбыл. На телефонные звонки ван Эттену секретарь неизменно отвечал, что того нет на месте.
Из коридора, по которому прогуливался Дик, широкая винтовая лестница привела его в прохладную зеленую мглу старомодного коктейль-холла. За стойкой бара призрачно мерцали бутылки и бокалы, а бармены представлялись только темными силуэтами. Изголодавшийся по компании, Дик помедлил и заглянул внутрь. Женщина за ближайшим столиком подняла равнодушный взгляд и без интереса его осмотрела, а потом снова повернулась к своему спутнику. Дик поколебался и вышел. Мало ли, может, какое-нибудь частное заведение. Откуда ему знать? И скиталец поплелся дальше.
А дальше коридор поворачивал и опускался к целому ряду мелких художественных мастерских (украшения из кораллов, деревянные переплеты, батики, расписные тыквы). Потом опять поворачивал и выходил обратно к главной артерии на среднем уровне. Это место Дик уже хорошо запомнил. Днем и ночью здесь слонялись пестрые толпы. Вот мужчина в лиловой мантии и с митрой на голове. В одной руке — трезубец, в другой — кадило. Этот колоритный персонаж не раз попадался Дику, и он даже навел о нем справки. Если верить Френкелю, лиловый был жрецом Иблиса. Эх, знать бы еще, кто такой Иблис. Вот стайка девчушек — все молоденькие и почти все хорошенькие. Но, к сожалению, сраки. За все время блужданий Дик ни одной молоденькой свободной девушки здесь пока что не встретил. За стайкой срак прошагали два смуглых типа в черном — оба хмурые и оба с дубинками. Их форму Дик уже легко различал — Стража Гамна.
А вот и небольшая столовка, где Дику пару-другую раз доводилось перекусывать. Располагалась она в считанных метрах от дверей канцелярии ван Эттена. Опять соваться к неуловимому полковнику смысла не имело, так как новое назначение на прием вступало в силу только с послезавтрашнего утра. Дику тяжело было есть одному на публике — но давиться едой у себя в покоях хотелось еще меньше. Тогда он мрачно пристроился за одним из столиков и заказал себе легкую закуску: сквобов, пиццу с анчоусами и мясо по-татарски. Есть ему почти не хотелось.
Наполовину управившись с едой, Дик, повинуясь какому-то наитию, вдруг поманил официанта.
— Слушаю, миста. Что-нибудь еще?
— Нет. Пока нет. Я тут подумал… слушай, если ты увидишь полковника ван Эттена, ты его узнаешь?
— О да, миста, конечно, миста.
— А какой он из себя? Официант нервно вздрогнул.
— Полковник ван Эттен? Ну, он такой высокий, миста… и знаете… такой очень суровый. А еще у него шрам — здесь, прямо над глазом.
— Понятно. Порядок, можешь идти.
Официант поклонился и ушел. Дик хмуро проглотил остатки пиццы, заедая ее свежим гамбургером. Он размышлял. А почему бы и нет? Что ему терять? Ну, еще день пропадет, — так он и так пропадет. Дик вышел из столовки и встал под одной из арок как раз напротив входа в канцелярию ван Эттена. Люди то и дело сновали туда-сюда — кто в форме, кто нет, но никто не подходил под описание. А вдруг ван Эттен пользуется личным входом? Или даже несколькими? Но если Дик найдет этот вход и станет за ним наблюдать, то по закону подлости искомый человек со шрамом непременно захочет войти в парадную дверь. Когда Дику совсем осточертело торчать под аркой, он прошел к телебудке, вырубил идущий там фильм и нажал кнопку «Частные переговоры».
На экране тотчас возникла миловидная блондиночка.
— Слушаю, миста?
— Срочный звонок в Бакхилл, что в холмах Поконо. Говорить буду с тем, кто подойдет.
— Одну минутку, миста. — Экран помутнел, потом снова засветился. — Простите, миста, но все линии заняты. Будьте любезны перезвонить.
Опять все занято. Дик с ненавистью взглянул на аппарат и вернулся на свой наблюдательный пост. Каждый день он пытался дозвониться домой — и всякий раз проклятые линии оказывались заняты. Сначала этот звонок был для Дика простой формальностью. Но теперь он уже начинал беспокоиться. Вот бы спросить совета у Владетеля… Можно, конечно, написать отцу письмо. Но с кем его отправить? На кого можно положиться? Неизвестно, кто прочитает письмо, доверь он его чьему-нибудь курьеру. Если вообще кто-то прочитает…
Прошел час, другой. Дику уже все на свете осточертело, он страшно устал, но все равно с мрачным видом дожидался. Интересно, что сейчас поделывают Адам с Феликсом? Катаются верхом или плавают в озере? Дик ощутил прилив мучительной тоски по дому. Ему вдруг до смерти опротивели все здешние запахи, сам воздух и даже плитка под ногами, но он сцепил зубы и продолжал ждать.
Ближе к концу дня из дверей канцелярии вышли три офицера, с головой погруженные в разговоры. В середине шагал высоченный, худой как жердь мужчина. Из-под его алого шлема виднелись седые виски. Весь в сомнениях, Дик двинулся вперед. Он? Не он? Ага, вот шрам!
— Полковник ван Эттен? Все трое взглянули на Дика.
— В чем дело? — спросил длинный.
— Полковник, я Дик Джонс из Бакхилла. Мне очень нужно с вами поговорить. Всего одну минуту. Насчет присвоения мне офицерского звания.
Ван Эттен медленно моргнул.
— Звания? — отсутствующим тоном переспросил он. — А что у тебя там со званием?
— Простите, полковник, но мне его до сих пор не присвоили. Об этом я и хотел с вами поговорить.
Сопровождавшие ван Эттена офицеры переглянулись. Полковник сказал:
— Э-э, как там тебя?..
— Дик Джонс, полковник.
— Вот что, Джонс. Делами армии я занимаюсь у себя в канцелярии и только с теми, кому назначено. Поговори с моим секретарем.
И ван Эттен как будто собрался уходить. Тогда Дик немного повысил голос:
— Простите, полковник, но вы меня не поняли. Я пытался попасть к вам обычным путем. Ваш секретарь уже десять дней меня отшивает…
Явно ошарашенный, полковник снова остановился.
— Черт побери! — проревел он. Тут один из офицеров встал на цыпочки и что-то шепнул полковнику на ухо. — А-а, так вот оно что, — проворчал ван Эттен? — Крамп, отметь у себя и потом мне напомни, чтобы Джонса ровно месяц не принимали в моей канцелярии. Пусть даже не обращается с просьбами.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался офицерик помоложе, доставая из кармана блокнот.
Целый месяц! Дик так и затрясся от гнева.
— А если тебе не по вкусу, — непреклонным тоном продолжил полковник, — то можешь катиться обратно в свой Срак-хилл или как его там.
— Наше поместье, полковник, — еще повышая голос, проговорил Дик, — называется Бакхилл.
Прохожие в коридоре стали заинтересованно останавливаться.
— Тогда два месяца! — рявкнул ван Эттен. Долгое мгновение он вызывающе смотрел на Дика, потом перевел взгляд на часы и отвернулся. — Пошли, уже опаздываем.
Офицерик помоложе захлопнул свой блокнот.
— Слушай, недоумок, — бросил он Дику. — Лучше обзаведись другом, и поскорее. — Потом он догнал остальных, и все трое скрылись в толпе.
Дик осторожно разжал кулаки — ногти больно впились в ладони. Отовсюду за ним наблюдали — кто с любопытством, кто с довольством, а кто равнодушно. В глазах вдруг помутилось, Дик повернулся и бросился бежать.
Некоторое время спустя он очутился на Верхнем Променаде, самом высоком уровне Орлана, не считая нескольких куполов. Небо снаружи совсем помрачнело, и эта серятина за прозрачной стеной заставляла свет люминитов казаться тусклым и нездоровым. Дик медленно подошел и прижался лбом к холодному стеклу. Дальние горы по ту сторону долины выглядели какими-то отвратительными лилово-серыми грудами. Из-за них на Орлан стремительно летели тучи. Временами черный грозовой фронт озарялся бледным светом, но тучи были столь плотны, что казалось, раньше времени наступили сумерки. Клочья облаков пролетали мимо окна подобно безумным призракам. Потом огромная стеклянная панель вдруг выгнулась от ветра — и Дику пришлось отшатнуться. Нижние уровни Орлана казались теперь световыми ниточками. А дно долины совсем скрылось из виду — там уже безраздельно царила тьма.
А десять дней назад… Десять дней назад, когда он только сюда попал, повсюду цвела весна. Слева на сером фоне Дику бросился в глаза бронзовый силуэт незавершенной Башни. Быстро темнело. Вот в стекло забарабанил град. Все сильней и сильней. Целый шквал града. Наконец неистовые потоки ливня окутали Променад серебристым покрывалом.
Не может быть, чтобы так здесь обращались с каждым претендентом на офицерское звание. Почему же именно на него обрушилось столько бед? Куда ни ткнись — везде какие-то препоны. А ведь сначала полковник вроде бы понятия не имел, кто такой Дик, пока один из офицеров что-то не шепнул ему на ухо… Один месяц. А стал рыпаться — получил два. Тут Дик понял, что, стань он и дальше рыпаться, вышло бы три, четыре, пять… И его будут держать на ниточке, сколько им вздумается. А связь с Бакхиллом? Что, линия тоже вечно будет занята? Пока он не сломается и не сделает как велено? Не будет этого! Никогда!
Понурив голову, Дик медленно побрел к лифтам. Мимо, шушукаясь и хихикая, все время проходили какие-то люди. Когда они оказывались у него на пути, Дик, не поднимая головы, обходил их. Но вот путь ему преградила пара ног в зеленых облегающих брюках. И обойти эту пару никак не удавалось.
Тогда Дик остановился и поднял голову. Отороченная красным черная туника. На поясе — толстая цепь из бронзовых медальонов. Пышная пена кружев под пепельно-серым лицом. Леон Руэлл собственной персоной. И с непринужденной улыбкой на тонких губах.
— Ну что, юный Джонс? Отчего такая грусть-печаль?
Дик чувствовал, что за ними наблюдают, но уже не обращал внимания.
— Вот что, Руэлл. Надо поговорить.
— Прекрасная мысль! Давайте, мой юный друг, спустимся вниз, где можно будет поговорить с глазу на глаз.
Дик даже не шевельнулся.
— Нет, поговорим здесь, — сказал он. — Это вы позаботились о том, чтобы ван Эттен не давал мне аудиенции?
— Милый мальчик… так у тебя проблемы с ван Эттеном? — С легкой улыбкой на губах Руэдл лениво потирал длинный подбородок. — Ну, такие вещи очень легко улаживаются. Надо было всего лишь зайти ко мне. — Над головой у Руэлла по металлическому потолку скользили серые блики.
А за спиной у Дика вдруг послышались приглушенные смешки.
И тут, неожиданно для себя, Дик словно со стороны услышал собственный голос:
— Я не могу драться со всеми в Орлане. Но я могу драться с вами. — Он вытащил из-за пояса долбак. Сердце бешено колотилось. Руэлла ему, конечно, не побить, но ничего другого просто не осталось. Дик яростно твердил про себя: «Если он уложит меня сейчас, я приду за ним снова. Буду падать и вставать, падать и вставать. Но не сдамся, пока он не отступится».
— Ну, раз ты так настойчив, — медленно протянул Руэлл и положил ладонь на долбак. — Но подожди. Еще одно, последнее слово, прежде чем мы перейдем к делу. Ты мне нравишься, юный Джонс. И я знал твоего отца. Хотя это и против моих правил, но если хочешь, я найду тебе другого покровителя. Как насчет молодого выскочки, которому не хватает только свиты из благородных молодых людей? Телохранители, льстецы… Потребуется только чуть-чуть выдержки и обаяния. Ну и, быть может, несколько драк. А? Поверь, Дик, на этом дельце я убью уйму времени. Зато ты не пропадешь. Ну как? По рукам?
Дик заколебался. По мере того как Руэлл говорил, решимость стремительно ускользала. Трудно было опять завестись, и ответ Дика прозвучал грубее, чем следовало:
— Хватит болтать. К делу!
Руэлл тут же надел на лицо уже знакомую Дику непроницаемую маску суровости. Под полуприкрытыми веками яростно засверкали глаза. По сторонам торопливо зашаркали ногами зеваки, подаваясь назад. Руэлл выставил вперед левую ногу и чуть пригнулся. Правая рука его медленно опустилась, — а потом долбак как-то совершенно незаметно взлетел вверх и заплясал в воздухе, словно живой. Казалось, Руэлл его даже не касался. Оружие Дика бешено затряслось под градом ударов — слева, справа, слева…
Запоздало спохватившись, Дик рубанул сплеча. Руэлл без видимого усилия парировал удар, сделал ложный выпад вверх, а потом обошел защиту Дика снизу и сильно въехал противнику по ребрам.
— Это раз, — без выражения произнес он. И отступил в защитную позицию.
Дик яростно и вроде бы умело обрушился на противника, но вскоре понял, что лишь выплясывает какой-то нелепый танец. Прорваться сквозь глухую защиту Руэлла было просто немыслимо. Противник Дика легко отражал каждый удар, но ответных пока не наносил или всего лишь уклонялся в сторону, — тогда долбак молодого дуэлянта со свистом рассекал воздух. Тум-тум, вжик… Тум, тум-тум, вжик… Руэлл выставлял Дика полным недотепой, чьи отчаянные попытки ударить своего противника выглядели смехотворными тычками и неловкими отмашками.
— Вперед! Бейся, парень! — цедил Руэлл, к вящему удовольствию надрывающих животы зевак.
Окончательно взбешенный, Дик сделал стремительный выпад. Но уздало не позволило довести дело до конца. Небрежным взмахом долбака Руэлл парировал отчаянный удар, потом резко сблизился и нанес противнику разящий боковой в висок. Дик поплыл, потерял равновесие, зашатался…
— Это два, — послышался глухой голос Руэлла. Потом последовал страшный удар под дых. — А это три.
Дик рухнул как подкошенный. Пол, кружась, полетел ему навстречу, а под конец больно ударил. Лежал он не двигаясь, мучительно стараясь вдохнуть.
Вокруг слышались неразборчивые голоса. Удаляющиеся шаги вначале больно стучали по полу, к которому Дик прильнул щекой, но вскоре затихли. Стальное кольцо, зверски сжимавшее грудь, чуть отпустило. Первый вдох оказался настоящей пыткой, но Дику во что бы то ни стало требовалось его сделать. Вдохнуть — или умереть.
Тут чьи-то руки приподняли ему голову, но облегчения это не принесло. Дик вяло отмахнулся, и голову тут же отпустили. Вскоре, впрочем, руки вернулись — теперь их стало больше и действовали они грубее. Дику смутно подумалось, что те, первые, должно быть, принадлежали женщине. Потом его потянули вверх, но стоять Дик не мог. Тогда его руками обернули две мускулистые шеи и поволокли вперед, пока, судя по гулким отголоскам, не дотащили до одной из ниш у задней стены. Там опустили на диван. Дик безропотно подчинялся. Сил не было даже на то, чтобы открыть глаза.
— Ах, бедненький, — послышался где-то рядом женский голосок. Низкий голосок, мелодичный, но чуть хрипловатый. — Кто он? Ты его знаешь?
— Из Джонсов, — ответил мужской голос. — Френкель говорит, что он тут уже без малого две недели, а никаких связей так и не завел.
Тут что-то зашелестело, и Дик услышал удаляющиеся шаги. Вскоре те же шаги вернулись, и Дику на горящий лоб положили влажный носовой платочек.
— Не советовал бы тебе им заниматься, — пробурчал мужской голос. — Ты же знаешь Руэлла.
— Знаю. Но с ним-то что будет?
— Вив, тебе-то какое дело? Больше ты уже ничем ему не поможешь. — Голос мужчины звучал почтительно и немного фальшиво — словно говорил он не то, что думает, а то, что от него ждут.
— Я всегда могу его усыновить, — возразила женщина.
— Нет, Вив. Не можешь. Ты же сама знаешь. У тебя в списке уже и так шестеро лишних. Дорогая, нельзя терять благоразумия.
— Да, Гови, пожалуй, ты прав. Как всегда.
Открыв наконец глаза, Дик смутно разглядел красный бархатный рукав мужчины и женщину в белом — целые облака белых и кремовых кружев, а на голове — огромная белоснежная шляпа. Подперев голову рукой в перчатке, женщина внимательно смотрела на Дика. Позади толпилась кучка с раков в одинаковых черных комбинезонах.
— Ну что ж, — решила женщина. — В конце концов, мы можем забрать его к нам, и пусть доктор Боб его осмотрит. А там будет видно, Сол, быстро за стульчаком.
Один из с раков тут же поклонился и сказал:
— Сию секунду, мисиз Деметриу.
Дик снова закрыл глаза, нисколько не тревожась, жив он или мертв, и уже очень скоро почувствовал, что его поднимают и сажают на стульчак. Потом он ощутил под собой кровать. Над ним, выдыхая обильные ромовые пары, склонялся пожилой мужчина с седыми бакенбардами. Высоко на темно-синем балдахине порхали вышитые серебристые птички. Дик охнул и попытался убрать голову от пальцев, что осторожно ощупывали его висок.
— Так-так, — заключил седовласый и выпрямился, шелестя шелковым одеянием. — Все кости целы. Разве что легкое сотрясение. А так ничего серьезного. Пусть денек-другой отлежится — и будет как огурчик. — Потом доктор с серьезным видом принялся паковать свой чемоданчик, шумно дыша при этом и покряхтывая.
Откуда-то сзади, из желтого свечения, послышался насмешливый голос:
— Всего денек-другой, Вив? Тогда я сдаюсь.
Когда Дик снова очнулся, то поначалу никак не мог вспомнить, где он и как сюда попал. Потом с трудом сел, и тут же из другого конца комнаты к нему поспешила девушка в желтом платье.
— Вам уже лучше? — с милой улыбкой спросила она. — Может, позавтракаете? — Молодая, очень симпатичная. Если бы только не срачье клеймо на лбу.
— Нет, я не голоден. — Тут Дик понял, что на нем довольно удобная пижама с горлом. Он принялся осторожно спускать ноги с кровати. — Мне бы мою одежду.
Девушка явно встревожилась и попыталась уложить больного на место.
— О нет, мистер Джонс. Пожалуйста. Госпожа сказала, что вам никак нельзя вставать, пока не наступит улучшение. Лежите, пожалуйста.
Но Дику было не до препирательств. По голове словно били кувалдой. Он оттолкнул девушку и встал. Ноги предательски подогнулись. Пришлось ухватиться за столбик кровати.
Юная срака в отчаянье попятилась:
— О нет, нет! Мисиз Деметриу!
Дверь отворилась, и в комнату, шурша одеждами, быстрыми и решительными шагами вошла женщина.
— Нет-нет. Сейчас же в постель. Слышите?
Не желая позорно падать и выставлять себя шутом, Дик осторожно присел на край кровати. Юная срака помогла ему занести ноги обратно и осторожно натянула одеяло.
— Пока свободна, — бросила ей женщина и грациозно расположилась в кресле у самой кровати. — Мы с вами еще и не познакомились, — сказала она Дику, шутливо растянув окончание фразы. — Меня зовут миссис Чарльз Деметриу. А вас — мистер Ричард Джонс. Итак, мистер Джонс, как вы себя чувствуете?
Дику впервые представилась возможность ясно разглядеть свою спасительницу. Стройная, миловидная женщина. Сегодня утром — в фиолетовом пеньюаре и фиолетовой же шляпке без полей поверх волнистых каштановых волос. Смуглое худое лицо. Чуть впалые щеки. Из-под крупных век смотрят большие темные глаза.
На Дика вдруг накатило раздражение. Вчерашний разговор он помнил смутно, но кажется, там были какие-то споры, стоит ему помогать или нет. Кроме того, эта женщина стала свидетельницей его унижения.
— Рад нашему знакомству, — кратко отозвался он. — Весьма благодарен вам за помощь и все такое, но теперь я уже в полном порядке. Если вас не затруднит отправить записку моему личному сраку… — Поскольку женщина молчала и лишь без тени улыбки продолжала его разглядывать, Дик почувствовал себя неловко и добавил: — Право же, я запросто могу отлежаться у себя дома. Не хотелось бы показаться неблагодарным, но…
— Но именно таким вы и кажетесь, — прервала его женщина. — Причем очень и очень. — Потом она встала, выпрямила спину и положила руку на трубку старомодного французского телефона у самой постели. Немного так постояла — словно забыла, что собиралась сделать. Наконец спросила: — У вас надежный лакей?
— Не знаю, — честно ответил Дик. — Его прислали из конторы. По-моему, ничего.
— Как его зовут?
— Альберт.
— Нет, немыслимо, — с серьезным лицом произнесла женщина и всплеснула руками. — Такой вечно не стриженный недотепа?
— Ну да. А что?
— Да ведь хуже него в Орлане слуги нет. Его обычно подсовывают случайным визитерам — всяким курьерам и прочей шушере. Милый мистер Джонс, ну почему вы не можете поставить себя как надо?
— Не понимаю, о чем вы, — ответил Дик. Голова совсем разнилась — больно было даже просто слушать. — Мне сказали, что своих сраков в Орлан брать нельзя.
— Конечно, нельзя. Но все-таки… — Она убрала руку с телефона и встала рядом с креслом, глядя на Дика сверху вниз. — Что, голова болит?
— Немножко.
— Еще бы. Вот. — Женщина взяла со столика пакет со льдом и приложила его к распухшему виску Дика. Стоило ей наклониться, как Дик сразу почуял исходящий от нее свежий, ненавязчивый аромат. Кажется, сандаловое дерево. По крайней мере, нисколько не похоже на ту приторную дрянь, которой несло от большинства местных женщин. — Кстати, а зачем вы ввязались в драку с Руэллом? Неужели вы не знали, чем это кончится?
— Ну, мне казалось, я не хуже, — принялся оправдываться Дик. — Дубиной я владею не так уж плохо. Зато если бы я победил…
Женщина чуть слышно вздохнула:
— Победил… Но на вашу беду, Руэлл здесь лучший боец на долбаках. Вы, впрочем, и этого не знали. Так?
— Не знал, — ответил Дик, ощущая себя полным идиотом. Ладно, пусть все так. Но что ему еще оставалось? Что ему было делать, раз до такого дошло?
Но жалость к себе в любом случае вызывать нельзя. Поэтому Дик снова начал: — Право, мне лучше уйти. Мне хотя бы мою одежду…
— Не валяйте дурака, — без тени улыбки ответила женщина. — Может статься, мы вам поможем. Скажите-ка лучше, что, по-вашему, получилось бы, сумей вы одолеть Руэлла.
— Не знаю. Да, наверное, затея получилась дурацкая. Но ничего лучше мне в голову не пришло. Я думал, тогда я смогу заставить его отозвать своих псов.
— Отозвать псов? Каких еще псов?
— С Руэллом заодно ван Эттен и еще неизвестно кто. Я никак не могу добиться поступления на службу. Даже домой позвонить не могу…
Женщина сжала кулачки.
— Вот гадина! Нет, даже слышать не могу спокойно… — Потом она обернулась к двери. — Говард! Ты только зайди и послушай! Ушам своим не поверишь!
— Да? — послышался уже знакомый Дику голос. Потом к ним неторопливо подошел высокий широкоплечий мужчина в незатейливой желтой рубашке. Молодой — разве что на пару-другую лет старше Дика. Узкое приятное лицо. Над верхней губой — небольшие усики. А изо рта торчит длинная тонкая сигара.
— Ричард Джонс, Говард Клай. Поверьте, Ричард, вы среди друзей. Расскажите нам все по порядку. А ты, Говард, сядь и послушай.
— Слушаю. — Клан сел в ногах у Дика и прислонился к одному из столбиков. Карие глаза его лучились дружелюбием, но порой там проскакивала и насмешка.
Видя, что деваться некуда, Дик рассказал обо всем, начиная с самого приезда. Когда он закончил, Клай негромко присвистнул.
— Преклоняюсь перед вашим мужеством, — заметил он. — Но с Рузллом так обходиться не следовало. Теперь он разгневан и не оставит вас в покое, пока вы не сдадитесь.
Дик сжал кулаки.
— Но должен же быть какой-то выход! Или для того, чтобы сюда вписаться, нужно позволить кому-то распоряжаться тобой, будто сраком или скотиной?
В комнате повисла хрупкая тишина.
— Я бы так не сказала, — с подчеркнутой холодностью отозвалась наконец миссис Деметриу. Клай, прищурившись, наклонился и потушил окурок в пепельнице.
— Тогда извините, — вымолвил Дик. — Но мне так показалось.
— Скажите, — спросил Клай, — а вам не приходило в голову обратиться к Вождю?
Дик заколебался.
— Не знаю. А что, может быть толк?
— Конечно нет. Просто это единственная глупость, которой вы еще не совершили. А теперь послушайте, мистер Джонс. Вот вам мой совет. Найдите себе покровителя. Не дожидайтесь, пока это сделает Руэлл. Выберите кого-нибудь посимпатичнее, а главное, покруче Руэлла, чтобы тот не рискнул связываться. Пусть ваш друг отошьет его, напутает — как угодно. Тогда все у вас будет в порядке. Иначе Руэлл вас с грязью смешает. Будет держать на ниточке. А когда совсем обломает, то загонит в бутылку — в какой-нибудь Подлый Батальон. И это будет только начало. Вот вам правда. — Клай элегантно поднялся, сунул руки в карманы и неторопливо направился к двери.
Женщина задумчиво смотрела ему вослед.
— Говард.
— Что? — оглянулся Клай.
— Знаешь, пожалуй, я им займусь. Клай резко повернул назад.
— Так и знал, что ты это скажешь. Ты с ума сошла. С таким же успехом можно заняться Венгерским кордебалетом. Пойми, Вив, всех не обеспечишь.
— Придется Чарльзу увеличить мою долю, — отозвалась миссис Деметриу.
Клай хмыкнул:
— А станет он это делать?
— Я же сказала — придется. — Потом она повернулась к Дику: — Скажите, Ричард, вы позволите мне вас усыновить?
Дик заколебался. Все это ему чем-то не нравилось, но разум настойчиво подсказывал, что теперь ни одной мало-мальски пристойной возможности упускать нельзя.
— А что от меня потребуется взамен? — поинтересовался он.
— Взамен? — удивленно переспросила женщина. — Ах да, понимаю. Как по-вашему, Ричард, сколько мне лет?
Клал внезапный вопрос как будто и не удивил. Он подошел еще ближе и поставил ногу на подлокотник кресла. Оба молча наслаждались замешательством своего гостя.
Дик окинул женщину взором. Так, кожа свежая. Никаких морщин. Быть может, веки чуть вяловаты. Никакого намека на двойной подбородок. Вены на руках ничуть не расширены. Фигура стройная, как у девушки. Вроде бы ничто не указывает на зрелый возраст. Разве что уверенная пристальность во взгляде и решительное выражение губ. И еще в ней совсем нет юношеской гибкости. Стройная фигура кажется какой-то стылой, а на тонком лице слишком уж выдаются скулы.
Пожалуй, лет сорок. Ну, учтивости ради лет пять можно скинуть.
— Тридцать пять? — отважился Дик.
Клай и миссис Деметриу разом улыбнулись, а на лице дамы даже засияла какая-то девчоночья радость.
— Нет, — сказала она. — Гораздо больше. Мне… ну, я уже очень немолода. Мой внук почти ваш ровесник. Не так ли, Гови?
Клай лишь хмыкнул и откусил кончик очередной сигары.
— Мне только хотелось бы поточнее, — попросил Дик. — Вы уладите недоразумения с моей службой, с телефонным звонком домой… ну и так далее.
— Ага, — кивнул Клай. — И так и далее. Вас будут кормить, одевать подобающим образом. Ведь пока что вы были, насколько я понял, на положении гостя? Что ж, Вивьен добьется для вас гораздо лучшего. Честно говоря, я лично не знаю как. Но раз она говорит, значит, так и сделает. — Тут он искоса взглянул на миссис Деметриу.
Та положила ему руку на плечо.
— Не беспокойся, Гови, — негромко сказала она. Клая это как будто успокоило.
— И за все это, — продолжил он втолковывать Дику, — вам даже пальцем шевельнуть не придется… если только сами не захотите. Вивьен чистая филантропка — она ничего не требует взамен.
Тут женщина одарила Клая взглядом, значение которого Дик истолковать не сумел.
— Ох, Гови, Гови, — вымолвила миссис Деметриу и с улыбкой отвернулась. — Ну так как? Договорились? — спросила она у Дика.
Дику вспомнилась холодная констатация Руэлла: «Здесь, в Орлане, никто просто так ничего не получает». И во взглядах этой пары проскакивала какая-то странная недосказанность.
Но что ему еще оставалось? Только согласиться.
Экран вспыхнул и сразу помутнел. Потом пошли полосы.
— Папа? Это ты? — спросил Дик.
— Да, это я, Ричард. Тебя отлично видно и слышно. А что там у вас?
— Тут… а-а, ну вот, все в порядке. — Мутные цветные полосы устоялись, и из них вырисовалось лицо отца — слегка зеленоватое, где падала тень. Дик добавил красного, немного убрал синий — получился более-менее нормальный вид. — Как мама, как все?
— Все здоровы, Ричард. Мы с самого твоего отъезда пытались с тобой связаться. Мать была просто…
— Дик, мальчик мой. — На экране появилось лицо матери, в голосе ее слышался надрыв. — Мы так, так беспокоились. Почему ты не звонил?
Дик слышал себя словцо со стороны:
— Тут были неполадки со связью… — Он вовсе не собирался лгать, но вдруг понял, что говорить правду просто невозможно. Слишком многое пришлось бы объяснять.
— Ну хоть теперь-то у тебя все хорошо, — сказала мать, серьезно глядя на Дика с экрана. — Мальчик мой, как я рада тебя видеть. Только вид у тебя немножко усталый.
— Наверняка у него была куча дел, — вмешался отец. — Я так понимаю, со службой у тебя все в порядке?
— Да, пап. Я служу в Пятой Конной, под командой генерала Майера.
Как только Дик окончательно оправился, Клай сводил его в канцелярию ван Эттена. Манеры полковника как по волшебству изменились — и все дело было улажено в какие-то пять минут.
Отец одобрительно кивнул:
— Знаю-знаю. Неплохая часть. А с Руэллом ты говорил?
— Да.
— Так это он подыскал для тебя связи?
— Нет… не совсем, пап… — начал Дик и тут же замялся. Теперь вроде бы полагалось объяснить отцу все дело. Но с чего же начать?
Лицо отца посуровело.
— Нет? Так ты хочешь сказать, у тебя до сих пор никаких связей?
— Почему же… Я тут познакомился с миссис Деметриу. Она превосходная женщина. А с Руэллом у нас как-то не сложилось… — Тут голос изменил Дику.
— Женщина? — вмешалась мать. — Ох, Фред, не нравится мне все это. Мальчик мой, а что она за женщина? Как вы познакомились? Она не?..
— Я слышал о ней, — перебил отец. — Тут все в порядке. — Потом он внимательно посмотрел на Дика. — Сынок, надеюсь, ты не сделал Руэлла своим врагом?
— Нет-нет, папа. Что ты. — Прямая ложь.
— Хорошо, Ричард. Теперь тут дети хотят с тобой поздороваться. А потом продолжим.
Мать неохотно отодвинулась от экрана.
— Дик, постарайся написать, как только сможешь… Только тут Дик с ужасом осознал, что мама заметно постарела со времени его отъезда.
Потом на экран выскочили Адам с Феликсом, неистово крича: «Привет, Дик!» За ними появилась странно повзрослевшая Констанция с уложенными в пучок на макушке волосами. А вот и малыш Эдуард на руках у мисс Молли — весь лучится улыбкой, широко разевает рот и пускает пузыри…
Некоторое время спустя отец выставил всех из комнаты и немного постоял, словно желая удостовериться, что их никто не услышит. Потом повернулся к Дику и молча посмотрел на сына.
— Отец, — начал Дик, — как там в Твин-Лейксе?
— Лучше, чем мы ожидали, — ответил Владетель. — Между прочим, самолет, который мы послали как ложную цель, вернулся целым и невредимым.
Дик вздрогнул. Про это он, признаться, даже забыл.
— Правда, есть тут одно небольшое дельце, — продолжил отец. — Его-то, Ричард, мне и хотелось с тобой обсудить. — Тут Владетель непривычно замялся, но вскоре с неохотой продолжил: — Помнишь жонглера на банкете? Того, который выронил мяч и получил по ребрам?
Дик на секунду задумался.
— Да. Кажется, помню. А что?
— Так вот. У него под одеждой нашли такую мерзость… короче, прокламации. Кроме всего прочего там сказано, как изготовить оружие из кухонных ножей и садовых инструментов. Вот такие дела.
Дик в ужасе побледнел.
— Отец, но ты же не хочешь сказать, что наши рабы…
— Понимаешь, кто-то из них мог получить копии этих прокламаций и ничего нам не сообщить. А кто, мы не знаем. Тебе, Ричард, хорошо известно — наручниками мы здесь никогда не пользовались. Но боюсь, при подобных обстоятельствах иного выбора у нас нет.
— Да, папа. Конечно. — Дик лихорадочно провел языком по пересохшим губам. — Но послушай… не знаю, просто не могу представить…
— Я тоже не могу. Наши рабы всегда были верны нам. Но в этом году, Ричард, чем-то таким буквально веет в воздухе. Особенно это заметно в Ричмонде и еще кое-где. Думаю, лучше нам быть во всеоружии. Ну вот, Ричард. Кажется, мы обо всем поговорили.
— Да, папа. До свидания.
Картинка тут же съежилась до крохотного пятнышка в самом центре экрана. Водоворот красок померцал немного, потом замигал и исчез.
