Глава 15
Контейнеры источают чистый мягкий белый свет.
Он подходит к первому и осматривает его.
ДЖОЗЕФИНА РАЙАН. 9.9.1960. 7.3.2004.
Его светловолосая, розоволицая жена лежит в зеленой жидкости со спокойно сомкнутыми глазами. Она выглядит так естественно, что Райан каждый раз ожидает, что она вот-вот откроет голубые глаза и улыбнется ему. Джозефина — душа корабля, она была так рада отправиться в это большое приключение, так рада была освободиться от мучений жизни в том городе, от его невыносимой атмосферы враждебности.
Райан улыбается, вспоминая ту торопливость, с которой она взобралась на борт в день отлета. Печаль и страх, терзавшие ее, испарились чуть ли не на следующий день. Он вздыхает: приятно побыть вместе с ней.
РУПЕРТ РАЙАН. 13.7.1990. 6.3.2004.
АЛЕКСАНДР РАЙАН. 25.12.1996. 6.3.2004.
Райан очень быстро проходит мимо контейнеров, в которых юные лица двух его сыновей испуганно таращатся в светлый потолок.
СИДНЕЙ РАЙАН. 2.2.1937. 25.12.2003.
Райан некоторое время вглядывается в дряблое лицо со слегка раздвинутыми губами, приоткрывающими вставные зубы, в худые старые плечи, виднеющиеся над краем пластмассового покрывала, закрывающего основную часть контейнера.
ДЖОН РАЙАН. 15.8.1963. 26.12.2003.
ИЗАБЕЛЬ РАЙАН. 22.6.1962. 13.2.2004.
Изабель. Какая усталая, даже в покое…
ДЖАНЕТ РАЙАН. 10.11.1982. 7.5.2004.
О, Джанет, думает Райан в приливе нежности.
Он обожал Джозефину. Но, Бог свидетель, он любил и Джанет.
Он хмурится: здесь проблема из проблем. С его стороны потребуется большая самодисциплина, чтобы гарантировать, что все это не начнется снова.
ФРЕД МАСТЕРСОН. 4.5.1950. 25.12.2003.
ТРЕЙСИ МАСТЕРСОН. 29.10.1973. 9.10.2003.
ДЖЕЙМС ГЕНРИ. 4.3.1957. 29.10.2003.
ИДА ГЕНРИ. 3.3.1980. 1.2.2004.
ФЕЛИСИТИ ГЕНРИ. 3.3.1980. 1.2.2004.
Все идет, как положено. Все мирно спят. Бодрствует один Райан.
Он моргает.
Бодрствует только Райан, поскольку лучше одному человеку перенести острое одиночество и изоляцию, чем всем жить в постоянном напряжении.
Одному сильному человеку.
Он покидает отсек гибернации.
******
Райан докладывает компьютеру:
ДЖОЗЕФИНА РАЙАН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
РУПЕРТ РАЙАН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
АЛЕКСАНДР РАЙАН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
СИДНЕЙ РАЙАН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ДЖОН РАЙАН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ИЗАБЕЛЬ РАЙАН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ДЖАНЕТ РАЙАН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ФРЕД МАСТЕРСОН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ТРЕЙСИ МАСТЕРСОН. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ДЖЕЙМС ГЕНРИ. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ИДА ГЕНРИ. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
ФЕЛИСИТИ ГЕНРИ. СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
Компьютер запрашивает:
*** ПРЕЖДЕ ВЫ СООБЩАЛИ ЧТО ВАМ ОДИНОКО *** ПРОДОЛЖАЕТСЯ ЛИ ЕЩЕ ЭТО СОСТОЯНИЕ ***
Райан отвечает:
*** С ТЕХ ПОР СОСТОЯНИЕ УЛУЧШИЛОСЬ ***
Он переходит за свой стол, вынимает дневник и продолжает прерванную запись.
«…приземлимся.
Недавно компьютер сообщил о моей оплошности. Я забыл доложить о состоянии экипажа! Со мной это случилось в первый раз! И в последний, надеюсь. Потом обнаружилось, что аварийные замки в отсеке гибернации заперты, и мне пришлось вернуться и разблокировать их. Наверное, я сделал это тогда же, когда делал предыдущую запись. Сейчас я чувствую себя спокойно и легко. Эти предыдущие ошибки и, полагаю, небольшие провалы памяти, очевидно, были результатом напряженного состояния, которое я, надеюсь, преодолел».
Райан заканчивает запись, закрывает журнал, убирает его и выходит из рубки управления.
Он идет в свою каюту и с удовольствием откладывает в сторону образовательные кассеты: не стоит сейчас перенапрягаться. Просто невероятно, как тщательно надо следить за столь хрупким равновесием. Весьма хрупким.
Он начинает смотреть старую пропагандистскую пьесу Патриотов о раскрытии подпольной ячейки «Свободного Йоркшира» и ее уничтожении, по вскоре выключает ее.
Ему что-то слышится. Он поворачивает голову от экрана.
Прошел год с тех пор, как он в последний раз слышал чьи-то шаги, кроме своих.
Но сейчас он слышит шаги!
Райан приклеивается к креслу, ощущая противное покалывание пота под волосами. Он напряженно вслушивается в то, что кажется звуком отдающихся эхом шагов в коридоре за дверью.
Кто-то чужой на борту!
Он оцепенело внимает нарастающим, а затем замирающим вдали звукам.
Заставляет себя оторваться от кресла и добирается до выхода, нажимает на кнопку. Дверь медленно открывается.
За ней в обе стороны тянется коридор — на длину жилых помещений для экипажа. Единственный звук — слабое успокаивающее гудение двигательной системы корабля.
Райан наливает стакан воды и выпивает.
Улыбаясь, включает видеомагнитофон. Типичная слуховая галлюцинация одинокого человека, думает он. Программа заканчивается.
Он решает немного размяться и идет в спортзал.
Проходя по коридору, он слышит сзади шаги. Пожав плечами, идет дальше, не останавливаясь.
Секунду спустя, охваченный паникой, резко оборачивается.
Конечно, никого нет.
Райан доходит до спортзала. Он не может отделаться от впечатления, что за ним наблюдают, пока он проделывает свои упражнения.
На пятнадцать минут он устраивается на кушетке, прежде чем приступить ко второй половине комплекса упражнений.
Он вспоминает семейные выходные на острове Скай. Это было, конечно, в самые первые годы, до того как Скай сделали экспериментальной площадкой для исследований водорослей по программе поиска заменителей пищи. Он вспоминает приятные вечера, которые они с Джозефиной обычно проводили вместе с Трейси и Фредом Мастерсонами. Он вспоминает те вечерние прогулки с женой по садам на крышах. Вспоминает рождественские праздники, заходы солнца, запах дождя в полях его родных мест. Вспоминает запах своих игрушечных фабрик — горячего металла, краски, свежераспиленного дерева. Вспоминает свою мать. Она была одной из жертв недолговечного Закона о больничной эвтаназии. Этот закон был отменен Ниммойтами в период их короткого пребывания у власти. Единственная разумная вещь, которую они сделали, думает Райан. Он засыпает.
Он опять в той долине, на той же планете… Но на этот раз он охвачен паникой: друзья бросили его, захватив корабль. Он бежит в сторону джунглей. Видит смуглую женщину. Потом оказывается на своей собственной фабрике среди танцующих игрушек.
Ему доставляет удовольствие вид этих предметов, которые сотворил он. Они так весело действуют все вместе. Он видит те музыкальные строительные кубики. Они все еще сложены в слово.
РАЗ…
С нарастающим изнутри страхом он слышит на фоне звяканья и бряканья механических игрушек монотонные звуки похоронной музыки, которая в других снах сопровождала танцоров в том сумрачном зале.
Музыка усиливается, почти заглушая звуки двигающихся игрушек. Райан застывает на месте, окруженный копошащимися игрушками. Внезапно они начинают карабкаться друг на друга — ягненок на экскаватор, кукла на кучу кубиков, слоники на мальчиков, образуя рядом с ним огромную пирамиду. Пирамида растет до тех пор, пока не достигает уровня его глаз. Музыка усиливается, и Райан с ужасом ожидает ее кульминации, когда пирамида из шевелящихся игрушек в конце концов обрушится на него.
Он изо всех сил старается вырваться из ловушки, образованной этими крохотными заводными тварями.
Во время борьбы он со стоном просыпается от звука собственного голоса:
— Я думал, они кончились. Надо что-то делать с этим.
Он встает с кушетки и впервые забывает о гимнастике, тупо разглядывая тренажеры.
— Я владею собой, — говорит Райан. — Владею.
Он идет обратно в рубку управления, настраивает датчики, удостоверяется, что приборы для определения времени работают точно, и делает следующее заявление компьютеру:
*** МЕНЯ БЕСПОКОЯТ КОШМАРЫ ***
Компьютер отвечает:
*** Я ЗНАЮ ЭТО *** ВВОДИТЕ 1 КУБ. СМ ПРОДИТОЛА *** ЕЖЕДНЕВНО *** НЕ БОЛЬШЕ *** ПРЕКРАТИТЕ ИНЪЕКЦИИ *** КАК МОЖНО СКОРЕЕ И ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОСЛЕ 14 СУТОК ***
Райан вытирает губы и, машинально покусывая ноготь на указательном пальце, меряет шагами корабль.
Коридоры, двигательный отсек, продуктовый отсек, спортзал, отсек управления, собственная каюта, наблюдательный отсек, библиотека…
Он не доходит только до отсека гибернации.
Еще с полчаса, а то и больше он сердито расхаживает взад и вперед, стараясь собраться с мыслями.
Шаги преследуют его — несуществующие, он знает, — шаги…
Голоса его спутников, покоившихся в зеленой жидкости контейнеров, гулким эхом отдаются в длинных коридорах.
— Папа, папа! — кричит его младший сын, Александр.
Райан слышит глухой топот его ног в коридоре. Затем беременная Ида затевает спор с Фелисити, и та огрызается:
— Хватит твердить мне о том, как ты себя чувствуешь. Я не желаю ничего знать!
— Ты не понимаешь, каково это, — жалобно тянет знакомый голос.
— Да! Я не понимаю! — истерически кричит Фелисити.
Слышится звук пощечины и рыдания Иды. Хлопает дверь.
— Дай я разберусь с ними, Райан, — слышит он нетерпеливый голос Джеймса Генри. Кажется, его голос наполняет весь корабль. Он узнает быстрые шаги Фреда и Трейси, за ними следует Джозефина.
— Папа, папа! — Мальчишеские ноги стремительно приближаются. Райан вертит головой: откуда берутся эти звуки?
Где-то далеко поет Джанет Райан:
— Я еду домой, где луга медоносны…
Как он ни старается, слова толком не разобрать. Вот вроде бы дядя Сидней запел:
— Поймал мышонка глупый старичок, хей-дидл-ум-тум-ти-ду; и в яблочный пирог его запек; поймал мышонка глупый старичок…
Где-то совсем рядом Изабель Райан нервно произносит:
— Я больше не выдержу!
Ей что-то невнятно отвечает громыхающий голос Джона Райана.
Джанет поет.
Оба мальчика бегут, бегут, бегут…
А Райан медленно оседает на пол коридора, запрокинув голову и слушая, слушая, слушая голоса…
Теперь ему кажется, что они доносятся из помещения в конце коридора. Он машинально встает и на негнущихся ногах бредет туда по коридору.
Голоса становятся громче.
— Терпеть не могу смотреть, как человек изображает из себя незаменимого. От этого нет никакой пользы ни ему, ни окружающим, — произносит Джеймс Генри.
— Господь Бог твой — Бог ревнитель, и ты не должен поклоняться богу иному кроме Него, — советует дядя Сидней.
— Ничего, дорогая, ничего, — успокаивает кого-то Изабель Райан.
Александр приглушенно плачет в подушку.
Джанет Райан поет высоким, чистым голосом:
— Я еду домой, где луга медоносны, где птицы щебечут о нашей любви…
Ида и Фелисити Генри продолжают спорить:
— Прими вот это.
— Я не хочу.
— Ты должна это принять. Это то, что тебе нужно.
— Я знаю сама, что мне нужно.
— Будь же благоразумной, выпей это сейчас.
Когда Райан достигает двери, голоса усиливаются. С прикосновением к кнопке они становятся еще громче.
Песни, рыдания, смех, споры — все обрушивается на него неразличимой мешаниной.
И вот дверь открывается.
Звуки резко обрываются, и Райан остается в тишине, вглядываясь в тринадцать контейнеров, двенадцать из которых заняты и обозначены табличками с датами и именами.
Обладатели этих голосов спокойно лежат в своей светлой жидкости. Райан стоит в дверях, внезапно осознавая, что он опять один, что голоса исчезли, что он открыл эту дверь в неположенное время…
Его спутники продолжают спать. Они спокойны и не подозревают о мучениях, которые он испытывает, у них у всех СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ.
Чего не скажешь обо мне, думает Райан. К его глазам подступают слезы.
От дверей ему не видны люди в контейнерах.
Он пересчитывает контейнеры. Их по-прежнему тринадцать. Затаив дыхание, смотрит на тринадцатый, его собственный контейнер. Затем, с искаженным от испуга лицом, он отступает в коридор и ударяет в дверь ребром ладони, захлопывая ее.
Он начинает странно медленно бежать по коридору, пока не добирается до его конца. Тогда он прислоняется к переборке и долго не может отдышаться. Потом выпрямляется и медленно плетется к отсеку управления.
«Мне придется подумать об этих инъекциях. Возможно, я не смогу продержаться без них. Я надеялся, что выдержу дольше. Не стоит слишком надеяться на подобные вещи. В конце концов, это наркотик.
Может быть, одна доза поможет. Одной может оказаться достаточно и больше не понадобится.
Во всяком случае, я боюсь продолжать без нее».
Райан решает сделать первый укол на следующее утро.
Продитол — это вещество, подавляющее выработку ферментов, действующее прямо на новую клеточную материю, поступающую в мозг. Его действие заключается в предотвращении выделения в клетки вредных веществ, вызывающих ослабление связи с внешним миром и, таким образом, галлюцинации. Райану, отчасти из гордости, отчасти по причинам, которые сам не вполне понимает, очень не хочется принимать это лекарство.
Но он предан кораблю, его обитателям, его цели.
Немного найдется такого, чего он не сделал, чтобы быть способным поддерживать неуклонный распорядок жизни корабля и выполнять свой долг перед его пассажирами.
Райан принимает решение.
Побольше снотворных таблеток сегодня вечером и продитол завтра.
Потом идет в свое спальное отделение, но быстро возвращается и запрашивает подробности действия лекарства.
*** ПРОДИТОЛ *** ПРОДИТОЛ ТАКЖЕ ВЫП — 19 ссс СССР *** ПРОДИТОЛ ЯВЛЯЕТСЯ БЫСТРОДЕЙСТВУЮЩИМ СРЕДСТВОМ ИЗ СЕМЕЙСТВА ПОДАВЛЯЮЩИХ *** ФЕРМЕНТАЦИЮ *** ОН НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ *** ЧЕРЕЗ 10 МИНУТ ПОСЛЕ ИНЪЕКЦИИ *** ЕГО ПОЛНЫЙ ЭФФЕКТ *** ОЩУЩАЕТСЯ В ПРЕДЕЛАХ ПОСЛЕДУЮЩЕГО ЧАСА *** ПОСЛЕ ЭТОГО *** МОЗГ ПАЦИЕНТА ДОЛЖЕН ОСВОБОДИТЬСЯ ОТ ВСЕХ *** ВПЕЧАТЛЕНИЙ ИЛЛЮЗОРНОЙ ПРИРОДЫ *** В *** САМЫХ ТЯЖЕЛЫХ СЛУЧАЯХ ЭТО ЛЕКАРСТВО БУДЕТ СДЕРЖИВАТЬ НЕБЛАГОПРИЯТНЫЕ *** СИМПТОМЫ В ТЕЧЕНИЕ 24 ЧАСОВ ПОСЛЕ ЧЕГО ЕСЛИ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ НАДО СДЕЛАТЬ СЛЕДУЮЩУЮ ИНЪЕКЦИЮ *** ВО МНОГИХ СЛУЧАЯХ ЭТО НЕ ПОНАДОБИТСЯ *** НИ ПРИ КАКИХ *** ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ОДНАКО НЕ СЛЕДУЕТ ЕЖЕДНЕВНО ПРИНИМАТЬ ЛЕКАРСТВО БОЛЕЕ 14 СУТОК ***
Райан подтверждает получение этого сообщения и подходит к главному «иллюминатору» рубки управления. Он включает экран и смотрит в голографическое изображение космоса: крохотные точечки света, ужасно далекие солнца…
Он хмурится, так как уголком глаза замечает какие-то черточки — нечто вроде полосок газа, не связанного с кораблем. Вроде дыма, подсвеченного пламенем…
Он трет глаза и опять всматривается в экран. Черточки все еще там.
Райан встревожен. Он перебирает в уме накопленную информацию, надеясь придумать какое-то объяснение этим газам.
Может быть, это следы кораблей другой цивилизации, вышедшей в космос?
Вероятность такого события существует.
Тем временем полосы продолжают расти. Их теперь становится все больше. Они свиваются вместе, расходятся и все время непрерывно преображаются.
Райан с ужасом слышит слабый шум, нечто вроде жужжания и звона в ушах, при этом полосы газа начинают соединяться и приобретать некие формы… Райан еще раз проводит ладонью по глазам.
Шум в ушах не умолкает. Когда он еще раз выглядывает в иллюминатор, ужасное подозрение охватывает его.
Перед ним внезапно появляется лицо той самой старухи со злобной ухмылкой. Ее глаза скрыты под круглыми черными очками. У нее черные губы, дряблая кожа напудрена. Она протягивает к окну костлявую руку и… исчезает.
Райан судорожно вздыхает и, паникуя, хочет отвернуться от окна, но внезапно замирает, заметив впереди знакомые фигуры. Там, в открытом космосе, кружатся и кружатся те самые безумные танцоры из его кошмара….
Они далеко от корабля.
Знакомая мелодия звучит в голове Райана, а они танцуют — медленно, надменно, и он лишь завороженно следит, как они тихо подплывают к кораблю.
Вновь он видит негнущиеся тела, полные, респектабельные лица, темную дорогую парчу женских платьев, темные добротные костюмы мужчин. Он вглядывается в упитанные тела, прямые спины, отмечает достоинство и хорошие манеры, которые они откровенно демонстрируют.
Темные круги очков слепо пялятся друг на друга. Их лица под этими черными очками совершенно бесстрастны. Описывая круги в пустоте, они приближаются к Райану, и музыка звучит мощнее, почти угрожающе.
— Папа! Папа! — плачет Александр.
Райан не в силах пошевелиться. Холодный свет падает на танцоров. Они подплывают все ближе и ближе к кораблю, к Райану, в оцепенении стоящему у иллюминатора.
— Папа!
Райан слышит этот настойчивый голос и хмурится. Неужели Алекс не спит?
Райан улыбается. Мальчишка ни за что не останется в постели, если не спит.
Но Александр Райан не в постели. Он в гибернации.
Танцоры продолжают свой танец.
Они не настоящие. Райан осознает, что ему надо уделить внимание сыну, а не призрачным танцорам там, в открытом космосе. Они не могут войти внутрь. Они не могут встать перед ним лицом к лицу. Они не могут одним страшным движением снять очки, открывая…
— Иди обратно в постель, Алекс!
Они теперь очень близко. Музыка замедляется. Они всего в нескольких шагах от корабля. Поворачивают к Райану свои слепые лики… медленно-медленно подбираются к нему…
Один шаг…
Два шага…
Три шага.
Их около тридцати, они сбились в кучу уже в каком-то футе от Райана, зависнув прямо за иллюминатором. И только сейчас он с ужасом понимает, что они не снаружи. Это была иллюзия: то, что он видел, было отражением в стекле. На самом деле они находились позади него. Все это время они находились в корабле. Он не смеет обернуться и вместо этого продолжает смотреть в иллюминатор:
Они ждут.
Райан вдруг замечает позади тесной группки танцоров своих друзей и родственников. Они глядят на него пустыми глазами, глядят так, словно не узнают. Словно он для них не существует.
Джозефина — жестокая в своем безразличии, с бесстрастным выражением на круглом лице, со спадающими на круглые плечи светлыми волосами. Дядя Сидней, обхвативший жилистыми руками обоих мальчиков за худые плечи; его губы раздвинуты в оскале, глаза устремлены на что-то, находящееся над головой Райана.
Вот близнецы Генри, одна — здоровая, другая — изнуренная беременностью, стоят, взявшись за руки, и глядят сквозь Райана одинаковыми карими глазами. Вот Трейси Мастерсон с таким же пустым взглядом. Вот Фред Мастерсон, самый старый друг Райана. Вот брат Джон, усталый, с удивленным выражением лица. Изабель сердито смотрит на Джона. Джеймс Генри невидяще смотрит прямо на Райана, рыжие волосы поблескивают в отраженном от зеркала свете.
Пока Райан рассматривает их, танцоры на переднем плане преодолевают последние дюймы, их разделяющие… Он быстро поворачивается к ним лицом…
Перед ним пустая, аскетично обставленная рубка управления. Экраны, циферблаты, датчики, приборы, терминал компьютера. Серые и зеленые мягкие тона.
Он снова смотрит в иллюминатор. Только чернота.
Это не нравится ему еще больше. Он кричит и принимается бить кулаками в иллюминатор.
— Где вы? Где же вы? Дерьмо, сволочи, ублюдки, мерзавцы, засранцы, твари?..
Они снова там. Не танцоры. Только его друзья и родственники. Но никто из них не видит его.
Он машет им рукой, ласково подзывает к себе… Они не понимают и лишь угрожающе быстро надвигаются на него. Райан пытается как-то просигнализировать им, что они знают его, что он их друг…
— Впусти нас! — требуют они. — Впусти нас. Впусти нас. Впусти нас. Впусти нас. Впусти нас. Впусти нас. Впусти нас.
Шум вокруг корабля усиливается. Пальцы царапают окно, руки пытаются прорваться сквозь материал иллюминатора.
— Безумцы! Вы разрушите корабль! Подождите! — умоляет Райан. — Вы убьете нас всех! Не надо — не надо — не надо!
Но они раздирают всю стену, впуская внутрь ледяной космос.
— Вы погубите экспедицию! Прекратите!
Они не слышат его.
У Райана сжимается горло, и он теряет сознание.
