Дождь прекратился перед рассветом, но небо было закрыто облаками, и тьма заполняла город. Ленгли и Марин поели в полном одиночестве в своих аппартаментах. Действие транквилизатора прекратилось, и он смог сосредоточиться на отвлечённых проблемах и даже осмелился не думать о Марин, как о человеке, который когда-то жил. Он забросал её вопросами, и она отвечала. То, что он узнал, подтвердило рассказанное Валти о Сообществе: это действительно была кочевая культура, патриархальная и полигамная, с собственным боевым флотом, но претворяющая мирную политику. Её руководство действительно никому не было известно, ранняя история терялась во мраке. Гораздо меньше, чем Браннох, она рассказала приятного о центаврианах, и гораздо глубже, чем Браннох, но, конечно, этого следовало ожидать.

— Два межзвёздных империализма, — сказал Ленгли, — идущие курсом на столкновение. Хотя Тор, как мне кажется, и лучше Земли, но, может быть, я пристрастен.

— Ты не можешь помочь, — сказала Марин серьёзно. — Торианское общество имеет архаический базис, оно ближе к тому, что ты знал в своё время, чем совершенная Земля. Ещё труднее представить, что они что-то сделают для прогресса, если победят. Они уже давно застыли на одном уровне, реально у них ничего не меняется уже около пяти столетий.

— Какова цена прогресса?? — спросил Ленгли.

— Я прохладно отношусь к изменениям ради изменений. Застывшая цивилизация может быть только последним ответом человеку, обеспечивая его реальным гуманизмом. Я не вижу особых различий между двумя ведущими современными силами.

Несомненно, все разговоры записывались, но ему было наплевать.

— Как прекрасно было бы найти маленькую мышиную норку, заползти в неё и забыть всю эту борьбу, — сказала Марин задумчиво.

— Это то, что жаждет девяносто девять процентов человеческой расы, как я думаю, — сказал Ленгли. — За свою лень и трусость они сами навлекают на себя наказание — правителей, которые принуждают их к действиям. Никогда не будет ни мира, ни свободы для каждого отдельного человека до тех пор, пока он не научится думать сам и действовать согласованно с другими. Я боюсь только, что такой день никогда не придёт.

— Они говорят, что есть тысячи затерянных колоний, — мягко ответила Марин, мечтателъное выражение появилась в её глазах. — Тысячи маленьких группок, которые отправились искать собственную утопию. А возможно, одна из них где-то нашла её.

— Возможно. Но мы здесь, а не там, — Ленгли поднялся. — Давай закончим. Спокойной ночи, Марин.

— Спокойной ночи, — сказала она. Её улыбка была робкой, как если бы она ещё не знала, как он к ней относился.

Один в своей комнате Ленгли натянул пижаму, улёгся в постель и зажёг сигарету. Надо было что-то решать. Чантхаваар дал ещё пару дней. Он больше не мог никому морочить голову, потому что теперь он был обязан отвечать на вопросы о Сарисе. С другой стороны, ему не хотелось выяснять на себе, было ли правдой утверждение Чантхаваара о деградации после психического зондирования.

Все больше и больше ему казалось, что разумный выход — договор с Чантхавааром. Исходя из соображений личной безопасности, прежде всего он был на Земле, и, несмотря на все ловушки, сплетённые Валти и Браннох, преобладающей силой был здесь Чантхаваар . Если идти на контакт ещё с кем-нибудь помимо него, то необходимо учитывать риск и возможность бегства.

Если исходить из соображений гуманизма — Сол находится в положении status quo; она не проявляет открытой агрессивности, как Центавр, но это самодовольство должно иметь и оборотную сторону. Если все таки, несмотря ни на что, произойдёт война, то в Солнечной системе живёт больше людей, чем в системе Центавра. Кроме того, Бранноху потребуется более девяти лет, чтобы отправить донесение домой и вызвать сюда боевой флот. За эти девять лет вполне возможно, что эффект Сариса будет реализован в виде стандартного оружия (И, надо отметить, вполне гуманного оружия, которое не может причинить вреда ни одному живому существу.).

С точки зрения истории: Сол и Центавр придут к гибели, нет никаких других шансов. Сообщество — неизвестная, непредсказуемая сила. Далее — Центавр под влиянием Трима, природа которого и сверхъестественные условия — полная загадка. Наконец, Сол была совершенно открыта.

С точки зрения Сариса Хронна, который был другом Ленгли… Ладно, Сарис был только одной личностью. Было бы лучше, если бы его все таки обнаружили, чем если во вспышке ядерного сверхоружия превратятся в пепел миллион человек.

Безопасный, ясный путь сотрудничества лежал перед Ленгли. Потом, после всего, он найдёт для себя какое-нибудь местечко на Земле, и он проведёт там остаток дней. Через несколько лет он полностью отупеет, но зато будет в безопасности, он будет избавлен от необходимости думать.

Ладно. Он щелчком выбил из пачки ещё одну сигарету. Уснуть, уснуть бы, наконец, если только он ещё не разучился спать.

Где Боб и Джим? В какой дыре они сейчас находятся, полные страха? Или они уже канули в небытие? Он подумал, что вряд ли ещё раз увидит их. Если бы он знал, кто их убийца, он скорее бы убил себя, чем помогал ему. Однако ему предстояло жить дальше, мучаясь бессилием перед загадкой их исчезновения.

Закрыв глаза, он попытался оживить в памяти образ Пегги. Она пришла, она умерла так давно, что даже кровь её иссякла в жилах новых рас. Вполне возможно, что кто-то из тех, кого он здесь встретил — Чантхаваар и Браннох, и Валти, и Марин, и Улиен, и безликие Общинники нижних уровней происходят от одной незабываемой ночи с нею. Странно было об этом думать. Он подумал, а вдруг она потом вновь вышла замуж. Он так надеялся, надеялся на то, что это был хороший человек, и что её жизнь сложилась счастливо, но это могло быть и не так.

Он попытался вновь её увидеть, но образ её расплывался. Марин перекрывала её. Они походили на две наложенные друг на друга картинки с несовпадающими контурами, и поэтому края расплывались. Улыбка Пегги никогда не была такой, какая сейчас у этой женщины.

Он грубо выругался, отбросил сигарету и выключил свет, струившийся из стен и потолка. Сон не приходил, он лежал не находя забвения, с ржавой цепью тягостных дум, протянувшейся внутри его мозга.

И прошло, наверное, около часа, когда он услышал взрыв.

Он сел в постели, уставившись перед собой. Это явно был бластер! Какого черта?

Грохот повторился, и сапоги застучали у его двери. Ленгли вскочил на ноги.

Какие-то вооружённые люди пытались похитить его ещё раз, несмотря на всю охрану.

Мощный заряд энергии ударил где-то недалеко от его убежища, и он услышал глубокий протяжный крик.

Он встал напротив дальней стены, сжав кулаки. Нет света. Если они пришли за ней, надо помешать им найти её и увести отсюда.

По спальне что-то с шумом протащили. Послышался крик Марин.

Он навалился на дверь. «Откройся, черт подери!». Она его послушалась и стала раскрываться. Затянутые в металл руки вцепились в него сзади и прижали к полу.

— Оставайтесь здесь, сэр, — раздался хриплый голос, сдавленный боевым металлическим шлемом. — Они прорвались.

— Пусти меня! — Ленгли упёрся в могучий торс солярного копа. Безрезультатно, раб стоял, как гора.

— Извините, сэр, у меня приказ…

Бело-голубая вспышка ослепила его. Но он успел разглядеть повисшие в пространстве фигуры за разбитым вдребезги стеклом, и Марин, бьющуюся в их руках. Другой полицейский атаковал их, беспорядочно стреляя.

Затем все медленно стихло.

Охранник поклонился.

— Они ушли, сэр. Пройдёмте, если вы хотите.

Ленгли, шатаясь, вошёл в свою спальню. Она была полна дыма, запаха горелого пластика, ноздри щекотала тонкая струйка острого запаха озона. Обстановка комнаты грудилась раздавленной кучей хлама у ног громоздких вооружённых фигур,заполнивших помещение.

— Что случилось? — закричал он.

— Ничего особенного, сэр, — командир отделения снимал свой шлем, чёрная его голова казалась крошечной без металлического забрала. — Теперь все в порядке. Может быть дать вам успокоительного?

— Я спрашиваю тебя, что случилось? — Ленгли хотел ударить по этому равнодушному лицу. — Немедленно говори, я приказываю тебе!

— Хорошо, сэр. Два небольших вооружённых корабля атаковали нас оттуда, — командир указал на выбитое окно окно. — Пока один из них отвлекал наше сторожевое судно, другой высадил несколько человек в космических скафандрах с антигравитационными блоками, некоторые пробрались сюда. Некоторые пытались пробиться к вам через дверь, но были остановлены нами, один из них похитил вашу рабыню, а когда подоспело подкрепление, и мы поднажали, они скрылись. Никаких потерь с обеих сторон, все произошло очень быстро. К счастью, они не успели добраться до вас, сэр.

— Кто они?

— Я не знаю, сэр. Их оборудование отличается от используемого известными военными и полицейскими силами. Я думаю, один из наших флайеров сумел прилепить к ним трассер, но не смог проследовать их за пределами атмосферы. И я сомневаюсь, что они ещё вернуться. Но будьте спокойны, сэр. Вы в безопасности.

Да. Безопасность. Ленгли задохнулся и, повернувшись, вышел.

Он почувствовал опустошённость.

Чантхаваар появился через час. Его лицо было совершенно непроницаемо, когда он осматривал обломки.

— Они удрали, все хорошо, — сказал он. — Им это дело не удалось, тут им не повезло.

— Кто они, как ты думаешь? — спросил Ленгли тупо.

— Не знаю, возможно, центавриане, возможно, Сообщество. Это будет, конечно, выяснено. — Чантхаваар стряхнул пепел с сигареты. — В любом случае, это хороший знак. Когда агент идёт на крайности, он обычно в безнадёжном положении.

— Послушай, — Ленгли схватил его за руку. — Ты должен найти их. Ты должен вернуть эту девушку назад. Ты понимаешь?

Чантхаваар молча жевал свою сигарету, кожа на его высоких скулах натянулась. Глаза задумчиво смотрели на американца.

— Так она для тебя уже так много значит? — спросила он.

— Нет… Ладно… это все в рамках приличий. Ты ведь не можешь позволить увезти её неизвестно куда, тем более, что она ничего не знает.

— Она только рабыня, — пожал плечами Чантхаваар. — Её явно схватили от безнадёжности предприятия, когда они удирали от наших гвардейцев. Все это чепуха. Я сделаю тебе её дубликат, если это действительно так важно.

— Нет!!!

— Пусть так. Это твоё дело. Но если ты попытаешься торговать информацией из-за неё…

— Я не собираюсь, — сказал Ленгли. Ложь уже стала его механическим рефлексом. — Мне нечем торговать. Пока ещё нечем, во всяком случае.

— Я сделаю все, что смогу, — сказал Чантхаваар. Он на мгновение коснулся плеча Ленгли, но сделал это на удивление дружелюбно. — А сейчас давай в свою постель. Я предписываю тебе двенадцать часов сна.

Ленгли молча повиновался. Может быть, это поможет ему укрыться от чувства собственной беспомощности. Он падал в бездну без снов, без памяти.

Когда он проснулся, то обнаружил, что за время, пока он спал, было сделано многое. Не осталось никаких следов ночной борьбы, как будто бы ничего не случилось. Лучи солнца, уже клонящегося к закату, блестели на бортах кораблей, патрулирующих над его окнами. Число охранников удвоилось. Запертая амбарного размера дверь, — нет, после всего, что случилось, отсюда не украсть даже молекулы воздуха.

Его мозг вгрызался в проблему, как умирающая от голода собака в старую кость, с которой уже давно содрано все съедобное.

Марин… Из-за того, что она стала здесь ближе всех ему, она исчезла. Из-за того, что она была похожа на него, она познала страх, мучения и плен.

Может быть, из-за того, что она похожа на Пегги? Или из-за неё самой? Какой смысл был в происшедшем? Все несчастья происходят из-за него, и так всегда. Он хотел вызвать Бранноха, вызвать Валти, швырнуть в их лица обвинения, но что от этого изменится?! Они оба будут все отрицать. Ему стало ясно, что бессмысленно искать с ними встречи. Несколько раз он пытался связаться с Чантхаваар, и получал невыносимо вежливые ответы от секретаря по деловым вопросам. Он много курил, расхаживая по комнате, садился в кресло, снова вставал. он прошёл сквозь все муки ожидания и раскаяния. И ничто ему не помогло.

Пришла ночь, и он погрузил себя наркотиками в долгий сон. Наркотик — тоже способ решать вопросы — лёгкая, ясная и быстрая смерть. Он думал об этом, выйдя на балкон, что есть и другой способ прекратить этот хаос. Отлично спроектированный робот смоет шваброй его остатки, и его вселенная прекратит существование.

После обеда пришёл ответ. Он вскочил, услышав вызов, споткнулся, упал на пол, но дотянулся до выключателя.

Чантхаваар улыбался с необычной теплотой.

— У меня для вас хорошие новости, капитан, — сказал он. — Мы нашли девушку.

Он не сразу понял, о чём идёт речь. Усталость так глубоко проникла в его ум, что услышанное долго барахталось на самом дне сознания. Он уставился на Чантхаваара, приоткрыв рот, прислушиваясь к его словам.

— …Она сидела на воздушном мосту совершенно растерянная, когда её нашли. Послеанастезийная реакция, но она уже пришла в себя. Глубокого психозондирования явно не было, возможна только поверхностная наркотизация. Проверить это нетрудно. Она была без сознания все это время и ничего не помнит. Я сейчас отправлю её к тебе, — Чантхаваар исчез с экрана.

Понимание происшедшего медленно просачивалось сквозь барьеры эмоционального отупления.

Ленгли стоял на коленях, ему хотелось кричать или молиться, или и то, и другое вместе, но он не мог. Затем он начал смеяться. Истерика прекратилась перед её приходом. И он сделал то, что было единственно возможным — обнял её. Она прижалась к нему, потрясённая его реакцией.

Потом они сидели вместе на ложе, держа друг друга за руки. Она рассказывала ему все, что могла.

— Меня схватили, втащили на корабль, кто-то навёл на меня какое-то оружие. И потом для меня ничего не стало. Придя в себя, я увидела, что сижу на переходе. Меня, должно быть, отвезли и оставили там. У меня кружилась голова, Затем появился полицейский и отвёл меня к Министру Чантхаваару. Тот меня расспрашивал, затем был медицинский осмотр, там сказали, что ничего страшного не произошло. И потом он меня отправил к тебе.

— Я ничего не могу понять во всём этом, — сказал Ленгли.

— Министр Чантхаваар сказал, что меня похитили случайно, что я представляла бы ценность, если бы… если бы они… похитили и тебя. Я была без сознания, поэтому не могу никого узнать. Он ещё задал несколько простых вопросов относительно анестезии, но затем перестал меня спрашивать, так как понял, что я ничем не могу ему помочь. — Она вздохнула и робко улыбнулась ему. — Я так рада, что они отпустили меня к тебе.

Он понял, что она имеет в виду не только себя.

Он проглотил приготовленный ему напиток и некоторое время сидел молча. Его сознание как-то странно прояснилось, но всё ещё был отпечаток ночного кошмара.

Так вот что все это значит. Это было то, что олицетворяли собой Сол и Центавр, бездушная игра сил, в которой нет границ подлости. Чёрствая машина цивилизации, которая давно должна была пойти на свалку, но действует, разъеденная коррупцией под своей броней. Шумное кровавое варварство, такое же застывшее и бесплодное, бахвалящееся своим мужеством. Несколько амбициозных мерзавцев — и миллиарды невинных людей превращаются в радиоактивный газ. Стоит лишь одной из сторон на мгновение почувствовать своё преимущество, как другая тут же будет уничтожена одним безжалостным ударом, и её планеты превратятся в прах. Это было то, что он понял.

Он ещё мало знал о Сообществе, но он явно не было сборищем абстрактных альтруистов. Но всё же оно казалось нейтральным, не бредящем об империи. Кроме того, они лучше знали Галактику, и, следовательно, могли подобрать ему какой-нибудь молодой мир, где он смог бы стать человеком.

Итак, выбор сделан. Он проведёт его через многие испытания, но это лучше, чем тухнуть здесь.

Он взглянул на ясный профиль девушки, сидевшей рядом с ним. Он хотел спросить её, о чём она думает, что она хочет. Вряд ли он знал о ней все. Но он не мог спрашивать её, опасаясь механических ушей. Он должен решить за неё.

Она встретила его испытующий взгляд спокойным взглядом зелёных глаз.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что произошло, Эдви, — сказала она. — Мне бы хотелось быть готовой к разным случайностям, так же, как и ты.

Он уступил её просьбе и рассказал о Сарисе Хронна и охоте за ним. Она сразу же поняла основную мысль, спокойно кивнула и не стала выпытывать, знает ли он, где Сарис, и что он собирается делать.

— Все это очень важно, — сказала она.

— Да-а, — сказал Ленгли. — И все это произойдёт скоро.