Глава 14
— Макгун! — воскликнул Гарсиа, и из тени появилась фигура.
— Гарсиа, — произнесла фигура. — А кто эти?
Гарсиа стал невнятно объяснять. Пока он это делал, Дайльюлло пытливо рассматривал Джевита Макгуна.
Коренастый, среднего возраста человек в данный момент выглядел старше своих лет. Его сплюснутое, морщинистое лицо источало жалость к самому себе, а темные глаза с красными кругами, казалось, вот-вот брызнут слезами.
— Вы не знаете, Гарсиа, что мне пришлось испытать. Никто из нас… — начал он.
В это время прозвучал резкий, словно удар хлыста, голос Дайльюлло:
— Чейн! Ты и Мильнер, отправляйтесь наблюдать за тоннелем.
Чейн понимающе кивнул и вместе с Мильнером отправился к тому месту, где тоннель выходил к борту колодца. Но отсюда он мог видеть и слышать Макгуна.
Макгун почти плакал.
— Миллиард долларов. Возможно, много миллиардов. Прямо здесь, за то, что увезете отсюда. А Эштон…
— Что с Эштоном? — спросил Гарсиа. — Вы сказали, что он отправился в Свободное Странствие. А что с Саттаргхом?
Макгун показал рукой на стеклянную платформу, висевшую над шахтой.
— Вот они. И Рауль тоже. Им надо было испытать Свободное Странствие. Они не могли довольствоваться лишь открытием и продажей секрета. Миллиарды! Нет, они должны были испытать это…
Снова прозвучал резкий, как удар хлыста, голос Дайльюлло:
— Хватит выть. Что точно произошло?
Макгун вытер кулаками слезы.
— Не давите на меня. И так уже на меня слишком много давили. Совершенно один здесь, на протяжении недель и недель. Они возвращались назад в свои тела, и я умолял их, упрашивал, но они даже не слушали меня. Поедят, попьют, поглазеют на меня и снова отправляются туда же.
— Возвращались в свои тела? — вскричал Боллард. — Что вы нам мозги пудрите?
— Вы не верите? — хмуро посмотрел на него Макгун. — Пройдите на эту решетку и убедитесь. Я попробовал — это было ужасно. Я возвратился вовремя в свое тело и не стал бы снова испытывать судьбу. Но Эштон и другие продолжают это непрерывно делать.
— Ничего себе чудеса, — ухмыльнулся Боллард и, обратившись к Дайльюлло, сказал: — Джон, если там действительно тело Эштона, то ведь оно нам нужно для того, что его отправить назад на Землю для опознания. Я пойду и возьму его.
— Подожди пока, — возразил Дайльюлло. — Давай немного подождем, прежде чем сделать какую-нибудь глупость.
— Да пусть он идет, — с перекошенным от негодования лицом сказал Макгун. — Он же дьявольски готов назвать меня лжецом. Дайте ему самому попробовать.
— Где находится флайер, на котором вы прибыли сюда? — сменил тему Дайльюлло.
Макгун показал жестом:
— Внизу, у той стороны горы. Но без Эштона ничего не получится. Знаете, когда я пригрозил, что возьму флайер и улечу, если они не прекратят Свободное Странствие, Эштон снял ряд небольших деталей и спрятал. Без них флайер не полетит.
Чейн, сидевший с лазером на коленях у самого выхода из тоннеля, бросил взгляд на Врею. Она не принимала участия в разговоре. Но она стояла там с горевшими от волнения глазами, уставившись на стеклянный круг, на котором лежали три человека.
Ее взгляд, подумалось Чейну, подобен взгляду узника, который после долгих лет надежды и отчаяния, наконец, увидел ворота тюрьмы открытыми, зовущими на свободу. Он задумался: возможно, Макгун рассказывает правду? Может быть, те люди, что на стеклянном кругу, новее не мертвы, а отправили по собственному желанию свой разум путешествовать по всей Вселенной?
Чейна передернуло от этих мыслей. Все это не по нему. Он был Звездным Волком, свободным рейнджером и налетчиком, однако физически. Все в его варновском воспитании восставало прошв такого понятия, как использование разума для скитаний без тела.
Неожиданно Чейн вспомнил. Уж не это ли Свободное Странствие обнаружили варновцы во время своего давнего рейда на Закрытые Миры? Не показалась ли эта идея им столь же отталкивающей, как и ему, чтобы ее отвергнуть? Не потому ли было запрещено Звездным Волкам впредь посещать Альюбейн?
— Уверяю вас, что это правда, — говорил высоким всхлипывающим голосом Макгун. — Послушайте, не надо верить мне на слово. Просто выйдите на эту решетку и увидите, что с вами случится.
Чейн заметил, что Боллард был по-прежнему скептически настроен, по у Дайльюлло на лице не было чрезмерной уверенности.
— Вы утверждаете, что эта вещь может взять человеческий разум, отделив его от тела… — начал он.
— Может! — вскричал Макгун. Он показал вниз на пол гигантского шахтного ствола, где центральный круг светился холодным голубым огнем. — Вот то, что внизу. Оно выделяет энергию прямо вверх. Столб совершенно невидимой энергии. А стекловидная решетка здесь пропускает через себя эту энергию.
И если это так, размышлял Чейн, то энергия эта, устремляясь прямо вверх, в небо, ударила по тем двум аркуунским самолетам, вызвав их гибель.
— Гарсиа, ну ты скажи им, — умолял Макгун. — Я ведь не ученый, я торговец, старающийся честно делать деньги. Теперь я молю Бога, чтобы никогда не слышать об этой вещи.
— Все мои знания об этом, — нерешительно сказал Гарсиа, — сводятся к тому, что рассказал мне Эштон. Ярко светящийся участок снизу — это специально обработанное вещество, которое вечно испускает таинственную энергию. Эта энергия воздействует в качестве усилителя на электрическое поле мозга, которое мы называем разумом. В результате разум обретает такую огромную силу, которая дает ему возможность вырваться из синаптической структуры мозга. Разум может путешествовать по своему желанию куда угодно, укоротив известные нам три измерения за счет использования таких измерений, о которых мы и понятия не имеем. Разум может возвратиться, воссоединиться снова с мозгом и оживить тело.
— О-о, ради Бога… — начал Боллард.
Чейн резко повернулся и направил включенный лазер в глубь длинного тоннеля. В закрытом пространстве световой и звуковой эффект лазера был огромным.
Они бросились к тоннелю, держась подальше от входа в него. Дайльюлло вопросительно взглянул на Чейна.
Чейн покачал отрицательно головой.
— Никто не идет. Но кто-то бросил камень или что-то другое, чтобы проверить, есть ли охрана. Я подумал, что будет лучше дать им знать о нашем присутствии.
— Блестящий способ заявить о себе, — проворчал Дайльюлло. Он повернулся и спросил Макгуна: — А другой выход есть отсюда?
Макгун покачал головой:
— Ничего другого, кроме тоннеля, нет.
— Тогда они хорошо нас тут запечатают, — сказал Дайльюлло. — В наших ранцах есть провиант и какое-то количество воды, но мы тут вечно не продержимся.
— Послушай, — вмешался Боллард. — Нет нужды быть здесь вечно. Мы заберем тело Эштона с этой решетки. Если к ней опасно приближаться, мы зацепим тело веревкой. Мы вырвемся из тоннеля со всеми включенными лазерами и прорежем путь через них.
— Эштон погибнет, если вы так сделаете, — предупредил Макгун. — Его разум может возвратиться в тело только на этой решетке с помощью энергии Свободного Странствия.
Было видно, что Боллард собирался возразить далеко не по-светски, но в это время Дайльюлло поднял руку, заставив помолчать.
— Что это?
Из тоннеля словно по длинной трубе прогремел сильный мужской голос.
— Говорит Хэлмер. Могу я прийти для перемирия?
Дайльюлло восхищенно сказал:
— Мужественный человек. Ведь он должен знать, что может быть сражен в тоннеле одним выстрелом лазера.
— Так что ж, сразим его? — с надеждой спросил Мильнер.
— Нет, не сразим, — ответил Дайльюлло. — Боллард, у тебя здесь самая громкая глотка, когда ты хочешь ее использовать. Крикни ему, что может прийти для перемирия.
Боллард поспешил исполнить приказ. Все стали ждать. Затем послышались шаги, доносившиеся эхом по длинной металлической трубе. Они были уверенными, твердыми, все более и более гулкими, пока, наконец, из тоннеля не вышел, оглядываясь на всех присутствующих, Хэлмер.
В неярком свете Хэлмер выглядел в два раза внушительнее, чем при солнечном свете: прямые светлые волосы, могучие руки и ноги с мускулатурой для скульптора, суровые холодные глаза, которыми он внимательно рассматривал всех, одного за другим.
Затем Хэлмер обвел взглядом просторы шахтного ствола. Он посмотрел на решетку с тремя неподвижными телами, а затем на ярко светящийся круг внизу.
Его лицо приняло страдальческое выражение, когда он взирал на все это. Казалось, он говорил скорее себе, чем им:
— Итак, это оказалось правдой: вот одно из все еще существующих зол. Наконец оно найдено.
Он сжал губы. Казалось, он остановился и задумался на какой-то момент, прежде чем повернуться и сказать им:
— Послушайте меня, чужеземцы. То, что вы искали и нашли, обладает огромной соблазнительной силой. Это верно. Но верно и то, что это огромное зло.
— Какое же зло может исходить из вещи, предназначенной лишь для освобождения разума от тела? — спросил Дайльюлло.
Глаза Хэлмера сверкнули холодным пламенем:
— Вы видели мертвые города в джунглях? Идите, спросите у них! Когда-то это были великие, цветущие города. Но каждый из них имел такую же вещь, как и эта — механизм Свободного Странствия. И стерильная жизнь разума оказалась более привлекательной, чем реальная жизнь тела, и сотни за сотнями, век за веком люди этих городов уходили в Свободное Странствие, пристращались к нему, пока не умирали.
Он снова обвел взглядом их лица.
— Население этих городов вымирало, жизнь увядала. Пока не поднялась группа людей, решившая уничтожить Свободное Странствие и спасти наш народ от вероломного разложения. В одном городе за другим такие штреки, как этот, были уничтожены. Но те, кто пристрастились к Свободному Странствию, пытались спасти эти сооружения, и мы всегда знали, что, по крайней мере, одно из них сохранилось спрятанным, неповрежденным. Именно по этой причине мы решили закрыть наши миры для чужеземцев, с тем, чтобы сюда не стекались толпы со всей Галактики для его поисков, как вот вы, искавшие и нашедшие.
Дайльюлло отрицательно покачал головой:
— Эта вещь — всего лишь инструмент науки. Если она действительно выполняет то, что мне говорят, то это был бы самый благородный инструмент для всего человечества.
Хэлмер вскинул руку и показал на три неподвижные тела на решетке.
— Взгляните на них, испытавших Свободное Странствие! Они что, выглядят облагороженными? А, может быть, скорее они выглядят пьяными, одутловатыми, как умирающие люди?
— Я согласен, — сказал Чейн.
Хэлмер повернулся и посмотрел на него.
— Чужеземец, когда я вас увидел раньше, мне показалось, что в вас больше, человеческого, чем в любом из представителей других миров, которых мне приходилось встречать. Теперь я знаю, что вы и думаете, как человек.
— А я не согласна! — крикнула Врея.
Ее лицо пылало от гнева, когда она глядела на Хэлмера.
— Это такие фанатики, как вы, лишили свободы летать к звездам. — Она повернулась и показала на стеклянную решетку, где неподвижно лежали три человека. — Это — дорога к бесконечной свободе, к возможности умчаться в любое место Вселенной, узнать все, что хочется. А вы бы хотели это уничтожить!
— И уничтожу, — заявил Хэлмер. — Ибо эта вещь еще раньше чуть не уничтожила нас. Я не допущу, чтобы этот ненавистный порок снова разлагал наш народ или любой другой.
Он повернулся к Дайльюлло:
— Вот что вы можете сделать. Вы можете забрать своих людей и уйти, мы вам не причиним вреда.
— Но, — сказал Дайльюлло, — они говорят, что, если Эштон и двое других будут сняты с той решетки, их разумы не смогут воссоединиться с телами.
— Это верно, — подтвердил Хэлмер. — И это хорошо. Они будут живыми бревнами, пока не умрут, и это для них наказание.
— Так не пойдет, — решительно возразил Дайльюлло. — Мы так не можем поступить с Эштоном, поскольку его безопасность — наша работа.
— Тогда, — медленно произнес Хэлмер, — вы все погибнете, когда мы будем уничтожать Свободное Странствие. Выбор за вами.
Он повернулся к ним спиной и зашагал к тоннелю. Сжавший зубы в беззвучной злобе, Мильнер начал поднимать свой лазер, но Дайльюлло пригнул ствол оружия вниз. Хэлмер прошел в тоннель.
Дайльюлло повернулся к Чейну и холодно посмотрел на него:
— Зачем ты сказал, что согласен с ним?
Чейн пожал плечами:
— Потому что согласен. Я считаю, что такую вещь лучше уничтожить.
— Вы дурак и трус, — набросилась Врея. — Вы боитесь того, в чем не разбираетесь, боитесь Свободного Странствия.
— Откровенно говоря, боюсь, — ответил Чейн. Он показал своим лазером на людей, которые лежали без движения на решетке: — Если это то, что сие замечательное достижение делает с человеком, то меня увольте от такого удовольствия.
Он повернулся к Дайльюлло:
— Что теперь?
— Это такой вопрос, — ответил Дайльюлло, — который заставляет лидера наемников желать, что лучше бы он не был лидером.
— Примите условия Хэлмера! — вмешался Макгун. Его испачканные щеки тряслись. — Эштону было наплевать на меня, находившегося здесь в полном одиночестве. Почему идти на гибельный риск ради него?
— Потому, — процедил сквозь зубы Дайльюлло, — что мы заключили контракт, а наемников, нарушающих контракт, выбрасывают из гильдии. И это вы, Макгун, привели нас всех сюда, потому что вынюхивали секреты других миров, своей алчностью к деньгам. Так что заткните свой рот.
— Но что нам делать? — спросил Боллард.
— Ждать, — ответил Дайльюлло. — Мы будем ждать возвращения Эштона и двух других в их тела — если то, что сказал Макгун, является правдой, — схватим их и с боем будем пробиваться отсюда.
В огромном шахтном стволе становилось все темнее по мере того, как аркуунские луны скользили дальше вниз по небу и их свет все меньше сюда проникал.
Дайльюлло приказал Джансену и Болларду заступить на дежурство у тоннеля во вторую смену, а пока им и всем остальным немного поспать. Люди тихо разместились за бортом колодца и вскоре уснули. Все, кроме Вреи.
Чейн следил за ней. Она сидела, пристально уставившись на решетку и лежащие на ней фигуры. Смотрела долго, прежде чем тоже устроиться спать.
Мильнер разглядывал вокруг себя широкое, погружающееся в темноту пространство.
— Тот разрушенный город был довольно плохим местом, — бормотал он. — Здесь еще хуже.
— Не болтай, — предупредил Чейн. — Если кто-то из них попытается пройти сюда по тоннелю, лучше всего предупреди нас об опасности.
Но оглядевшись вокруг, Чейн должен был согласиться, что Мильнер прав. Ему никогда не доводилось бывать в таком странно гнетущем месте. Угнетало не столько само место, сколько понимание того, что оно может причинить человеку, выгнав разум из его тела и сделав его как бы мертвым. В Чейне снова зашевелилось сильное отвращение к этой идее.
Прошли, казалось, долгие часы, когда их смена закончилась. Джансен и Боллард с ворчанием поднялись и заняли свои места у тоннеля. Боллард зевал во весь рот.
Чейн снял обувь, вытянулся, но понял, что не сразу заснет. Он все еще испытывал подавленное состояние, словно душившее его. Он продолжал думать о трех тенях на тусклой решетке: интересно, где теперь их разумы и что они делают; любопытно, как это можно быть разумом, отделенным от тела; а возвратятся ли они когда-нибудь. Спустя какое-то время он все-таки заснул, но произошло нечто для него небывалое: приснились кошмары.
От одного из них он вздрогнул и проснулся. Слышался звук, не те случайные шевеления Болларда и Джансена, сидевших и глазевших в тоннель, а какой-то новый, тихий звук.
Он быстро оглянулся вокруг. Вреи не было на месте.
Чейн вскочил на ноги. Его взгляд побежал по огромному потемневшему пространству. И он увидел ее.
Врея тихо вошла на одну из металлических дорожек, ведущих к центральной решетке. Сидевшие к девушке спиной двое дежурных не видели ее.
Она брела к Свободному Странствию…
Со скоростью и мягкостью охотящейся кошки Чейн направился следом за Вреей. Его необутые ноги двигались бесшумно. Крупными, беззвучными скачками он устремился за высокой золотистой девушкой, которая продвигалась к решетке, к этой бездне так, словно шла к любовнику.
Он, несомненно, настигнет ее вовремя и оттащит назад, если только она не повернется…
И вот именно в этот самый момент, предупрежденная инстинктом или звуком его дыхания, Врея обернулась.
Она обдала его ненавистным, диким взглядом и бросилась бежать.
Четыре крупных шага и прыжок, и Чейн мог бы схватить ее до того, как она вступит на решетку. Чейн сделал и шаги, и прыжок и схватил-таки ее как раз у самого края.
Но он забыл, какой сильной была Врея. Несмотря на то, что он держал ее, она бросилась вперед на гладкую решетку. И державший ее Чейн по инерции влетел вместе с ней.
И мгновенно Чейн почувствовал, что его мозг взорвался, и он провалился в вечность.
