Глава 3
Через тоннель
На следующее утро Род вышел из Темплтон Гейт не в самом лучшем настроении. Он собирался выспаться как следует перед тяжелым испытанием, но приезд сестры и ее рассказ о семейных делах помешали ему исполнить это намерение. Как и большинство детей, Род принимал свою семью и дом как нечто само собой разумеющееся: он думал о семейных делах нечасто и не ценил семейного благополучия, как рыба не ценит воду. Оно просто было.
Теперь его внезапно не стало. Они с Элен проговорили допоздна. Сестра опасалась рассказывать ему подробности о семейных происшествиях накануне тяжелого испытания. Обдумав все, она решила, что поступила правильно, а потом вспомнила старинную истину о том, что «правильное» и «неправильное» часто различаются лишь много лет спустя при взгляде на прошлое. Позже она поняла, что было не очень хорошо занимать его чем-то посторонним перед самым испытанием. Однако ей казалось, что еще хуже было бы оставить его в неведении перед возвращением в пустой дом.
Решение необходимо было принимать ей: она с этого дня становилась опекуном брата. Необходимые документы были подписаны и заверены печатью: судья дал разрешение. И она внезапно обнаружила, что быть «родителем» не всегда просто и приятно.
Увидев, что ее «ребенок» успокоился, она решила, что ему пора спать, слегка шлепнула его по спине и приказала ложиться; ушла она, когда Род, казалось, уже спал.
Но Род не уснул, он просто хотел остаться один. Его мозг работал со скоростью машины, идущей без груза. Около часа он долго и бесполезно размышлял о болезни отца, удивляясь тому, что увидит его снова только через двадцать лет — да ведь он в то время будет почти таким же старым, как мама! Потом он внезапно обратился к столь же бесполезным размышлениям о неизвестности, ожидающей его во время завтрашнего испытания.
Наконец он решил попытаться уснуть — проделал несколько умственных упражнений на расслабление, чтобы очистить мозг, загипнотизировать себя. Это удалось нескоро, но наконец он погрузился в большое теплое облако и уснул.
Механизм кровати дважды принимался будить его. Проснувшись, он почувствовал, что глаза как будто зашиты иглой. С трудом раскрыв их, он поглядел в зеркало, решив, что бритье не понадобится ему там, куда он направляется… затем все же решил побриться.
Мать еще не встала: ей вообще трудно было вставать так рано. Отец в эти дни редко завтракал… Род с внезапной болью вспомнил — почему. Но он ожидал увидеть сестру. Хмуро открыл свой обеденный поднос и обнаружил, что мать забыла набрать заказ — на его памяти такого случая не было. Ему пришлось самому сделать заказ и подождать — потеряно еще десять минут.
Элен показалась, когда он кончил есть. Она, к его удивлению, была в обычном платье.
— Доброе утро.
— Привет, сестра! Заказала ли ты завтрак? Мама забыла это сделать, а я не знаю, что ты любишь.
— О, я завтракала час назад. Я поджидала тебя.
— Да, но мне придется уйти. Я опаздываю.
—1 Я не задержу тебя. — Она подошла и обняла его. — Не волнуйся, парень. Тебя ждет важное испытание. Многие от страха умирают раньше, чем от настоящей опасности. Но если уж тебе придется бить, бей изо всей силы!
— Хорошо, я буду помнить это.
— Я возьму отпуск и буду здесь, когда ты вернешься. — Она поцеловала его. — Иди.
* * *
Доктор Мэтсон сидел на столе возле медицинских помещений Темплтон Гейт и отмечал имена в своем списке. Он смотрел на подходящего Рода.
— Привет, Уокер. Я думал, ты проворней.
— Простите за опоздание, сэр. Что-нибудь случилось?
— Не волнуйся. Я знавал одного парня, который не увидел восхода солнца, так как проспал свидание.
— Правда? Кто же он?
— Я сам.
— Неужели вы? Но ведь говорили…
— В этом нет и слова правды. Правдивые рассказы так редкий А теперь иди на медосмотр, не надо раздражать докторов.
Его прослушивали, просвечивали рентгеном, снимали энцефалограмму мозга и проделывали все, что полагалось делать на медосмотре. Старший из врачей послушал его сердце и пожал влажную от пота руку.
— Боишься, малыш?
— Конечно, сэр! — выпалил Род.
— Хорошо, что ты сказал правду. Если бы ты солгал, я не пропустил бы тебя. Что за повязка у тебя на ноге?
В повязке был спрятан нож Элен, «Леди Макбет».
— Сними повязку.
— Сэр?
— Я знаю, что кандидаты часто пускаются на всякие хитрости, чтобы избежать дисквалификации. Поэтому я хочу взглянуть.
Род вынужден был снять повязку. Доктор убедился, что это ножны для оружия, а не перевязанная рана.
— Можешь одеваться. Доложи своему инструктору.
Род надел сумку с продовольствием и со всякой всячиной, прикрепил флягу. Фляга, сделанная из синтетики, крепилась к поясу. Груз был ремнями укреплен у него за плечами: слева шла трубка, кончавшаяся у рта, так что он мог пить, не снимая груза. Он хотел растянуть свой скудный запас продовольствия на все испытания, избегая риска использовать загрязненную воду или остаться без воды вообще — он надеялся, что свежая вода в конце концов найдется.
Он обмотал вокруг пояса двадцать метров крепкого тонкого каната. Трусы, брюки, куртка и сапоги-мокасины составляли его костюм; поверх всего он привязал свой нож «Полковник Бови». Одевшись, он выглядел толще, чем был на самом деле. Меховую одежду он держал в левой руке. Это была очень удобная парка с капюшоном, меховыми унтами и перчатками, но сейчас ее нельзя было надеть: слишком уж она была теплой. Род слышал, что эскимосы в такой одежде никогда не потеют. Доктор Мэтсон встретил его за дверью медицинского кабинета.
— Опоздавший мистер Уокер, — заметил он, затем взглянул на ношу за его плечами. — Много вооружения взял, сынок?
— Нет, сэр. Всего лишь пакет со снаряжением.
— Сколько же он весит?
— Одиннадцать килограммов. В основном вода и продукты.
— Ну, что ж… сначала у всех тяжело, потом становится легче. Ты не взял с собой набора «Хэнди-денди» для юного первопроходца космоса? И не взял складного патентованного вигвама?
Род почти выкрикнул:
— Нет, сэр!
— Можешь оставить теплую одежду. Я отправлю ее к тебе домой.
— Спасибо, сэр, — Род опустил одежду, добавив: — Я не был уверен, что она мне понадобится. Захватил на всякий случай.
— Она тебе не понадобится.
— Сэр?
— Я уже провалил пятерых за то, что они собрались в слишком уютную поездку… и еще четверых, явившихся в вакуумных скафандрах. Оба эти пути слишком глупы. Они должны были бы понять, что их не отправят в вакуум или хлорную атмосферу без соответствующих указаний в тексте экзаменационного задания.
Род посмотрел на оставленную им теплую одежду.
— Вы уверены, сэр, что она мне не понадобится?
— Совершенно. Разве что вернешься за ней, если провалишься. Теперь скажи, какое огнестрельное оружие ты взял с собой.
Род с усилием сглотнул:
— Я подумал, что лучше не брать его совсем, Дьякон, — я хотел сказать, доктор.
— Ты можешь называть меня Дьяконом — в течение десяти дней. Но меня удивляет твое решение. Как ты пришел к нему?
— Видите ли, сэр… это предложила моя сестра.
— Да? Я хотел бы увидеться с нею. Как ее зовут?
— Капитан Элен Уокер, — гордо ответил Род. — Корпус амазонок.
Мэтсон записал.
— Теперь иди. Все готово к отправке.
Род заколебался.
— Сэр, — сказал он с неожиданным опасением, — если я все же захвачу огнестрельное оружие, что бы вы мне посоветовали?
Мэтсон посмотрел на него с негодованием.
— Я потратил годы, чтобы вас, козлят, накормить с ложечки тем, что сам добыл тяжелым трудом. Подходит экзамен, и ты задаешь мне вопросы о том, как ухитриться сдать его половчее. Я не могу дать тебе более определенного ответа, чем говорил вчера.
— Простите, сэр.
— Давай изменим тему. Эта твоя сестра… она, наверное, хорошая девушка?
— О, конечно, сэр.
— Гм… если бы я встретил в свое время такую девушку, я не был бы сейчас эксцентричным старым холостяком. А теперь ступай и тяни свой номер. Номер первый отправляется через шесть минут.
— Хорошо, доктор. — Он прошел мимо школьного оружейника, сидевшего в небольшом киоске у двери. Род поймал его взгляд.
— Привет, пушечник!
— Здорово, парень! Опаздываешь? Что тебе дать?.
Взгляд Рода остановился на груде первоклассного оружия. Может, захватить хотя бы маленькое игольное ружье, стреляющее отравленными пульками? Но он должен будет использовать его…
Потом он подумал, что доктор Мэтсон уже дал ему вполне определенный совет.
— Нет, пушечник, я снаряжен всем необходимым. Спасибо.
— Прекрасно. В таком случае, счастливого пути и благополучного возвращения.
— Спасибо за все.
Он вошел в помещение выхода. На их курсе занималось свыше пятидесяти студентов. Здесь ожидало экзамена около двадцати человек. Род огляделся, и тут его подозвал ассистент.
— Сюда! Тяни свой жребий.
В большой вазе было множество капсул. Род взял одну из них и вскрыл:
— Номер семь!
— Счастливый номер! Поздравляю. Назови свое имя.
Род назвал и огляделся в поисках сиденья, так как сообразил, что ждать придется не менее двадцати минут. Он медленно прошелся по залу, с интересом посматривая на то, какое снаряжение захватили его однокурсники.
Он увидел Джона Брауна, по обе стороны от которого были пустые сиденья. Причина этого находилась у его ног — большой сильный пес породы боксер с холодными злыми глазами. Через плечо подвешена «молния» Дженерал Электрик, миниатюрная модель с телескопическим прицелом. К поясу прикреплен бинокль, нож, пакет первой помощи и три подсумка.
Род остановился и полюбовался вооружением, думая, как дорого все это обошлось. Собака подняла голову и заворчала. Браун положил руку на голову собаки.
— Держись на расстоянии, — предупредил он. — Тор признает только одного человека.
Род отступил на шаг.
— Да, ты действительно хорошо вооружен.
Высокий блондин удовлетворенно улыбнулся:
— Мы с Тором пройдем где угодно.
— Но с такой пушкой тебе не понадобится собака.
— Надеюсь. Тор — моя защита от грабителей. С ним рядом я могу спать совершенно спокойно. Ты поразился бы, узнав, на что он способен. Тор находчивее большинства людей.
— Не удивляюсь…
— Дьякон болтал, что мы вдвоем с Тором образуем команду и должны быть отправлены порознь. Я объяснил ему, что Тор разорвет окружающих, если нас попробуют разлучить. — Браун почесал пса за ухом. — Я лучше отправлюсь с Тором, чем с целым взводом первопроходцев.
— Джо, не разрешишь ли ты мне испытать это твое жало? Конечно, когда мы вернемся.
— Подумаю. Это моя любимица. С ее помощью так же легко подстрелить воробья в воздухе, как уложить лося на расстоянии в тысячу метров. Прости, но Тор нервничает из-за тебя. Увидимся позже.
Род понял намек, отошел в сторону и сел на скамейку. Он огляделся, думая о том, что у него еще есть возможность подобрать себе компаньона по испытанию. У закрытой арки выхода он заметил священника. Перед ним на коленях стоял парень, вблизи ожидали своей очереди еще четверо.
Парень, получивший благословение, поднялся — и Род поспешно вскочил:
— Эй, Джимми!
Джимми Трокстон огляделся, поймал его взгляд и улыбнулся, направившись к Роду.
— Род! — сказал он. — Я думал, ты избегаешь меня. Ты все еще не подобрал себе товарища?
— Нет.
— Все еще хочешь объединиться?
— Конечно!
— Хорошо! Я могу заявить, что выбираю тебя в товарищи, если только ты не вытянул номер два. У тебя ведь не второй номер?
— Нет.
— Хорошо, потому что я…
— Номер один! — провозгласил служащий выхода. — Трокстон Джеймс.
— Уже?
Он схватился за оружие, прикрепленное к поясу, и отвернулся, затем бросил через плечо:
— Увидимся на той стороне! — и поспешил к выходу, теперь уже открытому.
Род позвал его:
— Эй, Джимми! Как же мы встретимся?
Но было уже слишком поздно… Даже если бы Джимми хотел довести дело до конца, у него оставалось время лишь на то, чтобы бросить прощальный взгляд.
— Номер два! Мшиени Керолайн.
Через помещение проходила зулуска, о возможности объединения с которой размышлял Род. Она была одета в куртку и шорты, руки и ноги у нее были голые. Казалось, она не вооружена, в руках — большой рюкзак.
Кто-то окликнул ее:
— Привет, Керол! Что у тебя в рюкзаке?
Она мрачно бросила в ответ:
— Булыжники.
— Держу пари, там сандвичи с ветчиной. Отложи для меня один.
— Я отложу тебе булыжник, дорогой.
Очень скоро служащий вызвал:
— Номер семь — Уокер Родрик.
Род быстро направился к выходу. Служащий протянул ему листок бумаги и пожал руку.
— Счастливо, парень! Гляди в оба.
Он шлепнул Рода по спине и подтолкнул к выходу. Род очутился с той стороны выхода и, к своему удивлению, оказался в помещении… Шок при переходе был легким, состояние слегка напоминало морскую болезнь. Сила тяжести заметно меньше земной.
Род пришел в себя от шока и постарался обдумать положение. Где он? На Луне? На одном из спутников Юпитера? Или где-нибудь еще? Скорее всего, он на Луне. Большинство дальних прыжков проходило через Луну, поскольку была опасность совмещения планет, особенно планет-близнецов. Но, конечно, они не оставят его здесь: Мэтсон обещал, что они не будут проходить испытание в вакууме.
На полу лежал раскрытый рюкзак: он узнал в нем сумку, которую держала Керолайн. Наконец он догадался заглянуть в листок, который держал в руке. Там было написано:
«ИСПЫТАНИЕ НА ОДИНОЧНОЕ ВЫЖИВАНИЕ (Инструкция)
1. Вы обязаны пройти через дверь, находящуюся перед вами, за те три минуты, что отделяют вас от прибытия очередного кандидата. Задержка вызовет дисквалификацию.
2. Отказ от испытания можно осуществить обычным визуальным или звуковым сигналом. Вы предупреждены, что опасность может ожидать вас даже после сигнала отказа от испытания.
3. Возврат будет осуществлен не через этот выход. Возврат будет происходить за двадцать километров в направлении восхода солнца.
4. Никакой зоны перемирия за выходом нет. Испытание начинается немедленно. Опасайтесь стобора. Желаем удачи!
Б.П.М.»
Род все еще привыкал к уменьшенной силе тяжести и смотрел на листок с условиями испытания, когда открылась дверь в дальнем конце длинной узкой комнаты, в которой он находился. Кто-то крикнул ему:
— Торопись! Потеряешь место.
Род, пошатываясь и испытывая головокружение, заторопился к двери. Он готовился к изменению силы тяжести в специальных тренажерах; вместе с семьей однажды посетил Луну, но так и не привык к пониженной силе тяжести. Он с трудом проскользнул в дальнюю дверь.
За дверью было другое помещение. Служащий поглядел на таймер над выходом и сказал:
— Двадцать секунд. Отдай мне инструкцию.
Род протянул ему листок. Что бы значило это «стобор»?
— Время! Иди.
Служащий схватил листок, повернул рукоять на пульте, и что-то вышвырнуло Рода в раскрытую дверь выхода.
* * *
Он опустился на четвереньки: сила тяжести здесь была близка к земной, и изменение ее застало его неподготовленным. Но он остался на четвереньках, стараясь не двигаться и не шуметь, и быстро осмотрелся. Он находился на широкой равнине, покрытой высокой травой; кое-где возвышались отдельные деревья и кустарники; позади был густой лес.
Он поворачивал голову, продолжая быстрый осмотр. Планета земного типа, сила тяжести близка к нормальной: звезда в небе, вероятно, типа Ж… Много растительности, не видно живых существ — но это ничего не означает: их может быть сотни, незаметных и неслышимых. Даже стобор, кем бы он ни был.
Выход был за ним, темно-зеленые заграждения, которые в действительности были так далеко. Они стояли без видимой опоры в высокой траве, такие нереальные на этой первобытной сцене. Род решил обогнуть выход, зная, что он односторонний и что за ним может скрываться кто-нибудь, недоступный его взору.
Это напомнило ему, что он сам может быть обнаружен вблизи выхода: он решил двигаться. Где может быть Джимми? Он должен находиться за выходом, поджидая Рода… Единственный способ свидания для Джимми было ожидать появления Рода; у Рода также не было другого пути в поисках друга.
Род еще раз медленно огляделся, пытаясь найти хоть какое-нибудь указание на присутствие Джимми. Ничего… Но когда его взгляд вернулся к выходу, того уже не было здесь.
Род почувствовал холод в груди: как бы укол адреналина подействовал на его организм от макушки до кончиков пальцев. Он заставил себя успокоиться, говоря, что так и должно быть. Он знал теорию выхода: сейчас его переместили для другой пары студентов, возможно, на многие километры отсюда.
Но это не может быть правдой — «Двадцать километров по направлению восхода солнца» означало слишком небольшое расстояние. Или правда? Он подумал, что инструкция, которую он получил, может не совпадать с инструкциями для других студентов. Приходилось признать, что он ничего не знает… Он не знает, где он находится, где Джимми, где другие однокурсники, он не знал, что может ожидать его здесь.
Его задачей было остаться живым на протяжении десяти земных дней. Он выбросил из головы Джимми Трокстона, выбросил все, кроме необходимости прислушиваться к малейшим шорохам. Определил направление ветра по верхушкам травы. Оказалось, что у поверхности земли ветер дул в ином направлении, чем выше. Он решил крайне осторожно идти в направлении нижнего ветра, скрываясь среди травы.
Это оказалось трудным делом. Его первой мыслью было идти вслед за верхним ветром, тогда бы он шел выпрямившись, обычной походкой. Но он помнил совет сестры: без оружия он чувствовал себя беззащитным и все время помнил, что он здесь не охотник. Если он будет следовать по нижнему ветру, ему легче будет заметить подкрадывающегося противника, тогда как при другом направлении он сам легко может быть обнаружен.
Что-то впереди в траве! Он замер и выжидал. Впереди было заметно легкое движение; Род продолжал ждать. Затем появилось существо, медленно двигающееся справа налево прямо перед ним. Оно выглядело как темный клин, с хохолком волос на верхушке; возможно, это был только хвост, поднятый кверху.
Он никогда не видел существ, обладающих подобным хвостом, если только это был все же хвост. Неожиданно оно остановилось, видимо, уловив запах, быстро побежало и скрылось из виду. Род продолжал красться, переждав несколько минут. Это была тяжелая работа, с него лился пот, промочивший куртку и брюки. Ему страшно хотелось пить, но он помнил, что пяти литров воды хватит ненадолго, если он будет пить в первый же час испытания. Небо было покрыто, как дымкой, высокими перистыми облаками, но светило — он решил называть его Солнцем — сильно жгло сквозь них. Оно стояло низко в небе позади него. Он призадумался, что было бы, если бы оно стояло прямо над головой. Возможно, оно убило бы его. Впрочем, в лесу должно быть прохладней: во всяком случае, там легче уберечься от солнечного удара.
Местность перед ним понизилась: в небе кружили ястребоподобные птицы. Он снова остановился и стал выжидать. «Братцы, — сказал он про себя, — если вы похожи на хищников моей земли, то передо мной находится что-то мертвое или вы ждете, чтобы оно стало мертвым, и тогда позавтракаете им. Если это так, то я лучше поверну в сторону, ибо это место может привлечь и других существ… с некоторыми из них я не хотел бы встречаться». Он свернул вправо, следуя по направлению легкого ветерка. Местность начала повышаться, и в конце концов он приблизился к выступающей из почвы скале. Род решил, укрываясь за этой скалой, разведать, что находится в окружающей низине. Вдали он заметил что-то, похожее на человека, и возле него — ребенок. Нащупав в кармане крошечный восьмикратный бинокль, Род достал его и смог рассмотреть фигуры получше. Человеком оказался Джон Браун, а «ребенком» — его боксер. Они, несомненно, были мертвы, ибо Браун лежал, как брошенная тряпичная кукла, с неестественно вывернутой головой и подогнутой ногой. Его горло и видимая сторона головы были ярко-алого цвета.
Пока Род разглядывал это, какое-то собакоподобное существо подбежало к боксеру и начало рвать его… затем к нему присоединилась одна из многочисленных птиц, круживших вокруг в ожидании пиршества. Род опустил бинокль, почувствовав тошноту. Да, старина Джо продержался недолго — может, его прикончил «стобор», и его свирепый пес не смог защитить его. Очень плохо! Но это показывает, что здесь есть опасные хищники. Следовательно, он должен быть еще осторожнее, если не хочет, чтобы шакалы и грифы спорили из-за того, что от него останется.
Он вспомнил еще кое-что и опять поднял бинокль к глазам. Ружья-молнии, которым так гордился Джо, не было видно; на трупе не было и подсумков, в которых находились источники энергии. Род присвистнул и призадумался. Единственное существо, которое способно украсть такое ружье, ходит на двух ногах. Род припомнил, что «молния» убивает почти на любом расстоянии; сейчас оружием владеет кто-то, кто, очевидно, готов воспользоваться отсутствием законов и порядка в этом испытании на выживание.
Что ж, единственное, что оставалось делать, это не попадаться ему на глаза. Род попятился от скалы и незаметно проскользнул в кусты. Лес находился на расстоянии примерно в два километра от выхода.
Род находился ближе к нему, когда с некоторым испугом заметил, что солнце садится. Придется быть менее осторожным и поторопиться, если он хочет провести ночь на дереве. Чтобы взобраться на дерево, нужно хоть немного света: ему так же улыбалась перспектива провести ночь на земле в лесу, как и остаться беззащитным в траве.
Его путешествие не могло занять целого дня. Хотя было утро, когда он подошел к выходу на Земле, здесь время не имело ничего общего с временем там. Он вышел из выхода гораздо позже полудня, а высоких деревьев достиг в сумерках.
Уже стемнело настолько, что он вынужден был остановиться и задуматься над тем, что делать дальше. Он остановился на краю леса все еще в высокой траве и разыскал в кармане монтерские кошки. Сестра заставила его отказаться от большинства приспособлений и изобретений, которые он хотел захватить с собой, но против этого приспособления она не возражала. Кошки представляли собой два удобных клинка, почти таких же, какими пользовались в старину, но значительно усовершенствованных: они были маленькими и легкими — пара весила меньше ста граммов — и очень прочными, сделанными из титанового сплава.
Род раскрыл кошки, прикрепил их к голеням ног и защелкнул замок. Затем принялся пристально разглядывать выбранное им дерево. Это был гигант, возвышающийся в массе других деревьев, с него в случае необходимости можно было перебраться на соседние.
Наметив маршрут, Род побежал и быстро достиг ближайшего дерева. Затем он сделал перебежку к следующему дереву и уже готов был направиться к избранному им убежищу. До него оставалось каких-то пятнадцать метров, когда кто-то напал на Рода.
Он преодолел оставшееся расстояние со скоростью, сделавшей бы честь рамсботемскому прыжку через пространство. Он достиг первой ветки в десяти метрах над землей, как если бы был способен к левитации. Отсюда он начал подниматься спокойнее, погружая кошки глубоко в кору дерева и опираясь на ветви, которые становились все толще, образуя некое подобие лестницы.
Поднявшись на двадцать метров над землей, он остановился и поглядел вниз. Ветви перекрещивались, закрывая поверхность земли; к тому же под деревьями было гораздо темнее, чем на открытом месте; тем не менее Род сумел разглядеть что-то крадущееся между деревьями, что привлекло его внимание.
Род старался рассмотреть подробности, но быстро наступила темнота. Однако оно выглядело, как… если бы он не был уверен, что находится на неизвестной и не колонизированной планете, он сказал бы, что это лев.
Он надеялся, что, кем бы ни был хищник, он не умеет лазить на деревья. Спокойно, Род! Если оно способно взобраться на дерево, ты через пять минут превратишься в мясной ужин. Будь настороже и приготовь место для ночлега, пока не стало совсем темно. Он двинулся вверх, внимательно оглядываясь в поисках такого места.
Вскоре он нашел его, как только начал подумывать о том, чтобы спуститься пониже. Он увидел две прочные ветки, находящиеся вблизи друг от друга и на одном уровне, чтобы можно было повесить замок. И он принялся за дело наперегонки с наступающей темнотой. Из кармана своего рюкзака он достал гамак, сделанный из чрезвычайно прочной и легкой ткани. Используя веревку, намотанную вокруг пояса, он закрепил гамак и постарался лечь в него.
Опытный акробат с цепкими пальцами, возможно, нашел бы это простым делом: он бы просто ступил в гамак и сел в него. Но Род чувствовал, что без поддержки сделать это непросто. Он чуть не упал с дерева, пытаясь забраться в гамак.
Гамак был очень удобным, и Род раньше часто спал в нем. Сестра одобрила его, говоря, что полевые сетки, которыми снабжают ее девушек, гораздо менее удобны.
— Только не садись во сне, — напутствовала она.
— Не буду, — заверил ее Род. — Кроме того, я всегда буду привязываться ремнями.
Но он никогда еще не подвешивал гамак подобным образом. Поблизости не было ни одной ветки, которую можно было бы использовать как опору. После нескольких неловких и захватывающих дух попыток он подумал, не придется ли ему остаток ночи провести, подобно реликтовой птице, на насесте. Он не решался провести ночь на земле — особенно по соседству с тем существом, что бродило внизу.
Над гамаком находилась прочная ветвь. Может быть, если он перебросит через нее конец своей веревки и закрепит ее… Он попробовал. Но уже было слишком темно. Он не потерял свою веревку только потому, что другой конец ее был привязан к гамаку. В конце концов он решил сделать еще одну попытку забраться в гамак, действуя с большей осторожностью. Крепко ухватившись руками за ветку над головой, он принялся осторожно перемещать ноги. Вскоре он уже сидел в гамаке. Осторожно перемещая центр тяжести вниз и стараясь не делать резких движений, он заполз в гамак, как в кокон. Наконец он занял устойчивое положение.
Род сделал глубокий вдох, выдохнул воздух и заставил себя расслабиться. Впервые с момента выхода он почувствовал себя в относительной безопасности.
После нескольких минут восхитительного отдыха Род достал наконечник трубки и позволил себе сделать два глотка воды. Затем приготовил ужин. Ужин состоял из четвертькилограммового брикета полевого рациона, включавшего все необходимое для организма: дрожжевой протеин, крахмал, жиры и глюкозу, всего на тысячу сто калорий. Ярлык на брикете, уже неразличимый в темноте, убеждал, что эта пища «и вкусна, и высококалорийна, и приятна», в то время как вкус его напоминал разжеванный старый башмак и вряд ли привлек бы внимание гурмана.
Но голод послужил для Рода лучшей приправой. Он не оставил ни крошки брикета и завершил ужин, облизав наконечник трубки. Род подумал, не раскрыть ли еще один брикет, но подавил это желание и позволил себе лишь еще раз глотнуть воды, затем опустил полог от насекомых и привязался ремнем. Он получил прививки от укуса всех насекомых и разносимых ими земных и известных неземных болезней, но совсем не хотел, чтобы ночные насекомые использовали его лицо как фонтан для питья или как танцевальную площадку.
Даже несмотря на легкую одежду, было слишком жарко. Род решил остаться в шортах: эта планета или по крайней мере эта часть планеты казалась имеющей тропический климат. Но раздеться было слишком трудно в этом гамаке: ночь придется провести в одежде, даже если это будет стоить дневного рациона воды. Он поразмышлял над тем, какая же это планета, затем попробовал разглядеть сквозь вершины деревьев небо, пытаясь узнать созвездия. Но либо ветви вверху были слишком густыми, либо небо покрыто облаками — он ничего не увидел. Род заставил себя выбросить все из головы и уснуть.
Десять минут спустя он все еще пытался уснуть. Занятый устройством гамака и ужином, он не обращал внимания на окружающие звуки; теперь же звуки ночи обрушились на него. Насекомые жужжали и звенели, листва шуршала и шелестела, что-то кашляло под ним. В ответ на кашель раздался дикий смех, который взвивался вверх, опускался, закончившись астматическим удушьем.
Род надеялся, что это была птица. Он понял, что напряженно, затаив дыхание, прислушивается к отдаленным звукам. И сердито приказал себе успокоиться: здесь он в безопасности от девяти десятых своих потенциальных врагов. Даже змея, если тут есть змеи, не смогла бы пробраться сквозь покров его гамака. Змеи вообще не представляли опасности для существ крупнее ласточки. Вероятность того, что в вершине дерева может находиться существо, способное напасть на него, была слабой. Итак, приятель, забудь эти странные звуки и спи. В конце концов они мешают не больше, чем шум транспорта в городе.
Он напомнил себе лекции Дьякона о состоянии организма в напряженных ситуациях и тезис о том, что чаще погибают люди, слишком долго пребывающие в состоянии тревоги. Как сказала бы его сестра, многие люди умирают от тревоги прежде, чем истекут кровью. Он добросовестно заставил себя проделать умственные процедуры, способствующие крепкому сну.
Род начал засыпать. Внезапно из сладкой полудремы его вывел звук, донесшийся издалека: он невольно прислушался. Похоже на человеческий голос… нет, это и есть человеческий голос: душераздирающие крики взрослого человека, рвущиеся, низкие рыдания, которые раздирают грудь.
Что он должен делать? Это не его дело, кто бы это ни был, его это не касается — но так противоестественно слышать звуки агонии человеческого существа и не обращать на них внимания! Должен ли он спуститься вниз и в темноте попытаться отыскать этого беднягу? Придется спотыкаться о корни деревьев, подумал он, попадать в ямы, и вполне можно очутиться в челюстях какого-нибудь большого хищника.
Итак, что делать? Имеет ли он право ничего не делать? Сомнения были разрешены многочисленными рыданиями, прозвучавшими как бы в ответ на человеческий голос, но звучавшими ближе и громче. Это кричал не человек, и от неожиданности Род привстал в гамаке, — только привязной ремень спас его.
Второй голос объединился с третьим, звучавшим немного дальше. В несколько мгновений ночная тишина сменилась целым хором завываний, полных ужаса, агонии, нестерпимой боли. Род понял, что в этом нет ничего человеческого: ничего подобного он до сих пор не слышал. Неожиданно он заключил, что это и есть те стоборы, от которых его предостерегала инструкция.
Но где они? Как ему избежать их? Ближайший голос, казалось, раздавался с высоты, чуть ли не с соседнего дерева… а может быть, с этого дерева! Что вы станете делать, встретив стобора в ночной тьме? Плюнете ему в лицо? Или же пригласите на вальс?
Одно несомненно: существо, производящее такой шум в джунглях, ничего не боится; бояться его следовало другим. Однако ничего нельзя сделать; Род лежал неподвижно, с напряженными мышцами, покрытый гусиной кожей и холодным потом. Он старался ничем не выдать свой страх.
Адский концерт, производимый стоборами, продолжался. Казалось, звуки еще более приблизились. Подгоняемый этими звуками, Род готов был отрастить крылья и улететь. До этого ему только раз пришлось провести ночь в одиночестве в дикой местности Северной Америки. Там опасности были известны и невелики… несколько медведей, случайная ленивая гремучая змея; опасности, которых легко избежать.
Но как ему бороться с совершенно неизвестным? Этот стобор — Род решил, что так можно называть источник этих звуков — этот стобор, возможно, приближается к нему сейчас; рассматривает его своими видящими во тьме глазами, решает, утащить его в логово или съесть там, где он убьет его.
Должен ли он двигаться? Как он должен бороться? Откуда и когда ждать опасности? Дьякон, вероятно, объяснял, как поступать в подобном случае. Может быть, они проходили материал о стоборе как раз тогда, когда он после Нового Года пропустил занятия? Или, может, он просто забыл… и поплатится за это своей шкурой. Род хорошо успевал по космической зоологии, но там было слишком много материала, чтобы усвоить его весь. Живой мир одной только Земли давал столько материала зоологам, что они не в состоянии были с ним справиться. Как можно было ожидать, что он способен усвоить абсолютно весь зоологический материал, относящийся к десяткам планет!
Это несправедливо! Когда Род понял, насколько бесполезен и смешон его протест, он внезапно вспомнил циничную усмешку Дьякона. Услышал его сухую медлительную речь: «Справедливость? Ты ждешь справедливости, парень? Это не игра. Я пытался объяснить вам это, городским мальчишкам, слишком мягким и глупым для такого испытания. Вы не захотели слушать…» Он почувствовал взрыв негодования; это изгнало ужас из его мозга. Джимми был прав: Дьякон съел бы собственную бабку! Холодная, бессердечная рыба!
Да, но что бы стал делать в такой ситуации Дьякон? Снова он услышал, как в его мозгу раздается голос учителя. Мэтсон как-то ответил на вопрос, заданный однокурсником Рода, таким образом: «Когда нечего делать, я засыпаю». Род повернулся, положил руку на «Полковника Бови» и попытался уснуть.
Дьявольский хор делал это невозможным, но Род решил, что стобор на его дереве — или он был на соседнем? — как ему кажется, не приближается. Не то, чтобы он был очень далеко; во всяком случае, Род не ощущал его дыхания на своей коже, и тот, видимо, не был расположен к нападению.
После некоторого времени Род впал в легкий сон, который не принес ему облегчения, ибо во сне он видел себя в окружении рыдающих, воющих стоборов, глядящих на него и караулящих его действия. Но он был крепко связан и не мог двигаться.
Самое плохое заключалось в том, что, как только он поворачивал голову, чтобы поглядеть на стобора, тот отпрыгивал в темноту, оставляя только воспоминание о красных глазах и длинных клыках.
* * *
Род проснулся в холодном поту, попытался сесть, но не смог: его удерживал привязной ремень. Что это? Что случилось?
Потребовалось некоторое время, чтобы понять причину внезапного пробуждения: шум прекратился. Не слышно было ни одного из стоборов — ни близко, ни далеко. Рода их молчание встревожило больше, чем крики: кричащий стобор, по крайней мере, указывает на свое местоположение, в то время как молчащий может быть везде — возможно, он стоит на ветке у головы Рода. Он осторожно повернул голову и откинул полог от насекомых, чтобы лучше видеть. Однако было слишком темно: стоборы могли стоять по три в ряд, и он их не увидит. Тем не менее молчание принесло большое облегчение. Род почувствовал себя спокойнее, в то время как слушал другие ночные голоса, звуки, казавшиеся дружескими после дьявольского хора. Он решил, что скоро утро. Вскоре он вновь уснул.
Род проснулся с ощущением, что кто-то на него смотрит. Осознав свое положение и увидев, что еще темно, он решил, что это был сон. Он пошевелился, глядя по сторонам, и вновь постарался уснуть.
Кто-то несомненно смотрел на него! Его глаза, привыкшие к темноте, рассмотрели какой-то призрак на ветке возле его ног. Черный на черном фоне, он не позволял разглядеть очертаний тела — Род различил только два тускло светящихся немигающих глаза.
«Когда делать нечего, я засыпаю». Род не заснул. Казалось, целую вечность он и существо на дереве глядели друг на друга. Род сжал в руке ручку ножа, стараясь унять биение сердца, не двигаясь и не пытаясь сообразить, как бы поскорее выбраться из гамака. Существо на двигалось, не издавало звуков, оно просто смотрело и, казалось, готово было просидеть так всю ночь.
Когда это тяжелое испытание нервов продолжалось уже так долго, что Род готов был выпрыгнуть и броситься вперед, существо повернулось к стволу и исчезло. Род испустил вздох облегчения: он рассудил, что существо весило не меньше, чем он. Род решил больше не спать. Не стало ли светлее? Он пытался доказать себе это, однако по-прежнему не различал даже своих пальцев. Он решил сосчитать до десяти тысяч и затем спуститься.
Что-то большое и стремительное пронеслось по стволу к земле, затем еще одно и еще. Они не останавливались у спальни Рода, но прямо спускались вниз. Род вновь выхватил нож и пробормотал:
— Шумные соседи! Можно подумать, что здесь эмиграционный выход.
Он подождал, но безумное шествие не возобновилось.
* * *
Его разбудил солнечный свет, бивший в лицо. Род чихнул, попытался сесть, но был остановлен привязным ремнем. Окончательно проснувшись, он тут же пожалел об этом. Нос его был заложен, глаза горели, во рту чувствовалась горечь, зубы покрылись слизью, спина болела. Повернувшись, чтобы облегчить свое положение, он почувствовал, что руки и ноги у него тоже болят, да и голова тоже. Шея отказывалась поворачиваться вправо.
Тем не менее он чувствовал себя счастливым от сознания, что ночь кончилась. И окружающее не пугало, оно было идиллическим. Поднятый так высоко, что не мог разглядеть земли, он все еще находился под крышей джунглей, откуда не было видно неба; он плавал в облаке из листьев. Утренний луч, достигший его лица, был единственным, что пробился сквозь листву.
Это напоминало ему, что он должен определить направление восхода солнца. Гм… это не очень просто. Может ли он увидеть солнце с поверхности земли в джунглях? А возможно, ему следует спуститься, выйти на открытое место и заметить направление, пока солнце еще низко. Но тут он заметил, что разбудивший его луч упал на другой лесной гигант в пятидесяти метрах от него. Прекрасно, значит, это дерево находится к западу от него, и он сможет восстановить направление, когда спустится вниз.
Выбраться из гамака было так же трудно, как и забраться в него: ноющие мышцы протестовали против любого усилия. Наконец он осторожно перебрался на сук. Род двинулся к стволу, стараясь держаться прямо, затем прижался к нему и принялся развязывать узлы гамака. Тело постепенно перестало болеть, только шея еще напоминала о себе, как зубная боль.
Он поел и попил, сидя на суку и прижавшись спиной к стволу. Он не производил особой разведки, справедливо рассудив, что ночные хищники отправились спать в свои логова, а дневные вряд ли способны взобраться на вершину дерева, во всяком случае крупные хищники: они должны быть приспособлены к жизни на земле и к охоте на травоядных. Правда заключалась в том, что его зеленое убежище выглядело уж слишком мирным, чтобы скрывать в себе опасность.
Окончив завтрак, он продолжал сидеть, думая о том, стоит ли еще попить воды и не нужно ли вновь забраться в гамак. Беспокойная ночь утомила его, он чувствовал сонливость, а день обещал быть жарким и влажным. Почему бы не полежать еще? Его единственная цель — выжить. Не лучший ли путь для этого — сон, сберегающий пищу и воду?
Прежде всего следовало установить, который час. Его часы показывали без пяти двенадцать, но он не мог сообразить, что наступает: полдень воскресенья или полночь понедельника. Род был уверен, что эта предыдущая ночь была такой долгой, как полный земной день. Испытание может быть прекращено и через двадцать шесть часов и через тридцать восемь, но скорее всего — через сорок восемь часов. Возможно, это будет сегодня до захода солнца; он сохранил хорошую форму, он все еще жив и у него достаточные запасы пищи и воды.
Он почувствовал гордость при этой мысли. В конце концов, чем стобор превосходит человека? Только громким голосом… Однако выход для возвращения будет находиться в двадцати километрах к западу от того места, где он впервые появился; следовательно, ему нужно пройти на запад еще около десяти километров; он готов биться об заклад, что в этом случае выход будет в одном-двух километрах от него. Немного пройтись, отыскать убежище и подождать — возможно, следующую ночь он уже проведет в своей постели, приняв предварительно горячую ванну.
Он принялся укладывать гамак и в это время подумал, что хорошо бы заметить время восхода и захода солнца, чтобы определить продолжительность дня на этой планете. Больше он об этом не думал, занимаясь укладкой гамака. Его следовало уложить очень аккуратно в карман рюкзака. Тонкий, как паутина, материал нужно разложить на столе, но самой большой ровной поверхностью, которой он располагал, была его ладонь.
Наконец он скомкал гамак, засунул его в карман и начал спускаться. На нижней ветви он задержался и посмотрел вниз. Огромного голодного существа, загнавшего вчера Рода на дерево, не было видно, однако подлесок был настолько густым, что нельзя было быть уверенным в его отсутствии. Придется весь день замечать поблизости деревья, на которые удобно взбираться: минутная рассеянность может дорого обойтись ему.
Хорошо, теперь сориентируемся — посмотрим, где дерево, расположенное к западу. Где же оно? Может, вот это или то? Он понял, что не может установить, какое же именно, и отругал себя за то, что сразу не заметил направление по компасу. Он просто забыл, что у него есть компас. Род достал его, но теперь компас ничего не говорил ему. Лучи солнца больше не пробивались сквозь листву; лес был освещен тусклым, смешанным с тенями светом.
Однако открытое пространство недалеко: он быстро доберется до него. Спустившись при помощи кошек ниже, он спрыгнул на болотистую почву и отправился к открытому месту. Считая в уме шаги, он в то же время настороженно оглядывался по сторонам, опасаясь нападения неизвестных хищников.
Отсчитав сто шагов, Род повернул обратно по своему следу. Он узнал «свое» дерево. Здесь он спустился на землю: еще сохранились следы его ног. С какой же стороны он взобрался? Должны же быть какие-то следы на дереве.
Он нашел их… и был удивлен собственным подвигом: следы монтерских когтей начинались на высоте его головы. «Я прыгнул на ствол, как кошка!» Однако это указало направление, с которого он пришел вчера. А пять минут спустя он был уже на краю равнины, на которой провел вчерашний день.
Здесь были видны тени, отбрасываемые солнцем, и он заметил их направление по компасу. К счастью, запад совпадал с западом на компасе, и ему теперь следовало только справляться с прибором. Компас вновь привел его в лес.
Здесь Род пошел выпрямившись. Трусливое ползание, которым он воспользовался вчера, здесь не требовалось; он старался двигаться бесшумно, пользуясь укрытиями и внимательно всматриваясь в кусты впереди и по сторонам от себя. Род держался поближе к большим деревьям и все время проверял правильность направления по компасу.
Один участок его мозга считал шаги. Зная, что тысяча пятьсот его шагов составляют километр, Род рассчитывал, что через пятнадцать тысяч шагов он достигнет места, где нужно будет подготовить убежище и ждать появления выхода. И хотя он считал шаги, следил за компасом и напряженно всматривался в ожидании нападения хищников, змей или других опасностей, Род продолжал радоваться дню и красоте окружающей местности. Нервное напряжение прошлой ночи забылось, он чувствовал себя бодрым и даже самоуверенным. И хотя он продолжал быть настороже, но чувствовал, что вокруг нет никакой опасности — ни стобора, ни кого-либо еще.
Он решил, что это субтропический лес, не настолько густой, чтобы серьезно препятствовать его продвижению. Лес изрезан тропами животных, однако Род избегал их, считая, что крупные хищники могут поджидать добычу у этих троп, а он не хотел стать такой добычей.
Тропы, казалось, принадлежали антилопам различных видов. Они, очевидно, были пятнистыми, и в кустарнике их было очень трудно различить, но по мельканию фигур Род определил, что их должно быть очень много. Род избегая их, потому что не был охотником; кроме того, он опасался, что даже животные-вегетарианцы могут представлять опасность, защищаясь рогами и копытами.
Вокруг было также множество птиц и вьющихся растений. Он заметил семейство животных, похожих на обезьян, и подумал, что эта планета, возможно, произвела собственную гуманоидную расу. Он опять подумал о том, какая же это может быть планета. Она чрезвычайно напоминает Землю — если не считать необычайно длинного дня — и, если бы она была открыта давно, то уже кишела бы колонистами. Это была настоящая премиальная планета! Открытый участок, по которому он проходил вчера, легко можно превратить в плодородное поле. Возможно, позже он вернется сюда и поможет очистить планету от стоборов.
Рассуждая таким образом, он тем не менее сохранял осторожность, осматривая каждую ветвь, мимо которой проходил, и прислушиваясь к каждому звуку. Он понял теперь, что имела в виду его сестра, когда говорила, что отсутствие вооружения делает человека очень осторожным: он понял и то, как мало шансов у него было бы применить оружие при внезапном нападении. Какая-то сверхпроницательность подсказала Роду, что кто-то подкрадывается к нему.
Вначале это было только предположение, но постепенно оно превратилось в убеждение. Некоторое время он ждал у дерева, замерев и прислушиваясь; дважды он заметил что-то, пробирающееся в кустарниках и идущее по его следам. Но кем бы оно ни было, оно двигалось совершенно бесшумно и прекрасно пряталось, не оставляя никаких следов.
Род подумал, не лучше ли взобраться на дерево и переждать там. Но желание поскорее достичь цели пересилило осторожность, и он убедил себя, что будет в большей безопасности, если быстрее двинется вперед. Он продолжал внимательно следить за своим тылом, но вскоре решил, что больше его никто не преследует.
Пройдя около четырех километров. Род почувствовал запах воды. Он подошел к оврагу, преграждавшему его путь. Охотничьи тропы показывали, что где-то внизу расположен водопой — место, представлявшее для Рода особую опасность. Поэтому Род решил спуститься по склону обрыва, где не было троп.
Этот склон привел его к берегу скрытого в зарослях водоема; звуки текущей воды он услышал раньше, чем увидел ее. Он пробирался сквозь кустарники ползком, выискивая место, где бы можно было выбраться из убежища. Род находился примерно в десяти метрах над уровнем воды. Овраг уходил вправо и образовывал ложе ручья. Не было видно ни одного животного, хотя и оставалось множество следов: илистый берег прекрасно сохранял их.
Однако Род не собирался пить, хотя это было так просто: ведь так же просто было и умереть от этого. Его беспокоила необходимость перебраться через ручей, чтобы достичь предполагаемого района выхода. Небольшая река или широкий ручей, не настолько широкий, чтобы его нельзя было переплыть, и, вероятно, не слишком глубокий, так что можно его перейти вброд, если только удастся найти подходящее место. Тем не менее Род не собирался преодолевать ручей, не забросив туда предварительно приманку: ручей у его дома совершенно безопасен, но тропический ручей может быть населен местными аналогами аллигаторов, рыбы-пирайи или чего-нибудь похуже.
Ручей слишком широк для того, чтобы перебраться по ветвям деревьев. Род некоторое время обдумывал положение, затем решил пойти вверх по ручью, надеясь, что тот либо станет уже, либо разделится надвое.
Это было последнее, о чем он успел подумать.
* * *
Очевидно, он очень скоро пришел в себя: перед ним фыркнула шакалоподобная тварь. Род оттолкнул ее одной рукой, а второй попытался достать нож. Уродливая собака отскочила, ворча, затем повернулась и исчезла в кустах.
Ножа не было! Сознание этого привело его в ужас; он сел. Голова кружилась и болела. Он увидел, что пальцы его в крови. Осторожный осмотр обнаружил болезненную шишку на голове, волосы в крови не давали возможность определить, есть ли трещина в черепе. Он больше не благодарил за то, что жив: понял, что удар должен был убить его.
Но пропал не только нож. Он был совершенно раздет. Исчез запас пресной воды, исчез рюкзак с продовольствием и всем снаряжением — антибиотиками, солью, компасом, кошками, спичками, гамаком — все исчезло.
Первое чувство отчаяния сменилось гневом. Потеря пищи и снаряжения вполне очевидно свидетельствовала: он был так глуп, что забыл о преследователе, глядя на ручей. Ну, кто-то поплатится за это воровство! Гнев привел его в себя. Он ощупал повязку на ноге и убедился, что она не развязана.
Конечно! Кем бы ни был этот бандит, обокравший его, он не догадался развязать повязку. Род сжал «Леди Макбет» в руке. Кое-кому придется пожалеть.
