Книга: Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе
Назад: Звездный зверь (Пер. с англ. И. Полоцка)
Дальше: Глава 2 Дело межзвездного департамента

Глава 1
Л-день

Луммокс был в унынии. К тому же он хотел есть. Это было его нормальным состоянием: такое существо, как Луммокс, всегда готово слегка закусить — даже после плотного обеда. Уныние было свойственно ему куда меньше и проистекало лишь оттого, что его закадычный друг и ближайший товарищ Джон Томас Стюарт не показывался уже целый день, куда-то исчезнув со своей подружкой Бетти.
Один день без Джона Томаса — это еще куда ни шло. Луммокс глубоко вздохнул. Он понимал, в чем дело. Джон Томас вырос. Он уже достиг того возраста, чтобы проводить все больше и больше времени с Бетти или с какой-нибудь другой девушкой и все меньше и меньше с ним, Луммоксом. А скоро наступит такой долгий период, когда Джон Томас практически не будет уделять времени Луммоксу, но затем появится новый Джон Томас, который подрастет и с ним станет интересно играть.
Опыт научил Луммокса, что от этого неизбежного круговорота вещей никуда не деться. Тем не менее ближайшее будущее представлялось ему мучительно тоскливым. В апатии он бродил по заднему двору Стюартов в поисках то ли кузнечика, то ли малиновки — словом, любого, с кем можно было бы пообщаться. Наткнувшись на муравейник, он тупо уставился на него. Похоже, что муравьи куда-то переселялись: бесконечная вереница насекомых тащила белые личинки, а навстречу спешили за новым грузом другие муравьи. Так он убил полчаса.
Устав от лицезрения муравьев, Луммокс побрел к своему обиталищу. Его семифутовые лапы раздавили муравейник, но этот факт не привлек внимания Луммокса. Его собственный дом был достаточно велик, располагался в конце ряда постепенно увеличивающихся помещений: первое из них могло вместить разве что крохотную собачку чихуахуа.
На крыше дома сохли шесть охапок сена. Луммокс выдернул несколько соломинок и стал лениво жевать их. От второй порции он отказался, потому что первая — это было все, что, как он прикинул, можно стащить не будучи замеченным. Он мог, не моргнув глазом, сжевать целую охапку, но его останавливало сознание, что Джон Томас будет ругать его и даже, может быть, целую неделю, а то и больше, не будет чесать граблями. По правилам дома, Луммокс не должен был есть ничего, кроме того, что ему дает хозяин, и обычно Луммокс подчинялся этому закону, потому что терпеть не мог ссориться, а когда его ругали, чувствовал себя просто ужасно.
Да и, кроме того, он вообще не хотел сена. Он ел его вчера вечером, будет есть сегодня и, скорее всего, завтра. Луммоксу хотелось пожевать что-нибудь более весомое, и чтобы оно непременно вкусно пахло. Он прошелся вдоль низкой загородки, которая отделяла несколько акров заднего двора от садика миссис Стюарт, положил голову на штакетник и с вожделением посмотрел на розы миссис Стюарт. Загородка была линией, за которую он не должен был заходить. Как-то, несколько лет назад, он пересек ее и попробовал несколько роз… просто так, для аппетита, но миссис Стюарт подняла такой крик, что он не хотел даже и думать о повторении попытки. Содрогнувшись при этих воспоминаниях, Луммокс поспешно отвернулся.
Но он вспомнил о нескольких розовых кустах, которые не принадлежали миссис Стюарт и тем самым, по мнению Луммокса, не принадлежали вообще никому. Они росли в соседнем садике семейства Донахью, и Луммокс прикинул, что у него есть возможность добраться до этих «ничейных» роз…
Усадьба Стюартов была ограждена бетонной стеной высотой в десять футов. Луммокс никогда не помышлял забраться на стену, хотя время от времени обкусывал ее верхушку. За домом в стене был небольшой проем, где дождевые и подпочвенные воды промыли маленький овражек, пересекавший линию владений Стюартов. Проем этот был заделан массивными брусьями восемь на восемь дюймов, скрепленными не менее массивными болтами. Брусья уходили концами в ложе ручейка, и подрядчик, ставивший их, уверил миссис Стюарт, что они смогут остановить не только Луммокса, но и целое стадо слонов, если те попробуют снести ограждение.
Луммокс знал, что подрядчик ошибался, но мнения Луммокса никто не спрашивал, и он оставил это мнение при себе. Джон Томас тоже никогда не высказывался по этому поводу, но, похоже, подозревал правду; во всяком случае, он подчеркнуто приказал Луммоксу не болтаться возле загородки.
Луммокс послушался. Он, конечно, попробовал изгородь, но деревянные брусья были отвратительны на вкус, и он оставил их в покое.
Однако за естественный ход вещей Луммокс не отвечал. Как-то, месяца три назад, он заметил, что весенние дожди размыли ложе овражка и теперь два вертикальных бруса едва доставали до дна. Луммокс думал об этом несколько недель и наконец пришел к выводу, что легкий случайный толчок может изменить положение брусьев. А если толкнуть чуть посильнее, брусья разойдутся, а заграждение практически останется нетронутым…
Луммокс побрел обследовать брусья. Он обнаружил, что последний дождь настолько размыл проем, что один вертикальный брус просто висел в нескольких дюймах над землей, а другой лишь слегка упирался в песок. Луммокс растянул физиономию в улыбке, которой могло бы позавидовать простодушное огородное пугало, и осторожно просунул голову между брусьев. Голова прошла легко и свободно.
Вдруг он услышал треск ломающегося дерева и почувствовал себя совершенно свободно. Удивившись, Луммокс вытащил голову и посмотрел наверх, откуда раздался звук. Верхний конец одного из могучих брусьев вырвался из крепежных болтов и свободно вращался на нижней перекладине. Луммокс вздохнул. Ох, как плохо… Но тут уже ничего не поделаешь. Луммокс был не из тех, кто рыдает над случившимся. Что произошло — то произошло. Спору нет, Джон Томас будет сердиться… но перед Луммоксом красовался проход через заграждение. Наклонив голову, как квартербек, готовящийся к атаке, Луммокс присел и рванулся вперед. Раздались протестующие звуки ломающегося дерева, острые концы выломанных болтов оцарапали кожу, но Луммокс не обратил внимания на эти мелочи: наконец он был на свободе.
Не успев набрать скорость, Луммокс остановился и потоптался на месте, осматриваясь. Он испытал прилив восторга и удивился, что не отважился на это раньше. Давно уже Джон Томас не выводил его гулять — даже на короткую прогулку…
Вдыхая свежий воздух, он продолжал озираться, когда внезапно на него набросилось некое недружелюбное существо, захлебываясь от грозного лая. Луммокс знал его. Это был огромный мускулистый мастиф, который, гордясь свободой, часто бродил по соседству. Луммокс ничего не имел против собак; за время своей долгой жизни в семье Стюартов он близко познакомился с несколькими и неплохо проводил с ними время, особенно в отсутствие Джона Томаса. Но у этого мастифа был совершенно другой характер. Он считал себя хозяином всех окрестностей, оскорблял других собак, терроризировал кошек и то и дело предлагал Луммоксу выйти и принять бой, как подобает настоящему псу.
Луммокс улыбнулся ему, открыл пошире пасть и шепелявым голоском, тоненьким, как у девочки, обозвал мастифа очень плохим словом. Тот онемел от изумления. Он не понял, что именно сказал Луммокс, но догадался, что его оскорбили. Оправившись, он снова кинулся в атаку, задыхаясь от громового лая и выплевывая несусветную чепуху. Он плясал вокруг Луммокса, время от времени делая выпады, намереваясь цапнуть Луммокса за ногу.
Наблюдая за псом, Луммокс оставался недвижим. Затем он высказал справедливое предположение, откуда родом предки мастифа, а также чем они занимались; это привело мастифа в полное неистовство. Во время очередного выпада мастиф оказался слишком близко от ног Луммокса, который стоял на земле всеми восемью конечностями; Луммокс сделал неуловимое движение головой, словно лягушка, разящая муху, его пасть открылась, как дверь шкафа, и слизнула мастифа.
Неплохо, решил Луммокс, облизнувшись. Совсем неплохо… хотя ошейник мог быть и помягче. Он прикинул, не стоит ли ему вернуться обратно, поскольку он уже закусил и повод для прогулки исчез. Хотя еще остались «ничейные» розы… и, конечно же, Джон Томас искренне удивится, если он сразу же вернется.
Луммокс потрусил вдоль задней стены дома Стюартов и, обогнув его, оказался рядом с сараем Донахью.
Джон Томас Стюарт XI вернулся к обеду, проводив Бетти Соренсен почти до дома. Приземляясь, он заметил, что Луммокса не видно, но решил, что его питомец сидит в своей обители. Мысли Джона были заняты отнюдь не Луммоксом, а извечным вопросом, почему женщинам не доступна нормальная человеческая логика.
Он собрался поступать в Вестерн-Тех, в Западный Технологический; Бетти же хотела, чтобы они учились в университете штата. Он указал ей, что знания, которые ему нужны, он не сможет получить в этом университете; Бетти настаивала, что сможет, выдвигая различные доводы. Он возразил ей, сказав, что дело даже не столько в содержании определенного курса, а в том, кто его читает. Спор потерял всякий смысл, когда Бетти наотрез отказалась признать авторитет Джона Томаса.
Размышляя о нелогичности женского мышления, Джон Томас рассеянно скинул ремни подвесной системы своего мини-геликоптера и бросил их в прихожей, где и столкнулся с матерью, взорвавшейся при его появлении.
— Джон Томас! Где ты был?
С опозданием он подумал, что ему надо было проскользнуть в дом незамеченным. Когда она обращалась к нему «Джон Томас», это был плохой знак. «Джон, Джонни» или «Джонни-бой» говорило, что все в порядке. Но «Джон Томас» означало, что она устала, возмущена или раздражена его отсутствием.
— А? Мам, так я же говорил тебе за завтраком. Я подскочил к Бетти. Мы летали к…
— Меня это не интересует! Ты знаешь, что наделало это животное?
Значит, он все-таки вляпался. Луммокс. Джон Томас надеялся, что речь идет не о садике матери. Может быть, Лум снова перевернул свой дом. Если дело только в этом, мать быстро успокоится. Может быть, ему придется выстроить Луммоксу новый дом, побольше.
— В чем дело? — осторожно спросил он.
— В чем дело? И ты еще спрашиваешь? Джон Томас! Я хочу, чтобы в нашем доме был покой! Это было последней каплей! Ты должен избавиться от него!
— Успокойся, мама! — торопливо сказал Джон Томас. — Мы не можем избавиться от Лума. Ты обещала папе.
Она ушла от прямого ответа.
— Когда полиция звонит каждые десять минут, и это огромное страшное животное свирепствует вокруг, и…
— Что? Подожди, мама. Лум совершенно не опасен, он ласков, как котенок. Что случилось?
— Все, что только могло случиться!
Постепенно он вытянул из нее все детали происшедшего. Луммокс отправился прогуляться. Этого было уже достаточно. Наверняка Луммоксу встретятся во время прогулки стальные вещицы, которые оказывают взрывоподобные действия на его обмен веществ. Джон Томас помнил, что произошло, когда Луммокс съел подержанный бьюик… В его размышления ворвался голос матери.
— … и миссис Донахью просто вне себя! Она в ярости! И у нее есть основания! Ее выставочные розы!..
Ох, черт возьми, вот это уже плохо. Он попытался припомнить, сколько денег лежит на его счету. Придется извиняться и умасливать старую ворчунью. Ну, он надерет Луммоксу уши! Нет ему прощения — ведь он знал о розах!
— Слушай, мам, я ужасно извиняюсь. Сейчас я пойду и вколочу в его толстую башку, как себя надо вести. Он у меня даже чихнуть не сможет без разрешения. — Джон Томас вскочил.
— Куда ты собрался? — спросила мать.
— Как куда? Поговорить с Луммоксом, вот куда. Когда я до него доберусь…
— Не дури. Его здесь нет.
— Что? А где же он? — Джон Томас взмолился про себя — лишь бы он не нашел свалку металлолома! В истории с бьюиком Луммокс был не виноват, и тот принадлежал Джону Томасу, и все же…
— Понятия не имею, где он сейчас. Шериф Дрейзер сказал…
— Луммоксом занимается полиция?
— Можешь быть в этом уверен, молодой человек! Патрули идут за ним по пятам. Дрейзер сказал, чтобы я спустилась в город и забрала его, но я ответила, что только ты можешь справиться с этим чудовищем.
— Мама, Луммокс послушался бы тебя. Он всегда так поступает. При чем тут мистер Дрейзер и почему Луммокс очутился в городе? Ведь шериф знает, что Луммокс живет здесь. Город пугает Лума. Бедный малыш очень робок, и он не любит…
— Вот уж действительно бедный малыш! Он не в городе.
— Но ты же сама сказала, что он там.
— Ничего подобного я не говорила. Если ты помолчишь, я расскажу тебе, что случилось.
Случилось, что миссис Донахью была несколько удивлена, увидев, как Луммокс поедает пятый или шестой куст ее роз. Нимало не раздумывая, с большим мужеством она накинулась на Луммокса, вооружившись веником, которым с воплями била его по голове. На мастифа она не походила, хотя Луммокс и ее мог слизнуть одним махом; тем не менее Луммокс понимал, что к чему, столь же четко, как домашняя кошка. Люди — это не еда; почти всегда люди относятся к нему по-дружески.
Поэтому он был оскорблен в своих лучших чувствах. Скорчив недовольную гримасу, он поспешил убраться.
Следующее сообщение о похождениях Луммокса поступило с точки, расположенной в двух милях и примерно в получасе ходьбы от дома миссис Донахью. Стюарты жили в пригороде Вествилла, и от города их отделял зеленый пояс. Здесь мистер Ито имел небольшую ферму, где выращивал овощи к столу гурманов. По всей видимости, мистер Ито не представлял, с кем он столкнулся, когда увидел нечто, поедающее его капусту. Существование Луммокса не было ни для кого секретом, но мистер Ито не интересовался делами других людей и никогда не видел Луммокса.
Как и миссис Донахью, он не медлил ни мгновения. Он кинулся в свой домик и выскочил из него с оружием, которое досталось ему от деда, — реликвия Четвертой Мировой войны, известное как «убийца танков». Мистер Ито установил оружие на опрокинутом горшке и навел его на Луммокса. Грохот выстрела оглушил мистера Ито (он никогда не слышал такого выстрела ранее), а вспышка ослепила. Когда он протер глаза и огляделся, существо уже исчезло.
Установить, в каком направлении оно исчезло, было нетрудно. Эта стычка не оскорбила Луммокса, как веник миссис Донахью, но перепуган он был до предела. Увлеченный салатом мистера Ито, он находился неподалеку от его садового домика. Когда грянул взрыв, Луммокс с места взял предельную скорость и кинулся прямо вперед. Обычно он рысил, переставляя ноги в порядке 1-4-5-8-2-3-6-7, чего вполне хватало для средней рыси; теперь он с места сорвался в галоп, одновременно выбрасывая 1-ю и 2-ю, 5-ю и 6-ю ноги, а затем 3-ю и 4-ю, 7-ю и 8-ю.
Луммокс пролетел сквозь садовый домик прежде, чем успел его заметить, проделав проход, достаточный для грузовика средних размеров. Прямо перед ним в трех милях лежал Вествилл, но было бы куда лучше, если бы в момент выстрела его голова была направлена в сторону гор.
Слушая мать, Джон Томас все отчетливее понимал, что произошло. Когда дело дошло до судьбы садового домика мистера Ито, он перестал вспоминать, сколько у него денег, и стал прикидывать, что он мог бы продать. Геликоптер почти новый… ерунда, сколько бы он за него ни выручил, расходов это не покроет. Может быть, он сможет взять кредит в банке? Одно было ясно: мать не поможет, во всяком случае, в своем сегодняшнем состоянии. Остальные сообщения носили отрывочный характер. Луммокс выскочил на скоростную автотрассу, ведущую в город, как раз у трактира. Шофер трансконтинентального грузовика, потягивая кофе, жаловался офицеру службы безопасности движения на какое-то авто с ногами, не обращающее никакого внимания на разграничительные полосы. Свое возмущение дальнобойщик объяснил опасностью, которую представляют роботы-водители, а также тем, что, по его мнению, людям, что сидят за баранкой и не отрывают глаз от дороги, не осталось места на трассах. Патрульный не видел Луммокса, поскольку как раз в этот момент отлучался за очередной чашкой кофе, и посчитал, что водитель что-то напутал, но все же позвонил, куда полагается.
Автодорожный центр в Вествилле не обратил на это сообщение никакого внимания: работники центра были слишком поглощены смятением, охватившим город.
Джон Томас прервал рассказ матери.
— Кто-нибудь пострадал?
— Пострадал? Не знаю. Возможно. Джон Томас, ты должен немедленно избавиться от этого животного.
Он пропустил эти слова мимо ушей. Для споров время было неподходящим.
— Что еще произошло?
Деталей миссис Стюарт не знала. По Вествиллу Луммокс двигался медленно и с остановками: оживленное движение и большое количество людей смущали его. С улицы он свернул в переулок. Земля, не предназначенная носить на себе шесть тонн живого веса, подалась под его ногами, и многочисленные пешеходы, которые в это самое оживленное время дня наполняли торговый квартал, в смятении кинулись в разные стороны. Женщины визжали, дети и собаки бесновались от восторга, полицейские пытались восстановить порядок, а бедный Луммокс, который не собирался никого пугать и обижать и уж, во всяком случае, не предполагал навестить торговый квартал, сделал совершенно естественную ошибку… Большое окно витрины магазина Бон Марше казалось спасительным убежищем. Витрина была закрыта непробиваемым металлизированным стеклом, но архитектор не предполагал, что этой преграде придется выдержать столкновение с Луммоксом. Луммокс вошел через стекло и попытался укрыться в модной элегантной спальне. Попытка его не увенчалась успехом.
Очередной вопрос Джона Томаса был прерван топотом ног по крыше: кто-то совершил посадку. Он посмотрел наверх.
— Ты кого-то ждешь, мама?
— Наверное, это полиция. Они сказали, что должны…
— Полиция? Ох, черт побери…
— Не удирай, тебе надо увидеться с ними.
— Я никуда не удираю, — жалобно сказал Джон Томас и нажал кнопку, открывающую вход.
Секундой позже скрипнул неторопливый лифт, дверь открылась, и в комнату вошли сержант и патрульный.
— Миссис Стюарт? — официально обратился сержант. — Я к вашим услугам, мадам. Мы… — И тут он увидел Джона Томаса, не знающего, куда спрятать глаза.
— Ты Джон Т. Стюарт?
Джон сглотнул комок в горле.
— Ага, сэр.
— Тогда давай с нами. Прошу прощения, мэм. Пошли, парень. У нас всего пара минут. — Он взял Джона Томаса за руку.
Джон попытался освободиться.
— В чем дело? А у вас есть ордер или что-то такое?
Сержант остановился, медленно сосчитал про себя до десяти, а затем раздельно произнес:
— Сынок, ордера у меня нет. Но если ты Джон Т. Стюарт… а я знаю, что так оно и есть… и если ты хочешь, чтобы с этой штукой, которая свалилась на нас из какого-то глубокого космоса и которую ты приютил, не случилось неприятностей, перестань выкаблучиваться и поехали с нами.
— Иду, — поспешно сказал Джон Томас.
— Отлично. И постарайся не доставлять мне никаких хлопот.
Джон Томас замолчал и двинулся вместе с полицейскими. За те три минуты, что потребовались полицейскому геликоптеру, чтобы долететь до города, Джон представлял себе разные ужасы.
— Господин офицер, — спросил он. — Кто-нибудь пострадал?
— Меня зовут сержант Мендоза. Надеюсь, что все целы. Хотя точно не знаю.
Джон Томас обдумал этот неопределенный ответ.
— А… Луммокс все еще в Бон Марше?
— Ты его так называешь — Луммокс? Нет, мы его выставили оттуда. Теперь он под виадуком Вест-Арройо… Надеюсь, что он еще там.
От этого ответа Джон Томас похолодел.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, первым делом мы заблокировали улицы Мейн и Гамильтон, а затем брандспойтами выгнали его из магазина. Ничто другое не годилось. Самые тяжелые пули просто отскакивали от него. Что за шкура у этого зверя? Из десятидюймовой стали?
— Ну, не совсем… — Ирония сержанта Мендозы настолько была близка к истине, что Джону Томасу не хотелось обсуждать эту тему; куда больше его волновал вопрос, не съел ли Луммокс железа. После недоразумения с бьюиком Луммокс стал стремительно расти: за две недели он из среднего гиппопотама превратился в то, что представляет собой сегодня. Он очень исхудал, и шкура обвисала на нем складками, напоминая наброшенный на шкаф ковер, а скелет странных, неземных очертаний выпирал сквозь шкуру; потребовалось три года держать его на высококалорийной диете, чтобы он снова округлился. С этого времени Джон Томас старался держать металл подальше от Луммокса, особенно железо, хотя в свое время отец и дедушка Джона Томаса постоянно подкидывали Луммоксу кусочки металлолома.
— Ну-с, вот так, — продолжал сержант Мендоза. — Когда пожарные выковыряли его оттуда, он чихнул и сшиб с ног двух человек. После этого мы включили водонапор на полную мощность, стараясь направить его по Гамильтон-стрит, где было побольше места и где он никому не угрожал бы… и в то же время мы искали тебя. Все шло вроде как нельзя лучше, если не считать одного вывернутого фонарного столба да опрокинутой машины, но когда мы собирались завернуть его по Хилл крест — оттуда прямая дорога к вам, — он удрал от нас, сшиб шлагбаум и забился под виадук, где… словом, увидишь сам. Вот мы и на месте.
С пол дюжины полицейских машин крутились над виадуком. Чуть в стороне роились частные аэрокары и даже парочка пассажирских; патрульные машины то и дело отгоняли их. Тут же вертелись и кувыркались несколько сот летунов на мини-коптерах. Они то и дело пикировали вниз и шныряли между машинами, затрудняя и без того нелегкую работу полиции. На земле полицейские во главе с офицерами пытались оттеснить толпу подальше от виадука и организовать движение по другой дороге. Пилот в машине сержанта Мендозы прокладывал путь через царящую в воздухе сумятицу, одновременно докладывая что-то в нагрудный передатчик. Красный аппарат шерифа Дрейзера вынырнул из скопления машин и приблизился к ним.
Обе машины, разделенные несколькими ярдами, зависли в ста футах над виадуком. Джон Томас видел большой пролом в ограде, сквозь которую прорвался Луммокс, но самого Луммокса не обнаружил: тот скрывался под виадуком. Дверца машины шерифа открылась, и Дрейзер высунулся наружу; он казался раздраженным, его лысая голова была покрыта каплями пота.
— Где этот мальчишка Стюартов?!
Джон Томас опустил окно и высунул голову.
— Я здесь, сэр!
— Эй, парень, ты справишься с этим чудовищем?
— Конечно, сэр.
— Хочу надеяться. Мендоза! Высади его. Пусть попробует.
— Есть, шеф. — Мендоза сказал несколько слов пилоту. Наконец Джон Томас увидел Луммокса. Он забился под мост, сжавшись в комок. Джон Томас едва не вывалился из иллюминатора.
— Лум! Лумми! Иди к папе!
Беглец заволновался, и покрытие виадука задребезжало. Наружу высунулось примерно двенадцать футов туловища. Луммокс растерянно озирался по сторонам.
— Я здесь, Лум! Наверху!
Луммокс увидел своего друга, и его физиономия расплылась в блаженной улыбке. Сержант Мендоза фыркнул.
— Спускайся, Слэт. А ты — на выход.
Пилот несколько снизился, но остановился в замешательстве.
— Хватит, сержант. А то как бы эта штука нас не достала…
— Ладно, ладно. — Сержант Мендоза открыл дверцу и выкинул наружу легкую веревочную лестницу, применяющуюся при спасательных работах. — Ты можешь спуститься, сынок?
— Конечно. — Придерживаясь за руку Мендозы, Джон Томас вцепился в лестницу. Но достигнув последней ступеньки, он все еще продолжал висеть в шести футах над головой Луммокса. Он посмотрел вниз. — Подними голову, малыш, — сказал он, — и возьми меня.
Луммокс поднялся еще на одну пару ног и подставил свой широкий череп под висящие ноги Джона Томаса. Слегка пошатнувшись, Джон Томас встал на его голову, и Луммокс осторожно опустил друга на землю.
Джон Томас спрыгнул и тут же повернулся к Луммоксу. Похоже, что все неприятности не причинили Луммоксу заметного вреда; он вздохнул с облегчением. Теперь осталось только доставить его домой, а там уж он его осмотрит дюйм за дюймом.
Тем временем Луммокс смущенно изучал собственные ноги, издавая звуки, напоминающие мурлыканье. Джон сурово посмотрел на него.
— Лумми, ты плохой! Ты очень плохой! Просто тупица — понимаешь?
Луммокс смутился еще больше. Он опустил голову почти до земли и, глядя на своего друга снизу вверх, открыл пасть.
— Я не хотел, — возразил он тоненьким детским голоском.
— Ах, вот как! Ты не хотел! Я запихаю тебе в пасть твои собственные ноги! И попробуй мне только возразить! Я тебя вытряхну из твоей шкуры и сделаю из нее коврик на стенку. Обеда тебе сегодня не видать! Он не хотел!
Над ними завис красный вертолет.
— Все в порядке? — осведомился шериф Дрейзер.
— Конечно.
— Отлично. Будем действовать следующим образом. Я убираю барьеры. Ты ведешь его по Хилл-стрит, где вас будет ждать эскорт; вы пристраиваетесь за ним, и он проводит вас до дома. Все понятно?
— Ясно. — Джон Томас увидел, что оба конца виадука заблокированы бульдозерами с опущенными ножами. Такой порядок был принят силами безопасности во всех городах после Великого Бунта 91-го года, но Джон Томас не мог припомнить ничего подобного в Вествилле, и он начал понимать, что день, когда Луммокс вышел в город прогуляться, не скоро изгладится из памяти.
Но он был счастлив, что Луммокс оказался настолько перепуганным, что не попытался пожевать железа или попробовать какой-нибудь ржавый обломок. Он повернулся к нему.
— Ну ладно, ты, чудовище, вытаскивай свой скелет из этой дыры. Пошли домой. — Луммокс радостно согласился, и виадук снова задрожал. — Подсади меня.
Спина Луммокса преобразилась в нечто вроде седла. Луммокс был полон радостного желания повиноваться и нетерпеливо топтался на месте.
— Успокойся, — сказал Джон Томас. — Я не хочу, чтобы ты отдавил мне ноги. — Луммокс застыл, и мальчик вскарабкался на него, цепляясь за складки стальной на ощупь шкуры. Верхом на Луммоксе он напоминал раджу, отправляющегося на тигриную охоту.
— Все в порядке. А теперь, не торопясь, вверх по дороге. Да не туда, олух царя небесного! Вверх!
Сообразив, что к чему, Луммокс огляделся и зарысил прочь.
Две патрульные машины прокладывали ему дорогу, две прикрывали с тыла. Помидорно-красный вертолет шерифа Дрейзера держался поодаль на безопасной дистанции. Джон Томас несколько расслабился, размышляя, как он, во-первых, будет воспитывать Луммокса, а во-вторых, что он скажет матери. Первая задача была куда проще, чем вторая…
Они были уже на полпути к дому, когда им чуть ли не на голову свалился летун, не обращавший никакого внимания на красные полицейские мигалки. Джон Томас подумал, что так, очертя голову, может летать только Бетти, и был прав. Он поймал ее за ноги, когда она выключила двигатель.
Шериф Дрейзер распахнул иллюминатор и высунул голову, но Бетти прервала поток возмущения, который он обрушил на них.
— Что я слышу, шериф Дрейзер! Какие ужасные выражения!
Шериф поперхнулся и вгляделся пристальнее.
— Это кто — Бетти Соренсен?
— А кто же еще? И должна вам сказать, шериф, что никогда не предполагала, что доживу до такого времени, когда вы, столько лет преподававший в воскресной школе, будете употреблять такие слова! И если вы считаете, что подаете хороший пример…
— Молодая леди, придержите язык.
— Я? Но это вам надо…
— Цыц! На сегодня с меня хватит! Здесь дело серьезное и посему — марш отсюда!
Взглянув на Джона Томаса, Бетти подмигнула ему и состроила ангельски невинное выражение.
— Но, шериф, я не могу.
— А? Почему это не можете?
— У меня кончилось горючее. Я пошла на аварийную посадку.
— Бетти, перестаньте сочинять.
— Я? Чего ради, декан Дрейзер?
— Я вам покажу декана! Если бак у тебя пустой, слезай с этого зверя и отправляйся домой. Он опасен.
— Лумми опасен? Да он и мухи не обидит. И, кроме того, вы хотите, чтобы я пошла домой одна? По этой глухой дороге? Когда уже темнеет? Вы меня удивляете.
Дрейзер сплюнул и захлопнул иллюминатор. Бетти мигом высвободилась из подвесной системы и устроилась поудобнее в сиденье, которое Луммокс без напоминания соорудил для нее на своей обширной спине. Джон Томас посмотрел на нее.
— Привет, Червячок.
— Привет, Упрямец.
— А я и не знал, что ты знакома с шерифом.
— Я знакома со всеми. А теперь помолчи. Я помчалась сюда изо всех сил сломя голову, как только услышала новости по ящику. Ты, даже вместе с Луммоксом, никогда не додумаешься, как выпутаться из этой истории, — поэтому я и здесь. А теперь расскажи мне все, даже самое ужасное. Не скрывай ничего от мамочки.
— Ах ты, хитрая лиса.
— Не трать времени на комплименты. Может быть, это наш последний шанс поговорить с глазу на глаз перед тем, как тебя начнут тягать в разные стороны, поэтому давай быстрее к делу.
— Что? Ты думаешь, что в самом деле… Но если обратиться к юристу?
— Я лучше любого юриста, потому что моя голова не забита всякой ерундой. Я все вижу свежим глазом.
— Ну… — Честно говоря, Джон почувствовал себя куда лучше с появлением Бетти. Теперь он и Луммокс не одиноки в этом недружелюбном мире. Он выложил всю историю, а Бетти спокойно выслушала его.
— Кто-нибудь пострадал?
— Не думаю. Они бы мне сказали об этом.
— Это верно. — Она выпрямилась. — Значит, нам не о чем беспокоиться.
— Что? Но Луммокс наломал дров на сотни, а то и на тысячи… Хотел бы я знать, что ты имеешь в виду, говоря «не о чем беспокоиться»?
— То, что никто не пострадал, — ответила Бетти. — Все остальное можно организовать. Может быть, еще Луммокс окажется пострадавшей стороной.
— Ну, ты даешь! Полная чушь!
— Если ты думаешь, что это чушь, значит, ты никогда не был в суде.
— А ты была?
— Не уходи от разговора. Кроме всего, Луммокс подвергся нападению с применением очень опасного оружия.
— Да, но он не пострадал, его только опалило.
— Неважно. Я уверена, что он испытал сильнейшее душевное потрясение. И, исходя из этого, он не несет ответственности за все, что произошло. А теперь помолчи и дай мне подумать!
— Но не очень напрягайся, а то я услышу, как у тебя шестеренки трещат. Не воображай.
До дома Стюартов они двигались в молчании. И перед тем, как они прибыли, Бетти дала Джону один совет.
— Ничего не признавай. Ничего. И ничего не подписывай. Зови меня.
Миссис Стюарт не вышла встречать их. Шериф Дрейзер вместе с Джоном Томасом отправился осмотреть пролом в заграждении. Луммокс плелся за ними. Шериф молча смотрел, как Джон Томас взял шнурок и натянул его поперек прохода.
— Вот так. Теперь он не сможет выйти.
Дрейзер открыл рот.
— Сынок, у тебя, видно не все дома.
— Вы не понимаете, сэр. Захоти он выйти, забор не остановит его, даже если мы его отремонтируем… Его ничто не остановит. Кроме этого шнурка. Луммокс!
— Да, Джонни?
— Видишь этот шнурок?
— Да, Джонни.
— Если порвешь его, я надеру тебе уши. Понятно?
— Да, Джонни.
— И пока я не разрешу тебе, со двора ни ногой.
— Хорошо, Джонни.
— Обещаешь? Лопни мое сердце?
— Лопни мое сердце.
— Вообще-то в нашем понимании сердца у него нет, — сказал Джонни. — У него все устроено по другому принципу… что-то вроде центробежного насоса. Ну, словно…
— Пусть у него будет какой угодно насос, лишь бы он сидел дома.
— Так и будет. Эту клятву он никогда не нарушит.
Дрейзер вытер руки о штанины.
— Отлично. На ночь я по соседству оставлю человека с портативным передатчиком. А завтра мы вгоним сюда стальные брусья вместо этих деревянных.
Джонни уже открыл рот, собираясь сказать: «Только не стальные», но решил лучше промолчать.
— В чем дело? — спросил Дрейзер.
— Да нет, ничего.
— Ты тоже не спускай с него глаз.
— Он никуда не денется.
— И все же… Ты понимаешь, что вы оба находитесь под арестом? Но я не представляю, в какую камеру запереть этого молодчика.
Джон Томас не ответил. Теперь он понял, что неприятностей не избежать.
Дрейзер смягчил тон.
— Особенно не волнуйся. Ты хороший парень, и твоего отца все вспоминают добрым словом. А теперь мне надо поговорить с твоей матерью. А ты пока лучше побудь здесь, пока не явится мой человек… и, может быть, познакомь его с этой штукой, — краем глаза он указал на Луммокса.
Джон Томас стоял недвижим, пока шериф не скрылся в доме. Теперь-то он мог всыпать Луммоксу по первое число, но у него уже не было сил.
Назад: Звездный зверь (Пер. с англ. И. Полоцка)
Дальше: Глава 2 Дело межзвездного департамента