Глава 11
Робот дотронулся до выключателя. Бесшумно отворились дверцы стенного шкафа, и Джо увидел полный набор водолазных приспособлений: кислородные маски, ласты, пластиковые костюмы, водонепроницаемые фонари, грузы, самострелы, кислородные и гелиевые баллоны… И много видов другого оборудования, которое он не смог опознать.
— Учитывая, что у вас нет опыта подводного плавания на глубине, — заявил робот, — я предложил бы вам спуститься в сферической опережающей камере. Но раз вы так настаиваете… — Он пожал плечами. — Тут уж я ничего не могу поделать.
— У меня достаточно опыта, — бодро проговорила Мали и стала вынимать оборудование из шкафа; вскоре у ее ног выросла внушительная груда водолазных принадлежностей. — Доставай то же самое, — объяснила она Джо. — Одевайся в том же порядке, что и я.
Они натянули акваланги, прочее снаряжение и в сопровождении Виллиса прошли в шлюзовую камеру.
— Когда–нибудь я напишу памфлет о глубоководном плавании, — бормотал робот, отвинчивая огромный запорный клапан. — Общепризнано, что Преисподняя находится под землей — это вы найдете в любой религии. На самом же деле она в глубине океана. Океан, — он снял тяжелую дверцу клапана, — это материнская стихия, из нее вышли все живые существа миллиард лет назад. На вашей планете, мистер Фернрайт, эта ошибка обнаружена во многих религиях. Так, греческая богиня Деметра и ее дочь Кора произошли из подземелья…
Не слушая робота, Мали инструктировала Джо:
— На поясе имеется аварийное устройство на случай поломки кислородной системы. Если начнет выходить воздух из–за повреждения или разрыва трубки или если иссякнут баллоны, приведи в действие нижний плунжер на поясе. — Она показала устройство на собственном костюме. — Постепенно замедлится обмен веществ, так что потребность в кислороде упадет до минимума. И ты успеешь всплыть на поверхность, не ощутив кислородного голодания или других последствий. Конечно, когда всплывешь, то будешь без сознания, но маска устроена так, что автоматически впустит воздух, реагируя на присутствие атмосферы. Тут я поднимусь и помогу тебе добраться до базы.
— «Я словно умер, — продекламировал Джо, — в той могиле, сплелись стволы нарциссов, лилий…»
— «…И фавн, спящий под землей, мне yлыбнyлcяJ как родной». Мои любимые стихи, — сказал робот. — Это Йитс, как я понимаю. Не кажется ли вам, мистер Сэр, что вы спускаетесь в могилу? Что перед вами смерть? Что спуститься — значит умереть? Ответьте одной фразой.
— Я помню, что сказала мне Календа, — ответил Джо угрюмо. — Я могу отыскать в Хельдскалле нечто, что заставит меня убить Глиммунга. Я в каком–то смысле действительно движусь к смерти, может быть, не к собственной, а еще к чьей–нибудь. Которая навсегда остановит восстановление Хельдскаллы. — Эти зловещие слова прочно застряли в его мозгу. Они все время приходили на ум, и ясно было, что они забудутся не скоро. «Может быть, никогда, — подумал Джо. — Это клеймо на мне, и придется нести его до конца жизни».
— Я дам вам талисман, — проговорил вдруг робот, снова роясь в нагрудном кармане. Он протянул Джо маленький пакетик. — Здесь хранится знак, олицетворяющий чистоту и величие Амалиты. Проще говоря, символ.
— И он оградит нас от зла? — спросил Джо.
— Вы должны сказать: «Виллис, он оградит…»
— Виллис, — Джо чуть было не взорвался от гнева, — этот талисман поможет нам там, внизу?
— Нет, — ответил робот, помолчав.
— Зачем вы тогда нам его даете? — саркастически поинтересовалась Мали.
— Чтобы… — Робот задумался. — Нет, просто так. — Он умолк и только теперь стал напоминать настоящего робота — холодную, бездушную машину.
— Я предлагаю спускаться тандемом, — сказала Мали, связывая между собой их пояса. — Здесь двадцать футов свободной длины кабеля. Этого должно быть достаточно. Я не могу рисковать, удаляясь от тебя.
Робот безмолвно вручил Джо пластиковую коробку.
— Зачем это? — спросил Джо.
— Вдруг вы найдете там осколки керамики. Вам ведь нужно во что–нибудь их упаковать.
По–кошачьи приблизившись к отверстию в днище камеры, Мали проговорила:
— Вперед.
Зажгла гелиевый фонарик, оглянулась на Джо и исчезла из виду. Двадцатифутовый кабель, пристегнутый к поясу, туго натянулся, увлекая к отверстию, вытолкнул Джо наружу, — и он, забывая все на свете, нырнул вслед за Мали.
Желтое пятно света над головой растаяло во тьме. Джо включил фонарь. Его тянуло все дальше вниз; вода стала совершенно черной, кроме мутного, зыбкого пространства, освещаемого фонарем. А внизу мерцал свет фонаря Мали, похожий на фосфоресценцию глубоководной рыбы.
— У тебя все нормально? — зазвучал над ухом голос Мали; Джо вздрогнул от неожиданности, не сразу сообразив, что соединивший их кабель обеспечивал двустороннюю связь. — Да, — откликнулся он.
Мимо него проплывали рыбы. Равнодушно и надменно поглядев на него, они продолжали свой путь, скрываясь в черной пустоте, окружавшей узкую полосу света.
— Это трепло робот, — зло проговорила Мали, — черт возьми, двадцать минут проболтали с ним.
«Но так или иначе, мы здесь, — подумал Джо. — Мы в водах Маре Нострум, погружаемся все глубже и глубже. Интересно, — размышлял он, — много ли во Вселенной роботов, склонных к богословию. Быть может, один Виллис такой… потому Глиммунг и использует его, чтобы он заговаривал зубы не в меру любопытным работникам, типа меня».
Костюм включил автообогрев; Джо почувствовал, как холод морской глубины медленно отступает. И то хорошо.
— Джо Фернрайт, — вновь раздался голос Мали, — тебе не кажется, что Глиммунг мог подослать меня к тебе? Чтоб мы нырнули вместе, а потом я тебя на дне и прикончила. Глиммунг ведь знает предсказание Календы. Ты об этом не задумывался?
Ему действительно такое не приходило в голову. И сейчас, пронзенный этой мыслью, он ощутил, как холод океана вновь сдавливает тело мертвой хваткой; обжигающий холод сковал сердце, проник в пах, — Джо чувствовал, что замерзает, столбенеет, как беззащитное создание. Это был страх, стирающий человеческое начало. Это страх мелкого животного. Джо как будто скукоживался, проваливаясь в бездну дремучих инстинктов. «Господи, — подумал Джо. — Я испытываю страх, которому миллионы лет».
— А с другой стороны, — продолжала Мали, — текст, который тебе показала Календа, мог быть запросто сфабрикован специально для тебя. Единственный экземпляр только для твоих глаз.
— Откуда ты знаешь о Календе и новом тексте? — хрипло спросил Джо.
— От Глиммунга.
— Значит, он прочел то же, что и я… Выходит, не подлог. Будь это так, ты бы здесь не появилась.
Она засмеялась, больше ничего не сказав. Они все глубже и глубже спускались в бездну.
— Тогда получается, что я прав, — решил Джо.
Ниже, в фокусе фонаря, высветилось что–то огромное, бесконечное, желтое — гигантское тело, блестящее и разлагающееся. Справа от Джо фонарь Мали осветил другой позвонок этого огромного тела. Огромного… как ковчег, построенный, чтобы вместить каждую тварь и — погрузившийся на дно Маре Ност–рум. «Это ковчег смерти», — подумал Джо.
— Что это? — спросил он Мали.
— Скелет.
— Чей? — Джо устремился к находке, стараясь высветить фонарем как можно больше. Мали делала то же самое.
Вскоре она подплыла поближе, и Джо смог различить лицо девушки сквозь прозрачный диск кислородной маски. Голос у Мали чуть дрожал. Чувствовалось, что, несмотря на свои знания и опыт, она не ожидала этой находки.
— Это Глиммунг, — проговорила она. — Это скелет древнего, давно умершего и забытого Глиммунга. Он страшно разру шен кораллами. Боже милостивый…
— Ты не знала, что он здесь? — спросил Джо.
— Может быть, Глиммунг знал. Я не знала. — Она задума лась. — По–моему, это Гнуммильг.
— Что ты сказала? — не понял Джо. Страх все нарастал, наполнял его, превращаясь во всепоглощающий ужас.
— Это почти невозможно объяснить. — Мали подыскивала слова. — Так же, как с антивеществом: об этом можно говорить, но представить себе просто нереально. Есть Глиммунг, есть Гнуммильг, или Черный Глиммунг. Всегда — сколько одних, столько и других. У каждого Глиммунга есть его противоположность, его темный двойник. И в течение жизни, рано или поздно, ему приходится уничтожить своего Черного двойника, иначе тот уничтожит его.
— Почему? — спросил Джо.
— Потому что так устроен мир. Еще спроси: почему это камень? Просто они так развивались, таким странным образом. Они — взаимоисключающие явления, или, если хочешь, свойства. Да, свойства, как у химических веществ. Видишь ли, Гнуммильги как бы не совсем живы. И все же они не мертвы в биохимическом отношении. Они — как деформированные кристаллы, существующие по принципу саморазрушения. Говорят, что это двойное существование типично не только для Глиммунгов; говорят даже, что… — Она осеклась. — Нет! Только не это. Только не сейчас, только не сразу!..
Разлагающийся остов из рваной плоти, обвитый полусгнившими нитями одежды, ковылял прямо к ним, увлекаемый течением мутной воды. Его облик напоминал человеческий; когда–то он держался прямо и передвигался на крепких ногах. Но сейчас прогибался в пояснице, а ноги волочились, точно из них вылущились кости. Джо–глядел на него, он все приближался, а Джо продолжал глядеть, потому что это существо явно стремилось пробраться именно к нему. Медленно и неуклюже он двигался к Джо. Можно было уже различить его черты.
Джо увидел лицо. И почувствовал, как весь мир рассыпается на куски.
— Это твой труп, — проговорила Мали. — Ты должен понять: здесь время просто не…
— Он слепой, — прошептал Джо. — Его глаза… они… сгнили. Их нет. Разве он видит меня?
— Он чувствует тебя. Он хочет… — Она замолчала.
— Что он хочет?! — крикнул Джо так, что Мали вздрогнула.
— Он хочет поговорить с тобой, — сказала Мали. И замерла. Теперь она просто наблюдала. И ничего не предпринимала. Не помогала ему. Как будто вообще отсутствовала. «Я остался один на один с этой штукой», — понял Джо.
— И что мне делать? — все же спросил он.
— Не надо… — Мали опять замолчала, потом отрывисто произнесла: — Не надо его слушать.
— Мертвец может говорить? — в ужасе промолвил Джо. Он кое–как сумел переварить то, что предстало перед ним; смог удержать рассудок в рамках, увидев собственные останки. Но представить себе что–то сверх этого… Это уже попахивало безумием… Нет, скорее всего, это мимикрия какого–то водяного существа, которое увидело Джо и попыталось пластически воспроизвести подобие его облика…
— Он скажет тебе, чтобы ты уходил, — объяснила Мали. — Чтобы ты покинул этот мир. Покинул Хельдскаллу и Глиммун–га с его надеждами и планами. Посмотри: он уже пытается что–то произнести.
Полусгнившая плоть на лице у трупа чуть раздвинулась. Джо увидел сломанные зубы, и затем из пещеры, в которую превратился оскаленный рот, вырвался наружу звук. Это был глухой рокот, будто несущийся издалека по массивному океанскому кабелю, как нечто растянутое на сотни миль, нечто тяжелое, густое и неповоротливое. И все же существо пыталось говорить. Наконец, когда оно приблизилось вплотную, слегка поворачиваясь вокруг своей оси, то чуть распрямляясь, то снова склоняясь, Джо различил одно слово, затем другое…
— Оставайся, — произнес труп, широко открыв пасть. Мелкая рыбешка скользнула внутрь, исчезла, затем выплыла обратно. — Ты… должен… идти дальше. Дальше. Поднимать. Хельдскаллу.
— Ты еще жив? — спросил Джо. — Здесь ничто не живо, — подала голос Мали. — Ничто не живо в прямом смысле слова. Остаточные энергии… частичные изменения в поврежденных батареях…
— Но этого еще нет, — выдохнул Джо. — Это случится в будущем.
— Здесь нет будущего, — объяснила Мали.
— Но ведь я–то жив. Я смотрю на этого урода, на эту жуткую движущуюся гниль. Если б я был им, мы не смогли бы разговаривать.
— Очевидно, так, — согласилась Мали. — Но разница между вами не окончательна. У тебя есть кое–что от него; в нем тоже есть частица тебя. «Дитя — отец человеку», помнишь это? И человек — отец трупу. Я думала, он потребует, чтоб ты убирался. А он, наоборот, просит тебя остаться здесь. Вот что он хотел от тебя. Я чего–то не понимаю. Во всяком случае, это не может быть Черный человек, в том смысле, как я объясняла про Гнуммильга. Он изуродован, но доброжелателен, а Черные не бывают доброжелательны. Позволь, я у него кое–что спрошу.
Джо не ответил. Мали восприняла это как согласие.
— Как ты умер? — спросила она у мертвеца. Выпяченная челюсть, покачиваясь, белела в потоках воды.
Из пасти человеческого остова глухо выталкивались искаженные слова. Он ответил:
— Нас убил Глиммунг.
— Нас? — переспросила она тревожно. — Как много? Всех?
— Нас. — Существо протянуло в сторону Джо полусгнившую руку. — Нас обоих. — Труп замолчал, его стало относить течением. — Но это ничего… У меня есть ящик, там я в безопасности. Я забираюсь туда и закрываю проход, и рыбы туда не проникают…
— Ты пытаешься защитить свою жизнь! — спросил Джо.
— Твоя жизнь окончена, — ответил скелет.
Джо ничего не понял. Это было слишком невероятно и нелепо. Представить себе, что труп — его собственный труп — ползает здесь во мраке, пытаясь к тому же сохранить себя…
— Улучшим жизненные стандарты для мертвых, — диким голосом произнес он, обращаясь не к Мали и не к трупу — просто в пространство.
— Проклятие! — выдохнула Мали. — Что?
— Он тебя не отпустит. Он противостоит тебе конечной судьбой, но все же не отпустит тебя. А потом, когда ты станешь таким, — она показала на труп, — ты пожалеешь, что не ушел. Сегодня. Сегодня вечером. Завтра утром.
— Оставайся, — прохрипел труп.
— Почему? — спросил Джо.
— Когда Хельдскаллу поднимут из моря, я уйду спать. Я хочу заснуть; я рад, что ты наконец пришел. Я ждал века. Я знал: пока ты не придешь сюда и не освободишь меня, я останусь в плену времени. — Труп сделал умоляющий жест рукой, но кусочки кисти отделились и исчезли в мутном течении; у кисти трупа осталось только два пальца, и Джо почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.
«Если б можно было повернуть время назад, я бы ни за что не появился здесь», — подумал Джо. Труп, однако, говорил противоположное: появление Джо означало освобождение — для трупа… и для самого Джо.
«Господи Иисусе, когда–нибудь я стану таким же. Тело будет разваливаться на кусочки, и хищные рыбы станут жрать мою мертвую плоть. Я спрячусь в каком–нибудь ящике на дне моря, но рыбы найдут меня и примутся рвать кусок за куском».
«А может быть, это обман? — думал он. — Может, это не мой труп? Часто ли люди встречаются с собственными трупами, к тому же говорящими и умоляющими? Календы, — вспомнил Джо. — Но они явно ни при чем: ведь, вопреки предсказанию Мали, труп убеждал остаться, убеждал заняться своим ремеслом».
«Глиммунг! Это галлюцинация, созданная Глиммунгом, — извращенный, безумный способ удержать меня на крючке. Наверняка».
— Спасибо за совет. Я приму его к сведению, — сказал он болтающемуся в струях воды трупу.
— А мой труп тоже здесь? — спросила Мали. Ответа не последовало. Останки Джо уплыли прочь.
«Я сказал что–то не так? — размышлял Джо. — Но боги, боги! О чем вообще можно беседовать с собственным трупом?!» Его охватила странная злость, уже без изумления и страха. Такой способ принуждения отвратителен. Джо же и раньше говорили, что он должен продолжать свою часть проекта… И тут он вспомнил о проклятии.
— Смерть, — сказал он Мали, когда они подплыли друг к другу. — Смерть и грех взаимосвязаны. Это значит, что если храм проклят, то мы тоже…
— Я возвращаюсь, — вдруг сообщила Мали. Она принялась подниматься, умело работая ластами. — Не хочу быть так близко к драге. Она сделала жест рукой. Джо взглянул в этом направлении и увидел далеко справа от себя громоздкую конструкцию, которой ранее не замечал, и, прислушавшись, различил низкое, глухое гудение. Вероятно, звук раздавался и раньше, но был трудно определим из–за низкой частоты — порядка двадцати циклов в секунду, то есть на нижнем пороге слышимости.
— Что это? — спросил он и, влекомый любопытством, устремился в сторону, откуда доносился звук.
— Каприксовый ковш, — сказала Мали. — Из ионийского каприкса; у этого вещества самый большой атомный вес из всех материалов, используемых в технике. Он заменяет старые рек–сероидные ковши, которые ты, вероятно, видел.
— И весь храм собираются поднять с помощью этого ковша? — спросил Джо. Мали, взмахнув руками, последовала за ним; она двигалась рывками с явной неохотой.
— Нет. Только фундамент, — сказала Мали.
— А остальное будет распилено на блоки?
— Все, кроме фундамента. Он сделан из цельного куска агата с планеты Денеб–Три. Если его тоже распилить на куски, он не сможет держать на себе эту громадину. Поэтому нужен ковш. — Она дернулась назад. — Нельзя так близко приближаться, это опасно. Ты же видел, как работают ковши и лопатки, и представляешь себе устройство драги. Точка опоры перемещается взад–вперед между четырьмя остриями ковша. Давай уплывем отсюда. Поднимемся на поверхность. Черт возьми, здесь нужно быть очень осторожным.
— Все блоки уже распилены? — спросил Джо.
— Боже мой, — устало проговорила Мали. — Нет, не все. Только несколько первых блоков. Ковш еще не поднимает фундамент, он только вгрызается в дно.
— Какова будет скорость подъема? — спросил он.
— Это еще не установлено. Будь осторожен, нас сейчас застигнут врасплох. Ты толкуешь о скорости подъема, а в это время мы можем попасть под ковш. Это не твоя специальность, ты не смыслишь в драгах. Ковш движется горизонтально со скоростью шесть дюймов в сутки, то есть почти не движется. Мы просто не заметим, как…
— По–моему, ты просто не хочешь, чтобы я оглядел все хорошенько, — сказал Джо.
— Ты параноик, — отозвалась Мали.
Джо пустил сильный луч фонаря в сторону ковша, и справа от него высветилось что–то массивное — плотная и светонепроницаемая масса, вздымающаяся высоко вверх и увенчанная треугольником из плоскостей; около нее сновали рыбы; она вся была облеплена рачками и ракушками, мириадами одностворчатых моллюсков. И рядом, где медленно перемещался ковш, виднелся точно такой же силуэт, силуэт Хельд–скаллы.
— Вот что ты хотела скрыть от меня, — произнес Джо.
Под водой было два храма.
