Далеко от Земли космонавт Тигран Бирюзов, который вместе с пятью своими товарищами совершал на трех кораблях первое советское межпланетное путешествие, находясь на орбите вокруг Марса, четко видел красные сигналы. Для него Земля и Странник были двумя яркими планетами, которые разделяло примерно такое же расстояние, как и соседствующие звезды в Плеядах. Но даже в космосе, лишенном атмосферы, советский космонавт невооруженным глазом замечал, что обе планеты имеют форму полумесяца.

Радиосвязь с Землей была прервана с момента появления Странника, и в течение двух дней шестеро мужчин ломали себе голову над проблемой, что происходило с их родной планетой. Согласно графику, они уже давно должны были сесть на поверхность Марса, однако пока отложили посадку.

Смотря в телескопы, они довольно четко видели то, что произошло на небе, — захват и уничтожение Луны, появление странных узоров на поверхности Странника.

Но, кроме этого, больше ничего…

Тигран хорошо видел не только красные сигналы, но также и их темно-красное отражение на ночной стороне Земли. «Красные молнии», — начал он писать в бортовом журнале… но уже через мгновение отложил ручку и непроизвольно пожал плечами. «Красные молнии… — думал он. — Боже! Что это такое? Что происходит?»

У членов симпозиума было много вопросов к Марго и Хантеру по поводу их короткого и необычного разговора с Полом и Доном. Когда они наконец смогли ответить на все вопросы, красные сигналы погасли, и быстро наступающий отлив открыл следующую большую часть дороги к Вандербергу.

Хиксон подвел итоги разговора, указывая на Странника.

— Значит, так… У них есть летающие тарелки, о чем мы знали и раньше. У них есть еще пистолеты, лучи которых способны разнести горы и даже дырявить планеты. У них есть также телевидение, которое гораздо лучше нашего, потому что оно трехмерное. Это все я могу понять. Но чтобы им угрожала какая-то опасность! Этого я понять не могу! Откуда могла взяться эта опасность?

— Может быть, за ними гонится другая планета? — предположила Анна.

— Девочка! Прошу тебя, не говори чепухи!. — шутливо погрозил ей пальцем Войтович. — Неужели не ясно, что и одной такой сверхъестественной планеты нам вполне достаточно.

И тут все вокруг посветлело, и Кларенс Додд, который один из всей группы смотрел на восток, издал сдавленный стон, словно хотел что-то крикнуть, но не мог, так как голос застрял у него в горле. Додд сжался, одновременно указывая рукой на небо над восточным горным хребтом.

А там, между Странником и гористым горизонтом, висел яркий серо-стальной объект, похожий на вихрящийся шар, на половину диаметра более широкий, чем Странник. Посредине этого шара горел маленький оранжевый огонек.

«Сейчас небо обрушится на нас, — подумала Марго. — Оно слишком перегружено».

«И голос звучал словно труба, была сломана следующая печать… и следующая… и еще одна…» — билась в голове Дылды сумасшедшая мысль.

— Боже мой! — тихо воскликнул Войтович. — Анна была права! Это действительно еще одна планета!

— Еще больше, чем Странник, — заметила миссис Хиксон.

— Но она не круглая! — почти со злостью вмешался мистер Хиксон.

— Она круглая! — возразил Хантер. — Только частично находится в тени.

— И на семь диаметров ниже Странника, — произнес Додд, вытаскивая блокнот, и посмотрел на часы.

— А этот свет — солнечное отражение, — заявила Рама Джоан. — Поверхность планеты похожа на матовое зеркало!

— Не нравится мне эта новая планета, — сказала Анна. — Странник — наш друг, он такой красивый и золотой, а эта новая планета бронированная!

Рама Джоан прижала к себе дочку и, не отрывая глаз от планеты, взволнованно заметила:.

— Похоже, что боги ведут войну. Новый дьявол прибыл, чтобы повести битву с дьяволом, которого мы уже знаем.

Додд, который уже ожесточенно писал, обрадованно бросил:

— Назовем его «Новый»! Это ему вполне подходит.

— Ради Бога! — разозлилась миссис Хиксон. — Кончайте ваши романтические бредни! Новая планета означает новые приливы, новые землетрясения и черт знает что еще! Как вы не можете этого понять?

Все это время Рей Ханкс плаксиво кричал из фургончика:

— О чем вы там говорите? Я ничего не вижу! Пусть мне кто-нибудь наконец скажет, что происходит?

Гарри Макхит радовался, что он жив, что находится здесь как раз в этот момент, что может видеть эти необычные, захватывающие явления, и сочувствовал тем, кто их не видит. Так что не было ничего странного в том, что именно он отреагировал на зов раненого. Он прыгнул в салон фургончика, взял в руку зеркало и так его поставил, чтобы Ханкс мог увидеть в нем Нового.

Ванда, Ида и Дылда стояли рядом. Неожиданно Ванда села и начала пронзительно стонать:

— Для меня это слишком! Я не смогу вытерпеть еще раз все это! У меня снова будет сердечный приступ!

Ида ударила Дылду в плечо и спросила:

— Что это, Чарли? Как он называется? Скажи!

Удрученный Дылда посмотрел на Нового и голосом, в котором звучало смирение и одновременно странное облегчение и понимание, сказал:

— Не знаю, Ида. Просто не знаю. Вселенная такая огромная. Она больше, чем я мог себе представить…

В этот момент из Нового выстрелили две светлые полосы — такие прямые, словно их провели при помощи линейки сверкающими голубыми чернилами, — которые в течение доли секунд достигли Странника: одна прошла мимо, спереди, другая — сзади и помчалась дальше по серому небу, хотя теперь их скорость, пожалуй, несколько уменьшилась. Там, где голубая полоса прошла впереди Странника, произошел взрыв белых, почти ослепляющих всполохов огня.

Одна из полос выходила из темной стороны Нового и, бросая голубой свет на его черный край, подчеркивала шарообразность планеты.

— Боже! Это действительно война! — Войтович снова отозвался первым.

— Лазеры! — пояснил Додд. — Пучок концентрического света.

— Мы видим их склоку, — добавил Хантер. — Представьте себе, что было бы, если бы их направили прямо на нас! Сила миллиона солнц!

— Ну, не миллиона, а вот сотен — это верно, — заметил Додд. — Если бы один такой луч хотя бы на долю секунды упал на Землю…

Голубой и стальной цвета вызвали у Хиксона определенные ассоциации.

— Знаете что? — возбужденно крикнул он. — Новая планета — это полиция! Она прибыла арестовать Странника за тот вред, который он причинил Земле!

— Билл, ты, наверное, с ума сошел! — крикнула миссис Хиксон. — Сейчас ты еще скажешь, что это Ангелы!

— Пусть воюют! Пусть поубивают друг друга! — писклявым голосом орал дед, приплясывая на земле и грозя небу кулаком. — И пусть выжгут друг другу все внутренности!

— Вот этого не надо! — запротестовал Войтович. — Не надо! Что будет, если они нечаянно попадут в нас? Тебе понравилось бы, если бы у тебя во дворе начали перестрелку? И в тебя попала шальная пуля?

— Пожалуй, луч с нашей стороны этой новой планеты бьет не Странника, а только в кольцо обломков Луны, — сказал Хантер. — Смотрите! Обломки исчезают, когда луч соприкасается с ними!

— Да, — кивнул Додд. — Мне кажется, что они специально стреляют рядом со Странником, как будто хотят его предостеречь.

На это Хиксон вмешался с оживлением:

— Я ведь говорил, что они хотят арестовать его! Они как бы говорят: одно твое движение — и пуля в лоб!

На Новом перестали посылать сверкающие голубые лучи, они погасили их так же молниеносно, как и послали, оставив на фоне серого неба желтый след. Однако первые два луча, хотя и значительно поблекли, но продолжали мчаться, оставив позади себя Странника, — прямые голубые черточки, мчащиеся в бесконечность.

— Боже мой! Я уже думал, что это никогда не кончится. Это продолжалось целых две минуты! — заметил облегченно Хиксон.

— Только семнадцать секунд, — заметил Додд, посматривая на часы — Должен вам сказать, что время какого-то события, называемое различными свидетелями, бывает очень разным, и их показания обычно противоречат друг другу. Мы должны не забывать об этом.

— Ты прав, Додд, мы должны сохранить трезвость мышления, — громко и совершенно спокойно сказал Войтович. — Они продолжают засыпать нас неожиданностями, а нам не остается ничего другого, как мириться с ними. Ура! Словно я снова на фронте и прячусь во время бомбардировки.

И тут, словно при звуке слова «бомбардировка», раздался приглушенный грохот, потом шум небольшой лавины камней, и шоссе заколебалось у них под ногами. Рессоры «корвета» и фургончика пищали и скрипели. Рей Ханкс заскулил от боли, а Макхит, который все еще стоял над ним, схватился за стену кабины, чтобы не упасть.

Если бы кто-то наблюдал за ними с воздуха, то создалось бы впечатление, что все, шатаясь, присоединились к танцующему Войтовичу. Одна из женщин закричала, миссис Хиксон неприлично выругалась, а Анна крикнула:

— Мамочка, валуны сползают!

Марго услышала крик Анны, посмотрела на склон, где недавно была с Хантером, и увидела, что камни (среди которых и гигантский «гроб», на котором они лежали), прыгая и отскакивая друг от друга, быстро катятся вниз. Неожиданно ее болезненно укололи угрызения совести, но несмотря на это, она одной рукой быстро вытащила из-под куртки пистолет, пытаясь установить равновесие, потому что «корвет» тоже раскачивался. Камни катились все быстрее. Хантер угадал намерение девушки, подбежал к ней и крикнул:

— Стрелка повернута в сторону ствола?

— Да!

И когда камни, словно мчащиеся большими прыжками серые бестии, сбились в кучу, Марго плавно нажала на курок.

Толчки уменьшились и затихли. Падающие валуны замедлили свое страшное движение, точно превращаясь в большие серые подушки (они уже не мчались по склону, а медленно катились). Наконец, они совсем остановились у ног девушки, а гигантский «гроб» успокоился на том месте, куда раньше падала тень от фургончика.

Хантер снял палец Марго с курка и посмотрел на шкалу, размещенную на рукоятке пистолета. Заряд был полностью истрачен.

Он посмотрел на шоссе, ведущее через горы Санта-Моника, которое теперь отделяло от прибрежного шоссе полкилометра, — по странной случайности, на нем не было валунов, вода исчезла, хотя вдали еще бурлили волны. На противоположной стороне шоссе он увидел блестящую металлическую сетку, окружающую плоскогорье Вандерберга-Два, и у выхода горного шоссе — мощные въездные ворота.

На небе светили Странник и Новый. Странник вращался, показывая на диске три плоскости — получасовую фазу между змеей вокруг яйца и мандалой. Новый же сверкал холодно и безразлично, словно его гравитационное поле не имело ничего общего с недавним землетрясением.

Воцарилась пронзительная тишина, которую прервала Ида.

— Ой, моя нога! — застонала она.

— Что будем делать? Какой следующий номер программы? — с иронией спросил Войтович.

— Что будем делать? — переспросила миссис Хиксон. — Да ничего! Понятно тебе, болван, ничего! Это уже конец!!

Хантер втолкнул Марго в автомобиль, сел за руль и просигналил, чтобы привлечь внимание остальных.

— Садитесь! — крикнул он. — Быстро садитесь в фургончик! Мы отправляемся в Вандерберг!

Многие люди на Земле при виде Нового отреагировали таким же образом, как Ванда и миссис Хиксон, — это конец! Те пессимисты, у которых была определенная научная подготовка, заметили, что Новый находится довольно близко от Странника — едва каких-то шесть с половиной тысяч километров, — и, если его отделяло от Земли такое же расстояние, то гравитационное поле новой планеты должно было скорее увеличивать, нежели уменьшать, огромные приливы, вызываемые Странником.

Однако многие радовались, как дети, при виде новой серо-стальной планеты, которая высылает такие необычно красные лучи. По крайней мере, на короткое время захватывающий астрономический спектакль отвлек внимание от других забот. От проблем жизни и смерти. В бурлящем море, где-то вблизи Флориды, Барбара Кац, стоящая на носу «Альбатроса», крикнула:

— Как в научно-фантастическом комиксе!

— Да, мисс Барбара, это действительно прекрасно, — серьезно сказал Бенджи.

— О, боже, мы долго будем ждать второго акта, — сказал Салли растроенный Джейк. Они снова сидели на террасе и, завернувшись во влажные одеяла, пили «Хантере Френд». На руках у них были новые лыжные перчатки, найденные среди вещей Хассельтайна.

— Если действие не будет развиваться быстрее, наша пьеса провалится уже в Филадельфии, — добавил он. — Что-то совсем ничего не происходит.

В нетронутой землетрясениями астрономической обсерватории в Андах семи десяти летний французский астроном Пьер Рамбулье Ласепад радостно потер руки, после чего схватил карандаш и бумагу. «Наконец-то действительно интересный случай столкновения трех действующих друг на друга тел!» — думал он.

Однако многие люди на ночной стороне Земли вообще не видели новой планеты из-за густых туч или других помех, не говоря уже о том, что некоторые из них до сих пор не видели еще и Странника. Сквозь тучи, опускающиеся на Землю в виде густого тумана, Вольф Лонер увидел нечеткий желтый свет — когда он подплыл ближе, то увидел, что этот свет исходит от керосиновой лампы, расположенной в нескольких метрах над водой в окне высокого, сложенного из кирпичей строения, увенчанного куполом. Когда «Стойкая» подплыла ближе, Лонер увидел узкую желтую стену, а над ней — темную башню. Он узнал это место, потому что не раз взбирался на эту башню. Но несмотря на это, не мог поверить собственным глазам.

Вольф повернул руль, отвязал грот-парус, и «Стойкая» осторожно ткнулась в узкий карнизик над окном. Вода возле каменного строения была спокойной. Лонер схватил причальный канат, легко прыгнул на карниз, вошел через окно внутрь, осторожно отодвинул керосиновую лампу и осмотрелся У него уже не было ни малейших сомнений — он находился на колокольне церкви Олд Норт. Напротив него, около стены, словно хотела погрузиться в нее и исчезнуть, стояла темноволосая девочка, примерно десяти — двенадцати лет, похожая на итальянку. Громко стуча зубами, молча смотрела она на Лонера. Она не отвечала на его вопросы — даже когда он задавал их на ломаном испанском языке или по-итальянски, хотя этим языком он тоже владел вовсе не бегло. Она только отрицательно качала головой, но это могло быть также от холода и ужаса. Так что через некоторое время, продолжая держать причальный канат, Лонер подошел к девочке, и, хотя она испуганно отпрянула от него, он мягко, но решительно взял ее на руки и вышел через окно. Он осторожно поставил на парапет лампу, вошел на палубу яхты, положил девочку в тесной каюте и накрыл ее несколькими одеялами. Вольф заметил, что вода отступает в том направлении, откуда он приплыл. Он задумчиво покачал головой, смотря туда, где должно было находиться кладбище, отшвартовал яхту и, пользуясь отливом, вывел ее из Бостонского Норт Энда, направляясь в открытые воды.

С удивительной точностью капитаны-повстанцы направили трансатлантический лайнер «Принц Чарльз» прямо на Парокока. Этот приливной водяной вал на Амазонке в нормальных условиях представляет собой водопад полуторакилометровой длины и высотой около пяти метров, который несется в верховья реки со скоростью двадцать километров в час, рыча так громко, что его слышно даже за пятнадцать километров. Теперь, однако, это был не водопад, а булькающая гора, равная по высоте половине длины «Принца Чарльза». Эта гора толкала перед собой наклонившийся на двадцать градусов большой корабль-гору — немногим меньший, чем Манхэттен, — по самой грозной из всех рек, уровень воды в которой теперь поднялся под влиянием Странника и новой планеты. Ураган ревел, вторя грохоту вала, а вихрь увеличивал волны. На востоке буря совершенно заслонила небо. На западе клубились черные, рваные тучи. Капитан Ситвайз вошел на капитанский мостик — возврат судна под его руководство в таком катаклизме произошел без сопротивления — схватил штурвал и начал отдавать приказания в машинное отделение. Сначала он вел судно, ориентируясь по направлению и блеску водяного вала, но позже, поскольку яркий неподвижный свет планет достаточно ясно пробивался через клубящиеся черные тучи, он все больше начал полагаться на яркие навигационные огни висящего на небе Нового и находящегося чуть ниже Странника.

Пол и Дон смотрели на новую серую планету и окруженного остатками Луны Странника сквозь прозрачный потолок корабля Тигрицы, который находился в восьмистах километрах над Вандербергом.

Искусственное гравитационное поле все еще было включено, поэтому мужчины лежали на полу. Пол тоже был прозрачным. Смотря вниз, они видели в солнечном свете, отраженном двумя планетами, прибывшими из подпространства, темные районы Южной Калифорнии, кое-где залитые темным серебристым морем, а рядом с Калифорнией — более светлое пространство Тихого океана. Однако как вода, так и суша казались слегка нерезкими из-за слоя земной атмосферы.

Картина, расстилающаяся перед ними внизу, была с одной стороны прикрыта. Из невидимого теперь люка посреди прозрачного пола торчала толстая труба, которая соединяла корабль Тигрицы с Бабой-Ягой, находящейся вне поля зрения людей. Свет, отраженный Новым и Странником, проникал через две неподвижные прозрачные плоскости и сверкал по обеим сторонам металлической трубы, освещая два первых внутренних захвата, служащих для передвижения в ней в состоянии невесомости.

Оба мужчины старались не смотреть вниз. Правда, искусственное гравитационное поле, как заверила их Тигрица, охватывало только кабину, однако оно приводило к тому, что глубина внизу вызывала дрожь ужаса.

Полу и Дону открывался такой же вид на Нового, как и группе Хантера на Земле, хотя для них планеты светили значительно ярче и их фоном было не серо-стальное небо, а усеянная звездами чернота космического пространства.

Это был странный, захватывающий, даже «чудесный» вид, но поскольку они понимали (может быть, не очень хорошо и не полностью), чем грозит эта ситуация, они чувствовали возрастающее напряжение. Высоко над ними светили Беглец и Преследователь, Бунтарь и Полицейский, Браконьер и Лесничий, и тот и другой — неуверенные в установленном минутном перемирии, бдительные и выжидающие.

Округлый треугольник в фиолетовом игольном ушке на диске Странника и светлый круг солнечных лучей на большем, темно-сером шаре Нового производили впечатление глаз двух циклопов, пытающихся вынудить друг друга отвести взгляд.

Напряжение было огромным и необычайно изматывающим. Настолько изматывающим, что мужчины — несмотря на то что вдвоем им было легче — мечтали о том, чтобы расплыться в воздухе, спуститься ниже, под слои атмосферы, под каменистое тело матери-Земли и скрыться в ее черном лоне. Это желание было значительно сильнее охоты смотреть на необычные чудеса.

— Тигрица, почему ты не вернулась на Странник? — с детским упреком спросил Пол. — Красные сигналы уже давно погасли. Другие корабли, наверное, уже давно вернулись.

Из темноты, окружающей пульт управления, куда не доходил ни один луч света Странника и Нового, к ним донесся ответ Тигрицы:

— Еще не время.

— Не лучше ли, чтобы мы… Пол и я., сели в Бабу-Ягу? — со злостью спросил Дон. — Коль скоро у меня не будет орбитальной скорости, я как-то смогу справиться с падением сквозь атмосферу, хотя это и не будет легко, но если мы будем медлить, то…

— Для этого еще не время! — крикнула большая кошка. — Прежде всего вы должны кое-что сделать для меня. Вас спасли от ужасов космоса и от наводнения! У вас должно быть чувство уважения и благодарности по отношению к Страннику!

Она выглянула из темноты: свет планеты осветил половину ее фиолетово-зеленой морды, шею и грудь, продолжая скрывать вторую половину в темноте.

— Таким же образом, каким я выслала вас на Землю, — начала она тихо, но решительно, — я вышлю вас сейчас на Новый, как свидетелей защиты. Встаньте рядом посредине кабины, лицом к лицу?

— Ты хочешь, чтобы мы похлопотали за вас? — спросил Пол, когда они с Доном совершенно автоматически выполнили ее приказ. — Чтобы мы сказали, что ваши корабли делали все, что в их силах, спасая людей и их имущество? Но как же тогда не сказать о тех катастрофах, которые вы не смогли предотвратить? И их было значительно больше, чем примеров вашей спасательной акции.

— Вы просто расскажете все, что знаете, понятно? — Большая Кошка откинула голову. Ее глаза сверкали. — Возьмитесь за руки и не двигайтесь! Сейчас я погашу свет в кабине Лучи, которые охватят вас, будут черными. Это будет более захватывающее путешествие, чем то, на Землю. Ваши тела останутся здесь, хотя вам будет казаться, что вы покинули мой корабль. Итак, не шевелитесь!

Звезды покрыл мрак. Земля исчезла, погасли две фиолетовые искорки в глазах Тигрицы. У людей создалось впечатление, что смерч взламывает в темноте дверь и несет их через космос со скоростью мысли и через несколько мгновений оставляет их одних, держащихся за руки, на обширном, тянущемся без конца плоскогорье, плоском, как равнина Большого Соленого Озера, на сверкающей поверхности, высушенной лучами солнца, тепла которого они не чувствовали.

— Я думал, что Новый — это шар, — сказал Пол, напрасно пытаясь убедить себя в том, что он по-прежнему находится в кабине летающей тарелки Тигрицы.

— Не забывай, что преследователь больше Земли, — ответил Дон. — И находясь на поверхности Земли, тоже не осознаешь, что она — шар.

Он вспомнил, что на Луне линия горизонта всегда находится близко от наблюдателя, но прежде всего он подумал о том, что это ощущение необычайно похоже на то сонное путешествие, которое он совершил на Страннике. Невольно он задумался, а не вызваны ли оба эти явления одинаковым способом.

Небо было усеяно звездами. Над головой сверкал шар Солнца. В нескольких километрах от Солнца находилась темная Земля, окруженная голубоватой каймой. Из-за темно-серого горизонта вставал Странник, который с такого расстояния был огромен, в пять раз шире Земли, — серебряная линия горизонта пересекала желтое игольное ушко, и планета выглядела так, словно прищуривала глаз и еще более проницательно наблюдала за противником.

— Я думал, что нас передадут внутрь, — сказал Пол, показывая на сверкающую металлическую поверхность, простирающуюся у их ног.

— Из этого можно сделать вывод, что здесь задерживают для таможенного контроля даже призрачных посланцев! — рассмеялся Дон.

— Если мы являемся волнами эфира, то эти волны переносят также наше сознание, — пожал плечами Пол.

— В то же время оставляя тела в корабле Тигрицы, — кивнул Дон.

Внезапно на металлической равнине между ними и фиолетово-желтым полушарием Странника появилось белое сверкание, которое сразу же исчезло. Через мгновение немного дальше произошло два очередных сверкания.

«Началась битва», — подумал Пол.

— Метеориты! — закричал Дон. — Здесь нет атмосферы, которая задержала бы их!

Неожиданно темно-серая поверхность шара расступилась, и они провалились в темноту. Точнее говоря, они увидели короткий черный блеск, продолжавшийся какую-то долю секунды, и повисли посреди огромного, затемненного шарообразного помещения, со всех стен которого на них смотрели большие глаза.

Таково было их первое впечатление. Потом им пришла в голову мысль, что узорчатые отверстия — это не настоящие глаза, а темные овальные иллюминаторы, окруженные широкими разноцветными кольцами. Теперь они чувствовали себя как-то странно, поскольку им казалось, что всевозможные глаза всматриваются в них через отверстия иллюминаторов.

К ним обоим пришло одинаковое воспоминание из тех времен, когда их, учеников начальной школы, вызывали в кабинет директора.

Они были не одни в этом огромном помещении. Сотни человек, или трехмерных изображений, поднимались посредине большого шарообразного помещения. Невероятное скопление представителей вида хомо сапиенс! Здесь были люди многих народностей: офицеры африканских и азиатских государств, два советских космонавта, смуглый маори, араб в белом бурнусе, полуголый кули, женщина в мехах и многие, многие другие, которых они не могли различить в этой толпе.

Серебряный, тонкий, как игла, луч света выстрелил из одного из черных иллюминаторов, которые все время мигали, словно за ними скрывались глаза, и охватил своим светом фигуры, находящиеся с другой стороны помещения. Неожиданно кто-то, видимо, тот, на кого упал луч, начал говорить — быстро, хотя и спокойно. При звуке этого голоса Дона пронзила дрожь, поскольку он узнал говорящего.

— Я лейтенант Жильбер Дюфресне из американских космических сил. Я был на лунной станции, и в тот момент, когда должен был на одноместном корабле отправиться на исследование неизвестного объекта, произошли сейсмические толчки. Насколько мне известно, трое моих товарищей погибли. Я сумел взлететь и начал вращаться по круговой орбите вокруг Луны с востока на запад. Неожиданно я увидел три огромных шарообразных космических корабля. Какое-то силовое поле, по крайней мере, я так бы его определил, окружило меня, и мой корабль, втянув нас на один из этих объектов. Там я увидел неизвестных мне существ. Меня допрашивали, применяя какой-то вид чтения мыслей, не забыв побеспокоиться о моих потребностях. Несколько позднее меня провели на навигационный мостик (по крайней мере, я так определил это место) и позволили мне наблюдать за происходящим.

Наш корабль отошел от Луны и повис над Лондоном, где в это время было чудовищное наводнение. Силовое поле, а может, какое-то другое поле, я не разобрался, начало отгонять воду. Меня попросили, чтобы я вместе с тремя членами экипажа пересел в небольшой корабль. Мы снизились над каким-то зданием — я узнал Британский Музей. Один из чужаков провел меня на верхний этаж музея. Там он возвратил к жизни пятерых мужчин, которые казались мне мертвыми. Мы останавливались еще несколько раз, после чего вернулись в большой корабль.

Из Лондона мы полетели на юг, в Португалию. Лиссабон лежал в развалинах вследствие сильного землетрясения. Там я увидел…

Дюфресне говорил дальше, но Пола, который знал этого человека только понаслышке, постепенно начало охватывать чувство, что, несмотря на то, сколько правды заключалось в словах этого космонавта, слова эти были совершенно излишними и ненужными — просто пустые звуки на полях больших событий, которые и так будут развиваться своим предначертанным путем. У него было ощущение, что глаза-иллюминаторы смотрят на все это с язвительной иронией или же холодно и безразлично, как глаза пресмыкающихся обозревают родной им пейзаж. Директор начальной школы слушает, но не слышит своего ученика, несмотря на то, что тот говорит чистую правду.

Очевидно, Пол не ошибся в своих предположениях, потому что совершенно неожиданно, без малейшего предупреждения все исчезло, уступая место уже знакомой ему, ярко освещенной кабине, пол и потолок которой были теперь зелеными. Тигрица, стоящая среди цветов у серебристого пульта управления, тоже находилась здесь.

— Все напрасно, — сказала кошка, — они не приняли во внимание нашу защиту. Садитесь в свой корабль и возвращайтесь на Землю! Быстро! Я отсоединюсь, как только вы сядете в Бабу-Ягу. Благодарю за помощь. До свидания, Дон Мерриам, и удачи! До свидания, Пол!

В зеленом полу поднялся круглый зеленый люк. Дон, не говоря ни слова, направился туда.

Пол посмотрел на Тигрицу.

— Быстро! — повторила кошка.

Мяу неуверенно подвинулась к Полу. Он наклонился над ней и взял ее на руки. Идя к люку, он гладил серый мех. Но вдруг Пол остановился и повернулся.

— Я никуда не пойду! — сказал он.

— Ты должен, Пол! Твое место на Земле. Поспеши!

— Я отрекаюсь от Земли и от моей расы, — покачал головой Пол. — Я хочу остаться с тобой. — Мяу вертелась у него в руках, пытаясь вырваться, но Пол только сильнее прижимал ее к себе.

— Прошу тебя, уходи! — Тигрица умоляюще смотрела на человека, смотрела ему прямо в глаза. — Мы не можем быть вместе!

— Я остаюсь, слышишь! — заявил он ей таким громким и гневным голосом, что Мяу испугалась и начала царапать ему руки, чтобы освободиться. Пол судорожно держал ее и говорил:

— Остаюсь, даже как сувенир, как домашнее животное!

— Ты не сможешь остаться здесь даже в качестве сувенира, — печально произнесла большая кошка. — Для этого разница между нашими разумами слишком мала. Убирайся, ты, глупец!

— Тигрица! — жестко произнес Пол, смотря в ее фиолетовые глаза. — Ты говорила, что сегодняшний ночью переспала со мной главным образом из-за скуки и жалости. Действительно ли только поэтому?

Тигрица с яростью посмотрела на него, словно доведенная до крайности. Неожиданно она, словно молния, прыгнула вперед, выхватила из рук Пола Мяу и с размаху ударила его в лица Когда она отвела лапу, на щеке Пола остались ярко-красные следы от трех ее когтей.

— Получи! — рявкнула она, обнажая клыки. Пол сделал шаг назад, потом следующий и оказался в металлической трубе. Искусственная сила тяжести втащила его внутрь. Находясь уже в состоянии невесомости, он посмотрел наверх и увидел рассерженную мордочку Тигрицы. Кровь, текущая у него по щекам, собралась каплями в воздухе. Зеленый люк закрылся.