Глава четвертая
Рука коснулась локтя Жарля, слегка пожала его и отпустила. Это означало:
— Оставайся здесь!
Он ощутил под ногами ящик или скамью, но не стал садиться.
Постепенно во мраке стали появляться детали комнаты, где он находился, как будто художник рисовал их фосфоресцирующей краской на темном фоне.
Жарль находился в большой комнате с низкими потолками. Он понял это еще раньше по звуку своих шагов.
В дальнем конце комнаты на возвышении находилось что-то вроде кресла или трона. Перед ним стоял стол, на котором лежала старая раскрытая книга. Какие-то маленькие существа играли возле трона. Он не мог рассмотреть их, но, улавливая где-то на полу движение, слышал царапанье, шуршанье, шелест.
Затем одно из существ вспрыгнуло на трон — маленькое, очень тощее, напоминающее по виду обезьяну.
То, что произошло потом, заставило Жарля содрогнуться, мурашки побежали по коже. Существо заговорило! По крайней мере, он слышал какой-то тоненький шепот; он был мало похож на человеческий голос, и все же это была речь человека. Жарль едва улавливал обрывки разговора.
— … вечером, Миси?
— В его мантии. Жрец Четвертого Круга… перепуганные мозги…
— Джиль?
— … ушел туда, чтобы сказать…
— Мег?
— На… на его груди, пока спал…
— И Пусс? Но я знаю…
— Да, Дикон.
Тот, что сидел на троне, наверное, спрашивал. Остальные отвечали ему, докладывая, будто он их предводитель. Последний голос был настолько знаком Жарлю, что он вздрогнул.
— Кто вы? — громко спросил он. В голосе его было гораздо больше уверенности, чем он ощущал на самом деле. — Что вы хотите от меня?
Эхо его голоса покатилось по комнате и умолкло. Ответа не последовало, только шуршанье. Трон уже оказался пуст.
Жарль сел. Если они решили играть с ним в эту игру, то он не может воспрепятствовать им. Но своего страха и подавленности он не покажет.
Но какая у них цель? Пытаясь найти объяснение действиям своих освободителей, он стал вспоминать, что произошло с ним с тех пор, как он ждал смерти на Большой Площади.
Первая часть случившегося потом помнилась ему плохо. Он тогда находился в шоке. Ощущение чего-то твердого, полупрозрачного вокруг себя… Ослепительный голубой свет и оглушительный голос, смех… А затем тошнота от быстрого подъема и последующего спуска в черную дыру, принявшую их.
Потом ожидание в кромешной тьме. Затем руки, которые повели его в темноте и затем оставили в небольшой келье. Снова ожидание — и вот его привели сюда.
Долго он всматривался в возвышение и трон, пока ему не стало казаться, будто он видит какие-то призрачные очертания. Настолько призрачные, что они исчезли, стоило ему посмотреть на них. Странные силуэты сидели между ним и бархатной темнотой, скрывающей дальнюю стенку. Но между ним и троном не было никого.
Внезапно в одном из силуэтов он уловил фосфоресцирующее свечение — в том месте, где должны быть зубы. Затем желтоватые полоски, движущиеся в воздухе. Пять полосок. Пять пальцев: кто-то махнул рукой в воздухе.
Жарль посмотрел на свою руку. Каждый его ноготь на руке светился желтым светом. Видимо, комната освещается ультрафиолетовыми лучами. Значит, силуэты — это живые существа, одетые в соответствующую одежду, которую не видно в ультрафиолетовых лучах.
— Черный Человек задерживается, Сестры.
Он вскочил. Не потому, что он услышал голос — женский голос, — голос человека. И не потому, что в словах содержалась какая-то тайна, неизвестная ему. Этот голос, хотя и человеческий, но похож на те голоса, что он слышал от загадочных существ.
— Дикон здесь… Черный Человек не может быть далеко.
Другой женский голос — и снова ощущение схожести.
Первая женщина:
— Какая работа сделана сегодня ночью, Сестры?
Вторая женщина:
— Я послала Миси потревожить во сне жреца Четвертого Круга, пусть Сатана вечно мучает его! Миси забралась в его мантию и перепугала до того, что он чуть не сошел с ума. Если, конечно, она не врет. Она может приврать, такое случалось не раз. Однако она очень проголодалась, когда вернулась, и выпила бы из меня всю кровь, если бы я позволила.
Внезапно мозг Жарля связал воедино все, что он видел и слышал в последнее время.
Ведьмовство Ранней Цивилизации!
Это, вероятно, шабаш ведьм, где служители Сатаны сообщают о том, что сумели предпринять. Черный Человек, видимо, их предводитель. А эти маленькие существа, сосущие кровь ведьм и оставляющие ведьмины знаки… Как же они называются?
Вампиры?
Но он всегда говорил прихожанам — и сам верил в это, — что ведьм нет, за исключением тех полупомешанных старух, которых Иерархия специально держит для своих целей.
А как оценить такой факт? Поворот эволюции назад? И безвредны ли эти существа? Он не знал.
Жарль снова повернулся к трону, намереваясь задать вопросы мраку и требовать от него ответа.
Но трон был пуст. На нем сидел кто-то угольно-черный, похожий на человека.
И затем раздался голос, мягкий, однако в нем звенела сталь:
— Прошу простить за задержку, Сестры. Но сегодня вечером я был занят, исполняя функции жреца. Во-первых, я направил Руки Сатаны, чтобы увести отступника жреца прямо из-под носа Великого Бога. Великий Бог чуть не упал с Собора от удивления. Затем Пусс сообщил мне, что служители Иерархии схватили нашу Сестру Персефону и потащили ее в Святилище. Поэтому мы с Диконом, полетев над крышами, раскинули Черную Вуаль, заставив похитителей привести свою пленницу туда, где она может спастись.
Этот голос и привлекал, и отталкивал Жарля. Он ощущал одновременно любовь и ненависть к этому человеку.
— Я с удовольствием применяю все уловки жрецов против них самих. И этим я избавляю нашего хозяина от лишней работы Вы знаете, что такое Черная Вуаль, Сестры? Еще один из маленьких трюков, которые мы совершаем с помощью солидографа жрецов. Два источника света могут создать мрак, если они имеют одинаковую частоту. Это называется интерференцией. Проектор Черной Вуали излучает, таким образом, все частоты, регулируя их фазы, гася любой свет в фокальной плоскости. Это абсолютный мрак, Сестры, и он рождается при столкновении двух светов!
Однако я слишком разговорился, хотя уверен, что и у вас есть что рассказать. Но сначала окажем знаки почтения нашему господину.
Черный Человек встал, раскинув руки, и его тень на туманном фосфоресцирующем потолке стала похожа на летучую мышь.
— Черному Сатане, Богу Зла храним мы свою верность.
— Сатане — нашу верность, — звучали женские голоса — не меньше десяти.
И эти женские голоса сопровождал хор вампиров. Такое сопровождение было омерзительной пародией на детский хор.
— Асмодею, повелителю демонов, — наше вечное повиновение.
— Асмодею — наше повиновение, — пропел хор.
— Нашим Сестрам-ведьмам и братьям-вампирам на земле и в их тайных убежищах на небесах — наша преданность и любовь.
— Ведьмам — наша любовь.
— Великому Богу, считающему, что он управляет Вселенной, старому толстому импотенту — наши насмешки и ненависть.
— Великому Богу — нашу ненависть.
— Его блюдолизам Иерархии, надутым красным паразитам, — наше презрение.
— Иерархии — наше презрение.
Затем голос Черного Человека стал низким, зловещим, внушающим ужас:
— Опустись, ночь, и окутай землю! Приди, страх, и сотряси мир!
— Мрак, сомкнись!
В следующий момент Черный Человек уже расслабился. И теперь его сардоническая улыбка стала более миролюбивой.
— Прежде чем мы перейдем к рассмотрению обычных дел, нам нужно обсудить вопрос о новых членах. Персефона!
Откуда-то из темноты послышался ответ. Жарль узнал голос Наурии.
Он был удивлен ее присутствием тут и ее словами.
— Я предлагаю принять в наши ряды бывшего жреца Первого Круга Армона Жарля. Он публично оскорбил Великого Бога и вызвал на себя его гнев. Он может стать вполне приличным колдуном.
— Выведите его вперед! — приказал Черный Человек. — Возьмем от него то, что должны взять.
Пара рук схватили локти Жарля. Он почувствовал, как что-то острое кольнуло его в спину, и его поволокли вперед.
— Не бойся, — сказал, гримасничая, Черный Человек. — У нас есть то, что нам нужно, — семена будущего, которые должны прорасти. Приведите его к алтарю, Сестры, чтобы он мог положить свою голову на книгу. Я дам ему новое имя, колдовское имя — Дис!
И тут Жарль подал свой голос:
— А почему я должен присоединиться к вам?
Тишина.
Затем Шарлсон Наурия прошептала ему на ухо:
— Успокойся, — и легонько сжала его локоть.
Предупреждение только подстегнуло его.
— Почему вы так уверены, что я стану колдуном?
Снова шепот Наурии:
— Идиот, а у кого ты еще можешь найти убежище?
Послышался со всех сторон шепот.
Черный Человек встал.
— Осторожно, Персефона. Помни: никто не может стать ведьмой или колдуном под насилием. Только добровольно. Я вижу, что твой избранник не проявляет особого желания. Пусть он расскажет нам о себе.
— Сначала скажите, что вы хотите от меня? — спросил Жарль.
Голос Черного Человека заполнил всю комнату:
— Я думал, что ты понимаешь. Отказаться от Великого Бога. Отдать свое тело и душу на службу Сатане. Записать свое имя в эту книгу и коснуться ее лбом, чтобы мы имели отпечаток твоего мозгового излучения, который невозможно подделать. Выполнить некоторые другие формальности.
— Такое объяснение мне недостаточно, должен знать ее цели. Ведь вы требуете, чтобы я стал ее рабом.
— Не требуем, Армон Жарль, — ответил Черный Человек. — И не рабом ты будешь, а свободным человеком, взявшим на себя некоторые обязательства. А что касается целей, то ты слышал при выполнении нашего ритуала: свергнуть Великого Бога и его Иерархию.
Ответ Жарля вызвал новую волну перешептываний.
— Для чего? Чтобы вы подняли свое суеверие до положения новой Иерархии и в свою очередь стали тиранить мир? Ученые Золотой Эры имели благие намерения, но они забыли о них, как только вкусили сладость власти. А откуда вы знаете, что вы не пешки в руках Иерархии? Да, вы действительно освободили меня. Но методы Иерархии коварны. Иерархия, разрешив мне говорить перед прихожанами, легко могла остановить меня, заставить замолчать. Возможно, она позволила мне спастись для каких-то своих целей.
— Я не знаю, как мне удовлетворить твое любопытство, Армон Жарль, — произнес Черный Человек, — если тебя вообще могут удовлетворить наши ответы. Я не могу с тобой обсуждать конечные цели ведьмовства, когда Иерархия будет свергнута. Это вопросы высшей политики. Но если у тебя есть конкретные предложения или сомнения, назови мне!
— Есть! — горячо воскликнул Жарль, не обращая внимания, что Наурия предостерегающе сжала его локоть. — Если вы искренни в своей ненависти к Иерархии и в своей любви к простым прихожанам, откажитесь от этого маскарада. Не нужно использовать суеверие простых людей. Неужели вы не видите, что их невежество — это корень их страданий. Скажите им правду! Поднимите их против Иерархии!
— И погибнуть? — прервал насмешливо Черный Человек. — Ты забыл, что произошло на Большой Площади? И как прихожане восприняли твои слова?
— Я прошу слова, — торопливо вмешалась Шарлсон Наурия. — Этот человек настоящий идеалист. Сделайте его колдуном насильно. Он пойдет с нами, когда все увидит своими глазами.
— Нет, Персефона. Мы не можем делать исключений даже для идеалистов.
— Тогда спрячьте его, пока он сам не увидит свет истины.
— Персефона, мы не можем использовать силу, хотя, должен признать, мне иногда приходится прибегать к этому, — и он рассмеялся.
Затем Черный Человек стал серьезным, насколько это было возможно при его цинизме.
— Боюсь, что тебе придется сделать выбор, Армон Жарль. Что ты скажешь относительно того, чтобы присоединиться к нам. Да или нет?
Жарль колебался. Он взглядом окинул бледные фосфоресцирующие силуэты, которые сейчас тесным кругом окружали его Если он откажется, они, скорее всего, убьют его.
И кроме того, здесь была Наурия, которую он чуть было не потерял навеки. Если он согласится, он останется рядом с ней. Ему кажется, она только об этом и мечтает. Ну что же, Дис — король, а Персефона — королева Ада?
И затем все эти люди — Черный Человек и остальные-. Чувства его по отношению к ним не были определенными. Может, ему и не нравилось, что они делали, но лично к ним у него не было неприязни, они же спасли его жизнь.
Внезапно он понял, что ужасно устал. Нельзя же дважды в день добровольно обрекать себя на смерть.
И пальцы Наурии все время стискивали его локоть.
— Скажи «да», скажи «да».
И он уже открыл рот, чтобы сказать: «Да».
Но тут произошло то, что уже было с ним на Большой Площади: в нем вспыхнул гнев. Он не хотел примириться с этими демонами, ведьмами и прочей сверхъестественной мразью.
— Нет! Я сказал — нет! Я не хочу никаких компромиссов! Я не буду принимать участия в вашей Черной Иерархии.
— Отлично, Армон Жарль! Ты сделал свой выбор, — прогремел голос Черного Человека.
Руки Наурии отпустили его. Черный Человек, казалось, был готов броситься на него. Чернота наполнилась движением, превратилась в фосфоресцирующий хаос.
Его схватили другие руки — гладкие, холодные и очень сильные. Он почувствовал, что сила их обусловлена полем, но другим по своей природе, чем то, которым пользовались жрецы. Он тщетно старался вырваться.
Какое-то маленькое мохнатое существо схватило когтями его голую ногу. Он с силой пнул это существо, и тут же услышал приказ Черного Человека:
— Назад, Дикон, назад!
Ногу его отпустили. Затем Жарля потащили куда-то, несмотря на его сопротивление. Он кричал:
— Наурия! Это все ложь и обман! Ложь и обман!
И откуда-то из тьмы до него донесся ее хохот:
— Идиот! Идеалист!
Его тащили по узкому извилистому коридору. Он ударялся о стены, спотыкался, чуть не падая. Затем его потащили по лестнице, кто-то накинул ему повязку на глаза. Снова коридоры, лестница, у него кружилась голова.
Наконец ему в лицо ударил холодный воздух, освежил вспотевшее лицо. Под ногами ощутил булыжники.
И он услышал издевательский голос Черного Человека:
— Я знаю, идеалисты никогда не изменяют своим принципам. Но вдруг ты исключение? Мы отпускаем тебя, и ты жди, может, мы вступим с тобой в контакт и дадим тебе еще один шанс.
Они прошли еще несколько шагов и остановились.
— А теперь, Брат Жарль, — сказал Черный Человек, — иди и претворяй на практике то, что ты проповедуешь.
Сильный толчок в спину, и Жарль полетел вперед, упав на булыжники. Он вскочил, сорвал повязку с глаз.
Но Черный Человек уже исчез.
Жарль находился на одной из улиц, выходящей на Большую Площадь.
На небе уже появились признаки близкого рассвета. Пустая Площадь казалась еще более огромной. Лучи невидимого пока солнца уже позолотили шпили и башни Святилища, заставив поблекнуть свечение нимба Великого Бога.
И откуда-то с полей подул холодный ветер, безжалостно ударивший его обнаженное тело, заставив его съежиться в комочек.
