— Даже если мы в нескольких шагах от Пляжных Ворот, все же предлагаю хоть немного отдохнуть, — тяжело сопя, произнес Рудольф.

Он осторожно опустил свой край кровати на песок, что заставило остальных мужчин сделать то же самое, и присел. Руку он положил на колено, опустил голову на грудь и открытым ртом ловил воздух.

— Разврат дает себя знать, — с легкой насмешкой в голосе заметил Хантер, а потом, обращаясь к Марго, шепнул: — Дадим отдых старому Казанове.

— Я мог бы заменить его, — охотно предложил свою помощь молодой парень с худощавым лицом, который приехал на симпозиум из Оксфорда вместе с Войтовичем.

— Нам всем не помешает немного отдохнуть, Гарри, — сказал Войтович и тут же обратился к Хантеру: — Господин профессор, по-моему, Луна снова замедлила ход, возвращаясь к прежней скорости.

Все, кроме полной женщины, посмотрели на западную часть неба. Даже Рудольф, продолжая сопеть, поднял голову. Не было ни малейшего сомнения в том, что черный перешеек между Странником и Луной больше не расширялся.

— Мне кажется, что Луна уменьшается, — заявила Анна.

— Мне тоже, — сказал Додд.

Он присел, обнял Рагнарока и успокаивающе гладил его большую черно-коричневую морду, одновременно поглядывая на небо.

— Я знаю, что это звучит совершенно неправдоподобно, — добавил он, — но у меня такое впечатление, что Луна становится овальной, сплюснутой вверху и внизу и выпуклой по бокам. Может быть, у меня просто устали глаза, но я мог бы поклясться, что она принимает форму яйца, особенно тот ее конец, который обращен к Страннику.

— Да, да! — закричала Анна. — Кроме того. — такая тоненькая черточка вертикально бежит через весь диск!

— Черточка? — переспросил Додд.

— Да, как будто трещина, — объяснила девочка.

«Треснувшее яйцо знаменует рождение Хаоса, — думал Дылда. — Исполняется мое предсказание. Испан-Змея оплодотворяет, а Белая Дева готова родить».

— Я должен признать, что не вижу никакой черточки, — удивился Додд.

— Нужно хорошо присмотреться, — объяснила Анна.

— Я верю ей на слово, — вмешался Войтович. — У детей прекрасное зрение.

— Если там есть трещина, которую видно даже отсюда, то она должна тянуться на многие километры, — оживился Рудольф.

— Мне кажется, — медленно и с напряжением произнес Хантер, словно ему было трудно говорить, — что Луна переходит на орбиту вокруг новой планеты в районе зоны Роше… Рудольф, в зоне Роше твердые тела распадаются?

— Этого никто не знает, — пожал плечами Брехт.

— Вскоре узнаем, — заявил Бородач.

— Мы тоже скоро узнаем, что чувствуют муравьи, когда кто-то начинает ворошить их муравейник, — добавила Рама Джоан.

— Неужели… Луна должна рассыпаться? — ужаснулся Войтович.

Марго схватила Пола за рук.

— Пол? — крикнула она. — Боже мой, Пол, я совершенно забыла о Доне!

Когда Странник впервые показался на небе, он находился в сорока тысячах километрах от Луны, то есть был в девять раз ближе к Ней, чем она к Земле. Поэтому его воздействие на Луну, вызвавшее деформации лунной поверхности и «лунотрясения», было в тысячу раз сильнее, нежели воздействие Земли на Луну. Нелишне напомнить, что воздействие одного тела на другое обратно пропорционально расстоянию, возведенному во вторую степень, и тогда масса Солнца вызывала бы на Земле значительно более мощные приливы, чем Луна, в то время как реально лунные приливы примерно в два раза сильнее, чем солнечные.

Когда Луна, которую теперь разделяли со Странником четыре тысячи километров, вышла на орбиту вокруг него, то она оказалась в сто раз ближе к новой планете, чем к Земле Поэтому влияние гравитационного поля Странника на Луну, как на ее кору, так и на ядро, стало в миллион раз сильнее земного.

В тот момент, когда на экране Бабы-Яги появилась Земля, Дон наконец-то пришел в себя.

Поступление в кабину свежего кислорода из резервуаров привело к тому, что космонавт проснулся бодрым и полным сил. Он два раза оттолкнулся от пола, один раз перевернулся — и уже сидел в кресле пилота, застегивая ремни безопасности.

Картинка на экране поменялась, и в поле зрения возникли белые кратеры Луны, явно выраставшей на глазах. Среди блестящих новообразованных скал внезапно разверзлась вертикальная пропасть, кажущаяся бездонной, а еще через мгновение в самой глубине пропасти засияла узкая полоска желто-фиолетового света.

Дон Мерриам сориентировался и понял, что он находится максимум в двадцати пяти километрах над поверхностью Луны и что он падает вниз со скоростью полтора километра в секунду. У него было слишком мало времени, чтобы, включив главный двигатель, остановить падение.

Чисто автоматическим движением Дон включил коррекционные двигатели и остановил кувыркание Бабы-Яги. Как экран, так и он сам, находились теперь прямо над бездной.

Единственную призрачную надежду давали ему постоянно меняющиеся цвета. За Луной он увидел что-то фиолетово-желтое, светящееся с невероятной силой. Внезапно фиолетово-желтый шнур проблеснул в темноте сквозь овал Луны. Может быть, он видит сквозную трещину?

Луна, треснувшая, словно спелый арбуз? Но ядра небесных тел не должны лопаться! Они должны быть текучими!

Стены свежерасколотых скал мчались на него. В детстве Дон читал «Богов Марса» Эдгара Райса Берроуза. В этом научно-фантастическом романе Джон Картер, лучший космический пилот двух миров, вместо того чтобы позволить поднимать себя силе вытеснения лучевых резервуаров, вылетел на марсианском корабле прямо в узкую многокилометровую шахту, ведущую в космос, и вместе со своими товарищами убежал из обширного вулканического подземного мира Черных Пиратов Барсума с их отвратительным культом кровожадных богов. Картер отказался от единственно правильной линии поведения, но именно этот безумный полет к звезде, видневшейся в конце вертикальной шахты, спас жизнь ему и его товарищам.

Может быть, боги Марса приняли на себя заботу о всех начинаниях Дона? Во всяком случае, Мерриам внезапно ощутил беспокоящее присутствие в кабине космолета Черного Ксодара — увешанного драгоценностями предателя, Карториса — таинственного Красного Марсианина, словно наяву увидел Матан Шанга — жестокого отца, а также Фандору — его отважную и красивую, хотя и всегда вероломную дочь. И правда, когда Баба-Яга начала падать в пропасть между скалами, впервые за миллиарды лет залитыми солнечным светом, Дон умудрился-таки управлять кораблем при помощи коррекционных двигателей, пытаясь лететь посредине сверкающих стен пропасти, метался в фиолетово-желтом шнуре, рассекающем черную полосу на две части.

Люди, идущие по пляжу, почувствовали, как песок под ногами уступает место твердой, высохшей земле, которая поднималась вверх к высокой металлической сетке, окружавшей плоскогорье с расположенным на нем Вандербергом-Два. В том месте, где сетка доходила до дороги, возвышались большие ворота, рядом с которыми располагалась сторожевая башня. Ворота оказались закрытыми, но дверь в башню была распахнута, хотя внутри не было огня.

Этот вид придал Полу бодрости, и он невольно распрямил плечи и поправил галстук. Небольшая процессия остановилась в нескольких метрах перед воротами, а Пол, Марго и Рудольф Брехт подошли ближе. Их черные тени были фиолетово-желтыми по краям.

Из репродуктора над дверью раздался громкий голос:

— Стоять! Военная территория! Вход строго воспрещен! Никому нельзя входить. Прошу вас вернуться!

— Ко всем чертям! — взорвался Рудольф.

С тех пор, как Гарри Макхит сменил его при переноске кровати, у Рудольфа снова появилась энергия.

— Вы что, думаете, что мы передовой отряд зеленых человечков? — крикнул он в сторону репродуктора. — Разве вы не видите, что мы обыкновенные люди?

Пол, не замедляя шага, положил руку на плечо Брехта и покачал головой. Подходя к башне, он крикнул:

— Меня зовут Пол Хегболт, удостоверение номер 329-КВ.ДЖР. Я штатный пресс-секретарь Вандерберга-Два в чине капитана. Прошу впустить меня и этих застигнутых несчастьем одиннадцать человек. Нам нужна медицинская помощь!

Из темноты башни вышел солдат — теперь его освещал блеск Странника.

Это, несомненно, был солдат — на ногах у него были тяжелые солдатские ботинки, а на голове — шлем. С пояса свисали нож, пистолет и две гранаты. В правой руке он держал автомат, а на спине, что особенно удивило Пола, в ранце находился небольшой реактивный двигатель.

Солдат стоял выпрямившись, с каменным выражением лица. Его правая нога немного подрагивала — быстро и ритмично, — словно через мгновение он собирался сплясать лихой индейский танец, или, что казалось более правдоподобным, словно он безуспешно пытался справиться с нервным тиком.

— КВ и ДЖР, сэр? — спросил он, подозрительно посмотрев на Пола. Однако в голосе прозвучала определенная нотка уважения. — Могу я посмотреть на ваше удостоверение?

В воздухе носился едва уловимый запах чего-то кислого. Мяу, которая во время землетрясения вела себя чрезвычайно спокойно, посмотрела на солдата и запищала.

Когда Пол отдавал документы, он явственно разглядел, что руки у солдата сильно дрожат.

Часовой начал проверять документы, наклоняя их вперед, чтобы на них падал свет Странника. Его лицо ничего не выражало, но Рудольф заметил, что он время от времени искоса посматривает на новую планету, словно ожидая от нее какой-нибудь очередной пакости.

— Вы уже знаете что-нибудь об этом? — дружелюбно спросил он, кивая головой на Странника.

Солдат посмотрел ему прямо в глаза и отрезал:

— Да, мы знаем все и ничего не боимся. И, к тому же, не даем никому никакой информации. Ясно?

— Конечно, конечно, — спокойно заверил его Рудольф.

— Все в порядке, мистер Хегболт. Я позвоню сейчас на КПП и передам дежурному вашу просьбу, — кивнул часовой, не обращая никакого внимания на Рудольфа. Он повернулся и хотел уйти.

— Хорошо все запомнили? — крикнул ему вслед Пол. И тут же повторил просьбу, добавляя, что дело чертовски важное и что необходимо поставить в известность некоторых офицеров, фамилии которых он назвал.

— Прошу также известить профессора Мортона Опперли, — подчеркнула Марго.

— У одной из присутствующих женщин, — закончил Пол, — был сердечный приступ. Мы хотели бы поместить ее к вам в башню, там тепло. И еще, нам нужно немного воды.

— Исключено! Вы должны дожидаться снаружи! — резко произнес солдат, оборачиваясь, и, отступая, слегка поднял ствол автомата.

— Прошу вас! — через минуту закричал он Полу. — Подойдите сюда!

Из темноты башни он подал Полу одеяло, а потом двухлитровую бутылку воды.

— У меня нет пластиковых кружек, — объяснил он, подавляя истерический смех. — Откуда я могу взять пластиковые кружки?

Солдат исчез в темноте сторожевой башни, и Пол явственно услышал звук набираемого по телефону номера.

Пол вернулся с добычей и вручил одеяло худой женщине. Воду передавали друг другу из рук в руки, пили по очереди прямо из бутылки.

— Мы должны немного подождать, — шепнул Пол. — Он наверняка неплохой парень, только немного перепуган. Он выглядит так, словно в одиночку должен отбить атаку новой планеты.

— Мяу почувствовала, что он страшно перепуган, — заметила Марта.

— Если бы я был совершенно один, когда появился этот шар, — тихо начал Рудольф — если бы у меня был доступ к оружию, то я, пожалуй, прежде всего выключил бы свет, вооружился до зубов и тоже начал трястись от страха. Мы оказались в более счастливой ситуации, так как в этот момент искали на небе летающие тарелки, разговаривали о подпространстве и все такое…

— А мне кажется, — решительно вмешалась в разговор Анна, — что если бы вы боялись, то включили бы все огни в доме. Разве не так?

— Нет, моя дорогая девочка, — покачал головой Рудольф. — Если бы я был смертельно испуган, то наверняка не включал бы свет из опасения, что какое-то большое, черное, косматое чудовище увидит, где я прячусь, и сцапает меня.

Анна довольно рассмеялась.

— Луна прячется за новую планету. Она исчезает? — закричал Додд, вонзая в небо свой палец.

Глаза всех присутствующих устремились вверх в поисках подтверждения его слов. Фиолетово-желтый диск заслонял край Луны.

— Боже мой… боже мой… — шепнул Войтович.

Худая женщина зарыдала.

— Дон, — беззвучно шепнула Марго. По ее телу пробежала дрожь, но она опустила голову и отодвинулась от него.

— Луна, кажется, теперь движется по очень маленькой орбите, — сказал Хантер. — От Странника ее отделяет от силы пять тысяч километров.

«Родовые боли уже начались, — думал Дылда. — Белая Дева ищет убежище в одеянии Испана».

Додд сложил ладони мисочкой, и Рама Джоан налила воды для Рагнарока.

Полковник Мейбл Уолмингфорд резко заметила:

— Спайк, я разговаривала с генералом Вандамме. Он говорит, что это не маневры. Они не вмешивались в наши дела, поскольку мы реагировали быстро и четко. Твои приказы подтверждены и переданы дальше.

Спайк Стивенс посматривал на два экрана, похожих, словно близнецы, которые показывали сейчас Луну, исчезающую за Странником. Он откусил кончик сигары и рявкнул:

— Ладно, пусть он подтвердит это мне лично!

— Джимми, соединись с командованием! — приказала полковник Уолмингфорд.

Генерал закурил сигару.

На третьем экране появился улыбающийся лысый мужчина. Генерал стремительно вынул сигару изо рта и встал.

Полковник Уолмингфорд почувствовала прилив безмерной радости, наблюдая за Спайком, который сейчас вел себя, как покорный вежливый мальчик.

— Господин президент — поздоровался генерал.

— Должен поблагодарить вас, генерал, — сказал президент. — Даже трудно поверить, но вы прекрасно справились с этой кризисной ситуацией. Даже если считать, что происходящее просто считали очередной вводной!

— Не так уж прекрасно, сэр, — начал генерал. — Я боюсь, сэр, что мы все-таки потеряли Лунную базу. Уже более часа у нас нет никаких известий от них.

Лицо на экране стало серьезным.

— Мы должны быть готовыми к потерям, — решительно произнес президент. — Я покидаю сейчас Пентагон, чтобы встретиться с представителями Прибрежной охраны. Продолжайте действовать до конца. — было видно, что он ищет блестящую и точную формулировку, которыми он был повсеместно известен, — этой астрономической угрозы!

Изображение на экране исчезло.

Полковник Грисволд саркастически заметил:

— Так вы говорите, что мы потеряли Лунную базу, Спайк? Да… Похоже, что мы потеряли всю Луну!