Глава тринадцатая
В серо-жемчужном Зале Высшего Совета Гонифаций смотрел на брата Фрезериса, обвинявшего его. Голос старого Умеренного был шелковым.
— Правильно ли я понял твою цель, когда Дет принес сюда эти инструменты?
И он широким жестом показал на блестящие аппараты, расставленные перед столом Совета. В центре находилось кресло с ремнями. Вокруг аппаратуры суетились жрецы Четвертого Круга под руководством Дета. Они проверяли приборы.
Гонифаций кивнул.
— Пытки! — Фрезерис произнес это слово с негодованием. — Неужели мы стали варварами и опустились до такой жестокости?
Жестокость действительно шокирует их, весело подумал Гонифаций. Интересно, как он называет увеличение налогов с прихожан, которые стонут под тяжестью бремени.
Фрезерис продолжал:
— Наш брат Гонифаций неожиданно информировал нас, что его агенты захватили людей, которые, как он утверждает, опасны для Иерархии. Эта акция совершена без согласия Совета, что является грубым нарушением наших законов. Теперь Гонифаций заверяет нас, что пленники — члены Нового Ведьмовства. И в довершение всего он не воспользовался научными методами извлечения правды, он решает — опять же единолично — прибегнуть к физическому воздействию. Почему, я спрашиваю Совет, такой возврат к варварству? — Я скажу вам, почему, — продолжал Фрезерис. Его музыкальный голос спустился на октаву ниже и заварьировал. — Гонифаций стремится захватить абсолютную власть. Он создает Иерархию внутри Иерархии, клику жрецов и деканов, преданных ему. Я докажу, что он использует такие же методы в Ведьмовстве, чтобы, вызвав мировой кризис, захватить власть под предлогом спасения Иерархии.
Обведя взором лица членов Совета, Фрезерис приготовился обвинять дальше, но ему не удалось даже начать.
Архиепископ Джомальд, представитель Реалистов, поднялся и произнес просто, словно речь шла об обычном деле:
— Брат Фрезерис ввергнул Иерархию в состояние большой опасности, тормозя выполнение наших акций против Нового Ведьмовства. Он продолжает это осуществлять и сейчас. Его действия крайне подозрительны. Я требую его экскоммуникации на год и прошу, чтобы голосование было проведено сейчас.
Фрезерис посмотрел на жреца с холодным презрением, как бы порицая его за эту непочтительность, с которой тот прервал его.
— Я поддерживаю это! — неожиданно выкрикнул Серциваль.
А Фрезерис все еще стоял с холодным непониманием, словно ожидая, когда эти грубые выкрики закончатся и он сможет продолжить свою речь. Держался он великолепно.
Его приверженцы, Умеренные, поняли, что случилось, раньше, чем он. И они были скорее испуганы, чем негодовали.
— Есть возражения против голосования? — спросил Джомальд.
И медленно, неуверенно один из Умеренных стал подниматься, беспокойно глядя на членов Совета. Оценив обстановку — обстоятельства изменили его намерение, — он сел.
И только теперь Фрезерис понял.
К его чести, это не нарушило его спокойствие. Его лицо было полно величия.
Один за другим сжатые кулаки ложились на блестящую крышку стола. Фрезерис величественно смотрел на архиепископов, голосующих против него. Он был похож на человека, презирающего своих противников.
В конце концов ни одна рука не легла ладонью на стол, обозначая негативное отношение к предложению. Воздержались лишь двое Умеренных, да и те чувствовали себя неспокойно.
— Привести приговор в исполнение! — крикнул Джомальд жрецам Четвертого Круга.
Архиепископы теперь понимали: эта акция была заранее обдумана и спланирована.
А Фрезерис так и остался спокойным. Он стоял, будто мраморная статуя, презирая и своих врагов, и предавших его друзей.
И как мраморная статуя, он принял приговор. Невидимые лучи направились на его голову, блокируя его сенсорные органы. Первыми отключились оптические нервы. Фрезерис, подняв руки к своим ослепшим глазам, не успел тронуть их — отключились осязательные нервы. Он качнулся и тяжело рухнул на стол, которого он не мог ощущать.
Более беспомощный, чем ребенок, Фрезерис лежал на столе, исключенный из мира и Иерархии, обреченный целый год оставаться в аду собственных мыслей, — год, который покажется ему вечностью, ибо у него даже не было средства измерить время.
И когда жрецы вышли вперед, чтобы убрать лежащего лидера, брат Джомальд заговорил снова:
— Я требую, чтобы все наши ресурсы для борьбы против общего врага были переданы архиепископу Гонифацию, которого нужно объявить мировым Иерархом до тех пор, пока Ведьмовство перестанет быть угрозой. В течение этого периода Высший Совет останется только совещательным органом.
Данное предложение тоже прошло единогласно. Даже старый Серциваль, от которого можно было ждать отчаянной борьбы за независимость, проголосовал вместе со всеми. Гонифаций поднялся и сказал:
— Приведите пленников. Начнем допрос.
Это вызвало неожиданные возражения старого Серциваля. На его морщинистом, будто изжеванном лице отразилась такая ненависть, что всем стало не по себе.
— Я требую, чтобы мы не вели никаких разговоров с агентами Сатаны. Если нет сомнений, что они ведьмы и колдуны, их следует убить немедленно! Я проголосовал за предоставление тебе высшей власти, — продолжал он, — ибо считаю тебя сильным человеком, желающим и способным драться без пощады с Богом Зла. Никакой пощады ведьмам!
— Я слышал твое мнение, — ответил Гонифаций. — Ты не увидишь во мне сочувствия врагу. Но допросить необходимо.
Серциваль неохотно сел.
— Я считаю, что они должны быть убиты, — пробормотал он.
Но внимание всех уже переключилось на ведьм, которых вводили в зал деканы. С плохо скрываемым любопытством архиепископы рассматривали врага, они впервые получили возможность встретиться с ним лицом к лицу.
Первое впечатление казалось ободряющим. Все пленники одеты в грубые туники. Они не сопротивлялись грубым толчкам деканов — это создавало ощущение покорности. Нет, такие люди не вызывают страха. Они больше похожи на банду грабителей, хотя среди них есть и женщины И некоторые очень симпатичные. Если бы их приодеть, вымыть и навести марафет, они бы пользовались большой популярностью в квартале Падших Сестер. А сейчас эти враги производили впечатление ничтожных существ.
Но следующее впечатление уже не было таким обнадеживающим. Лица этих людей, конечно, более интеллигентны, чем лица обычных прихожан. То, что на первый взгляд казалось тупым безразличием, оказывалось задумчивостью. И ощущался дух солидарности, взаимной поддержки. Было очевидно, что люди не испуганно покорились грубому обращению с ними, а игнорируют такое обхождение: они выше мирских дел, сконцентрировавшись на более важных проблемах.
Впечатление глубокой задумчивости было самым тревожным. Создавалось ощущение, что люди находятся в мысленном контакте с какими-то силами вне Зала Совета.
Кивком головы Дет приказал жрецу Второго Круга начать процедуру. С того времени, как Гонифаций принял высшую власть, Дет сбросил маску покорности со своего лица, и все отметили, насколько оно безобразно. Его наглые взгляды в сторону членов Совета говорили больше, чем слова:
— Теперь я второй человек в Иерархии.
— Вы обвиняетесь в заговоре против Иерархии, который вы предприняли, изобразив из себя ведьм и колдунов, слуг Сатаны. Если кто-либо из вас встанет, признает свою вину и расскажет все без утайки, он избежит пыток.
Тут же одна из женщин начала трястись, извиваться в судорогах, запрокинув голову с закрытыми глазами. Ее движения становились все более резкими, колени подгибались, будто она с трудом держит себя на ногах. Словно какая-то невидимая сила трясла ее. Внезапно она упала, и рот ее перекосило.
— Господи, защити нас! — пронзительно закричала она, извиваясь на полу. — Сатана, помоги своим слугам!
В серой стене Зала материализовалось огромное волкоподобное чудовище. Глазницы его, казалось, были наполнены горящими углями. Зверь медленно подошел к столу Совета, громадный, как дом, настоящее воплощение зла и разрушения.
Архиепископы вскочили. Они не могли сдержать своих эмоций. Жрецы низших рангов бросились врассыпную.
— Рассей его, — коротко бросил Гонифаций Дету. Затем он тоже встал. — Неужели вы не видите, что это просто телесолидографическая проекция!
Эта фраза будто хлестнула перетрусивших архиепископов. Гонифаций пожалел, что тут нет Фрезериса. Он бы сумел держать себя в руках.
Архиепископы медленно приходили в себя. Они убедились: действительно, через громадное тело чудовища просвечивают стены Зала. Более того, огромные лапы с когтями ступали иногда выше пола Зала, иногда ниже его уровня.
И тут начали работу техники Дета. Целые куски тела чудовища таяли в воздухе. Оставались только незначительные части, на которых техники не смогли сфокусировать излучение. Это зрелище стало более пугающим, чем внезапное появление чудовища. В воздухе в разных местах остались части уха, жуткая челюсть, горящий адским огнем глаз…
— Остальное можно не рассеивать, — холодно сказал Гонифаций. — Я просто хотел продемонстрировать вам, что это не исчадье ада, а обычная телесолидографическая проекция. Наши Братья из Четвертого Круга недавно создали многочастотный нейтрализатор. Все эти явления имеют фотонную природу и создаются на принципе интерференции. Чтобы окончательно избавиться от таких явлений, нам нужно найти и уничтожить телесолидографические проекторы. Это только вопрос времени. Даже если не учитывать информацию, которую мы получим сегодня. — Он многозначительно посмотрел на группу ведьм. — Мы легко можем изолировать этот Зал и все Святилище от появления призраков. Но в этом нет необходимости. Если мы это сделаем, то создастся ошибочное представление, будто мы боимся. — Затем его голос стал суровым. — Я требую: все жрецы и деканы не должны обращать внимания на призраки, являющиеся в их кельи! И в этот Зал!
И архиепископ сел. Зал тут же осветился ярко-красным светом, в котором все дрожало и стало плохо различимо. Предметы и люди потеряли определенность очертаний.
Забыв о приказе Гонифация, архиепископы вскочили, сбившись в кучу у противоположного края стола. Ибо на том месте, где минуту назад сидел Всемирный Иерарх, находился огромный красный дьявол. Его голова, украшенная рогами, покачивалась из стороны в сторону, а глаза злобно глядели на жрецов. Огромная рыжая борода закинута за плечо.
И внутри этого красного ореола смутно виднелась фигура Гонифация, как древнее насекомое, заточенное в кусок янтаря.
Гонифаций встал, и на мгновение голова его очутилась вне красноты. Но дьявол тоже поднялся.
Среди ведьм началось движение. Они упали на колени, вытянув вперед руки, и закричали:
— Господин! Господин!
Старый Серциваль поднял дрожащую руку. Его глаза смотрели не моргая. Видимо, он был больше испуган, чем того желал.
— Что это значит? — завопил он. — Неужели мы голосовали за самого Сатану?
Техники Дета работали вовсю. Они снимали солидографическое изображение с Гонифация.
Но тут послышались изумленные возгласы деканов. Чернильное облако мрака внезапно окутало коленопреклоненных ведьм и начало распространяться, угрожая заполнить весь зал. Из облака выскочили охранники-деканы, бросившись к противоположной стене.
— Жезлы Гнева! — крикнул Гонифаций. — Направляйте лучи во мрак на уровне пояса. Нейтрализатор не сможет уничтожить это облако!
Лучи фиолетового огня ударили в облако. Оно начало извиваться, как живое существо, стремясь поглотить всех. Затем подалось стремительно к выходу. Но лучи догоняли его, и постепенно чернота исчезла.
— Если еще одно телесолидографическое изображение появится здесь, мы будем убивать ведьм, — громко произнес Гонифаций. — Пять ведьм за призрак.
— Почему бы их не убить всех сразу? — воскликнул старый Серциваль. — Я же советовал тебе это с самого начала.
— Это я решаю, — ответил Гонифаций. — В этом деле есть такое, что тебе не понять.
Серциваль сгорбился, сел на место, что-то бормоча. Было очевидно: некоторые архиепископы не прочь последовать совету старого фанатика.
— Начать допрос!
Два декана, схватив одну из ведьм, потащили ее к креслу. Это оказалась красивая девушка, слишком хрупкая для прихожанки. Кожа у нее нежная, черты лица тонкие и правильные.
Она шла спокойно к креслу, но потом начала отчаянно сопротивляться, царапаться, кусаться, но стоило ее привязать, жрецы оставили ее.
Клерк стал громко читать:
— Мьюдон Чемми — так тебя зовут, хотя ты это отрицаешь. Мой долг посоветовать тебе отвечать на все вопросы честно и без утайки. В противном случае ты вынудишь нас на неприятную необходимость заставить тебя говорить. Иерархия милосердна, и она не признает телесных пыток. Наши жрецы разработали методы воздействия на болевые центры Таким образом, тело человека остается целым и невредимым, и нет опасности, что человек умрет во время пыток.
Клерк сел.
Медленно подошел Дет к креслу, повернулся к ведьме.
— Как твое имя?
Пауза. Затем ведьма ответила:
— Слуги Сатаны не имеют имен.
Дет расхохотался. Было неприятно сознавать, что он подавлял в себе такой смех много лет. Он продолжал:
— Твое имя Мьюдон Чемми, прихожанка Одиннадцатого участка, красильщица, жена Мьюдона Ричарда. Ты это отрицаешь?
Ответа не последовало.
— Мьюдон Чемми! Ты обвиняешься в заговоре против Иерархии.
— Ваш клерк сказал больше, чем это. — Голос был слабый, но звонкий. — Он сказал, что я… все мы… уже приговорены.
— Правильно. Но если твои ответы удовлетворят нас, ты спасешься от боли и пыток. Скажи, каким образом вы организовали заговор?
— Я следовала указаниям Сатаны.
Дет рассмеялся.
— Каким указаниям?
— Стать орудием его божественной воли. Накладывать заклятья, проклинать, мучить тех, на кого Сатана укажет мне.
Снова Дет рассмеялся.
— По-видимому, ты привыкла использовать бессмысленный жаргон для описания своих действий. Но нас интересует не это. Нам нужны факты. Каким научным процедурам ты обучена?
— Я не знаю таких процедур. Сатана всемогущ, и он не нуждается в помощи.
Дет перевел взгляд на главного техника.
— Ты готов?
Жрец кивнул. К креслу начало придвигаться тяжелое металлическое покрывало. Оно сомкнулось над головой ведьмы в виде колпака. Спадающие складки следовали линиям ее тела.
Дет снова посмотрел на ведьму.
— Принимая во внимание твою хрупкость и женственность, мы не будем жестоки к тебе. Пытка остановится сразу, как только ты попросишь. Но пойми, мы не хотим далее выслушивать твою чушь о Сатане и сверхъестественных силах. Обязан тебе напомнить: сейчас ты находишься не перед тупыми прихожанами.
За столом Совета возникло движение. Такие переговоры с жертвой были в высшей степени противозаконны. Старый Серциваль негодующе что-то бормотал, другие архиепископы вопросительно смотрели на Гонифация, но тот избегал встретиться с ними взглядом.
— Мьюдон Чемми, у тебя еще есть шанс, — продолжал Дет. — Если ты сообщить нам факты и они будут правдивыми и удовлетворят нас, мы будем милосердны к тебе.
Лицо ведьмы под колпаком казалось маленьким, как у ребенка.
— Как вы можете быть милосердны ко мне, вы же сами признали, что Иерархия не верит в Великого Бога. Разве вы отпустите меня? Тогда я расскажу о случившемся прихожанам. Разве вы позволите себе такой риск?
Дет улыбнулся.
— Ну вот, мы и пришли к определенному выводу. Наконец-то ты признала: все акции — только научные штучки.
— Нет, не так. Более, чем столетие Сатана позволял вам считать, что вы проникли глубоко в человеческий мозг и ваши пытки стали более изощренными. Сатана есть! Он правит в Аду, который вы называете космосом.
За столом Совета движение. Гонифаций игнорировал его.
Он сделал Дету знак.
— Мьюдон Чемми! — гаркнул он свирепо. — Кто ваш предводитель?
— Сатана!
— Чепуха! Пусть боль войдет в пальцы левой руки.
И с этими словами напряжение в Зале увеличилось. Жезлы Гнева предупреждающе нацелились на ведьм. Но те, закрыв глаза, молились своему темному божеству.
И затем из-под металлического колпака донесся звук — ведьма втягивала в себя воздух сквозь сжатые губы.
Но Гонифаций не слышал, хотя прислушивался внимательна Потому что в это самое мгновение пальцы его левой руки будто погрузились в расплавленный металл.
Сверхъестественным усилием воли он заставил себя отдернуть руку, не вскрикнув. С еще большим усилием он принудил себя взглянуть на членов Совета, если он и вздрогнул, то никто из архиепископов не заметил этого движения.
— Мьюдон Чемми, кто ваш настоящий предводитель?
— Сатана! Сатана!
Гонифаций позволил себе взглянуть вниз на руку девушки. В ней не было ничего необычного, за исключением того, что косточки побелели. Он медленно передвинул руку, боль исчезла.
— Пусть боль войдет в кость. Кто — без повторений, прошу тебя, не называй больше Сатану — ваш предводитель?
— Он… о, дай мне силы, Сатана! Он… Асмодей!
Гонифаций чувствовал себя так, будто на руках у него надета раскаленная перчатка.
— Кто такой Асмодей?
— Сатана. Помоги мне Он король Демонов.
— Боль во всю руку. Кто Асмодей?
— Король… Демонов…
— Мы знаем, что он человек. Как его настоящее имя?
— Король… — приглушенный вскрик. — Пусть Сатана сожжет вас! Я не знаю!
— Значит, Асмодей человек?
— Да… нет… не знаю. Сатана, сожги их всех, как они сжигают твоего слугу!
Гонифаций чувствовал, как по его лбу стекают капли пота. Боль, непереносимая боль поднималась все выше и выше.
Нужно подумать.
— Мьюдон Чемми! Кто такой Асмодей, как его настоящее имя?
— Не знаю…
— Ты видела его?
— Да… нет… да… Мьюдон Чемми, Сатана! Твоя преданная слуга!
— Как он выглядит?
— Не знаю… чернота… и голос…
Пот струйками стекал со лба Гонифация. Еще немного, и ведьма сломается! И эта боль должна же иметь источник! Думай!
— Отлично, Мьюдон Чемми, оставим пока Асмодея. Где ваша штаб-квартира?
— Я не… там, где вы схватили нас…
— Это только место встреч. Где ваш настоящий штаб?
— Я не… его нет.
— Ложь! Ты что-то знаешь, так как дважды начинала говорить… Где ваш штаб? Где находится вся аппаратура?
— В… ее не существует. Сатана не нуждается…
— Боль в плечо.
Жуткая боль поднимается выше. Думай! Какой-то шум в дальнем конце Зала. Двери Зала открылись. А из группы коленопреклоненных ведьм — тихий ритмический непрекращающийся гул… Как приглушенный барабан.
— Сатана, помоги нам!
— Где штаб, Мьюдон Чемми? Ты на Большой Площади. Ты идешь в штаб. Ты идешь по улице и входишь в нега Что это за улица?
— Тка… нет! — пронзительный крик.
— Ты идешь по улице ткачей. Ты ощущаешь запах шерсти. Ты слышишь, как бегают челноки. Ты уже свернула. Куда?
— Нет, нет! Мьюдон Чемми зовет тебя, Сатана!
От дверей к столу Совета спешит группа жрецов. Их мантии громко шуршат. Медленно, с усилием Гонифаций встает; левая рука его висит, левое плечо опущено, словно он держит страшную тяжесть.
— От плеча…
— Прекратить допрос, — приказал Гонифаций, физически ощущая все взгляды, направленные на него.
Дет подождал мгновение, затем, пожав плечами, дал знак техникам.
С оглушительной внезапностью к Гонифацию пришло облегчение. Он глубоко вдохнул воздух, будто вынырнул из ледяной воды. Казалось, весь зал плывет перед его глазами, и он даже ухватился за край стола.
— В чем дело? — спросил он жрецов. — Только серьезная причина может оправдать ваше появление здесь.
— Прихожане идут к Святилищу! — воскликнул один. — Они бросили работу. Все попытки остановить их провалились. Двух деканов разорвала толпа на части. Жрец Пятого Круга, приказавший им остановиться, схвачен, над ним надругались. Он все еще у них. Они уже заполнили Большую Площадь. Они требуют ответа, почему мы все еще не сокрушили Сатану и не покончили с царством Ужаса. Люди кричат: «Что такое Новое Ведьмовство?» Они избивают любого жреца, который пытается вразумить их.
Тревожный шепот прошел вокруг стола Совета. Гонифаций услышал слова:
— Военный удар! Очистить Площадь!
Узнав среди пришедших жрецов одного из Центра коммуникации, он приказал ему говорить.
— Такие же волнения происходят и в других городах Земли. Наверное, происходят по сигналу. Толпа ворвалась в Святилище Неоделоса. Ее удалось вытеснить оттуда, но с большими жертвами. Отовсюду требуют объяснений.
Гонифаций быстро заговорил:
— Направить на всю мощность парасимпатическое облучение на Площадь. Через усилители объявить, что завтра праздник, на котором Великий Бог явит свои чудеса и даст знак грядущей победы над Сатаной. Передать этот приказ по всем Святилищам. Обратить внимание, чтобы использовали полностью парасимпатическое облучение. Если толпа не разойдется после облучения, загипнотизировать ее музыкой. И ни в коем случае не использовать силу! Если толпа займет Святилище, я буду считать это просчетом в работе жрецов. Всем убитым прихожанам организовать пышные похороны. Свяжитесь со всеми Святилищами. Передайте, что инструкции по проведению празднества передадут вечером по времени Мегатеополиса. Каждые два часа сообщать мне сведения об общей ситуации.
Клерку:
— Предоставить мне информацию о предыдущих празднествах, включая и солидографические записи.
Другому клерку:
— Собрать группу социального контроля Шестого Круга. Высшему Совету нужна их консультация. Передать Брату Домасу, что я хочу с ним поговорить, когда он освободится.
Третьему клерку:
— Передать группе физиков Пятого Круга, чтобы они создали телесолидографический барьер вокруг Большой Площади. Все ресурсы в их распоряжении. Они могут использовать любую аппаратуру. Но экран должен быть готов к завтрашнему утру.
Четвертому клерку:
— Свяжитесь с кораблем, доставляющим нам подкрепления из Люциферополиса. Передайте, чтобы поторопились.
Дету:
— Всех пленников по камерам. Держать поодиночке. К каждому приставить двух охранников. Приготовьтесь к самым фантастическим попыткам освобождения. Возлагаю на тебя всю ответственность. Сейчас начнется Тайный Совет, всем очистить зал!
— Ты все еще не хочешь убить ведьм? — раздался едкий голос Серциваля. — Из признаний этой женщины следует, что все они агенты Сатаны. Глупо и опасно оставлять их живыми, это вызов Великому Богу.
— Нам необходимо получить от них информацию, — резко ответил Гонифаций. — Я прервал допрос, поскольку у нас сейчас более важные дела. Нам нужно подготовиться к Празднеству — Воскресению Великого Бога.
Серциваль покачал головой. Огонек безумия или пророчества вспыхнул в его глазах:
— Мы все должны пасть на колени и просить прощения у Великого Бога за долгие годы неверия. Иначе впереди нас ждет тьма, конец для всех нас!
— Ты устал и находишься в смятении. Но я подвергну экскоммуникации любого жреца, который упомянет Сатану и сверхъестественную силу.
Ведьмы, уходя, монотонно пели, и их пение заполняло Зал Совета.
— Благодарим тебя, Сатана! Благодарим тебя, Сатана!
