XVI
Из–за деревьев выбежала Мэри Кэйси, протестующе размахивая руками. Она обняла Майти и стала его целовать, слезы хлынули из ее глаз.
— О, брат, брат, я уже думала, что никогда тебя не увижу!
— Возблагодари Мать за свое спасение, — сказал он. — Значит, все, о чем говорил этот рогатый, правда? — Он немного отстранил ее от себя и внимательно осмотрел. — Он тебя не обижал?
— Нет, нет! Он не прикасался ко мне. Он все время был истинным «дирада». И он не поклоняется Колумбии. Он клянется богом и сыном. Я это слышала множество раз! А ты ведь знаешь, ни один Ди–Си так бы не поступил.
— Жаль, что я этого не знал, — сказал Майти. — Мы бы не потеряли зазря двух хороших парней.
Он повернулся к Питеру.
— Если то, о чем она говорит, правда, то нет смысла, дружище, продолжать игру. Разумеется, если ты настаиваешь, то мы продолжим.
Стэгг швырнул наземь обрубок биты.
— Я с самого начала хотел пробраться в Кэйсиленд и провести там остаток своей жизни.
— У нас нет времени на болтовню! — сказала Мэри. — Нужно убираться отсюда! И побыстрее! Я вскарабкалась на дерево, чтобы осмотреться и увидела свору гончих, а за ними — скопище мужчин и женщин на оленях. И черных кабанов смерти!
Кэйсилендеры побледнели.
— Кабаны смерти! — произнес Майти. — Это едет Альба. Только что она здесь делает?
Мэри указала на Стэгга.
— Они, должно быть, узнали, что он находится поблизости и выследили его. Нельзя мешкать, они приближаются слишком быстро.
— Ну и дела, — пробурчал Майти. — Нас–то она вряд ли тронет. У нас есть пропуск. Хотя от Альбы можно ожидать чего угодно… Она выше таких мелочей, как договор.
— Верно, — согласилась Мэри. — Но даже если вам она и не причинит вреда, то что будет со Стэггом и со мной? На меня ведь ваш пропуск не распространяется.
— Я мог бы отдать вам пару лишних оленей. Вы могли бы бежать в направлении реки Хаусатоник. На другом ее берегу вы будете в полной безопасности. Там у нас укрепление. Но Альба может поймать вас по дороге.
На лице его застыла маска крайней сосредоточенности. Затем он произнес:
— Нет, это все не то. Надо поступать благородно. Мы не имеем права допустить, чтобы двое правоверных попали в грязные лапы Альбы. Особенно, если среди них моя сестра!
— Так, вот, мужики! Что скажете? Плюнем на пропуск и будем драться за этих двоих? Или спрячемся в зарослях, как цыплята, завидев ястреба?
— Мы живем, как Кэйси, и умрем, как Кэйси! — Дружно вскричала вся команда.
— Значит, деремся, — сказал Майти. — Но сперва попробуем убежать как можно дальше. Пусть они попотеют, если уж так жаждут нашей крови.
Как раз в это мгновенье послышался лай гончих.
— По седлам! В путь!
Мэри и Стэгг отвязали тюки с оленей, которых им дали, взобрались на их голые спины и взялись за поводья.
— Женщины пусть идут первыми, — сказал Питер. — Мы немного сзади.
Мэри огорченно взглянула на Стэгга.
— Если ты останешься сзади, я буду рядом с тобой.
— Не время спорить, — сказал Майти. — Будем держаться все вместе.
Они поскакали по неровной и извилистой тропе. Лай позади усилился — это гончие почуяли запах. Едва беглецы покинули прогалину, как из зарослей выскочили первые гончие. Питер, обернувшись, увидел огромного пса, сложением напоминавшего помесь гончей и волка. Шерсть его была белоснежной, а уши — рыжеватые, словно у волка. За ним вылетела свора — двадцать таких же псов.
Затем внимание его обратилось на управление оленем на усеянной камнями тропе, и он уже больше не рисковал оборачиваться, тем более, что испуганное животное никак не хотело бежать с наибольшей скоростью.
Только через полкилометра бешеной скачки Стэгг обернулся еще раз. Теперь он увидел около двадцати всадников на оленях. Впереди на белом лосе с окрашенными в ярко–алый цвет рогами восседала нагая старуха, только черная коническая шляпа и живая змея вокруг шеи составляли ее наряд, длинные седые волосы развевались по ветру, а обвислые плоские груди подпрыгивали при каждом движении животного.
Вид ее испугал бы кого угодно. Рядом со всадниками, не отставая от оленей, бежало стадо свиней — высокие, длинноногие мускулистые твари, привыкшие к бегу. Все они были черного цвета, их длинные клыки жутко багровели, они омерзительно визжали на бегу.
В то самое мгновенье, когда он повернул голову, раздался оглушительный треск, и олень, бежавший впереди него, закричал от боли.
Питер глянул вперед. Двое оленей бились на земле, рядом лежали их всадники. Случилось самое худшее. Олень с девушкой–талисманом оступился и упал. Мэри ехала сразу же за ним и не успела увернуться.
Стэгг остановил своего оленя и спрыгнул на землю.
— У вас все в порядке? — крикнул он.
— Немножко тряхнуло, — ответила Мэри. — А вот олень Кэйси, похоже сломал ногу. И мой удрал в заросли.
— Залезай на спину моего, — велел он. — Кто–нибудь другой пусть подберет Кэйси.
Мэри поднялась с места, где лежала Кэйси, и подошла к нему.
— Она не в состоянии двигаться. Кажется, у нее сломан позвоночник.
Кэйси, должно быть, понимала, о чем идет речь.
— Убейте меня, — взмолилась она. — Сама я не могу совершить этот грех! Но если меня убьете вы, я знаю, бог простит это. Разве Матери хочется, чтобы я попала в руки Альбы?
— Никто тебя не собирается убивать, Кэйси, — сказал Майти. — Пока в живых будет хотя бы один из нас, мы будем защищать тебя.
Он отдал отрывистые распоряжения, и остальные Кэйси спешились.
— Располагаемся в две линии. Сначала на нас нападут собаки — отбивайтесь мечами. Затем хватайтесь за копья. Сами знаете, следующими ударят кабаны или всадники.
Кэйси едва успели построиться в две шеренги, заслонив девушек, как на них бросились псы. Это были не охотничьи собаки, обученные повисать на боку у загнанной дичи. Это были злобные твари, натасканные на то, чтобы убивать. С грозным рычанием они взвились в воздух, стараясь вцепиться в глотки защищавшихся.
На мгновенье все смешалось, так как псы посбивали многих с ног. Но через две минуты, несмотря на отчаянный лай, визг, хрип, рычанье, с ними было покончено. Четыре тяжело раненных пса ползли подыхать в заросли. Остальные валялись мертвыми с наполовину отсеченными головами или отрубленными лапами.
Один из Кэйси лежал на спине с обращенным к небу взором. У него было разорвано горло. Еще пятеро были сильно искусаны, но могли держать в руках меч.
— А вот и остальные! — вскричал Майти. — Плотнее ряды и приготовьтесь метать копья!
Ди–Си натянули вожжи. Седоволосая карга выехала чуть вперед остальных и закричала пронзительно:
— Люди Кэйсиленда! Вы нам не нужны. Отдайте нам нашего Рогатого Короля, и все вы, даже девушка, которая была пленницей, сможете невредимыми вернуться на родину. Если же не отдадите, я напущу на вас моих вепрей — и вы все погибнете!
— Сама подыхай, — проревел в ответ Майти. — Я уверен в том, что ты здесь единственная подходящая для этого, ты, вонючая, высохшая коза!
Альба затряслась в бешенстве. Она повернулась к своим жрецам и жрицам и сделала знак рукой.
Те отстегнули с привязи огромных клыкастых зверей.
— Пользуйтесь копьями, будто вы на охоте на свиней, — закричал Майти. — Мы охотимся на диких свиней с детства, едва научившись держать в руках копье! Не поддавайтесь панике!
Стэггу же сказал:
— Бери меч. Я видел, как ты дрался с псами. Ты быстрее и сильнее любого из нас настолько, что можешь и мечом биться с кабанами… Ребята, готовы? Вот и они!
Майти вколотил свое копье в шею огромного борова. Тот припал к земле. Сразу же из–за него на Майти набросилась громадная свинья. Стэгг перепрыгнул через тушу мертвого кабана и с такой силой обрушил на нее меч, что перерубил хребет сразу же за шеей.
Затем таким же ударом сразил еще одну свинью, сбившую с ног одного из Кэйси и зубами рвавшую его ноги.
Раздался крик Мэри, и он увидел, что она с трудом удерживает копье, вонзившееся в бок вепря. Рана оказалась незначительной, только еще больше разъярила кабана, и он пытался добраться клыками до девушки. Она же, вцепившись в конец копья, кружилась вокруг мечущегося в центре зверя.
Питер издал воинственный крик и одним прыжком оказался на спине вепря. От удара ноги кабана подкосились, и он скатился наземь. Животное, поднявшись на ноги, с быстротой молнии рванулось к нему. Стэгг прикрылся острием меча. Оно вошло в открытую пасть зверя до самой глотки.
Затем он вскочил и бросил взгляд в сторону Мэри, чтобы удостовериться, что она хотя и напугана, но не ранена. Тут же он заметил свинью, набросившуюся на Кэйси. Защищавший ее соплеменник тоже валялся на земле, корчась от боли. Ноги и туловище его были сплошь искромсаны, из порванной плоти торчали ребра.
Питер запоздал с помощью. К тому времени, когда он отрубил одну из задних ног свиньи и рассек шейную артерию, девушка уже скончалась.
На мгновенье он остановился, оценивая положение. Оно было скверным. Из шестнадцати кэйси, уцелевших после собачьей резни, кабаны оставили в живых только десять, да и то на ногах держались лишь пятеро.
Стэгг помог расправиться еще с четырьмя кабанами. Оставшиеся израненные, четверо из двух десятков, с диким визгом умчались в лес.
— Теперь очередь Альбы, — тяжело дыша, произнес Майти, — и с нами будет покончено. Только знай, Стэгг, что еще долго будут воспевать эту битву по всему Кэйсиленду!
— Мэри они не получат! — взревел Питер. Глаза его пылали безумием, на лице не осталось ничего человеческого. Он снова был одержим — но не женщин он теперь жаждал, а крови.
Он повернулся лицом к окружению Альбы. Ее дружинники шли рядами по пять, сверкая на солнце наконечниками длинных копий.
— Альба! — зарычал Стэгг и побежал к ней.
Поначалу она не заметила его, но, услышав предупреждение своих приверженцев, направила своего белого оленя навстречу.
— Я убью тебя, гнусная старая сука! — кричал Питер. Он, как берсеркер, описал широкие круги мечом у себя над головой. — Я убью всех вас до единого!
А затем произошло нечто странное.
С детства жрецов и жриц приучали относиться к Герою–Солнце, как к полубогу. Теперь все они оказались в необычном, не укладывавшемся в их сознание положении. Их вела непобедимая Богиня–Смерть. Вела против человека, о котором все догматы говорили, что он также непобедим. Все легенды, связанные с Героем–Солнце, подчеркивали его неизбежное торжество над противниками. Одна из легенд повествовала даже о его победе над самой смертью.
Более того, они стали свидетелями расправы над гончими и кабанами, животными, посвященными Альбе, и видели сверхчеловеческую быстроту и наводящие ужас удары меча. Поэтому, когда воплощение Богини–Смерти приказало им изготовить копья и напасть на Рогатого Короля, они замешкались.
Смятение длилось всего лишь несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы Питер встал лицом к лицу с Альбой.
Он коротким замахом перерубил деревянное древко копья, стальной наконечник упал на землю. В то же самое время олень, на котором сидела Альба, встал на дыбы.
Старуха упала с его спины, как кошка, приземлившись на ноги. Какое–то мгновенье казалось, что, пользуясь оленем, как прикрытием от Стэгга, она еще сумеет скрыться среди своих приспешников.
Стэгг хлестнул мечом по оленю, и животное отпрянуло.
Какую–то секунду он смотрел прямо в ее блекло–голубые глаза. Перед ним была высокая женщина со скрюченной спиной, старая, очень–очень старая. На вид ей было не менее двухсот лет, таким изборожденным морщинками и ссохшимся было ее лицо. Длинные поредевшие седые волосы свешивались с подбородка, такие же белые волосы образовали подобную молочную пленку над ее верхней губой. Глаза ее, казалось, видели множество давно умерших поколений, и их спокойствие как бы утверждало, что увидят еще больше. Она была сама Смерть!
Мурашки пробежали по телу Стэгга, будто он стоял лицом к лицу с неизбежной Погубительницей всего сущего.
Гремучая змея, шипя и извиваясь вокруг ее шеи, еще более подчеркивала зловещий облик рока.
Затем он стряхнул с себя оцепенение, напомнив себе, что она, в общем–то, всего лишь человек, и бросился на нее.
Но ему так и не удалось ее поразить.
Лицо старухи перекосилось от боли, она схватилась за грудь и упала замертво.
Среди ее прислужников началась паника, паника, которою не преминул воспользоваться Стэгг. Бросившись прямо в толпу, он разил направо и налево. Сейчас он был берсеркером, нечуветвительным к ранам, наносимым копьями и саблями жрецов.
Он одинаково рубил и пеших, и всадников. Олени вздымались на дыбы и сбрасывали мужчин и женщин, а Стэгг поражал их прежде, чем они успевали стать на ноги.
Казалось, он в состоянии уничтожить весь отряд. Он убил или ранил, по меньшей мере, шестерых верховых и, опрокинув еще четверых, добил их на земле. И тогда одна из всадниц, хранившая до того невозмутимое спокойствие, погнала своего оленя вперед. Она правила прямо на него. Он поднял взгляд как раз вовремя — она уже склонилась над ним.
Он увидел прелестное лицо Виргинии, прежней главной девственницы Вашингтона, женщины с волосами цвета меди и точеным носом, губами алыми, как кровь, и высокой выпуклой грудью. Сейчас ее грудь и живот были прикрыты одеждой, так как она несла в своем чреве его ребенка. Ей оставалось всего лишь четыре месяца до родов — и тем не менее она сидела верхом на олене.
Стэгг поднял меч, чтобы поразить и ее.
Затем, узнав ее — и поняв, что с нею его дитя, остолбенел.
Этого мгновения ей оказалось достаточно. Не меняя невозмутимого и бесстрастного выражения лица, она взметнула остро отточенную саблю. Лезвие просвистело и распороло его рог. И это стало концом Питера Стэгга.