Глава 16
В кромешной тьме существо, что знало себя как Нейсмита, пробудилось. Память вернулась. И все стало на место. Он знал, кто он и где.
Он жив, хотя стремительно охлаждающееся тело, в котором он лежит, мертво. Теперь с предельной отчетливостью можно вспомнить все то, что «Нейсмиту» необходимо было забыть.
Он вспомнил, как убил Уэллса. Вспомнил, как еще раньше стоял у места аварии бомбардировщика и не спеша разбирал документы одного из членов команды. В документах значилось: «НЕЙСМИТ, ГОРДОН».
Вспомнил, как раздел труп, оттащил к расщелине, сбросил и завалил валунами…
Вспомнил и то, что было еще раньше. Первые зачаточные проблески сознания: тепло, опора, движение. Как выпускал псевдоганглии — сперва осторожно — а затем все увереннее. Как соединил свою нервную систему с нервной системой хозяина — воина-Шефта, имевшего привычку так поздно возвращаться с охоты на Цуга.
А тогда он уже мог видеть, слышать, осязать — и все с помощью органов чувств гуманоидного хозяина.
Он оказался внутри Шефта — и сам стал Шефтом…
Теперь же с угрюмым удовлетворением он понял, что игре конец. Долго вынашиваемый план оказался успешно воплощен. Все знание о своей расе он получил из человеческих источников, но простая логика убеждала в том, что он представляет собой ответный удар. Ответ своей расы на человеческий Предел. Инкапсулированные в человеческом теле флюиды его сознания сплелись с сигналами человеческого мозга — и лишь он один из всей своей расы смог пройти за Предел. Оказался единственным выжившим Цугом — тем самым монстром, которого ему предназначалось убить.
Теперь, когда силы возвращались, он почувствовал движение. Труп хозяина кто-то волок прочь — вероятно, робот. Напряженное ожидание. Наконец движение прекратилось и звуки голосов затихли. Очевидно, труп хозяина оттащили из огромного зала в какую-то меньшую камеру.
Еще ожидание — для верности — но никакого движения и в помине.
С той самой минуты, как умерло тело хозяина, приходилось вводить сиккативы — чтобы отвердить труп и сделать ломким в середине туловища. Теперь он вытянулся, нажал — тело раскололось — и свет ворвался в тюрьму.
Впервые он видел собственными глазами — и был поражен. Мир оказался куда прекраснее и ослепительнее, чем могли передать человеческие органы чувств!
Теперь он видел, что плавает в небольшом помещении окруженный десятками зеленокожих трупов.
Осторожно-осторожно он выполз из трещины, которую проделал в трупе хозяина. Крылья и конечности распрямлялись в воздухе, твердея.
Снаружи снова донесся гомон. Он схватил пустой труп хозяина, быстро оттащил в другой конец комнаты и запрятал под другими плавающими телами. А мгновение спустя уже началась суматоха: в комнату тяжело ворвалось тело, за ним другое. Первое пищало тоненьким испуганным голоском:
— Нет, нет, не надо…
Он рискнул взглянуть. Прямо у него на глазах робот крепил ошейник смерти на трясущемся от страха инженере. Справившись с задачей, робот повернулся и уплыл. Тащил он с собой целую связку негромко позвякивающих металлических ошейников.
Окольцованный инженер тщетно пытался сорвать ошейник. На глаза человечку навернулись слезы. Вскоре он подавился, закашлял — а потом повернулся и последовал за роботом.
Существо, прежде считавшее себя Нейсмитом, терпеливо ожидало. Теперь, когда вымерли все Шефты и зеленокожие, правители Города, судя по всему, решили проявить заботу об ученых и инженерах. А также, вероятно, и об Артистах. Так или иначе, Нейсмит ждал — потому что должен был ждать.
Первые несколько минут он слаб и уязвим — легкая добыча для любого, у кого окажется оружие.
А пока что он осторожно пробовал крылья. Кривые ребра твердели, перепонки сохли. Он согнул цепкие члены, наблюдая, как пластины панциря скользят по оболочке. Сила и проворство начинали наполнять тело. Совсем скоро…
Мысли внезапно оборвались, когда в комнату вплыл еще один робот. Нейсмит почувствовал, что его тянут — и увидел, как зеленокожие тела вокруг покачиваются, крутятся и следуют за роботом в коридор.
Направился туда и Нейсмит, влекомый той же силовой сетью. А снаружи увидел, что небольшая группа плывущих вместе с ним тел присоединяется к другой, куда большей. Видно, все трупы зеленокожих собирали в кучу, чтобы разом от них избавиться. Нейсмит мог бы освободиться, но при этом рисковал оказаться замеченным. Кроме того, судя по всему, процессия двигалась в подходящем направлении.
По ходу дела добавлялись все новые и новые группы тел, но присоединяли их к голове процессии. Только когда похоронный кортеж пересекал большой сферический зал, Нейсмита наконец заметили.
— Смотрите, смотрите! Ведь это же Цуг! Правда? — заметил изнеженный голос. — Какая жуть! Даже когда дохлый!
— Да, и представьте — ведь мы даже не наблюдаем его настоящего вида, — отозвался другой голос. Разговор отдалялся, пока процессия двигалась дальше. — Вот бы сейчас видик, чтобы посмотреть на него в… — Внезапное молчание. — Но послушайте, Уемот, а откуда дохлый Цуг здесь, в Новом Городе?
Время ожидания кончилось. Взмахнув крыльями, Нейсмит вырвался из груды трупов и прямо через зал устремился к ближайшим дверям.
Пока он набирал скорость, позади множились дикие вопли. А впереди дорогу загораживала небольшая компания роскошно одетых толстяков. Нейсмит прорвался сквозь толпу подобно комете, оставив их плавать позади с вывихнутыми конечностями и переломанными ребрами.
Затем он очутился в проходе, на ходу обдумывая дальнейший маршрут. И рванул в мастерские инженеров.
Все смешалось в мастерских инженеров — машины плавали незакрепленными, непонятного назначения приборы роились целыми тучами. Среди всего этого безобразия виднелись несколько инженеров, большинство из которых уже получили в награду за служение науке и государству ошейники смерти. Одного из тех, кто награды пока не получил, отчаянно вопящего, преследовал робот. Смутные воспоминания последнего сна теперь прояснились. Нейсмит вспомнил, как выскользнул из комнатушки, как пробрался в мастерские, как похитил одного из ученых. Надев на голову инженера мыслешлем, он выведал все, что требовалось.
И теперь он направлялся прямиком к узенькому проходу, еле заметному среди плавающих машин. Мыслью снял блокировку — и нырнул внутрь.
А там, в тесной потайной трубе, перед ним оказался гном. Ученый уже успел открыть заднюю панель и теперь ощупывал ручки управления. Стоило Нейсмиту войти, как гном обернулся, рыча. Когда ученый понял, кто перед ним, глаза его полезли на лоб, челюсть отвисла, а физиономия побледнела.
Нейсмит прикончил ученого одним ударом, оттолкнул труп в сторону и сосредоточился на панели управления.
А там, аккуратно скрытая от посторонних глаз и хитроумно охраняемая, располагалась центральная система управления всеми автоматическими устройствами, обеспечивающими жизнь в Городе — генераторами воздуха, синтезаторами, убонами, роботами.
Нейсмит внимательно осмотрел контрольные диски. На некоторых стояли череп и кости, что означало: настройка может быть изменена только ценой убийства оператора. При работе всякий раз требовалось жертвовать какой-нибудь мелкой сошкой. Такой символ стоял, например, на рычагах управления силовыми полями, составлявшими стены Нового Города; предосторожность здесь была вполне понятна.
На других, немного отличающихся по цвету, также стояли череп и кости — но тут уже шел чистейший блеф, и Нейсмит без колебания стал ими орудовать. Он отключил всех убонов в Городе, нейтрализовал роботов и открыл ворота между Старым и Новым Городами. Затем, управляясь уже без спешки, открыл нужную панель и изменил мыслесигналы, что обеспечивали доступ ко всем пультам управления. Теперь изменить настройку мог только он сам.
Нейсмит немного проголодался — так что пришлось перекусить на ходу пищей, попавшейся в коридоре. Затем он, не торопясь, вернулся тем же путем, каким пришел, и отправился на небольшую прогулку по Городу.
Повсюду Ленлу Дин обращали к нему смертельно бледные физиономии — все как один безмолвные и трясущиеся. Те, что оказались поближе к проходу, в диком страхе вылетели, едва заметили его появление. Другие даже не пытались спастись — а лишь висели, как елочные игрушки, тупо уставившись на Цуга.
Нейсмит двигался все дальше, по пути отдавая новые приказы роботам. В Светском зале ему попалась небольшая компания толстяков, которые лихорадочно возились с хорошо знакомым Нейсмиту приспособлением.
При его приближении они рассыпались по сторонам будто разноцветные горошины, и Нейсмит прочел сообщение, которое толстяки пытались послать в прошлое: «ОПАСНОСТЬ — ОДИН ЦУГ ЖИВ. НЕ ПОСЫЛАЙТЕ ШЕФТА». Аппарат светился, послание не успели передать целиком. Нейсмит отключил аппарат и отправился дальше.
Он здесь — и уже ничего не изменишь. Все казалось очевидным с самого начала — но пусть они попытаются.
Нейсмит помедлил и стал внимательно изучать свое отражение в серебристом диске зеркала. Странно — и в то же самое время совершенно естественно — смотреть на себя и видеть бледную неземную фигуру с горящими глазами на нечеловеческой маске лица. Он согнул огромные руки — и хваталки, размером поменьше; затем хвост — с интересом наблюдая, как появляется острое жало.
Громадные залы и галереи Нового Города поглощали все внимание; Нейсмит уже начинал подсчитывать и укладывать в памяти сокровища, хранимые в его новом владении — одно это должно занять много месяцев. И все же безмолвные толпы, сверкающие краски, километры записей и многие тысячи информационных капсул не доставляли ожидаемого удовлетворения. Прошло довольно много времени, прежде чем он понял, в чем загвоздка. Все портит фантомная личность того человека, Нейсмита. Она давит со всех сторон, будто тесная одежда. Цуг раздраженно пытался избавиться от человека, но не мог.
А теперь, когда он это понял, чувство стало еще навязчивее. Цуг остановился и, напуганный, повис в неподвижности. Каждая мысль, каждое ощущение, что возникали у Нейсмита за все то время, пока их нервные системы были связаны, перешли теперь Цугу. И он не просто помнил Нейсмита. Он был Нейсмитом. Единственный из расы победителей — и в то же время человек!
Цуг предпринимал ожесточенные мысленные усилия, чтобы отбросить фантомный разум, но тварь упорно преследовала его, будто призрак ампутированной конечности. Все. Бессмысленно уверять себя, что Нейсмит мертв. Призрак Нейсмита — вот он — здесь, в сознании. Нет, даже не призрак. Живая личность.
В порыве внезапного гнева Цуг заметался. Останки когда-то великой человеческой расы — а ныне жалкие паразиты — посыпались по сторонам, в ужасе избегая его. И они остались правителями последнего города на земле, наследниками четырехсот тысячелетий эволюции?
«Их раса породила множество великих людей», — вдруг трезво произнес в его сознании голос Нейсмита.
— Но здесь ты таких не найдешь! — ответил Цуг. — И породить кого-то мало-мальски достойного они уже не смогут — проживи хоть миллион лет.
«Тут ты не властен».
— А если я предоставлю их самим себе? Что тогда? Способны они на что-то лучшее?
«Нет. Нет для них надежды. Даже для ученых и инженеров. Но есть надежда для Артистов».
Все тело Цуга оцепенело от обиды.
— Но они — моя собственность!
«Они люди».
В смятении он повернулся к ближайшему роботу — саркофагу с геометрическими фигурами, начертанными на красно-коричневом фоне.
— Скажи-ка мне — только покороче — что есть человек?
Саркофаг зашуршал, загудел.
— Человек, — ответил он, — это возможность.
Некоторое время спустя Цуг махнул конечностью. Саркофаг почтительно наклонился и отплыл.
«Артисты заслужили свой шанс», — произнес голос Нейсмита.
— Нет.
Цуг повернулся, когда подплыл другой робот — тот, которого он посылал в Старый Город с одним маленьким, но ответственным поручением.
— Господин, живых Хозяев я не нашел, но вынул яйца из их тел, как вы приказывали. Яйца находятся теперь под присмотром инженеров в биологических лабораториях.
Цуг отпустил робота — и тот удалился. Тогда он продолжил свой инспекционный обход. Глаза маленьких толстяков повсюду преследовали Цуга с тупым отчаяньем.
«Горе побежденным», — произнес голос у него в голове. Голос Нейсмита — или его собственный?
С жутким чувством Цуг обнаружил, что не может понять разницу. Двое слились в одно.
Теперь он весь — триумф и господство; и в то же время — мучительное сожаление и сострадание.
«Дай им жизнь и возможность стать людьми», — потребовал голос.
— Где?
«Где, как не на Земле!»
Нейсмит на мгновение застыл, вспоминая море трав под испещренным пятнышками облаков голубым небом.
Подплыл шибздик в белых одеждах.
— Господин, будут ли приказания?
— Да. Найди мне Артистов Лисс и Рома. — Когда тощий человечек поклонился и отплыл, Нейсмит подозвал ближайшего робота. — Принеси машину времени.
Робот давно уплыл — а он все висел в воздухе, ничего не видя вокруг — ни красок, ни движения — пораженный замыслом, целиком захватившим его ум. Мог ли Цуг испытать подобный порыв милосердия и остаться Цугом?
Первым вернулся робот с пультом управления. За ним появились Артисты — исполненные страха и отчаянья.
Нейсмит взял пульт управления.
— Подойдите и ничего не бойтесь, — сказал он Артистам. — Сейчас мы отправимся на Землю.
— На Землю? Не понимаю, — вырвалось у Лисс-Яни.
— Хочешь предать нас изгнанию? — подхватил Ром и повернулся к девушке. — Пусть изгоняет, — яростно проговорил он. — Лучше туда, чем остаться ему на закуску.
Прелестное лицо Лисс-Яни стало бледным как смерть. Несколько мгновений спустя девушка все же приблизилась — и Ром последовал за ней. Нейсмит тронул ручки управления. Вокруг возник голубоватый пузырь — и зал уплыл прочь. Прошли одну перемычку, другую… Затем третью — и оказались в космосе — среди холодного великолепия звезд.
Потом они стояли на травянистой равнине — перед самым рассветом — когда зеленовато-голубое небо на востоке подкрашено желтым по всему горизонту, а солнце выползает из-за гор — красное, как кровавый апельсин.
Нейсмит отключил пузырь. Оба Артиста равнодушно на него посмотрели — затем повернулись, взялись за руки и пошли прочь по влажной траве.
— Постойте, — крикнул им Нейсмит.
Они обернулись.
— Насколько далеко действует эта машина?
— Примерно на полмили, — глухо ответила девушка.
— Значит, если я передвину ее дальше — или, еще лучше, перемещу во времени — вы умрете?
— Сам знаешь.
— Тогда смотрите. — Нейсмит тронул ручки управления и образовал пузырь. Затем аккуратно нажал и повернул рычажок движения во времени.
Две безмолвные фигуры исчезли. Равнина горбилась, темнела, снова сияла под солнечным светом, снова темнела. Еще осторожнее Нейсмит повернул рычажок обратно. Все то же самое провернулось назад — будто отрывок пущенного в обратную сторону фильма.
Снова возникли две фигуры — а затем и третья — сам Нейсмит. Парит в воздухе — крылья трепещут, а хваталки крепко держат машину времени.
Невидимый в пузыре, Нейсмит наблюдал за собственным уходом. Он видел, как двое Артистов поначалу застыли — а потом сжали друг друга в объятиях. Несколько мгновений спустя они разжали объятия, открыли глаза и удивленно огляделись.
Нейсмит все ожидал, пока они наконец не отважились сделать несколько шагов по траве, что-то крича друг другу и жадно вдыхая воздух. Заря объяла уже полнеба; невдалеке на равнине запела птица.
Нейсмит опустил пузырь, привел в фазу и отключил. Двое людей даже его не заметили.
— Лисс… Ром! — позвал Нейсмит.
С недоверием на лицах они повернулись.
— Нас не убило! — воскликнула Лисс-Яни. — Так это реальность?
— Еще какая, — заверил ее Нейсмит.
— Но тогда… — прошептала девушка и умолкла.
— А говорили, что вы, Цуги, мастерите иллюзии, — заметил Ром.
— А еще говорили, что мы — омерзительные чудища, — сухо отозвался Нейсмит. — Что проще — сделать иллюзию, которую можно видеть собственными глазами, или такую, которую можно разглядеть только в видик?
Двое Артистов воззрились на него.
— Значит… это твой настоящий вид? — отважилась Лисс-Яни.
— Это мой единственный настоящий вид.
— И все это реально?
Нейсмит промолчал. Прелестная парочка, подумал он, особенно девушка. Интересно было бы дать им размножиться и посмотреть… Тут же Нейсмит одернул себя. Чьи это мысли — Цуга или человека?
Ни того, ни другого, понял он. Получился гибрид… и как же странно было сознавать, что такое удовольствие оказывалось возможным только для того мифологического существа, каким он стал… Сладостное чувство — и теплое, и прохладное одновременно…
— Но зачем это понадобилось? — спросил Ром.
— Скажите, когда вы покидали Город с поручениями… думали вы о том, чтобы остаться на Земле?
— Да, частенько, — ответила Лисс, и глазки ее заблестели.
— Так почему же вы так и не поступили?
— Невозможно. Останься мы в прошлом, изменилась бы история, изменился бы Город… Никак нельзя. Это сжало бы виток.
— Хорошо, а почему вы не поселились здесь сейчас, в вашем настоящем?
Люди переглянулись.
Нейсмит наклонил голову.
— Сейчас мы вернемся в Город, — сказал он. — Вы расскажете все другим Артистам, соберете их вместе. Я дам вам машины, инструменты, записи — все, что потребуется.
Они медленно приблизились.
— Зачем ты все это делаешь? — спросила Лисс.
— Вам не понять, — ответил Нейсмит.
…По правде, он и сам с трудом себя понимал. Но когда он двигался по огромному залу мимо блестящих толп, замечал почтительные выражения на лицах Ленлу Дин, Нейсмиту начинало казаться, что неким образом — и случайно, и преднамеренно — он оказался точно и в нужном месте вплетен в общий узор — в Великую Схему Вещей.
И тогда он начинал думать, что вселенная всегда стремилась нарушить равновесие меж избытками противоположностей: жизнью долгой и жизнью короткой, разумом и бессознательностью, милосердием и жестокостью. Гобелен все раскатывался — и конца ему не было…
— Господин, — подплывая, обратился к Нейсмиту робот, — последних из Ленлу Дин сейчас обрабатывают в золотой камере. Через час обработаны будут все — согласно вашему приказу.
Нейсмит отпустил робота и смотрел, как автомат пробирается среди праздных толп искателей наслаждения. Он приятно проголодался — через полчасика будет время поесть. В конце концов, так лучше. В прежние времена Цуг просто набросился бы на жертву и тут же ее сожрал. А теперь…
В центре большого сборища в нескольких сотнях ярдов от себя Нейсмит услышал верещание старухи, Высокородной — как всегда, злобное и истеричное. Все остальные активно утешали ее. Все в порядке, все к лучшему в лучшем из возможных миров…
Нейсмит подплыл к сборищу; пышно разодетые шибздики почтительно расступились, пропуская Господина. Даже сумасшедшая старуха прервала верещание и закивала головой.
— Высокородная, — обратился к ней Нейсмит, — вы не забыли, что собирались удалиться для продолжительной медитации?
— Я? Собиралась? В самом деле? — неуверенно забормотала старуха. — А когда я отбываю?
— Совсем скоро, — нежно сообщил ей Нейсмит и сделал знак проплывавшему мимо роботу. — Проводите Высокородную в ее покои.
— Но это не будет неприятно? — заволновалась старуха, позволяя себя увести.
— Вы даже ничего не почувствуете, — заверил ее Нейсмит и поплыл в противоположном направлении.
Трое жирных Ленлу, держась за руки, отплыли с дороги и проводили Нейсмита почтительными взглядами. Для них он уже не был чудищем. Нет, не монстр — почитаемый советчик и любимый руководитель. Отсутствие Артистов не особенно их расстраивало — загипнотизированные и накачанные наркотиками, толстяки уже забыли, что такая каста когда-то существовала. Они вообще все забыли.
Скот. Домашние животные для обеденного стола.
Это милосердие? Значит, Цуг мог проявлять милосердие. Жестокость? Значит, в человеке была жестокость…
Игра не закончена, понял теперь Нейсмит. Гобелен все разворачивается и разворачивается — открывает свой узор в этом жалком уголке огромной вселенной звезд.
Здесь, в замкнутом мирке Города, Нейсмит вкушал свой триумф. Город стал его безраздельным владением. Но в то же время приятно было сознавать, что там, на Земле, человеческий род по-прежнему свободен, по-прежнему гармонично включен в общий рисунок.
Приятно было думать, что через тысячу лет — или через десять тысяч — Цуг и Человек могут снова встретиться — и на сей раз слиться во что-то неизмеримо более великое. Времени уйдет примерно столько же — или чуть больше. Так или иначе, Нейсмит и его раса могут и подождать.
Ибо Творец рождается не за один день.
Назад: Глава 15
Дальше: Билет куда угодно Рассказы
