Книга: Билет куда угодно
На главную: Предисловие
Дальше: Глава 2

Деймон Найт
Билет куда угодно

Запредел
роман

 

Глава 1

Широкий веер ступенчатой аудитории замер в ожидании.
— А теперь, — произнес профессор Нейсмит, — следите внимательнее. Я выпускаю в резервуар заряженную частицу. — Гордон Нейсмит снял блокировку механизма, подвешенного над стеклянным резервуаром — и в прозрачную жидкость выскочила стремительная серебристая искорка.
— При взаимодействии частицы с заряженными молекулами высвобождается энергия времени, — пояснил Нейсмит, наблюдая, как со дна резервуара вдруг стало подниматься серебристое облачко, — а в результате, как видите…
Серебристое облачко стремительно росло, наступая волновым фронтом — идеально симметричной кривой, форма которой определялась силой тяжести и потерей кинетической энергии в процессе перехода. Совершенная красота. Далеко превосходящая любой изгиб человеческого тела, любую линию, проведенную рукой художника. Нейсмит в сто первый раз с комком в горле наблюдал за продвижением волны.
И вот процесс завершился. В резервуаре светилась серебристая жидкость — непроницаемая, блестящая как зеркало.
— Вещество перешло теперь на более высокий уровень темпоральной энергии, — пояснил Нейсмит аудитории, — и находится в состоянии, которое, как вы уже знаете, называется «квазиматериальным». Завтра в процессе экспериментов с резервуаром, мы убедимся, что данная жидкость обладает весьма необычными физическими свойствами. А на сегодня демонстрация закончена. У кого есть вопросы?
Кто-то из студентов нажал кнопку — и на столе у профессора вспыхнула лампочка. Нейсмит взглянул на табличку с фамилией.
— Слушаю, Хинкель.
Высокий, широкоплечий, профессор возвышался над кафедрой в белоснежном лабораторном халате — и, отвечая на вопросы студентов, сознавал, что восемь других Нейсмитов в расходящихся от общего центра идентичных аудиториях точно так же стоят, будто восемь зеркальных отражений — и тоже отвечают на вопросы. На мгновение его пробрал озноб от мысли, что и сам он — не «настоящий» Нейсмит, а лишь один из двойников. Такое трудно осмыслить — сколько ни экспериментируй… Но секундная слабость прошла — и Нейсмит ровным и звучным голосом продолжил объяснения — спокойный и уверенный в себе.
Прозвенел звонок. Студенты закопошились, принялись собирать вещи и соскальзывать со скамей.
Нащупав выключатель дупликатора, профессор повернул его по часовой стрелке.
В тот же миг полупустая аудитория испарилась. Нейсмит очутился в небольшой круглой аппаратной наедине с установкой дупликатора. Колени вдруг подогнулись — пришлось облокотиться о демонстрационный стол. Бессвязные воспоминания нахлынули на него — сразу девять наборов — будто перебивающие друг друга видеотрансляции. Первые несколько мгновений пришлось туговато. Впрочем, за два года практики Нейсмит уже набрался опыта многоаудиторных занятий — и вскоре все девять наборов воспоминаний улеглись в голове.
Но тут профессор осознал, что на сей раз случилось нечто странное. Сама демонстрация была, разумеется, одинакова во всех девяти аудиториях; различались только вопросы студентов — но даже они следовали знакомому сценарию.
Правда, в одной из аудиторий — в какой же? в седьмой? — кто-то из студентов перед уходом подошел к кафедре и задал чрезвычайно странный вопрос.
Нейсмит застыл, мучительно напрягая память. Смуглая девушка во втором ряду… Самаранта Лалл… индианка, наверное. Хотя сидела почему-то в стороне от хихикающей стайки индийских девушек в красочных сари и золотых сережках на самой галерке. Девушка обратила на Нейсмита светло-коричневые глазки и спросила:
— Профессор, скажите — кто такой Цуг?
Что за нелепый вопрос! Ни малейшего отношения к теме занятия — темпоральной энергии — не имеющий! Но самое удивительное — слово это отозвалось в глубинах подсознания. Нейсмит вспомнил — лоб прошибло холодным потом…
А дальше? Что он ответил?
Ничего.
В тот самый миг Нейсмит как раз повернул выключатель и вышел из размноженного состояния. Затем мучительное воссоединение рассудка — а теперь…
«Цуг».
Что-то гнетущее было в этом «Цуге». Наверное, девушка не в себе — только и всего; надо бы упомянуть о ней в рапорте университетскому психиатру.
Но когда Нейсмит вышел из аппаратной и по служебной лестнице направился в кабинет, смутное чувство тревоги и неловкости не развеялось. Может, перетрудился? Многоаудиторная лекция — тяжкое испытание. Впрочем, профессор по праву гордился своей выносливостью — и раньше легко справлялся с нагрузкой.
Заполнив журнал, Нейсмит заторопился на улицу. На воздух — скорее на воздух! Денек выдался теплый и солнечный; вдалеке шумел прибой, а впереди с шипением пронесся монорельсовый поезд Инглвуд — Вентура — ярко-кремовый на фоне голубого неба.
Студенты прогуливались небольшими стайками по усыпанным гравием дорожкам меж причудливых деревьев. Ярко-зеленые лужайки, ухоженные и аккуратные, приветливо расстилались по обеим сторонам дорожек. Все было до боли знакомым, умиротворяющим… и каким-то нереальным.
Нейсмит удрученно осознавал, что прошло четыре года — а между тем он по-прежнему чувствует себя круглым идиотом. Временами. Все уверяли, что восстановился он лучше некуда: высокие баллы на повторительных курсах, преподавательская лицензия снова в кармане, квалификация признана… В конце концов, прошедшие четыре года составляют все его воспоминания — так почему жизнь никак не хочет входить в колею?
Почему его неотступно, день за днем преследует ощущение, будто прошлое таит в себе страшную тайну?
Почему?
Нейсмит не на шутку заволновался и в очередной раз отчаянно попытался отбросить тягостные мысли, но смуглая девушка со своим странным вопросом то и дело всплывала на поверхность. Ерунда, казалось бы — и все же профессор продолжал задумываться, не имеет ли девушка какого-то отношения к утраченному времени его жизни — к пробелу длиной в тридцать один год — вплоть до его чудесного спасения после аварии бомбардировщика…
«Цуг».
Тут Нейсмит резко развернулся и устремился к университетской библиотеке. Отыскав свободный автокаталог, он нажал кнопку «Общие сведения», а затем набрал слово «Ц-У-Г».
На аппарате высветилась надпись «ПОИСК», а секунду спустя — «ГЕОГРАФИЯ (ЕВРОПА)». На центральном экране возник столбец текста. Нейсмит прочел: «Цуг. 1. Кантон на севере центральной Швейцарии площадью 92 квадратные мили. 51 т.ж. 2. Столица упомянутого кантона на берегу Цугского озера к югу от Цюриха. 16,5 т.ж.».
Нейсмит удрученно выключил автокаталог. Пустая трата времени. Следовало ожидать, что такое слово существует; но девушка-то спросила «кто такой», а не «что такое». Ответ аппарата ничего не прояснял.
На выходе из библиотеки Нейсмит услышал оклик. Пухлый мистер Рэмсделл, университетский казначей, спешил к нему по усыпанной гравием дорожке меж причудливых деревьев, размахивая пакетом, завернутым в белую бумагу.
— Как удачно, что я вас встретил, — пропыхтел Рэмсделл. — Для вас посылка в канцелярии — а я по рассеянности захватил ее с собой… — Толстяк неуверенно хихикнул. — Думал оставить в Научном корпусе — а тут как раз вы…
Нейсмит принял пакет — неожиданно увесистый и твердый на ощупь.
— Спасибо, — поблагодарил он. — А от кого?
Рэмсделл пожал плечами.
— Некий Чуран. Невысокий, смуглый такой, очень вежливый. Хотя, правду сказать, не присматривался. Ну, мне пора.
— Большое спасибо! — крикнул вслед ему Нейсмит, но толстяк, похоже, не услышал.
Странно, что казначей потащил пакет из канцелярии в библиотеку. Слишком удачное совпадение — словно толстяк заранее знал, где окажется Нейсмит. Нет, немыслимо.
Странно и то, что пакет оставили у Рэмсделла; Нейсмит заходил в канцелярию казначея только за жалованьем.
Заинтригованный, профессор взвесил пакет на ладони. Может, открыть сразу? А куда потом девать обертку? Таскать с собой? А вдруг там несколько частей, и все сразу не унесешь? Нет, лучше подождать до дома и сделать все в лучшем виде.
Интересно, что там может быть? Какая-нибудь хитрая деталь? Одну такую Нейсмит и в самом деле заказывал, но так скоро не ждал. Да и доставят заказ, скорее всего, по почте.
Погруженный в раздумья, Нейсмит добрался до туннеля. Там сел в поезд и отправился домой. Положив пакет на колени, он задумчиво его разглядывал. Бумага заклеена липкой лентой. Все чин-чином. Только никаких надписей.
Поезд с шипением остановился на станции Беверли-Хиллз. Нейсмит поднялся по эскалатору и бодро прошагал два квартала до дома.
Когда он открыл дверь, на видеофоне мигала красная лампочка.
Нейсмит положил пакет на стол и с забившимся от волнения сердцем направился к видеофону. Нажал клавишу воспроизведения на регистраторе звонков.
Автоответчик торопливо затарахтел:
— Нейсмит, говорит доктор Уэллс. Пожалуйста, позвоните мне, как только вернетесь — дело не терпит отлагательств.
Голос умолк; секунду спустя раздался щелчок, и безразличный механический голос добавил:
— Два тридцать пять дня.
Воспроизведение отключилось; огонек регистратора погас.
Уэллс возглавлял психиатрическую службу университета; каждые две недели Нейсмит посещал его в качестве пациента. Два тридцать пять — кажется, самый разгар опыта с темпоральной энергией. У Нейсмита возникло ощущение, будто вокруг творится что-то неладное. Сначала девушка со своим нелепым вопросом, затем смуглый незнакомец, оставивший посылку у казначея, а теперь…
Тут Нейсмит повернулся и посмотрел на пакет. Ага, с этой-то штуковиной можно хоть сейчас разобраться. Нейсмит решительно схватил пакет, перенес на письменный стол и принялся вскрывать его бронзовым фигурным ножом для бумаги.
Под оберткой блеснул вороненый металл. Нейсмит развернул бумагу — и затаил дыхание.
Ну и машина!

 

Аккуратный куб с закругленными краями; все линии плавно и точно перетекали одна в другую. На крышке — слегка выступающие овальные кнопки, составлявшие странный узор. Металл был прохладен, приятен на ощупь и казался обработанным на станке, а не штампованным — прекрасная работа, выполненная с точностью до микрона.
Профессор стал искать марку изготовителя или серийный номер. Тщетно. Ни кнопки, ни циферблата — и ничего худо-бедно похожего на выключатель. Единственно возможным способом вскрыть машину казалось сковырнуть странные кнопки на крышке.
Нейсмит и так и сяк вертел диковинный аппарат в руках. Может, эти выступы, напоминающие кнопки, вдавятся? Нет, ни в какую. Экспериментатор неустанно щупал машину со всех сторон. Сработано на славу, даже трогать — одно удовольствие. И в то же время машина казалась нелепой, бессмысленной…
Вроде вопроса: «Кто такой Цуг?»
Без видимой причины сердце Нейсмита вдруг снова заколотилось. Он никак не мог избавиться от дикого, абсурдного ощущения, что кто-то неизвестно зачем обкладывает его со всех сторон — и методично загоняет в ловушку. Сколько профессор ни бился над хитроумным аппаратом — сколько ни крутил в руках — все его отчаянные попытки оказались тщетными. Машина не поддавалась.
Вновь замигал и загудел видеофон.
Нейсмит смачно выругался и хлопнул ладонью по кнопке, словно по надоедливой мухе. Экран засветился. Перед профессором возникла сморщенная, точно печеное яблоко, физиономия Уэллса, увенчанная седоватым ежиком.
— Нейсмит! — рявкнул доктор. — Я уже звонил! Вы прослушали запись?
— Да… я только вошел… как раз собирался…
— Сожалею, Нейсмит, но лучше не затягивать! Жду вас у себя в кабинете.
— Прямо сейчас?
— Да, пожалуйста.
— А в чем дело, доктор?
— Объясню при встрече. — Уэллс наглухо захлопнул широкий рот и экран посерел.
Личный кабинет Уэллса представлял из себя большую солнечную комнату с видом на пляж Санта-Моники. Когда дверь отъехала в сторону, Уэллс оторвал взгляд от письменного стола; его крупное загорелое лицо было мрачным и серьезным.
— Нейсмит, — начал доктор без лишних предисловий, — мне стало известно, что сегодня вы запугивали и оскорбляли некоего мистера Чурана. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Нейсмит молча подошел к столу. Затем уселся на стул лицом к лицу с Уэллсом и упер кулаки в колени.
— Для начала, — заметил профессор, — я не преступник. Легче на поворотах. А во-вторых, откуда вы черпаете такую интересную информацию и почему так уверены в ее правдивости?
Уэллс заморгал и подался вперед.
— Разве вы не вламывались к импортеру по фамилии Чуран — там, в Голливуде — и не угрожали ему убийством?
— Нет, конечно. И когда я, по-вашему, учинил такое бесчинство?
— Около двух. Так вы утверждаете, что не угрожали ему? И ничего не крушили у него в конторе?
— До сегодняшнего дня я даже не знал о существовании мистера Чурана, — сердито ответил Нейсмит. — А какие еще безобразия я, по его словам, натворил?
Уэллс откинулся на спинку стула, сунул в рот трубку и задумчиво посмотрел на профессора.
— Ну хорошо, а где же вы находились в два часа?
— В аудиториях, где же еще? Проводил демонстрацию.
— Какую демонстрацию?
— Опыта с темпоральной энергией.
Длинными ухоженными пальцами Уэллс взял со стола авторучку и сделал пометку в блокноте.
— Значит, в два?
— Да, черт побери. В марте изменилось расписание, и теперь дневные занятия начинаются в два.
— Верно. Кажется, припоминаю. — Уэллс неуверенно нахмурился, дергая себя за нижнюю губу. — Странно. Неужели Орвиль забыл? Наверное, у него просто выскочило из головы… Знаете, Нейсмит, дело, похоже, пахнет керосином. Когда Орвиль мне в полтретьего позвонил, на нем лица не было. — Орвиль, нервозный блондин, возглавлял физический факультет. — Ему тогда как раз позвонили из полиции — этот самый Чуран туда нажаловался. Орвиль, ясное дело, все свалил на меня. Он знает, что я занимаюсь вашей амнезией. Так что, Нейсмит, давайте начистоту. Надо выяснить, что к чему.
Нейсмит потихоньку начал звереть.
— Я уже сказал: в два часа я был в аудиториях. Если не верите мне, спросите студентов.
Уэллс снова глянул в блокнот, начертал там пару бессмысленных закорючек, а затем с умным видом произнес:
— Вот вы говорите: «в аудиториях». Насколько я понимаю, вы проводили занятия по многоаудиторному методу?
— Конечно. Почти все учебные курсы многоаудиторные. Сами знаете, как загружены профессора.
— Да-да, знаю-знаю. Но я не о том. Получается, что в два часа вы находитесь в нескольких местах одновременно.
— В девяти или даже в десяти, — уточнил Нейсмит. — Речь идет о девятиузловом дупликаторе в восточном крыле Научного корпуса.
— Вот-вот. Тогда возникает следующий вопрос: а не могло получиться так, что сегодня в два часа дня вы оказались в одиннадцати местах одновременно?
Нейсмит молча сидел и считал до двадцати одного, усваивая услышанное. Затем ответил:
— Если откровенно, то сама мысль нелепа. Вы говорите, контора этого Чурана где-то в Голливуде. А радиус действия поля дупликатора всего футов пятьсот.
— Но возьметесь ли вы утверждать, что это в принципе невозможно?
Нейсмит энергично заиграл желваками.
— Нет. Разумеется. Не возьмусь. Но нынешней науке такое и не снилось. Вы что, думаете, я схимичил с дупликатором Гиверта, чтобы спроецировать своего двойника в контору какого-то Чурана, которого я не знаю и знать не хочу?
— Ничего я не думаю. — Уэллсовская авторучка чертила в блокноте медленные круги. — Но послушайте, Нейсмит — зачем Чурану лгать?
— Понятия не имею! — взорвался Нейсмит, потрясая могучими кулаками. — Уэллс, происходит нечто странное. Сам пока толком не понимаю что. И мне это совсем не нравится. Но будь я проклят…
Гудение видеофона прервало тираду профессора. Не сводя глаз с Нейсмита, Уэллс ткнул пальцем кнопку.
— Слушаю?
От первых же слов из видеофона у Нейсмита голова пошла кругом.
— Уэллс! Вы только послушайте! — послышался поросячий визг Орвиля, и Нейсмит тут же увидел белобрысую голову декана физфака, карикатурно вытянутую в видеофоне. — Он мертв! О Боже! Сгорел заживо! А последним с ним видели Нейсмита! Кошмар! Уэллс! Почему вы до сих пор…
— Нейсмит у меня в кабинете, — вставил наконец Уэллс. — А кто умер? Вы о ком?
— Да о Рэмсделле! О Рэмсделле! Я же говорю! Рэмсделл мертв! О Боже! Вот, смотрите! — Белое как туалетная бумага лицо Орвиля отодвинулось, а в следующее мгновение точка обзора сместилась вниз.
На сером кафельном полу, будто жутко изуродованная кукла, раскинулось пухлое тело. Грудь, голова и руки — сплошная обгорелая масса.
— Полиция выезжает! — послышалось верещание Орвиля. — Держите его! Не дайте ему уйти!
Дальше: Глава 2