Глава 11
Вольф не имел ни малейшего представления о том, что ожидало его на другой стороне, но надеялся, что окажется на другой планете или, возможно, даже в крепости Уризена. Он подозревал, что их отец еще не наигрался с ними, а значит, его, скорее всего, занесет на третью планету, которая вращалась вокруг Аппирмацума. При доле везения Роберт мог удачно приземлиться или, наоборот, еще раз свалиться в пропасть. В одном из худших случаев его могла подстерегать яма с дикими хищниками.
Но, пролетев через врата, он увидел перед собой склон холма. Склон оказался гладким, но не скользким. Наклон не превышал сорока пяти градусов. Осмотревшись, Роберт понял, почему его абордажный крюк выскочил назад при первой попытке. Основание шестигранника Уризен выложил гладкими каменными плитами, и зубьям просто не за что было зацепиться.
Роберт усмехнулся и покачал головой. Отец предвидел использование крюков и пресек такую возможность. В отличие от врат, через которые они попали в мир воды, этот гексакулум действовал в обоих направлениях. По-видимому, Уризена не волновало, что его дети могут вернуться на планету с пурпурными небесами. А возможно, он знал, что им не захочется возвращаться на нее.
Пройдя по каменным плитам, Вольф достиг вершины холма. Там он обвязал один конец веревки вокруг небольшого дерева, спустился к вратам и швырнул сквозь них свободный конец. Веревку дернули, и вскоре в пространстве шестиугольника появилось лицо Валы. Он помог ей выбраться, и они вдвоем начали вытаскивать властителей, которые карабкались через проход.
Последним поднялся Ринтрах, и, оказав ему помощь, Роберт просунул голову во врата, чтобы бросить прощальный взгляд на мир, который они только что покинули. Едва он это сделал, его охватил испуг. Как странно сознавать, что тело находится на планете, удаленной на двадцать тысяч миль от головы, подумал Вольф. И если бы в этот миг Уризен дезактивировал врата, это стало бы одной из его лучших мрачных шуток — как раз в духе отца.
Край помоста находился в трех футах ниже шестигранника. Он по-прежнему держался прямо, но через какое-то время течение утащит одну из лодок, опоры разъедутся в стороны, и вся конструкция рухнет.
Вольф отошел от гексакулума с таким чувством, словно только что встал из-под гильотины.
Властители могли бы ликовать, но слишком уж они устали от трудов и тревог о будущем. Все понимали, что их забросило на следующий спутник Аппирмацума. Небо над ними отливало темной желтизной. Вокруг, во все стороны от холма, тянулась равнина. Землю покрывала трава в шесть дюймов высотой. Повсюду виднелись заросли кустарника. Растительность во многом напоминала известные Вольфу земные растения, и, по крайней мере, дюжину видов усыпали ягоды разных размеров, цветов и форм. Однако ягоды имели одно общее свойство — от них шел очень неприятный запах.
Неподалеку от холма с вратами начинался берег моря. Широкая желтая полоса песчаного пляжа тянулась насколько хватало глаз. Вольф взглянул в противоположную сторону и увидел горы. Склон одной из них имел странные очертания, которые напоминали человеческий лик. Чем дольше он всматривался в них, тем больше убеждался, что это действительно изображение лица.
— Мне кажется, наш отец подает нам знак, — сказал Роберт остальным властителям. — Скорее всего это указатель на пути к следующим вратам. Хотя сомневаюсь, что его подсказка пойдет нам на пользу.
Они направились по равнине к далекой горной гряде. Подойдя к широкой реке, властители устроили привал. Вода оказалась чистой и свежей. Пищей им служили ягоды и мясо, которые они прихватили с собой из пурпурно-белого мира. А затем горизонт накрыла луна, принесшая ночь. Она была лиловато-красной и, подобно спутникам других планет, окутывала поверхность бледными сумерками.
Наутро властители вновь пустились в путь и шли весь день. Отряд двигался в полном молчании; люди устали и сбили ноги, многие нервничали, потеряв все свое оружие. Их молчание сливалось с тишиной, нависшей над этим миром, и ее не тревожили ни крики зверей, ни пение птиц. Кроме растений, не было заметно никаких признаков жизни. Несколько раз путешественникам казалось, что вдали пасутся группы каких-то небольших существ, но, подойдя ближе, они никого не находили.
Путь в горы занял три дня. Черты изображения на скале начали проясняться. Вечером второго дня они узнали лицо Уризена. Оно улыбалось им, глаза пристально смотрели на пришельцев. Властители стали еще более молчаливыми и нервными. От гигантского каменного лица отца некуда было деться. Оно насмехалось над ними все время.
На четвертый день они достигли подножия горы, как раз под подбородком Уризена. Огромная гряда из монолита прочной и твердой скалы сводила с ума цветом розоватой плоти. Неподалеку виднелась расщелина — узкий каньон, который рассекал гору надвое. Отвесные стены уходили к самой вершине как минимум на десять тысяч футов.
— Похоже, другого пути, кроме этого прохода, мы не найдем, — сказал Вольф. — Хотя можно обойти гору. Но думаю, выбрав второй вариант, мы только зря потеряем время.
— Зачем нам делать то, что хочет отец? — спросил Паламаброн.
— У нас нет выбора, — ответил Роберт.
— Да, и мы будем танцевать под его дудку, пока он не поймает нас и не насадит на вертел вместо жаркого? — возмутился Паламаброн. — У меня есть предложение: нам надо отдохнуть перед этой утомительной и постылой дорогой.
— И где ты собираешься расположиться? — спросила Вала. — Здесь? В этом райском уголке? Ты, конечно, слишком глуп, чтобы заметить, братец, что у нас почти не осталось еды. Мясо на исходе, а запас ягод иссяк сегодня утром. В этом мире мы не видели ничего съедобного. Если хочешь, можешь попробовать дары местной природы. Но мне кажется, они ядовитые.
— О, Лос! Ты думаешь, Уризен хочет уморить нас голодом? — вскричал Паламаброн.
— Да, если мы не найдем какой-нибудь еды, то, безусловно, умрем с голоду, — ответил Вольф. — А мы ее точно не найдем, если останемся здесь.
Он повел отряд в каньон. Их путь пролегал по голой гладкой скале, которая некогда была дном горного потока. Река передвинулась к другой стороне каньона и ревела в нескольких шагах ниже каменных берегов. Изредка то здесь, то там по краям потока встречались кусты.
Властители шли извилистой тропой целый день. Вечером они доели остатки мяса, и с приходом рассвета каждый встал не только с пустым животом, но и с горьким чувством, что на сей раз удача покинула их. Роберт вел отряд почти без остановок, понимая, что им лучше побыстрее пройти этот мрачный каньон. На всем протяжении пути они так и не нашли ничего съедобного. Рыба в реке не водилась; птиц и насекомых не было.
На второй день вынужденной голодовки люди увидели первую живую тварь. Они молча и не спеша огибали очередной поворот, и их неожиданное появление с подветренной стороны застало животное врасплох. Не больше двух футов ростом, оно чем-то напоминало мелкого кенгуру и, стоя на мощных задних ногах, перебирало передними лапками ветви куста. Заметив их, животное перестало поедать ягоды, быстро осмотрелось вокруг и бросилось наутек большими прыжками, вытянув торчком длинный тонкий хвост.
Роберт устремился за ним, но вскоре отказался от погони: зверек улепетывал слишком быстро. Отбежав на сотню ярдов, животное остановилось и обернулось. Если бы не уши, как у американского зайца, его голова походила бы на голову чистопородного персидского кота. Тело покрывала короткая шерстка цвета хаки, шоколадную голову венчали красные, как фуксин, длинные уши.
Вольф направился к нему, но животное вновь поскакало по тропе и скрылось из виду. Он решил вооружить властителей дубинками на тот случай, если им снова удастся подкрасться к прыгающему животному. С этой целью он нарезал в кустах массивные и тяжелые сучья, которые сгодились бы для такого дела.
На вопрос Паламаброна, почему он не убил животное лучеметом, Вольф ответил, что у них осталась только часть заряда, поэтому его надо экономить. К тому же зверь убегал так быстро, что он вряд ли попал бы в него. Однако Роберт понимал, что в следующий раз ему придется забыть об экономии. Если он не воспользуется оружием, им нечего будет есть.
Они продолжали идти по тропе, встречая все новых и новых прыгунов. Звери держались на безопасном расстоянии и убегали при приближении людей, очевидно, предупрежденные тем животным, с которым путники столкнулись ранее.
А еще через два часа отряд подошел к широкой трещине, которая рассекала обе стены каньона. Вольф исследовал ее, и небольшой проход вывел его в закрытое с трех сторон тупиковое ущелье, которое располагалось на тридцать футов ниже основного каньона. Ущелье уходило в глубь скалы на четыреста ярдов; ширина составляла около трехсот ярдов. И там, в гуще кустов, он увидел прыгуна.
Роберт вернулся к братьям и рассказал им о своем плане. Лувах и Теотормон остались в узком проходе, а остальные вошли в ущелье. Они обошли животное подальше и стали подкрадываться к зверю сзади.
Прыгун стоял на широкой прогалине, подергивал носом и быстро мотал головой из стороны в сторону. Вольф велел властителям остановиться и медленно пошел к нему, спрятав дубинку за спиной. Животное подпустило Роберта на десять шагов и — исчезло.
Вольф быстро развернулся, решив, что зверь перепрыгнул через него с такой скоростью, что он не заметил, как это произошло, — но животного позади не оказалось. Роберт увидел лишь удивленные лица братьев и их разинутые рты. Все задавали один и тот же вопрос.
Примерно через три секунды зверь возник перед ними снова. Он появился в тридцати шагах от людей, но, когда Роберт направился к нему, прыгун опять испарился в воздухе.
Еще через три секунды они увидели на прогалине двух животных. Одно из них стояло в десяти футах от Валы, другое находилось слева от Вольфа — в каких-нибудь пятнадцати шагах.
— Что за черт? — воскликнул Роберт.
Чудеса с прыгуном удивили его — не только удивили, но и привели в замешательство.
Животное, возникшее недалеко от Валы, вновь исчезло. И теперь на поляне остался только зверек, который находился слева от Вольфа. Роберт бросился к нему и, замахнувшись дубинкой, закричал, надеясь ошеломить животное и нанести удар.
Зверь исчез. И чуть позже появился справа. Тут же стоял и второй прыгун.
Властители начали приближаться к ним. Внезапно на поляне очутились пять животных.
Ущелье заполнилось криками надежды и разочарования. Несколько зверьков запрыгали за спинами властителей, и часть загонщиков бросилась за ними в погоню.
А потом осталась только пара существ.
Как только вместо двух появились трое, дикая охота возобновилась.
Через три секунды двое животных исчезли.
Властители кинулись к последнему зверьку, но рядом возникла еще одна пара прыгунов.
Три секунды люди преследовали их.
Затем снова осталось одно животное.
Загонщики метнулись к нему со всех сторон — из воздуха материализовались еще два прыгуна, один из них оказался прямо перед Паламаброном. Это так удивило властителя, что он споткнулся на бегу и растянулся во весь рост. Зверь перепрыгнул через него и, заметив Ринтраха с поднятой дубинкой, исчез.
Теперь на поляне скакали два прыгуна.
Потом их стало трое.
Какой-то миг не оставалось ни одного.
Властители замерли на месте и изумленно смотрели друг на друга. Тишину ущелья нарушали лишь порывы ветра и тяжелое дыхание людей.
Внезапно между ними появились три зверька.
Охота началась сначала.
Остался один.
Пять.
Три.
Шесть.
В течение шести секунд они видели трех животных.
Потом их снова стало шесть.
Вольф велел прекратить бессмысленную беготню. Властители вернулись в узкий проход и уселись на камни, переводя дыхание. Немного отдохнув, они начали обсуждать невероятные повадки прыгунов. Каждый находил все новые и новые вопросы, но отвечать на них было некому.
Вольф задумчиво рассматривал шестерых зверьков, которые паслись в сотне ярдов от них. Забыв о панике, животные как ни в чем не бывало поедали ягоды.
Властители притихли и выжидающе уставились на Роберта.
— Что ты об этом думаешь, Ядавин? — спросила Вала, нарушив затянувшееся молчание.
— Я все вспоминаю, как исчезло то первое животное, — сказал он. — Мне хочется отыскать взаимосвязь между периодом исчезновений и возросшим числом прыгунов. — Он с сомнением покачал головой. — Не знаю. Все говорит о том, что это невозможно. Но как тогда объяснить происходящее? Или, вернее, не объяснить, а хотя бы как-то описать. Скажите, кто-нибудь из вас слышал о властителе, которому удавалось бы перемещаться во времени?
Паламаброн засмеялся.
Вала обозвала его болваном и, обратившись к Вольфу, сказала:
— Ходят слухи, что Рыжий Орк много лет бился над загадкой времени, пытаясь раскрыть его принципы. Но говорят, он отказался от этой затеи, заявив, что расчленить время так же невозможно, как объяснить происхождение нашей галактики.
— А почему ты об этом спрашиваешь? — поинтересовался Аристон.
— Существует крошечная субатомная частица, которую земные ученые назвали «нейтрино», — ответил Вольф. — Эта частица не несет заряда и обладает нулевой массой покоя. Вы понимаете, о чем я говорю?
Все отрицательно покачали головами.
— Ты же знаешь, мы все когда-то получили прекрасное образование, — сказал Лувах. — Но с тех пор прошло несколько тысячелетий. И вряд ли кто-нибудь из нас интересовался проблемами науки, помимо той техники, которую мы использовали для своих целей.
— Тогда вы действительно кучка невежественных богов, — усмехнулся Вольф. — Самые могущественные существа в космосе на самом деле оказались неграмотными варварами.
— Какое это имеет отношение к нашей ситуации? — возмутился Эньен. — Зачем ты обижаешь нас? Ты сам сказал, что мы должны прекратить взаимные оскорбления, если хотим выжить.
— Прошу прощения, — извинился Вольф. — Просто меня самого иногда поглощают несоответствия характера… Не обращайте внимания. Так вот, нейтрино ведет себя очень странно. В частности, предполагается, что оно может перемещаться во времени.
— И оно действительно перемещается? — спросил Паламаброн.
— Сомневаюсь. Но независимо от того, поворачивает оно вспять хронологический процесс или нет, поведение нейтрино можно описать в терминах временных перемещений. И мне кажется, такой подход вполне применим к прыгунам. Возможно, они действительно носятся во времени взад и вперед. Возможно, Уризену известна тайна создания таких существ. Но я сомневаюсь в этом. Скорее всего, он переместил их сюда из какой-нибудь вселенной, о которой мы еще не знаем. Тем не менее, каким бы ни было происхождение прыгунов, их способ перемещения создает у нас впечатление, будто они скачут во времени. И я бы даже сказал, что они скачут с трехсекундной задержкой. — Концом дубинки он нарисовал на земле круг. — Допустим, это животное, которое мы увидели первым. — Он начертил линию, идущую от круга, и на ее конце нарисовал второй круг. — Эта линия изображает исчезновение зверька или его несуществование в нашем мире. Она как бы переносит его во времени.
— Я могу поклясться, что первый зверь исчез сначала не больше чем на три секунды, — сказала Вала.
Вольф продолжил линию из второго круга, нарисовал на ее конце третий круг, после чего провел под прямым углом следующую черту и изогнул ее назад к позиции, противоположной второму кругу.
— Итак, он прыгнул в будущее — вернее, это мы описываем его действие как прыжок во времени. Затем зверек вернулся по временному следу на то же место, которое занимал перед первым прыжком. Таким образом, мы видели его шесть секунд, но не знали, что он уже побывал в будущем и вернулся. После этого животное — давайте назовем его кенготемпусом — сделало еще один прыжок в тот период, где оно побывало в первый раз. И тогда мы с вами получили двух прыгунов. На самом деле это было одно и то же животное, удвоенное временным перемещением. Первое существо прыгнуло на три секунды вперед, и мы потеряли его из виду. Второе в этот момент скакало по поляне. Но стоило второму номеру закончить временную петлю, как номер первый вернулся назад. И мы снова увидели двух животных.
— А как потом появилось сразу пять? — спросил Ринтрах.
— Давай посмотрим. Мы видели двух. Теперь номер первый делает прыжок и становится первым из пяти. Он прыгает обратно и превращается в одного из предыдущих двух. Затем он снова переносится в будущее и становится номером третьим из пяти. В тот момент, когда перед нами оставался только один кенготемпус, номер второй совершил прыжок и стал вторым из пяти. Первый и второй номера прыгнули вперед и вернулись, став номером четыре и номером пять. Далее четвертый и пятый номера ушли в будущее — в тот период, когда здесь остались только два зверя. Тем временем номер первый совершил прыжок на три секунды, номер четыре остался на месте, а номер пять вернулся. Поэтому мы снова увидели только двух. — Он усмехнулся, глядя на откровенно скучающие лица. — Теперь вы понимаете?
— Все это чушь! — сказал Тармас. — Перемещения во времени! Ты сам знаешь, что они невозможны!
— Да, я знаю. Но если животные не путешествуют во времени, то что же они делают? Ни тебе, ни мне это неизвестно. Поэтому, если я опишу поведение зверей с хронологической точки зрения и такое описание поможет нам их поймать, зачем же возражать против теории?
— Почему бы тебе не воспользоваться лучеметом? — спросил Ринтрах. — Мы все очень проголодались. А после охоты за этими мельтешащими призраками я совсем обессилел.
Вольф пожал плечами, встал и пошел к кенготемпусам. Они продолжали насыщаться, искоса посматривая за ним. Когда он приблизился на тридцать ярдов, они поскакали прочь. Роберт последовал за ними, и вскоре они оказались перед тупиковой стеной ущелья. Кенготемпусы начали разбегаться. Вольф установил лучемет на половинную мощность и прицелился в одного из них.
Наверное, зверька напугало поднятое оружие. Как только Вольф выстрелил, животное исчезло, и энергию луча поглотила каменная скала.
Он выругался, пожалев заряд, и нацелил оружие в другого прыгуна. Зверь легко уклонился от выстрела и отпрыгнул в сторону. Роберт повел стволом и почти настиг добычу, но животное сделало еще один прыжок, едва увернувшись от луча. Вольф плавным движением поймал кенготемпуса в прицел, однако зверек тут же исчез.
Он быстро развернулся и направил оружие на группу остальных животных. Прямо перед ним возник еще один прыгун, и Роберт чиркнул по его боку белым лучом.
Зверь мгновенно исчез; позади Вольфа послышались крики. Он оглянулся и увидел, что властители показывают на мертвое животное, которое лежало в нескольких ярдах слева от него. На шерсти кенготемпуса чернели следы лучевого ожога.
Вольф заморгал от удивления. Подбежавшая Вала объяснила ситуацию:
— Он выскочил из воздуха живым и здоровым, а когда коснулся земли, превратился в мертвую, зажаренную тушку.
— Но я же не попал ни в одного, кроме последнего, — возразил он. — И зверь, которого я задел лучом, до сих пор не появился.
— Прыгун умер при выходе из временной петли, — сказала она. — Ровно за три секунды до того, как ты выстрелил в другого зверька. — Она замолчала, улыбнулась и добавила: — Хотя при чем здесь другой? Это и есть тот самый, которого ты убил. Он умер раньше, чем тебе удалось в него попасть. Или нет… ты сначала попал в него, а потом он прыгнул назад во времени.
— Ты хочешь сказать, что я убил его еще до выстрела? — тихо спросил Вольф.
— Конечно, на самом деле тут все по-другому. Но выглядело именно так. Впрочем, не знаю. Я запуталась.
— Как бы там ни было, у нас теперь есть еда, — сказал он. — Правда, не слишком много. Этот кусочек нас не насытит.
Он повернулся и прочертил лучом горизонтальную линию. Луч прошелся по скалам, приблизился к кенготемпусу и неожиданно исчез. Вольф продолжал нацеливать лучемет на зверя, но животное твердо стояло на ногах и кротко мигало большими глазами.
— Черт, заряд иссяк, — проворчал Вольф.
Он извлек силовой пакет и сунул лучемет за пояс. Оружие превратилось в бесполезный механизм, но он не собирался его выбрасывать. Вольф надеялся добыть несколько заряженных пакетов в крепости Уризена.
Он велел властителям взять дубинки и продолжить охоту.
Но братья запротестовали. Слабые и голодные, они требовали свою долю пищи немедленно. И хотя мясо полуобгорело, все с жадностью набросились на него. Урчание в животах утихло. Люди немного отдохнули, набрались сил и начали новую облаву.
Они решили растянуться в широкое кольцо, а затем медленно сокращать его, пока дело не дойдет до дубинок. При их приближении звери отчаянно запрыгали. Кенготемпусы то появлялись, то исчезали из реальности… или времени. В какой-то миг их стало девять — очевидно, они одновременно прыгнули в будущее и вернулись назад. Но то, что происходило во время охоты, почти не поддавалось описанию.
Сначала Вольф без труда вел счет животным — шесть, ни одного, снова шесть, потом три, еще раз шесть, один, семь.
Вперед-назад, туда-сюда, из одного времени в другое. А властители бегали вокруг, завывая, как стая голодных волков, и размахивали дубинками, надеясь зацепить какого-нибудь прыгуна в момент его выхода из хронопрыжка. Внезапно дубинка Тармаса размозжила голову кенготемпуса, который возник перед ним. Прыгун свалился, дернулся несколько раз и затих.
Из воздуха материализовались восемь зверьков. Один остался позади лежащей тушки, а остальные исчезли. В следующий момент вместо семи животных появилось восемь. Через три секунды их число сократилось до трех. Еще через три секунды на поляне оказалось девять прыгунов. Ни одного. Девять. Два. Одиннадцать. Семь. Два.
Когда их стало одиннадцать, Вольф метнул дубинку и попал в спину одного из зверьков. Удар сбил животное с ног. Вала оказалась рядом и добила прыгуна, прежде чем тот очнулся.
Число животных возросло до пятнадцати, но тут же уменьшилось до тринадцати: Ринтрах и Теотормон убили по одному кенготемпусу. Зверьки исчезали и появлялись вновь.
За минуту численность кенготемпусов резко возросла. Страшно напуганные, они носились взад и вперед во времени. Их стало двадцать восемь, потом ни одного, снова двадцать восемь, ни одного, пятьдесят шесть или около того, если только Вольф не ошибался. Конечно, точный подсчет тут был невозможен. Но чуть позже, считая, что всякий раз их становится вдвое больше, Роберт дошел до невероятной суммы — вокруг скакали тысяча семьсот девяносто два кенготемпуса.
И как бы ни хотелось властителям сократить это число, новых потерь среди животных не оказалось. Несмотря на мельтешащие орды, людям не удалось убить ни одного животного. Прыгуны сбивали их с ног, колотили со всех сторон, напрыгивали сверху, царапали, лягали, колотили лбами.
А затем зверьки в панике помчались к выходу из ущелья. Они стремительно пронеслись мимо людей, битком набились в узкий проход, но каким-то образом протиснулись в него и убежали прочь.
Избитые и расстроенные властители медленно поднимались с земли. Увидев четырех мертвых животных, они потрясенно покачали головами. Из восемнадцати сотен животных, крутившихся под самым носом, осталось только четыре маленькие тушки. И что бы там ни говорила теория вероятности, им еще крупно повезло.
— По половине прыгуна на каждого — не так и плохо, — сказала Вала. — Все лучше, чем ничего. Но что мы будем делать завтра?
Этого никто не знал. Братья начали собирать дрова для костра. Вольф одолжил у Теотормона нож и принялся снимать со зверей шкуры.
Утром путешественники позавтракали остатками от вчерашнего пира, и Вольф повел их дальше. В каньоне было так же тихо, как и прежде; безмолвие нарушало лишь журчание воды в реке. Скалы в далекой вышине почти сходились друг с другом, а между ними сияло желтое небо. Иногда поодаль появлялись кенготемпусы. Роберт бросал в них камни, и однажды чуть не попал в одного. Прыгун исчез, словно растаял в воздухе, но через три секунды появился в двадцати шагах от Вольфа и быстро поскакал по тропе, будто вспомнил о каком-то важном деле.
Через пару дней после последнего завтрака властители стали все чаще посматривать на местные ягоды. Паламаброн утверждал, что скверный запах еще ни о чем не говорит и ягоды могут оказаться вполне съедобными. И даже если их вкус не очень приятен, вряд ли они ядовиты. А раз уж им все равно суждено умереть, то почему бы не отведать ягод?
— Ну так давай, — сказала Вала. — Это твоя теория и твое предложение. Чего же ты ждешь? Проглоти несколько штук!
Она злорадно усмехнулась, видя, как в нем борются голод и страх.
— Нет! — вскричал Паламаброн. — Я не стану вашей подопытной свинкой. Зачем мне жертвовать собой ради вас? Я начну есть ягоды только вместе со всеми.
— Тебе захотелось умереть в хорошей компании? — спросил Роберт. — Кончай, Паламаброн. Или покажи себя, или заткнись, как говорят земляне. Ты только тратишь наше время на споры. Либо делай дело, либо забудь об этом.
Паламаброн понюхал ягоду, которую держал в руке, и, скорчив гримасу, бросил ее на скалистый грунт. Вольф пошел дальше, остальные последовали за ним. А еще через час он заметил новое боковое ответвление и отправился на разведку. Входя в ущелье, Роберт поднял круглый камень. Он хотел незаметно подкрасться к кенготемпусу и сбить его с ног, когда тот попытается скрыться.
Узкое ответвление не шло в сравнение с тем ущельем, в котором властители вели свою первую охоту. В дальнем его конце, объедая ягоды с куста, стоял единственный кенготемпус. Вольф опустился на четвереньки и медленно пополз к нему, прячась за камнями. Вольф преодолел уже половину пути, когда животное что-то заметило. Прыгун вдруг перестал жевать, сел и настороженно осмотрелся. Его нос задергался, уши завибрировали, словно телевизионные антенны при сильном ветре.
Вольф припал к земле и застыл. Голодная диета давала себя знать — от усилий и нервного напряжения он обливался потом. Ему хотелось вскочить, помчаться к прыгуну, наброситься на него, разорвать на части и съесть сырым. Он мог бы съесть его целиком, от кисточек ушей до кончика хвоста. Он переломал бы ему все кости и высосал костный мозг.
Но, преодолев голодное безумие, Роберт неподвижно распластался на земле. Он надеялся, что животное вскоре забудет о причине испуга и тогда к нему можно будет подползти поближе.
Но тут из-за скалы рядом с кенготемпусом появилось еще одно животное. Серый хищник напоминал размерами лису или койота. Длинную заостренную морду украшали волчьи уши красного цвета; сзади виднелся пушистый хвост. Пока кенготемпус смотрел в другую сторону, серый хищник пригнулся и прыгнул на зазевавшуюся жертву.
Но челюсти зверя поймали только воздух. Прыгун исчез, улизнув в будущее перед самой пастью врага.
Едва коснувшись земли, хищник тоже пропал из виду.
А затем перед Вольфом появились трое животных — два прыгуна и один хищник. Роберт, которому нравилось давать имена, тут же назвал его хроноволком. Он впервые видел существо, которое по воле природы или Уризена не давало кенготемпусам перенаселять этот мир.
Устроившись поудобнее, Вольф с интересом следил за развитием событий. Пара прыгунов исчезла, затем их число увеличилось до трех. А значит, первый кенготемпус и хроноволк прыгнули в будущее, но прыгун задержался там только на долю микросекунды и вернулся. Он как бы продублировал себя, и теперь хищник гонялся за двумя прыгунами.
Звери снова растаяли в воздухе, и вскоре Роберт увидел уже четверых — двух кенготемпусов и двух хроноволков. Охота продолжалась не только в пространстве, но и в странных коридорах прошлого и будущего.
Дождавшись, когда животные вновь одновременно прыгнули в никуда, Вольф подбежал к валуну, вокруг которого росло несколько кустов, юркнул под их защиту и выглянул из-за ветвей.
Рядом с ним появились семь животных. На этот раз при выходе из будущего волк оказался позади прыгуна. Он бросился на добычу, впился зубами в шею кенготемпуса — послышался громкий хруст, и жертва упала замертво.
Осталось семь живых зверей и одно мертвое. Животные носились взад и вперед.
Прыгуны исчезли. Волк отложил трапезу до лучших времен и последовал за ними. Он, видимо, не хотел оставлять их в покое.
И вновь шесть животных заметались по поляне. Внезапно два волка сцепились друг с другом, и один перегрыз другому горло.
На три секунды животных поглотило будущее. Вольф выскочил из-за кустов и замер. На этот раз он не прятался, надеясь, что неподвижная поза плюс ужас кенготемпусов и кровожадность волков на время отвлекут внимание животных, и они не заметят человека.
Из матки времени родился еще один волк — прямо какой-то партеногенез хроновиаторов.
Два волка набросились друг на друга, в это время третий хищник наблюдал за ними со стороны. Вокруг, охваченные паникой, скакали кенготемпусы.
Третий хроноволк отделился от своих сородичей, рванулся в гущу прыгунов и схватил за горло кенготемпуса, который в суматохе едва не налетел на него.
Теперь на земле лежали два хроноволка и два прыгуна.
Живые звери опять исчезли. При возвращении из будущего волку удалось поймать еще одного кенготемпуса. Жертва пискнула и упала со сломанной шеей.
Роберт медленно поднялся на ноги и повернулся к паре сцепившихся хищников. Когда один из них умер, он бросил камень в победителя. Тот, должно быть, краем глаза уловил движение и тут же исчез. Камень ударился о скалу. Вскоре хроноволк вновь появился из потока времени и быстро помчался к выходу из маленького ущелья.
— Прости, что я лишил тебя законной добычи, — крикнул ему вслед Роберт. — Но ты можешь поохотиться где-нибудь еще.
Он вернулся к своим спутникам и объявил, что удача вновь улыбнулась им. Мясо шестерых животных хватило, чтобы не только наполнить животы, но и запасти еды на следующий день.
Хорошие времена длились недолго, и наступил момент, когда властители трое суток оставались без еды. Они исхудали, их щеки запали, глаза ввалились, животы прилипли к спинам. В тот день Вольф разбил их по парам и отправил на охоту. Он думал попытать счастья в одиночестве, но Вала настояла, чтобы Роберт взял с собой Луваха. Ей захотелось поохотиться самостоятельно. Он спросил ее о причинах такого решения, и сестра ответила, что не намерена оставаться наедине с голодным мужчиной.
— Неужели ты считаешь, что кто-то из нас может съесть тебя? — пошутил Вольф.
— Вот именно, — ответила она. — Ты сам знаешь, что, если нам не подвернется какая-нибудь пища, мы начнем поедать более слабых. Возможно, это и задумал Уризен. Он будет млеть от восторга, видя, как мы убиваем друг друга и набиваем животы плотью и кровью родственников.
— Тогда поступай, как знаешь, — сказал Вольф.
Вместе с Лувахом он осмотрел несколько боковых ответвлений. В одном из них они заметили стайку прыгунов, объедавших кусты. Братья терпеливо подкрадывались к ним пару часов и были уже в дюйме от успеха. Но камень, брошенный Робертом, пролетел над головой предполагаемой жертвы, и все их усилия оказались напрасными. Кенготемпусы даже не стали скрываться во времени. Они ускакали в расщелину и исчезли из виду.
Вольф и Лувах гнались по следу прыгунов, пока не взошла луна, ознаменовавшая наступление очередной голодной и бессонной ночи. Когда незадачливые охотники подошли к месту встречи, обеспокоенные властители сообщили им, что Паламаброн и его напарник Эньен не вернулись.
— Не знаю, как остальные, — сказал Тармас, — но я слишком истощен, чтобы идти на поиски этих проклятых дураков.
— И все же нам придется идти, — ответила Вала. — Возможно, им повезло, и они теперь наедаются от пуза. Вряд ли наши братья станут делиться с нами.
Тармас выругался, но все-таки отказался от участия в поисках.
— Если им повезло, — проворчал он, — я все равно узнаю об этом по их лицам. Им ничего не удастся скрыть от меня. И тогда я убью их за эгоизм и жадность.
— Если бы тебе повезло, ты поступил бы точно так же, — сказал Вольф. — И я не понимаю, почему вы все так раскричались. Мы же не знаем, что с ними произошло на самом деле. В конце концов, это только предположение Валы. Пока нет доказательств, одних обвинений недостаточно.
Властители поворчали, поругались, но вскоре усталость и истощение взяли свое, и люди заснули тяжелым сном. Роберт тоже заснул, но что-то разбудило его посреди ночи. Ему показалось, что он услышал в отдалении чей-то крик. Вольф сел и осмотрелся. Все его спутники, кроме Паламаброна и Эньена, спали у костра.
Вала тоже проснулась и приподняла голову.
— Ты что-то услышал, брат? Или это урчание наших желудков?
— Крик раздался в верховьях реки, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Думаю, мне надо пойти и посмотреть.
— Я с тобой, — воскликнула она. — Мне больше не заснуть. Мысль о том, что они, возможно, пируют там без нас, приводит меня в ярость и лишает сна.
— Прыгуны слишком малы для большого пира, — сказал он.
— Ты думаешь… — тихо прошептала Вала.
— Не знаю. Ты уже описала один из возможных вариантов. И по мере того как мы слабеем от голода, такая ситуация становится все более правдоподобной.
Он взял дубинку, и они пошли вдоль берега реки. Глаза без труда различали тропу: лунная ночь была похожа на сумерки. И хотя стены каньона сгущали их, света вполне хватало, чтобы уверенно продвигаться вперед.
Они увидели Паламаброна еще до того, как он их заметил. Его голова на миг показалась над валуном около стены каньона. Профиль хищного лица мелькнул и тут же исчез. Они начали подкрадываться, прижимаясь к скале. Ветер донес до них звуки, похожие на стук камней.
— Он пытается развести огонь, — шепнула Вала.
Вольф не ответил. Он представил себе причину, которая заставила Паламаброна разводить огонь, и ему стало дурно. Роберт подполз к огромному камню, за которым находился Паламаброн. На миг его захлестнуло отвращение. Он не хотел видеть того, что сулило ему воображение.
Паламаброн сидел к ним спиной. Он склонился над кучей хвороста и колотил куском кремния о большой тяжелый камень.
Вольф с облегчением вздохнул. Тело, лежавшее рядом с Паламаброном, оказалось убитым прыгуном.
Но где Эньен?
Приподняв дубинку, Вольф тихо зашел за спину Паламаброна и громко произнес:
— Ну что, брат, попался?
Властитель вскрикнул и нырнул головой в кучу хвороста. Сделав кувырок, он вскочил на ноги и повернулся к ним лицом. В его руке Роберт увидел грубый кремневый нож.
— Это мое! — закричал Паламаброн. — Я убил зверя без вашей помощи и хочу съесть его один. Он мой! Я умру, если не съем хотя бы кусочка мяса.
— Но мы все в таком состоянии, — ответил Роберт. — А где твой кузен?
Паламаброн сплюнул и закричал:
— Эньен скотина, а не мой кузен! Откуда мне знать, куда он подевался? Почему я должен об этом волноваться?
— Ты ушел вместе с ним, — напомнил Вольф.
— Я не знаю, где он. Во время охоты мы разошлись в разные стороны.
— Нам показалось, что мы слышали крик, — сказала Вала.
— А это прыгун кричал, — торопливо произнес Паламаброн. — Да-да, прыгун. Я ведь убил его совсем недавно. Он попался мне спящим… и когда я ударил его, зверь закричал и умер.
— Странно, — с сомнением сказал Роберт.
Не спуская глаз с Паламаброна, он медленно отошел на безопасное расстояние и направился вдоль берега реки. Не пройдя и сотни ярдов, Вольф заметил руку, торчащую из-за валуна. Он обошел обломок скалы и увидел Эньена. Тот лежал с размозженным черепом, а рядом валялся окровавленный заостренный камень, которым его убили.
Роберт вернулся к тому месту, где они обнаружили Паламаброна. Вала по-прежнему стояла у валуна, но брат и кенготемпус исчезли.
— Почему ты его не задержала? — спросил Вольф.
Она пожала плечами и улыбнулась.
— Я только женщина. Не требуй от меня слишком многого.
— Ты бы запросто справилась с ним, — сказал он. — Я думаю, ты захотела насладиться погоней. Но вынужден тебя огорчить — охоты на Паламаброна не будет. У нас не осталось сил осматривать здесь каждую щель. А после сытной пищи он убежит от любого из нас.
— Ну и ладно, — ответила она. — А что ты предлагаешь делать нам?
— Идти дальше и надеяться на лучшее.
— И подыхать от голода? — вскричала она. Потом указала на глыбу, за которой лежало тело Эньена. — Там хватит еды для каждого из нас.
У Вольфа даже не нашлось слов, чтобы ответить. Ему не хотелось думать об этом, но обстоятельства требовали принятия радикального решения. Вала была права. Как бы ему ни претила мысль о такой еде, без нее им не выжить. В некотором смысле Паламаброн оказал им любезность. Совершив убийство, он взял всю вину на себя. И теперь они могли утолить голод, не превращаясь в братоубийц. Конечно, сам факт подобной смерти вряд ли встревожит остальных. Но Вольф сошел бы с ума, если бы ему пришлось для этой цели убить человека.
Что касается еды, Роберт чувствовал лишь легкое отвращение. Голод притупил его естественный ужас перед каннибализмом.
Вала подняла острый обломок, брошенный Паламаброном, а Вольф отправился будить остальных. Когда они вернулись, она не только развела огонь, но и разрезала тело на куски. Сначала Вольф отошел в сторону, но потом решил, что, согласившись принять участие в еде, он должен разделить и долю труда. Роберт попросил у Теотормона нож и занялся разделкой тела. Другие предлагали свою помощь, но он отказывался от нее. Выполняя самую грязную работу, он как бы нес искупительное наказание.
Когда мясо поджарилось, или, вернее, полупрожарилось, Роберт взял свою порцию и укрылся за валуном. Он чувствовал, что его может стошнить. Вольф знал, что, если он увидит за едой других властителей, его вывернет наизнанку. И Роберт от души надеялся, что в одиночестве ему не будет так плохо.
Рассвет застал их за трапезой; в путь они тронулись только к полудню. Оставшееся мясо властители завернули в листья и забрали с собой.
— Если Уризен наблюдал за нами, — заметил Вольф, — он, должно быть, неплохо повеселился.
— Пусть веселится, — сказала Вала. — Когда-нибудь придет и моя очередь.
— Твоя? Ты хотела сказать, наша?
— Вы можете делать все, что вам угодно. Меня же интересует то, что сделаю я.
— Вполне типично для властителей, — бесстрастно произнес Вольф.
Он еще долго следил за ней, удивляясь ее жизнеспособности. Конечно, основательно подкрепившись, можно было шагать так быстро. Но откуда этот румянец на щеках и такая сила в теле? Вопрос показался ему интересным. Даже тогда, когда все отчаянно голодали, она не страдала, как остальные, и не выглядела истощенной.
«Если кому и удастся выжить, а затем вцепиться в глотку отца, то это будет Вала, подумал Вольф. — О Боже, не дай мне отстать от нее, молился он. — Я почти забыл о мести Уризену. Мне бы только спасти Хрисеиду».
