Глава 2 1
На следующее утро Аллан явился в свой кабинет в здании Телеинформациона ровно в восемь часов. По мере того как его подчиненные занимали рабочие места, он обращался к каждому с просьбой зайти к нему в кабинет, и наконец там собрались все тридцать три сотрудника. Пока сотни рядовых работников продолжали трудиться, сидя за столами, Аллан обратился к тем, кто возглавлял различные отделы и заведовал ими.
— Вчера от меня потребовали, чтобы я ушел в отставку. Это связано со скандалом, который произошел здесь в понедельник днем. Я отказался уйти, а потому остаюсь директором хотя бы до тех пор, пока Комитет не соберется на заседание и не уволит меня.
Подчиненные восприняли это известие довольно настороженно. Один из сотрудников, начальник отдела планирования, спросил:
— Сколь долго, по вашему мнению, вы еще пробудете та этом посту?
— Примерно с неделю, — ответил Аллан. — Может, чуть дольше.
— И вы намерены продолжать работу в течение этого времени?
— Я намерен трудиться в полную меру сил и способностей, — сказал Аллан. — Многое необходимо сделать, и я собираюсь этим заняться. Однако вы имеете право знать о создавшемся положении.
Элегантная женщина в очках, тоже из заведующих, спросила:
— По закону вы являетесь директором, верно? Пока они вас не уволят…
— Пока не подписан официальный приказ об увольнении, я остаюсь единственным правомочным директором треста, то есть вашим начальником со всеми соответствующими полномочиями, явными и неявными. Естественно, все мои распоряжения вызовут сильнейшие подозрения. Вероятно, следующий директор надменно отменит их.
Сотрудники вполголоса обменялись замечаниями.
— Вам следует поразмыслить, — сказал Аллан, — до того, как я обращусь к вам с поручениями. Не берусь предположить, какие неприятности на вас свалятся, если вы станете работать со мной и выполнять мои приказы. На этот счет я могу гадать с таким же успехом, как и вы сами. Может, следующий директор всех вас уволит. А может, и нет.
— Маловероятно, — сказал кто-то из сотрудников.
— Я даю вам несколько часов, обсудите этот вопрос между собой. Скажем, до полудня. Те из вас, кто предпочтет избежать риска, могут отправиться по домам и выждать там до конца срока моих полномочий. Я уверен, что это не вызовет неудовольствия у работников Комитета; возможно, они сами предложат вам поступить таким образом.
Один из сотрудников спросил:
— Чем именно вы намерены заняться? Может, нам стоит узнать об этом прежде, чем мы придем к решению.
— Я так не думаю, — сказал Аллан. — Вам следует принять решение, исходя из иных предпосылок. Если вы останетесь, вам придется выполнять мои распоряжения, какими бы они ни оказались. Важно, чтобы вы ответили себе на следующий вопрос: готовы ли вы работать на человека, который попал в немилость?
Подчиненные ушли из кабинета, Аллан остался один. Через закрытую дверь из коридора доносился невнятный гул голосов.
Когда наступил полдень, практически все заведующие отделами потихоньку ушли домой. Он остался без сотрудников администрации. Работа пока не прекращалась, но работников становилось все меньше и меньше. Странная пустота воцарилась в здании. В обезлюдевших кабинетах и коридорах эхом отдавался гул машин, а разговаривать, похоже, никому не хотелось.
Он нажал кнопку селектора и сказал:
— Вивиан, зайдите ко мне на минутку.
Вошла молодая женщина довольно неряшливого вида, державшая в руках карандаш с блокнотом.
— Да, мистер Перселл. Меня зовут Нэн, мистер Перселл. Вивиан ушла.
А вы остаетесь? — спросил он.
— Да, сэр. — Она надела очки с толстыми стеклами и приготовилась записывать под диктовку.
— Я попрошу вас обойти все отделы. Уже полдень, и, вероятно, те, кто остался на месте, будут работать с нами на протяжении предстоящей недели. Выясните, где образовались прорехи.
— Да, сэр. — Она сделала пометку.
— В частности, мне необходимо знать, какие из отделов могут функционировать, а какие нет. Затем пришлите ко мне административных работников высшей категории из тех, что остались. Если никого из администрации нет, пришлите людей, которые, по вашему мнению, лучше других знакомы с рабочим процессом.
— Да, сэр. — Она удалилась.
Спустя час в кабинет нерешительно вошел долговязый, неуклюжий человек средних лет.
— Мистер Перселл, — сказал он, — меня зовут Глиби. Меня попросили зайти к вам. Я заведую музыкальным отделом. — Он оттопырил большим пальцем правое ухо, сообщая тем самым небезынтересную новость: он страдал глухотой.
— Садитесь, — сказал Аллан, ему понравился этот человек, и его обрадовало, что остался хоть один из членов администрации. — Вы были здесь в восемь часов? Слышали мое сообщение?
— Да, слышал. — Очевидно, он читал по губам.
— Ну и как? Мы сможем работать?
Глиби призадумался и стал раскуривать трубку.
— Трудно сказать. Некоторые из отделов практически закрылись. Мы можем перераспределить кадры. Попробуем сгладить потери. Заткнем самые большие дыры.
Аллан спросил:
— Вы действительно готовы выполнять мои распоряжения?
— Да. Готов, — ответил Глиби, попыхивая трубкой.
— Вам могут предъявить обвинение в действиях, несовместимых с МОРСом.
— Я сойду с ума, если просижу у себя в квартире целую неделю без дела. Вы не представляете, что у меня за жена.
— Кто здесь проводит исследования?
Глиби пришел в недоумение.
— Этим занимаются агентства.
— Я имею в виду настоящие исследования. Проверку точности исторических данных. Разве система не предусматривает самой тщательной проработки передач?
— Этим занимается девушка по имени Филлис Фрейм. Она работает здесь уже тридцать лет. У нее большое помещение в подвальном этаже, миллионы карточек и записей.
— Она не ушла? Если нет, вызовите ее сюда.
Мисс Фрейм не ушла, через некоторое время она появилась в кабинете. Важная молчаливая дама мощного телосложения с волосами стального цвета и бесстрашным взглядом.
— Вы меня вызывали, директор?
— Садитесь, пожалуйста. — Аллан протянул ей портсигар, но она отказалась от сигареты. — Известно ли вам, какое создалось положение?
— Какое?
Он разъяснил.
— Так что имейте это в виду.
— Я буду иметь это в виду. Зачем вы меня вызывали? Мне хотелось бы поскорей вернуться к работе.
— Мне нужен, — сказал Аллан, — подробный очерк биографии майора Стрейтера. Основанный не на материалах пакетов и программ, а на фактах, имеющих отношение к его жизни, привычкам, особенностям характера и так далее. Мне потребуются объективные данные. А не чье-то мнение. Данные, целиком соответствующие истине.
— Да, директор.
— Как скоро вы сможете составить биографический очерк?
— К шести часам. — Она уже направилась к дверям кабинета. — Включить в него материалы, касающиеся близких родственников майора?
Это поразило Аллана.
— Да, очень хорошо.
— Благодарю вас, директор. — Дверь закрылась, и мисс Фрейм исчезла.
В два часа к Аллану снова пришел Глиби, он принес окончательно уточненный список оставшихся работников.
— Мы могли бы оказаться и в худшем положении. Только людей, способных принимать решение, почти нет. — Он быстро прочел список. — Стоит дать им какое-нибудь задание, они тут же приступят к его выполнению. Но что же мы им поручим?
— У меня есть кое-какие идеи, — сказал Аллан.
Когда Глиби вышел из кабинета, Аллан позвонил в свое агентство.
— У меня имеются вакансии, — сообщил он, — которые необходимо заполнить. Пожалуй, я возьму людей из нашего агентства. Я занесу их в платежные ведомости ТИ и постараюсь получить деньги у главного казначея. Если мне это не удастся, я заплачу им из фондов агентства. Мне здесь не хватает работников, так что я посылаю тебе список всех, кто нужен.
— При этом у нас сократится штат, — сказал Прайар.
— Несомненно. Но всего на неделю или около того. Расскажи нашим ребятам, в каком я положении; выясни, кто хочет со мной работать. А потом действуй, постарайся хорошенько. Дюжины человек должно хватить. А ты сам что думаешь?
— Поработаю на тебя, — ответил Прайар.
— Я в глубокой немилости.
— Если меня спросят, заявлю, что ты запудрил мне мозги.
Около четырех часов дня в ТИ тоненькой струйкой начали стекаться сотрудники агентства. Глиби распределял их по отделам, предварительно побеседовав с каждым. К концу дня удалось набрать временный штат работников. Глиби был настроен оптимистически.
— Ваши люди — специалисты по прокладке курса, — сообщил он Аллану. — И они привыкли работать с вами. К тому же им можно доверять. Это славно! По моим предположениям, среди нас затесалось несколько ставленников Комитета. Хотите, учредим какую-нибудь коллегию по проверке лояльности?
— Это несущественно, — сказал Аллан. — Главное, чтобы мы видели готовую продукцию. — Он изучил сообщение о программах, находящихся в стадии обработки; часть из них вычеркнул, другим дал зеленую улицу, а иные перевел на тупиковые пути. Теперь сборочные линии будут доступны и смогут принять новые материалы.
— Что это? — спросил Глиби, когда Аллан достал листы линованной бумаги.
— Мои предварительные наброски. Сколько времени обычно проходит от начальной стадии до завершающей?
— Ну, — сказал Глиби, — допустим, пакет одобрили в понедельник. Обычно у нас на него уходит от одного месяца до пяти, в зависимости от того, для какого из средств массовой информации готовится программа.
— Иисусе, — вздохнул Аллан.
— Срок можно сократить. С тематическими программами мы управляемся… — он Прикинул, — недели за две.
Аллан повернулся к Гарри Прайару, который стоял и слушал.
— Как тебе это нравится?
— Ко времени, когда ты уйдешь отсюда, — покачал головой Прайар, — у тебя так и не будет ни одной готовой программы.
— Согласен, — сказал Аллан. — Глиби, для гарантии нам придется уложиться в четыре дня.
— Такое случилось всего один раз, — сказал Глиби, теребя мочку уха. — В тот день, когда скончался Уильм Пиз, отец Иды Пиз Хойт. Мы сделали огромную программу для всех информационных средств за двадцать четыре часа.
— Даже с обвязками успели?
— Обвязки, рекламные листки, шаблонные надписи. Все дела.
Прайар спросил:
— К нам присоединится еще кто-нибудь? Или вся команда уже в сборе?
— Есть у меня еще двое, — сказал Аллан. — Завтра я отвечу вам точно. — Он взглянул на часы. — Они могли бы играть у нас ведущую роль как специалисты по оригинальным идеям.
— Кто они? — спросил Глиби. — Мы их знаем?
— Одного зовут Гейтс, — сказал Аллан, — а другого — Шугерман.
— А если я спрошу, что вы собираетесь сделать?
— Я вам отвечу, — сказал Аллан. — Мы от души потешимся над майором Стрейтером.
Когда в эфир вышла первая реклама, Аллан сидел рядом с женой. По его распоряжению в их однокомнатной квартире установили портативный телевизор. Была уже половина первого ночи, почти весь Новейший Йорк уснул.
— Передающая антенна, — сказал он Дженет, — находится в здании ТИ. Глиби собрал достаточное количество видеотехников, чтобы запустить передатчик, который, как правило, в такой час уже не работал.
— Ты так взволнован, — заметила Дженет. — Меня радует твоя новая затея, ведь она очень много для тебя значит.
— Только бы нам удалось все провернуть, — сказал он, думая о своем.
— А потом? — спросила она. — Что произойдет потом?
— Увидим, — сказал он.
И тут пошла реклама.
На фоне послевоенной разрухи, возникшей как следствие баталий, виднелись жалкие остатки поселения. Оставшиеся в живых, полуголодные, полуобгоревшие люди, медленно и неуверенно пробирались среди развалин.
Голос за кадром: «Учитывая интересы общества, Телеинформацион вскоре выпустит в свет дискуссионную программу, посвященную проблеме растущего значения ассимиляции для наших дней. Участники программы проанализируют вопрос: не следует ли перед лицом актуальной угрозы прибегнуть к политике активной ассимиляции, которой придерживался в послевоенные годы майор Стрейтер? Сведения о дне и времени передачи появятся в районных информационных журналах».
Реклама закончилась, картина разрухи и запустения растаяла. Ощущая невероятную гордость, Аллан выключил телевизор.
— Что ты об этом думаешь? — спросил он Дженет.
— И это все? — Похоже, она испытывала разочарование. — Не особенно много.
— Эта реклама с вариациями будет повторяться каждые полчаса на всех каналах. Метод Мэвиса «давай грузи». Плюс по утке в каждой из газет, сообщения во всех программах новостей и мелкие намеки россыпью по прочим средствам информации.
— Я не припомню, что это за «активная ассимиляция». А что значит «актуальная угроза»?
— К понедельнику ты узнаешь все полностью, — сказал Аллан. — Самое главное выйдет в «Живых картинах времени». Не хочу портить тебе впечатление.
Внизу у муниципальной стойки он купил завтрашнюю газету, уже поступившую в продажу. Левую колонку на первой странице занимала сочиненная Гейтсом и Шугерманом утка.
«ТОЛКИ О ВОЗОБНОВЛЕНИИ АССИМИЛЯЦИИ
Новейший Йорк, 29 окт. (ТИ); из достоверных источников сообщается, что ряд лиц, принадлежащих к высшим кругам Комитета, которые предпочли до поры до времени сохранить свои имена в тайне, высказываются в поддержку возобновления политики активной ассимиляции, осуществлявшейся в послевоенный период и разработанной майором Стрейтером в целях борьбы с распространенными тогда источниками опасности для Морального Совершенствования. Возрождение интереса к ассимиляции, причиной которому послужило наличие актуальной угрозы, говорит о беспокойстве, вызванном жестокостью и беззаконием, которые проявились в дикарском нападении на памятник майора Стрейтера, расположенный в Парке Шпиля. Бытует мнение, что терапевтические методы Психиатрического здравоохранения и попытки Психиатрического санатория справиться с нынешним отсутствием стабильности и беспорядками не привели к…»
Аллан сложил газету и стал подниматься к себе в квартиру. Примерно через день главные костяшки «домино» из общества МОРСа получат эту информацию. «Активная ассимиляция» как средство устранения «актуальной угрозы» станет предметом всеобщего обсуждения.
«Активная ассимиляция» была его детищем. Он ее выдумал. Шугерман привнес идею «актуальной угрозы». Вдвоем они разработали всю тему целиком, от начала и до конца.
Аллан изрядно порадовался. Они уже добились некоторых успехов.
