60

Трещал хворост в очаге, прокопченном за два столетия, с огромными ржавыми крючьями для колбас и окороков, с двумя каменными святыми по бокам, – на одном висела светлая шляпа Гарина, на другом засаленный офицерский картуз. У стола, освещенные только огнем очага, сидели четверо. Перед ними – оплетенная бутыль и полные стаканы вина.

Двое мужчин были одеты по-городскому, – один скуластый, крепкий, с низким ежиком волос, у другого – длинное, злое лицо. Третий, хозяин фермы, где на кухне сейчас происходило совещание, – генерал Субботин, – сидел в одной холщовой грязной рубашке с закатанными рукавами. Начисто обритая кожа на голове его двигалась, толстое лицо с взъерошенными усами побагровело от вина.

Четвертый, Гарин, в туристском костюме, небрежно водя пальцем по краю стакана, говорил:

– Все это очень хорошо… Но я настаиваю, чтобы моему пленнику, хотя он и большевик, не было причинено ни малейшего ущерба. Еда – три раза в день, вино, овощи, фрукты… Через неделю я его забираю от вас… Бельгийская граница?..

– Три четверти часа на автомобиле, – торопливо подавшись вперед, сказал человек с длинным лицом.

– Все будет шито-крыто… Я понимаю, господин генерал и господа офицеры, – Гарин усмехнулся, – что вы, как дворяне, как беззаветно преданные памяти замученного императора, действуете сейчас исключительно из высших, чисто идейных соображений… Иначе бы я и не обратился к вам за помощью…

– Мы здесь все люди общества, – о чем говорить? – прохрипел генерал, двинув кожей на черепе.

– Условия, повторяю, таковы: за полный пансион пленника я вам плачу тысячу франков в день. Согласны?

Генерал перекатил налитые глаза в сторону товарищей. Скуластый показал белые зубы, длиннолицый опустил глаза.

– Ах, вот что, – сказал Гарин, – виноват, господа, – задаточек…

Он вынул из револьверного кармана пачку тысячефранковых билетов и бросил ее на стол в лужу вина.

– Пожалуйста…

Генерал крякнул, подвинул к себе пачку, осмотрел, вытер ее о живот и стал считать, сопя волосатыми ноздрями. Товарищи его понемногу стали придвигаться, глаза их поблескивали.

Гарин сказал, вставая:

– Введите пленника.