Книга: Свободное владение Фарнхэма (сборник)
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5

Глава 4

Хью повернулся к своему заместителю.
– Джо, я выхожу наружу. Принеси-ка мне мой сорок пятый и пояс. Вообще-то не стоило разрешать девочке выбираться наружу невооруженными. – Он полез в люк. – А вы оставайтесь и охраняйте убежище.
– От кого? – спросил Дьюк. – Да здесь и нечего охранять.
Отец поколебался.
– Не знаю. Просто у меня какие-то смутные тревоги. Ну, ладно. Пошли вместе. Только обязательно нужно взять оружие. Джо!
– Иду!
– Джо, возьми оружие для себя и для Дьюка. Потом подожди до тех пор, пока мы не выберемся наружу. Если мы вскоре не вернемся, сам решай, что делать. Такой ситуации я не предвидел. Такого просто не должно было быть. – Но, тем не менее, все, что мы видели, вполне реально.
– Это уж точно, Дьюк. – Хью нацепил револьвер, опустился на колени. Обрамленная устьем туннеля, была хорошо видна холмистая зеленая равнина там, где по идее должна была быть радиоактивная пустыня и вулканическое стекло. Он пополз вперед.
Оказавшись под открытым небом, он отошел от устья туннеля и огляделся.
– Папочка! Разве здесь не чудесно?
Карен стояла немного ниже, на склоне холма, у подножия которого протекал ручей. За ручьем местность повышалась и была покрыта лесом. Их же берег был безлесным. Небо было голубым, солнце – ярким и теплым, и нигде не было заметно ни малейшего следа того чудовищного опустошения, которое несомненно принесла бы война. Но, в то же время, не было видно и ни малейших следов человека – ни единого здания, ни дороги, ни тропинки, ни инверсионного следа от реактивного самолета в небе. Окрестности выглядели совершенно девственно и, к тому же, изменились до неузнаваемости.
– Папа, я хочу спуститься к ручью.
– Иди сюда! Где Барбара?
– Я здесь, Хью. – Он поднял голову и увидел, что она стоит на склоне выше него, над убежищем. – Пытаюсь понять, что произошло. Как ты думаешь? Убежище находилось на вершине холма – большой прямоугольный монолит.
Оно было покрыто грязью, за исключением того места, где обломился туннель. Почти чистым было и то место, где должна была находиться лестница, ведущая в убежище из дома. Прямо над ним располагалась покореженная бронированная дверь.
– Не знаю, что и думать, – признался он.
Появился Дьюк, держа в руках ружье. Он выпрямился, огляделся и ничего не сказал.
Барбара и Карен присоединились к ним. Доктор Ливингстон, играя, прыгнул на ногу Хью и отскочил. Очевидно, на взгляд персидского кота это место заслуживало всяческого одобрения: оно словно специально было создано для котов. – Сдаюсь. Объясните мне, что произошло, – взмолился Дьюк.
– Папа, ну почему я не могу спуститься к ручью? Я хочу выкупаться. Я плохо пахну.
– От вони еще никто не умирал. Я и так сам не свой. И не хватало мне еще беспокоиться о том, чтобы ты не утонула…
– Но он же мелкий.
– …или чтобы тебя не задрал медведь, или чтобы ты не была засосана зыбучими песками. Вообще, девочки, лучше вам слазить в убежище и вооружиться, а уж тогда только вылезать наружу, если уж так хочется. Но обязательно придерживайтесь друг друга и будьте начеку. Скажите Джо, чтобы он выходил сюда.
– Есть, сэр, – и девушки полезли в туннель.
– Так что ты думаешь, Дьюк?
– Ну… лучше я промолчу.
– Если тебе есть о чем молчать, то это уже лучше. Мне, например, сказать вообще нечего. Я просто ошеломлен. Я постарался запланировать все, что возможно. Но такого я предусмотреть не мог. И поэтому, если у тебя сложилось какое-то мнение, ради бога, не молчи.
– Ну… Все это выглядит как холмистая местность в Центральной Америке. Но, конечно, это невозможно.
– Что возможно, а что невозможно, в нашем положении беспокоиться не приходится. Предположим, что это Центральная Америка. Что характерно для нее?
– Дай подумать. Там могут быть ягуары. Наверняка, змеи. Тарантулы и скорпионы. Малярийные комары. Ты, кажется, что-то говорил о медведях?
– Я имел в виду, как символ. Нам следует быть настороже каждое мгновение до тех пор, пока мы не поймем, что нам может угрожать.
Вылез Джо с ружьем. Молча, он огляделся вокруг. Дьюк заметил:
– Голодать нам не придется. Смотрите, вон там, слева и ниже по течению ручья.
Хью посмотрел в направлении, указанном Дьюком. На них с интересом смотрела косуля, ростом примерно с метр или около того. Было очевидно, что она их нисколько не боится.
– Может, свалить ее? – предложил Дьюк. Он начал поднимать ружье.
– Нет. Не нужно, до тех пор, пока мы не начнем испытывать необходимости в свежем мясе.
– Ладно. Симпатичная зверушка, верно?
– Да, очень. Но, на мой взгляд, в Северной Америке не водится ничего подобного. Дьюк, где же мы, все-таки? И как мы сюда попали?
Дьюк криво усмехнулся.
– Отец, но ведь ты сам провозгласил себя фюрером. Мне просто не полагается думать и иметь свое мнение.
– Перестань!
– Ладно, но я в самом деле не знаю, что и думать. Может быть, русские изобрели какую-нибудь галлюциногенную бомбу.
– Но разве в таком случае мы все видели бы одно и то же?
– Не знаю. Но, если бы я подстрелил эту косулю, то, держу пари, мы могли бы ею закусить.
– Мне тоже так кажется. Джо? Идеи, мнения, предложения?
Джо почесал затылок.
– Симпатичное местечко. Но я, к сожалению, горожанин до мозга костей.
– Хью, вообще-то одну вещь ты можешь сделать.
– Что именно, Дьюк?
– Забыл про свое маленькое радио? Попробуй включить его.
– Отличная идея. – Хью полез было в убежище, но у самого входа столкнулся с Карен, которая собиралась вылезти наружу и послал за радио ее. Дожидаясь ее, он размышлял, из чего бы соорудить лестницу. Лазать взад-вперед по трехметровому туннелю было неудобно.
Радиоприемник ловил только статические разряды, и ничего больше. Хью выключил его.
– Попробуем еще раз вечером. Ночью я ловил с его помощью Мексику. Он нахмурился. – Какие-нибудь передачи в эфире обязательно должны быть. Если только они полностью не стерли нас с лица земли.
– Ты неправ, отец.
– Почему, Дьюк?
– Этот, например, район, вообще не затронут войной.
– Вот потому-то я и не могу понять молчания радио.
– И все же, Маунтен-Спрингс получил свое. Следовательно, мы не в Маунтен-Спрингс.
– А кто говорит, что мы в нем? – возразила Карен. – В Маунтен-Спрингс отродясь не бывало ничего похожего. Да, пожалуй, и во всем штате тоже.
Хью нахмурился.
– Мне кажется, это очевидно. – Он взглянул на убежище – объемистое, громоздкое, массивное. – Но где же мы?
– Ты когда-нибудь читал комиксы, папа? Мы – на другой планете.
– Сейчас не время для шуток, детка. Я в самом деле обеспокоен.
– А я и не шучу. Ничего подобного нет в радиусе и тысячи миль от нашего дома – а мы все же тут. Так что это с равным успехом может быть и другая планета. Видимо та, на которой мы жили раньше, немного поизносилась.
– Хью, – сказал Джо. – Хоть это и глупо, но я согласен с Карен.
– Почему, Джо?
– Ну… понимаешь, где-то ведь мы находимся, верно? А что случается, когда водородная бомба взрывается прямо над головой?
– Ты испаряешься.
– Что-то я не чувствую себя испарившимся. И не могу заставить себя поверить, что эта бетонная глыба пролетела более тысячи миль и грохнувшись оземь, осталась цела и невредима, если не считать нескольких наших синяков да сломанных ребер. А предположение Карен… – Он пожал плечами. – Можно назвать это четвертым измерением. Последний взрыв швырнул нас сквозь четвертое измерение.
– Вот-вот, я то же самое и говорю, папа. Мы на чужой планете! Давайте ее исследовать!
– Угомонись, детка. А что касается другой планеты… Нигде не сказано, что мы должны обязательно знать где мы находимся, если мы даже не знаем этого. Наша задача – приспособиться к данным условиям.
– Карен, – сказала Барбара, – я все-таки не верю, что это не Земля.
– А почему? Ты просто не хочешь верить.
– Я… – Барбара подняла с земли камешек и бросила его в дерево. Это вот эвкалипт, а там, за ним – акация. Конечно, ничего похожего на Маунтен-Спрингс, но все же совершенно обычная тропическая и субтропическая флора. Конечно, если твоя «новая планета» покрыта точно такими же растениями, как Земля… Короче говоря, это наверняка Земля.
– Ерунда, – возразила Карен. – Почему бы и на другой планете растениям не развиваться так же, как и на Земле?
– Это было бы так же удивительно, как и одинаковые…
– Хьюберт! Хьюберт! Где ты? Я не могу найти тебя! – Донеслось из туннеля эхо голоса Грэйс Фарнхэм.
Хью нырнул в туннель.
– Иду, иду!

 

***

 

Ленч они устроили под сенью дерева немного в стороне от входа в туннель. Хью решил, что туннель был расположен достаточно глубоко под землей, чтобы не быть опасно радиоактивным. А вот что касается крыши убежища – тут он не был так уверен. Поэтому он установил дозиметр (единственный прибор для измерения радиации, который уцелел во время всех перипетий) на крыше убежища с тем, чтобы потом сравнить его показания с полученными внутри. С большим облегчением он убедился в том, что дозиметры определили полученную ими дозу облучения как далеко не летальную, а также в том, что показания приборов совпадают друг с другом.
Единственной мерой предосторожности было то, что ружья они держали рядом с собой – все, кроме его жены. Грэйс Фарнхэм «терпеть не могла ружей» и сначала вообще отказывалась есть в соседстве с «этими ружьями». Но, тем не менее поела она с завидным аппетитом. Дьюк развел костер и они были осчастливлены: горячим кофе, горячей тушенкой с горохом, консервированными бататами и компотом. А самое главное – сигаретами, причем им не надо было беспокоиться о том, хватит ли у них воздуха.
– Замечательно, – произнесла Грэйс. – Хьюберт, дорогой. А знаешь, чего не хватает, чтобы сделать наше маленькое пиршество еще более приятным? Я знаю, что ты не любишь, когда пьют днем, но сейчас мы в такой экстраординарной ситуации и мои нервы на пределе… так вот. Джозеф, вам не трудно сбегать в убежище и принести бутылочку того испанского бренди… – Грэйс.
– Что дорогой?… И тогда мы могли бы немножко отпраздновать наше чудесное спасение… Ты что-то сказал?
– Я не уверен, что оно у нас есть.
– Что? Не может быть, ведь у нас его было целых два ящика.
– Большинство бутылок разбилось. И это порождает еще одну проблему. Дьюк, с тебя слагаются обязанности хранителя воды, и ты назначаешься виночерпием. У нас есть еще по крайней мере две целые бутылки. Одним словом, сколько бы ты ни нашел, раздели все спиртное на шесть частей, только раздели ровно, будь то шесть бутылок или шесть неполных бутылок – главное, чтобы части были равные.
Миссис Фарнхэм казалась спокойной. Дьюк явно испытывал неудобство. Карен поспешно сказала:
– Папа, вспомни, что я тебе говорила.
– Ах, да. Дьюк, твоей сестре доля не нужна. Поэтому храни ее в качестве медицинского средства. Если, конечно, она не изменит своего решения.
– Я отказываюсь от этой работы, – сказал Дьюк.
– Дьюк, нам обязательно нужно разделить спиртное. Кстати, то же самое нужно сделать и с сигаретами. Уж если они кончатся, так кончатся навсегда, а вот насчет спиртного у меня есть надежда, что нам когда-нибудь удастся получить самогон. – Он повернулся к жене. – Может быть, тебе лучше принять милтаун, дорогая?
– Чертово зелье! Хьюберт Фарнхэм, ты кажется хочешь сказать, что я не имею права выпить?
– Ничуть. У нас осталось по меньшей мере две бутылки. Так что на твою долю придется как минимум полпинты. Если хочешь выпить – ради бога.
– Джозеф, будь добр, сбегай и принеси мне бутылочку бренди.
– Нет! – резко вмешался ее супруг. – Если хочешь выпить, Грэйс, принеси ее сама.
– Ерунда, Хью, я сбегаю.
– Я против! Грэйс, у Джо сломано несколько ребер. Ему будет больно пробираться в убежище. А ты запросто сможешь забраться туда – можешь использовать эти ящики вместо ступенек – ведь ты единственная, кто не пострадал.
– Неправда!
– На тебе ни царапинки. А все остальные – кто с синяками, кто с чем-нибудь похуже. А теперь о распределении обязанностей – я хочу, чтобы ты взяла на себя приготовление пищи. Карен будет твоей помощницей. О'кей, Карен?
– Конечно, па.
– Таким образом, вы обе будете заняты. Мы соорудим жаровню и голландскую печь, но это со временем, а пока придется готовить на костре и мыть посуду в ручье.
– Ах вот как? Тогда будьте добры, скажите мне, мистер Фарнхэм, что в это время будет делать наш распрекрасный Джозеф? Чтобы оправдать расходы на свое содержание?
– А может быть ты можешь сказать мне, как мы все будем оправдывать эти расходы? Дорогая, дорогая… разве ты не понимаешь, что теперь все по-иному? Чем мы будем платить ему?
– Не говори раньше времени. Когда все встанет на свои места, Джозеф получит до гроша все, что ему причитается за это время. Он и сам прекрасно это знает. Кроме того – ведь мы спасли ему жизнь. И вообще, мы всегда были добры к нему, так что он вполне может немного подождать с платой. Верно, Джозеф?
– Грэйс! Помолчи и послушай. Джо больше ни слуга. Он наш товарищ по несчастью. Нам больше никогда не придется платить ему. Перестань вести себя как дитя и посмотри фактам в лицо. У нас больше ничего нет. У нас никогда больше не будет денег. Нет дома. С моим бизнесом покончено. Нет больше «Маунтен Эксченчж Бэнк»… У нас ничего нет, кроме того, что мы запасли в убежище. Но нам повезло. Мы живы и к тому же каким-то чудом получили возможность прожить оставшуюся жизнь не под землей, а на земле. Счастье! Ты понимаешь?
– Я понимаю только одно – что ты пытаешься найти оправдание своим насмешкам надо мной!
– Просто ты получила работу по своим способностям.
– Кухарка! Я и так влачила ярмо кухонного рабства в твоем доме двадцать лет! Это вполне достаточный срок. Я отказываюсь! Ты понял? Я отказываюсь!
– Ты не права ни в одном, ни в другом. Большую часть нашей совместной жизни ты имела прислугу… да и Карен начала мыть посуду как только смогла заглянуть через край раковины на кухне. Не спорю, у нас бывали и тяжелые времена. Но теперь они предстоят нам – тяжелее некуда – и ты должна помочь, вынести свою лепту, Грэйс. Ведь ты отличная кулинарка, стоит тебе только захотеть. Ты будешь готовить… или не будешь есть.
– О-о-о! – Она разрыдалась и скрылась в убежище.
Ее спина уже скрылась в туннеле, когда Дьюк встал и собрался последовать за ней. Отец остановил его:
– Дьюк!
– Да?
– Одно слово, и можешь следовать за матерью. Я собираюсь пойти на разведку, и хотел бы, чтобы ты сопровождал меня.
Дьюк поколебался.
– Ладно.
– Тогда смотри. Мы скоро отправляемся. Думаю, что тебе лучше взять на себя роль «охотника». Ты стреляешь гораздо лучше меня, а Джо вообще никогда не охотился. Как ты считаешь?
– Ну, что ж… Хорошо.
– Отлично. Тогда пойди, успокой ее и… Дьюк, постарайся заставить ее понять то, что происходит.
– Попробую. Но я согласен с матерью. Ты нарочно выводил ее из себя.
– Не спорю. Продолжай.
Но Дьюк внезапно повернулся и ушел. Карен тихо заметила:
– Я тоже так думаю, папа. Ты вывел ее из себя.
– Но я сделал это намеренно. Я решил, что иначе нельзя, Карен. Если бы я не сделал этого, она вообще ничего не делала б… а только гоняла бы Джо взад-вперед, обращаясь с ним, как с наемным поваром.
– Что ты, Хью, я очень даже люблю готовить. Например, приготовить сегодняшний ленч было для меня сплошным удовольствием.
– Она будет готовить гораздо лучше. И не приведи господи, поймать мне тебя помогающим ей что-нибудь делать.
Юноша улыбнулся.
– Не поймаешь.
– Надеюсь. В противном случае я сниму с тебя кожу и прибью ее к стене. Барбара, что ты знаешь о сельском хозяйстве?
– Очень мало.
– Но ведь ты ботаник.
– Нет, в лучшем случае я могла бы им стать – когда-нибудь.
– Даже это делает тебя восьмижды фермером, по сравнению со всеми нами. Я, например, едва отличаю розу от одуванчика; Дьюк знает еще меньше, а Карен вообще считает, что картошка образуется в подливке. Ты слышала как Джо назвал себя горожанином. Но у нас есть семена и небольшой запас удобрений. И кое-какой сельскохозяйственный инвентарь и книги по сельскому хозяйству. Осмотри то, что у нас есть и постарайся найти место для сада. А уж мы с Джо вскопаем что нужно и все такое прочее. Но тебе придется руководить нами.
– Хорошо. А есть семена каких-нибудь цветов?
– Откуда ты знаешь?
– Просто мне очень хотелось, чтобы они были.
– Есть, и однолетние и многолетние. Но сегодня выбирать место не нужно. Я не хочу, чтобы вы с Карен далеко уходили от убежища до тех пор, пока мы не узнаем всех грозящих нам опасностей. Джо, сегодня мы должны сделать две вещи: лестницу и две уборных. Барбара, как у тебя с плотницким искусством?
– Так… средне. Могу вбить гвоздь.
– Тогда не разрешай Джо делать то, что можешь сделать сама. Но лестница нам просто необходима. Карен, мой цветочек, тебе предоставляется почетная обязанность соорудить два туалета.
– Н-да. Что ж, благодарю.
– Просто два небольших углубления. Одно для вас, эфемерных созданий, а другое для нас – грубых мужчин. А позже, мы с Джо соорудим что-нибудь вроде небольших будочек. Потом, возможно – рубленые отхожие места. А может быть, даже и каменные.
– А вот интересно, па, ты сам-то собираешься что-нибудь делать?
– Конечно. В основном умственную работу. Общее руководство. Наблюдение – в смысле надзор. По-твоему это не адский труд, а? – Он зевнул. – Ну, ладно. Всего хорошего. Я, пожалуй, прошвырнусь в клуб, зайду в турецкую баню, а потом остаток дня проведу за добрым, крепким плантаторским пуншем.
– Папочка, может, ты лучше пойдешь помочишь лоб в ручье. Выдумал тоже, туалеты!
– Отчизна будет гордиться тобой, дорогая!
Через полчаса Хью с сыном отправились в путь.
– Джо! – предостерег Хью, – мы собираемся вернуться до темноты, но если ночь застанет нас в пути, то мы всю ночь будем жечь костер, а утром вернемся. Если тебе придется идти искать нас, то ни в коем случае не ходи один, а возьми с собой одну из девушек. Впрочем, нет, возьми лучше Карен. У Барбары не во что обуться – только какие-то босоножки на шпильках. Проклятие. Придется изготовить мокасины. Ты понял?
– Конечно.
– Мы пойдем по направлению к тому холму – видишь? Я хочу подняться на него, чтобы осмотреть как можно большую территорию. И может быть мне удастся заметить какие-нибудь признаки цивилизации. – И они отправились в путь. Их снаряжение состояло из ружей, фляжек, топора, мачете, спичек, сухих пайков, компасов, биноклей, грубых ботинок и плащей. Плащ и ботинки оказались Дьюку впору; Дьюк сообразил, что отец запас одежду специально для него.
Они шли, по очереди меняясь местами – тот, кто шел позади, старался не отстать и считал шаги, а передний наблюдал за окрестностями, определял направление по компасу и старался запомнить увиденное.
Высокий холм, избранный Хью в качестве наблюдательного пункта, находился за ручьем. Они немного прошли по течению и нашли брод. Повсюду была всякая живность. Особенно изобиловали эти места миниатюрными косулями, на которых очевидно никто никогда не охотился. Люди, по крайней мере, так как по пути Дьюк заметил горного льва и дважды им встречались медведи.
Когда они добрались до вершины, было уже три часа после полудня по местному времени. Подъем оказался довольно утомительным – мешал густой кустарник, да, к тому же, оба они никогда не занимались альпинизмом. Когда они оказались на плоской вершине, у Хью возникло горячее желание с размаху броситься на землю.
Но, вместо этого, он огляделся. К востоку местность была более ровной. Его взгляду предстали бесконечные мили прерий.
И не было заметно ни малейших признаков человека.
Он настроил бинокль и стал изучать панораму с его помощью. Заметив какие-то движущиеся вдали силуэты, он решил, что это антилопы – или какой-то скот. Про себя он отметил, что за этими стадами стоит понаблюдать внимательнее. Но все это потом, потом…
– Хью?
Он опустил бинокль.
– Да, Дьюк?
– Видишь тот пик? Так вот, его высота равняется тысяче ста десяти футам.
– Не спорю.
– Это Маунт-Джеймс. Отец, мы ДОМА!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Посмотри на юг. Видишь там три глыбы? В тринадцать лет я сломал ногу, упав со средней из них. А вон та остроконечная гора между ними и Маунт-Джеймс – это гора Хантерс-Хорн. Неужели ты не видишь. Ведь линию горизонта можно так же легко сличить, как и отпечатки пальцев. Это Маунтен-Спрингс!
Хью уставился туда, куда показывал Дьюк. Действительно, этот вид был ему хорошо знаком. Даже окно его спальни было расположено с таким расчетом, что бы из него можно было видеть все это. Сколько раз он сиживал на закате и смотрел на эти горы.
– Да.
– Конечно, да, – согласился с иронией Дьюк. – Будь я проклят, если я знаю, как это произошло. Но мне сдается, – он топнул ногой, – что мы на вершине водонапорной башни. На том месте, где она раньше находилась. А, – он сощурился, – насколько я понимаю, убежище лежит прямо на лужайке перед нашим домом. Отец, мы вовсе не двигались с места!
Хью достал блокнот, где было записано количество пройденных шагов и курсы по компасу и что-то подсчитал.
– Да. Хотя возможна небольшая погрешность вычислений. Ну, и что ты думаешь по этому поводу?
Хью взглянул на небо.
– Ничего я не думаю. Дьюк, скоро наступит ночь?
– Думаю, часа через три. А за горами скроется часа через два.
– Сюда мы добирались два часа, но назад вернемся значительно быстрее.
У тебя есть сигареты?
– Да.
– Можешь дать мне одну? С возвратом, разумеется. Выкурим по одной, тогда можно и возвращаться. – Он огляделся. – Место здесь открытое, так что медведь вряд ли сможет подкрасться к нам незамеченным. – Он положил ружье на землю возле себя, за ним последовал пояс. Затем уселся и сам Хью. Дьюк протянул отцу сигарету; они закурили.
– Отец, ты холоден, как рыба. Ничто тебя не удивляет.
– Ты так считаешь? Вовсе нет. Просто я раньше так часто всему удивлялся, что постепенно приучил себя не делать этого.
– Это не у всех получается.
Некоторое время они курили молча. Дьюк сидел, Хью улегся на траву. Он был в полном изнеможении и сейчас ему больше всего хотелось, чтобы им никуда не нужно было возвращаться.
Наконец, Дьюк добавил:
– Кроме того, ты очень любишь издеваться над людьми.
Отец ответил:
– Может ты и прав, если по-твоему то, что я делаю – издевательство.
Все всегда делают только то, что им хочется – то, что их «радует» – в пределах собственных возможностей. И если я меняю спущенное колесо, то только потому, что меня это радует больше, чем бесконечное сидение на шоссе.
– Не нужно утрировать. Тебе просто нравится издеваться над мамой. Ты и меня любил в детстве шлепать за малейшую провинность… до тех пор, пока мать не топнула ногой и не заставила тебя прекратить это.
– Нам пора двигаться, – сказал отец и стал одевать пояс.
– Еще минутку. Я хочу кое-что тебе показать. Не беспокойся, мы не опоздаем. Мне нужны считанные секунды.
Хью выпрямился.
– Что это такое?
– А вот что. Твоя роль отважного капитана окончена! – Он дал отцу сильную затрещину. – Это тебе за издевательство над мамой! – Он ударил еще раз – на этот раз с другой стороны и гораздо более сильно – так, что сбил отца с ног. – А это за то, что ты приказал ниггеру наставить на меня оружие!
Хью Фарнхэм лежал совершенно спокойно.
– Не «ниггер», Дьюк. Негр.
– Он для меня негр только до тех пор, пока знает свое место. А то, что прицелился в меня, делает его поганым ниггером. Можешь встать. Больше тебя бить я не собираюсь.
Хью Фарнхэм поднялся.
– Нам пора идти обратно.
– И это все, что ты можешь сказать мне? Давай, давай. Можешь тоже меня ударить. Отвечать тебе я не стану.
– Нет.
– Я не нарушал клятвы. Я ждал до тех пор, пока мы не покинем убежища.
– Согласен. Кто пойдет первым? Я? Мне кажется, что так будет лучше.
– Уж не думаешь ли ты, что я боюсь выстрела в спину? Отец, пойми, я просто должен был сделать это.
– Неужели?
– Да, черт возьми. Чтобы не потерять уважение к самому себе.
– Хорошо. – Хью одел, наконец, пояс, взял ружье и пошел вперед. Некоторое время они шли молча. Наконец, Дьюк проговорил:
– Папа?
– Да, Дьюк?
– Прости…
– Забудем об этом.
Они продолжали идти и, дойдя до ручья, нашли то место, где переходили его вброд. Хью торопился, так как быстро темнело. Дьюк снова догнал его.
– Ответь мне еще только на один вопрос, папа. Почему ты не назначил поварихой Барбару? Ведь она чужая нам. Зачем тебе было сперва подковыривать мать?
Немного подумав, Хью ответил:
– Барбара теперь нам не более чужая чем, например, ты, Дьюк, а готовка – единственное, что умеет Грэйс. Или ты считаешь, что она должна бы была бездельничать в то время, как все остальные вкалывают?
– Нет. О, естественно, все мы должны быть чем-то заняты – само собой разумеется. Но зачем же издеваться над ней при посторонних? Ты понимаешь меня?
– Дьюк.
– Да?
– Весь последний год я занимался карате по три раза в неделю.
– Ну и что?
– Просто больше не пытайся драться со мной. Проще будет выстрелить мне в спину.
– Вот как!
– Да, а пока ты не решишь застрелить меня, тебе придется мириться с моим лидерством. Впрочем, можем устроить выборы.
– Ты согласен на это?
– Мне ничего другого не остается. Возможно, группа предпочтет тебя.
Твоя мать точно будет за тебя. Возможно, и твоя сестра тоже. А вот что касается мнения Барбары и Джо, то тут ничего нельзя сказать наверняка.
– А как же ты, отец?
– Лучше я не буду отвечать тебе на этот вопрос; я ничего тебе не должен. Но до тех пор, пока ты не решишь устроить перевыборы, я ожидаю, что ты будешь продолжать сознательно подчиняться мне так же, как ты делал это, дав клятву.
– Ну, ты и сказанул – сознательно подчиняться! Надо же!
– В нашем положении иначе быть не может. Я просто не в состоянии подавлять мятеж каждые несколько часов – а их с твоей стороны было уже два, да и твоя мать страдает отсутствием дисциплины. На подобных условиях не может действовать ни один руководитель. Поэтому я могу принять от тебя только сознательное подчинение. Оно включает в себя и невмешательство с твоей стороны в то, что ты назвал «издевательством».
– Но послушай, ведь я же сказал тебе, что я…
– Тихо! Если ты сам не решишь, как тебе вести себя в подобных условиях, то самым лучшим выходом для тебя будет выстрелить мне в спину. И не пытайся выходить на меня с голыми руками или дать мне возможность выстрелить первым. В следующий раз, Дьюк, если я замечу угрозу с твоей стороны, я убью тебя. Если смогу. Но один из нас наверняка будет мертв. Некоторое время они шли в молчании. Мистер Фарнхэм так и не обернулся. Наконец, Дьюк спросил:
– Отец, но скажи же, ради бога, почему ты не можешь руководить демократично? Я вовсе не собираюсь захватывать власть, я просто хочу, чтобы все было честно.
– М-м-м, да, ты не хочешь власти. Ты хочешь быть пассажиром на заднем сидении, который может указывать водителю, как ему поступать.
– Чепуха! Просто я хочу, чтобы все было демократично.
– Неужели? Следовательно, нам придется устраивать голосование по вопросу о том, должна ли Грэйс работать наравне со всеми нами? Имеет ли она право накачиваться ликером? А как нам вести заседания? Может быть, попробуем процессуальный кодекс Роберта? А удалять ее из зала во время дебатов, или нет? Может быть, ей следует остаться и защищать себя от обвинений в лености и пьянстве? Значит, ты согласен подвергнуть родную мать такому позору?
– Не говори глупости!
– Нет, просто я пытаюсь выяснить для себя, что ты понимаешь под «демократичностью». Если ты подразумеваешь постановку любого вопроса на голосование – ладно, готов помочь тебе попробовать, если ты, разумеется, заставишь себя подчиняться любому решению большинства. Пожалуйста, становись главой группы. Я устал от ответственности и я знаю, что Джо тоже не очень доволен ролью моего заместителя.
– Это совсем другое дело. Не понимаю, какое отношение имеет Джо ко всему этому?
– А я думал, ты собираешься быть «демократичным».
– Да, но ведь он…
– Кто же он, Дьюк? «Ниггер»? Или просто слуга?
– Ты любишь все вывернуть наизнанку.
– Это потому, что у тебя бредовые идеи. Мы попробуем воспользоваться формальной демократией – процессуальным кодексом, прениями, тайным голосованием – чем угодно – как только ты пожелаешь этого идиотизма. А особенно, если ты пожелаешь вынести вотум недоверия и взять власть в свои руки… Искренне желаю, чтобы тебе это удалось. Хотя, на самом деле то, что мы имеем и есть самая настоящая демократия.
– Интересно, как же это?
– Я действую в интересах и от имени большинства – четверых против двоих. Так мне, по крайней мере, кажется. Но мне этого недостаточно. Я хочу абсолютного большинства, я не могу бесконечно пререкаться с меньшинством. Я имею в виду тебя и твою мать. И я хочу, чтобы нас стало пять против одного еще до того, как мы придем к убежищу. Я хочу получить от тебя заверения в том, что ты не будешь вмешиваться в мои попытки заставить, принудить, пусть даже путем ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА, твою мать принять на свои плечи равную долю нашего общего труда – это в случае, если ты не внесешь вотум недоверия.
– И ты хочешь, чтобы я согласился на ТАКОЕ?
– Нет, я настоятельно советую тебе это. Или сознательное подчинение с твоей стороны… или при следующем столкновении один из нас будет убит. Учти, я ни словом, ни жестом не стану предупреждать тебя. Вот поэтому-то наилучший для тебя выход – застрелить меня.
– Перестань болтать чепуху! Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не выстрелю тебе в спину.
– Ах вот как? Что ж, тогда мне придется застрелить тебя при малейшем намеке на столкновение. Дьюк, я вижу только один выход. Если ты найдешь невозможным для себя сознательно подчиняться мне, если ты поймешь, что не в состоянии заменить меня, если ты не сможешь заставить себя убить меня, если у тебя не хватит духа пойти на ссору со мной, ссору, в которой один из нас точно будет убит, то и тогда у тебя все же остается один мирный выход.
– Какой же?
– Как только пожелаешь, можешь уйти. Я дам тебе ружье, патроны, соль, спички, нож и все, что ты найдешь необходимым. Хоть ты этого и не заслуживаешь, но я не могу позволить тебе уйти ни с чем.
Дьюк зло рассмеялся.
– Предоставляешь мне возможность сыграть Робинзона Крузо… а всех женщин оставляешь себе!
– Э, нет! Всякий, кто захочет уйти с тобой, свободен. Со своей законной и равной с остальными долей всего, что у нас есть. Можешь взять с собой всех трех женщин, если, конечно, тебе удастся увлечь их своей идеей. – Что ж, я подумаю.
– Подумай, подумай. А между тем умерь немного свой пыл и постарайся увеличить свои шансы на победу в «демократических» выборах – не забывая в то же время об осторожности и стараясь не противоречить мне, чтобы не схватиться со мной раньше, чем ты будешь готов к этому. Я честно предупреждаю тебя. Тем более, что мое терпение кончилось – ты выбил мне зуб.
– Прости, я не хотел.
– Когда ты бил, этого не чувствовалось. Вот и убежище, так что можешь начинать «сознательно подчиняться» с того, что будешь делать вид, будто мы прекрасно провели время.
– Слушай, отец, если ты не будешь…
– Заткнись. Я устал от тебя.
Когда они подошли к убежищу совсем близко, Карен заметила их и радостно закричала. Из туннеля тут же вылезли Джо и Барбара. Карен замахала лопатой:
– Посмотрите, что я уже сделала!
Она выкопала туалеты по обе стороны от убежища. Каркасы их были сделаны из стволов молоденьких деревьев, и обшиты листами картона от ящиков со спиртным. Сиденья были сделаны из ящичных дощечек, которыми были обшиты баллоны в кладовой.
– Ну, как? – требовательно спросила Карен. – Разве не роскошь?
– Да, – согласился Хью. – Значительно более основательно, чем я ожидал от тебя. – Он уже не стал говорить, что на туалеты Карен извела почти всю их древесину.
– Я работала не одна. Большую часть плотницкой работы проделала Барбара. Слышали бы вы, как она ругается, когда попадает молотком по пальцам.
– Ты ушибла палец, Барбара?
– Ничего страшного. Лучше идите, опробуйте лестницу.
– Обязательно. – Он полез было в туннель, но Джо остановил его.
– Хью, пока не стемнело, давай кое-что рассмотрим. – Хорошо. Что именно?
– Убежище. Ты как-то упоминал о том, что нужно построить хижину. Представь себе, что мы сделали это: что мы будем иметь? Земляной пол и вечно текущую крышу, окна без стекол и дверной проем без двери. Мне кажется, что в убежище нам будет лучше.
– Что ж, возможно, – согласился Хью. – Я предполагал, что мы будем использовать его в качестве пристанища, пока не обзаведемся чем-нибудь получше.
– Думаю, что оно не так уж радиоактивно, Хью. Дозиметр подскочил бы до небес, если бы крыша была по-настоящему «горячей». Но этого не произошло.
– Радостная весть. Но, Джо, сам посуди, уклон в тридцать градусов более чем неудобен. Нам нужно жилище с ровным полом.
– Вот это-то я и имел в виду, Хью. Помнишь, тот гидравлический домкрат. Его грузоподъемность – тридцать тонн. А сколько весит убежище?
– Сейчас, сейчас. Нужно вспомнить, сколько ушло бетона и сколько стали. – Хью достал блокнот. – Ну, скажем, тонн двести пятьдесят.
– Что ж, просто я подумал…
– Идея сама по себе хороша, – Хью задумчиво обошел вокруг убежища – прямоугольной глыбы двадцати футов в длину, двадцати в ширину и двенадцати в высоту, прикидывая углы, вымеряя расстояния.
– Можно попробовать, – решил наконец Хью. – Мы подкопаем приподнятую часть до середины так, чтобы убежище встало ровно. Черт, жаль, что у нас нет отбойных молотков. – А сколько времени может занять такая работа?
– Думаю, что двое управились бы за неделю, если не напоролись бы на валуны. Когда под рукой нет динамита, валуны могут стать проблемой.
– Совсем неразрешимой?
– Любую проблему, в принципе, можно решить. Будем надеяться, что нам не встретятся скалы. Вынутой землей мы подсыплем ту часть, которая окажется в воздухе, когда опустится задравшееся крыло и все укрепим бревнами. В общем, потная работенка.
– Тогда я начну завтра с утра.
– Как бы не так. И думать не смей, пока не заживут твои ребра. Завтра утром начну я с нашими девицами. Да и Дьюка подключим, если у него перестало болеть плечо и после того, как он подстрелит нам лань: консервы, я думаю, лучше экономить. Кстати… что вы сделали с пустыми консервными банками?
– Зарыли.
– Тогда их нужно выкопать и вымыть. Консервная жестяная банка для нас дороже золота – они годятся для чего угодно. Ладно, давай поднимемся, а то я еще не насладился лестницей.
Лестница была сделана из двух обтесанных стволиков со ступеньками из все тех же ящичных дощечек, прибитых гвоздями. Хью снова отметил про себя, что древесина расходуется более чем неэкономно: ступеньки следовало делать из обрубленных веток. Черт побери, сколько теперь появилось всего, что нельзя заказать, просто сняв телефонную трубку. Например, эти рулоны туалетной бумаги – по одному в каждой кабинке… Их не следовало оставлять там – а вдруг пойдет дождь? Иначе очень скоро придется начать пользоваться листьями или вообще ничем.
Много, очень много они всегда принимали и привыкли принимать как само собой разумеющееся! Гигиенические пакеты – на сколько их хватит? И как обходились без них первобытные женщины? Они наверняка чем-то пользовались, но чем? Нужно предупредить их, что все, изготовленное фабричным способом, будь то клочок бумаги, грязная тряпка, булавка – все, все следует беречь, как зеницу ока. Нужно без устали повторять им это, следить за тем, чтобы это правило неукоснительно соблюдалось, постоянно удерживать их от бездумной траты чего бы то ни было.
– Замечательная лестница, Барбара! – Она, кажется, очень обрадовалась похвале.
– Самое трудное сделал Джо.
– И вовсе нет, – стал отпираться Джо. – Я только давал советы и помог обтесать кое-что.
– Все равно, кто бы ни сделал ее, она сделана прекрасно. Теперь посмотрим, выдержит ли она меня.
– О, конечно же выдержит! – с гордостью воскликнула Барбара.
В убежище были включены все лампы. Значит, их нужно предупредить и насчет батарей. Нужно сказать девушкам, чтобы посмотрели, как делают свечи.
– Где Грэйс, Карен?
– Маме плохо. Она прилегла.
– Вот как? Тогда тебе лучше заняться обедом. – Хью вошел в женскую комнату, чтобы посмотреть, что за недуг поразил жену. Она валялась на койке, забывшись в тяжелом сне. Рот ее был открыт, лежала она не раздевшись и громко храпела. Он нагнулся, приподнял ей веко; она даже не пошевельнулась.
– Дьюк!
– Да?
– Иди сюда. И не зови всех остальных.
Дьюк подошел к нему. Хью спросил:
– Ты давал ей выпить после ленча?
– Да. Но ведь ты и не запрещал.
– Я не критикую. Сколько ты ей дал?
– Только один хайболл. Полторы унции скотча с водой.
– Как по-твоему, похоже это на один хайболл? Попробуй-ка, разбуди ее.
Дьюк попытался, но безуспешно. Выпрямившись, он сказал:
– Отец, я понимаю, что ты считаешь меня дураком. Но я действительно дал ей выпить только одну порцию. Проклятье, ты ведь прекрасно знаешь, что я не меньше тебя ненавижу ее пьянство!
– Не волнуйся, Дьюк. Я думаю, она добралась до бутылки уже после того, как ты ушел.
– Может быть, – нахмурился Дьюк. – Я дал матери выпить, как только обнаружил первую неразбитую бутылку. Затем я занялся инвентаризацией. Думаю, что нашел все, что осталось, если только ты не припрятал где-нибудь еще про запас…
– Нет, все ящики находились в одном месте. Шесть ящиков. – Правильно. Я нашел тринадцать целых бутылок – двенадцать по три четверти литра и литровую бутылку бурбона. Я тогда еще прикинул, что это будет по две бутылки на человека, а бутылку бурбона я оставлю на всякий случай. Я открыл бутылку «Кингс Рэноэм». А налив порцию матери, я заметил уровень виски карандашом. Так что мы узнаем, пила она его или нет.
– Ты спрятал выпивку?
– Я засунул весь запас на самую верхнюю полку в противоположном конце убежища. Я прикинул, что ей будет довольно трудно взобраться туда – ведь я не такой уж идиот, отец. И она не могла видеть, как я прячу виски, она была в своем отсеке. Правда, она могла догадаться…
– Давай проверим. Все двенадцать бутылок были на месте, нетронутые. Тринадцатая была едва почата. Дьюк поднял ее повыше.
– Вот! Ровно до отметки. Но ведь была еще одна, помнишь? Мы открыли ее когда все это началось, после второго взрыва. Куда она делась?
– После того, как вы заснули, мы с Барбарой слегка приложились к ней, Дьюк. Но мы не допивали ее. Больше я ее не видел. Она осталась в комнате с баллонами.
– А! Значит я ее видел. Разбита вдребезги. Я заметил ее, когда мы растаскивали там груду. Но тогда я совсем ничего не понимаю – где она могла взять спиртное?
– Она не брала его, Дьюк.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Это не виски. – Хью подошел к аптечке и взял оттуда пузырек со сломанной печатью на горлышке. – Посчитай, сколько здесь капсул секонала. Ты вчера вечером сколько выпил – две?
– Да.
– Карен выпила одну перед сном, одну позже; одну выпил Джо. Ни я, ни Барбара, ни Грэйс не принимали его. Итого, пять капсул.
– Подожди, я считаю.
Отец принялся считать капсулы, которые откладывал Дьюк.
– Девяносто одна, – объявил Дьюк.
– Правильно. – Хью ссыпал капсулы обратно в пузырек. – Следовательно, она приняла четыре.
– Что же делать, папа? Промывание желудка? Рвотное?
– Ничего.
– Но как же? Неужели у тебя нет сердца… Ведь она пыталась покончить с собой!
– Успокойся, Дьюк. Она и не думала делать ничего такого. Четыре капсулы – шесть гран – у здорового человека вызывают просто ступор, а она здорова как бык: месяц назад она была на осмотре у врача. Нет, она выпила секонал, чтобы подольше оставаться в состоянии опьянения. – Хью нахмурился. – Алкоголик – это уже само по себе достаточно плохо. Но люди часто сами того не желая, убивают себя снотворными таблетками.
– Отец, а что ты подразумеваешь под тем, что она «выпила его, чтобы подольше оставаться в состоянии опьянения»?
– Ты никогда не принимал их раньше?
– До того, как выпил две штуки прошлым вечером, никогда.
– Ты помнишь, что ты чувствовал перед тем, как заснуть? Тепло, радость и беспечность?
– Нет, я просто лег и отключился. А потом я сразу оказался у стены на голове.
– Значит, у тебя еще не развилось привыкание к ним. А Грэйс прекрасно знает, что за эффект они дают. Опьянение, счастливое опьянение. Правда, раньше я не замечал, чтобы она принимала их больше одной за раз, но раньше ее никто не ограничивал в спиртном. Когда человек начинает пить снотворное, не будучи в состоянии раздобыть спиртное, он на плохом пути.
– Отец, ты должен был убирать от нее спиртное подальше давным-давно.
– А как, Дьюк? Заявить ей, что выпить она не получит? На вечеринках не давать ей пить? Ссориться с ней на людях? Спорить с ней в присутствии Джо? Не давать ей карманных денег, закрыть ее счет в банке, следить, чтобы ей не давали в кредит? Разве это удержало бы ее от того, чтобы начать закладывать вещи в ломбард?
– Мама никогда бы не опустилась до этого.
– В подобных случаях такое поведение типично. Дьюк, пойми, невозможно удержать от пьянства взрослого человека, который к нему расположен. Даже правительство Соединенных Штатов оказалось в свое время не в состоянии сделать это. Более того. Невозможно быть ответственным за чье-либо поведение. Я говорил о том, что я отвечаю за нашу группу. Но это не совсем так. Самое большее, что я могу сделать – или ты, или любой другой руководитель – только заставить каждого нести ответственность за собственную судьбу.
Хью глубоко задумался, лицо его выражало тревогу.
– Возможно моя ошибка состояла в том, что я дал ей возможность бездельничать. Но она и так считала меня скупцом из-за того, что я позволял ей иметь только одного слугу и женщину, которая убирала дом. Дьюк, сам посуди, что тут можно было придумать кроме, как бить ее?
– Ну… это к делу не относится. Что нам делать сейчас?
– Вот именно, канцлер. Что ж, спрячем эти пилюли подальше.
– А я уничтожу эти проклятые бутылки!
– Я бы не стал этого делать.
– Ты бы не стал. Я не ослышался, когда ты назначил меня хранителем спиртного?
– Нет, решать тебе. Я просто сказал, что будь я на твоем месте, я бы не стал этого делать. Думаю, что это было бы ошибочно.
– Ну, а я так не думаю. Отец, я не буду вдаваться в то, мог ты или должен был не дать матери дойти до того состояния, в котором она сейчас пребывает. Но лично я намерен прекратить это.
– Очень хорошо, Дьюк. Ммм, видишь ли, может быть, нам как-нибудь припрятать виски, а не уничтожать его. Лично я, например, совсем не против иногда пропустить глоток-другой. Впрочем, если ты решил твердо, спорить я не стану. Хотя Грэйс ведь первое время будет нуждаться в спиртном, хоть понемногу.
– Это не имеет значения, – решительно заявил его сын. – Я не собираюсь давать ей ни глотка. Чем быстрее с проклятым зельем будет покончено, тем быстрее она станет нормальным человеком.
– Конечно, решать тебе. Но, если можно, я внесу предложение.
– Какое?
– Утром встань раньше ее. Вынеси все спиртное наружу и зарой его в месте, известном только тебе. А потом открывай по мере надобности по одной бутылке и распределяй примерно по унции на каждого. Пусть остальные пьют так, чтобы она этого не видела. А открытую бутылку тоже лучше хранить где-нибудь за пределами убежища.
– Вообще-то, звучит довольно дельно.
– Но это ставит перед нами еще одну проблему – держать от нее подальше снотворное.
– Его тоже закопать?
– Нет, они нужны нам здесь, и не только снотворное. Димедрол, иглы для шприца, некоторые лекарства, среди которых есть ядовитые и наркотические, совершенно незаменимые. Если она не сможет найти секонал – пять пузырьков по сто капсул в каждом – нельзя предсказывать заранее, что она попытается предпринять. Придется воспользоваться сейфом.
– Чем?
– В толще бетона вделан небольшой сейф. Там ничего нет, кроме ваших свидетельств о рождении и других документов, да немного патронов и две тысячи серебряных долларов. Деньги можно куда-нибудь выложить, мы потом сможем использовать их в качестве металла. Комбинация «4-е июля 1776 года». – «47-17-76». Но лучше изменить ее, так как Грэйс она может быть известна.
– Тогда я сразу так и сделаю!
– Не спеши, она не скоро проснется. Насчет запасных патронов… Дьюк, до сих пор ты был распорядителем спиртных напитков и сигарет, а теперь ты назначаешься еще и распорядителем лекарствами. Поскольку я на некоторое время по уши зароюсь в землю, ты назначаешься моим заместителем по распределению. Отныне ты отвечаешь за все, что не может быть возмещено: за спиртное, табак, патроны, гвозди, туалетную бумагу, спички, сухие батареи, клинекс, иглы…
– Боже милостивый! А еще какой-нибудь работки погрязнее не найдется?
– Сколько угодно. Дьюк, я пытаюсь поручать каждому ту работу, которая соответствует его талантам. Джо – слишком робок – к тому же сегодня он не воспользовался ни одной возможностью что-нибудь сэкономить. Карен живет только сегодняшним днем. Барбара не годится для такой кропотливой работы. Я бы сам занимался этим, но я и так нагружен по горло. Ты же самый подходящий для этого человек: ты не колеблясь будешь отстаивать свои права. А иногда ты проявляешь даже дальновидность, правда это редко тебе приходит в голову – проявить ее.
– Большое спасибо. Все в порядке.
– Самое сложное, что тебе предстоит – это вбить всем в головы, что они должны беречь каждый кусочек металла, бумаги, ткани и дерева, то есть вещей, которые американцы за многие годы привыкли бесцельно расточать. Рыболовные крючки. Продукты не так важны, мы постоянно будем восполнять запас – ты охотой, Барбара – огородничеством. И, тем не менее, отметь те из продуктов, которые невозможно возместить. Соль. Ты особенно должен следить за тем, чтобы соль строго нормировалась.
– Соль?!
– Если только тебе не удастся набрести во время охоты на соляной выход. Соль… Черт побери, ведь нам наверняка придется дубить кожу. Обычно я всегда только просаливал кожи перед тем, как отдать их меховщику. Да разве что, еще выскребал их перед этим. Но так ли это было необходимо? – Не знаю.
– Нужно посмотреть. Проклятье, очень скоро мы обнаружим, что я не догадался запасти множество вещей, без которых нам просто не обойтись.
– Отец, – возразил Дьюк, – по-моему, ты и так сделал все, что мог. – Ты так думаешь? Это приятно слышать. Тогда мы попробуем… – Хью направился в кладовку.
– Папа!
– Да?
Из люка высунулась голова Карен. – Папа, нельзя ли нам войти? Снаружи уже темно и страшно, и что-то большое и ужасное загнало Дока вовнутрь. А Док не хочет впустить нас до тех пор, пока ты не разрешишь.
– Прости, детка. Конечно, входите. А потом мы закроем люк крышкой.
– Есть, сэр. Но, отец, ты обязательно должен выглянуть наружу. Звезды. Млечный Путь похож на неоновую вывеску! И Большая Медведица… может, это все-таки не другая планета? Или мы и с другой планеты будем видеть тот же небосвод?
– Точно не могу сказать. – Тут он вспомнил, что еще не все знают об их открытии – о том, что они находятся в графстве Джеймс, район Маунтен-Спрингс. Но рассказать об этом остальным должен был Дьюк – ведь это он определил их местонахождение. – Дьюк, хочешь еще раз оглядеться перед тем, как мы закроемся?
– Покорнейше благодарю, я уже оглядывался.
– Ну, как хочешь, – Хью выбрался наружу, подождал, пока его глаза не приспособились к темноте и увидел, что Карен была права: никогда еще не приходилось ему видеть настолько глубокое в своей чистоте небо, абсолютно не загрязненное ни малейшим признаком смога.
– Изумительно!
Карен взяла его за руку.
– Да, – согласилась она, – но я бы все-таки предпочла обычные уличные фонари вместо этих звезд. Там, в темноте, кто-то ходит. И мы слышали как воют койоты.
– Здесь водятся медведи, а Дьюк слышал рычание горного льва. Джо, ты лучше кота ночью запри, да и днем лучше держать его под рукой.
– Да он и сам далеко не уйдет – он достаточно смышлен. А кто-то еще и поучил его уму-разуму.
– Меня тоже! – провозгласила Карен. – Это медведи! Барбара, полезли внутрь. Отец, если взойдет Луна, то это точно Земля – в этом случае я больше никогда ни на грош не поверю комиксам.
– Лучше спроси у своего брата.
За обедом открытие Дьюка было основной темой для разговоров. Разочарование Карен было немного возмещено ее интересом к тому, что никто из них так и не смог определить, что они находятся в Маунтен-Спрингс. – Дьюк, а ты действительно уверен в том, что говоришь?
– Ошибки быть не может, – ответил Дьюк. – Если бы не деревья, ты бы сама с легкостью это установила. Чтобы как следует оглядеться, нам пришлось взбираться на самую вершину Водонапорного Холма.
– Так вы, значит, все это время ходили на Водонапорный Холм? Но ведь до него надо добираться только пять минут!
– Дьюк, объясни сестре насчет автомобилей.
– Думаю, что это из-за бомбы, – вдруг сказала Барбара.
– Конечно, Барбара, вопрос только в том – как?
– Я имею в виду гигантскую водородную бомбу, которую, как утверждали русские, они имели на орбите. Ту, которую они обычно называли «Космической бомбой». Скорее всего, она-то и накрыла нас.
– Продолжай, Барбара.
– Так вот, первая бомба была просто ужасна, вторая – еще хуже: в пламени их пламени мы чуть не сгорели. А вот третья просто очень здорово встряхнула нас – тррра-х-хх-х! – а потом не было ничего – ни шума, ни жара, ни сотрясений, а радиоактивность стала меньше, вместо того, чтобы возрасти. И вот что я думаю: слышали вы когда-нибудь о параллельных мирах? Миллионы миров, бок-о-бок, почти одинаковые, но не совсем. Миры, в которых королева Елизавета вышла замуж за графа Эссекса, а Марк Антоний искренне ненавидел рыжих? Мир, в котором Бен Франклин был убит током? Так вот – это один из таких миров. – Ну вот, дошли и до Бенджамина Франклина.
– Это ты зря, Карен. Космическая бомба попала в нас – прямое попадание – и вышвырнула в параллельный мир. В мир, где все точно такое же, как у нас, за исключением одного – в нем никогда не было людей.
– Я не уверена, что мне нравится мир без людей. Предпочтительнее было бы оказаться на другой планете. И чтоб на ней непременно были воинственные вожди, гордо восседающие на тотах. Ну, хотя бы на зидарах.
– Ну, и как тебе моя теория, Хью?
– Я стараюсь быть беспристрастным. Но одно я могу допустить: мы не должны рассчитывать на то, что встретим других разумных существ. – Мне нравится твоя теория, Барбара, – заявил Дьюк. – Она объясняет все. Выстрелены, как арбузная косточка из пальцев. – Фью-ить!
– Да, и оказались здесь.
Дьюк пожал плечами.
– Пусть эта теория войдет в историю как теория Барбары Уэллс – «Теория переноса в пространстве» – и пусть она будет безоговорочно принята всеми. Принято единогласно; на этом заканчиваем. Например, я чертовски хочу спать. Кто где спит, Хью?
– Минуту. Друзья, позвольте представить вам моего заместителя по распределению. Дьюк, поклонись публике. – Хью объяснил свою программу экономии. – Дьюк с течением времени усовершенствует ее, но суть я изложу. Например: я нахожу на земле согнутый гвоздь – виновный получает соответствующее количество плетей. За серьезное нарушение – протаскивание под килем – например, за трату спички. Еще одно нарушение – и виновного вешают на городской площади при большом стечении народа!
– Ха! Так что ж, нам следить друг за другом, что ли?
– Помолчи, Карен. Конечно, я шучу, никаких наказаний не будет, просто вы сами должны хоть немного сознавать, что глупо бессмысленно тратить то, чего вам никогда больше не видать как своих ушей. Поэтому, не следует оправдываться перед Дьюком. И еще я хочу произвести одно назначение. Доченька, ты кажется, владеешь стенографией?
– Ну, это слишком сильно сказано. Мистер Грегг, наш преподаватель, вряд ли придерживался такого же мнения.
– Хью, я знаю стенографию. А зачем тебе это?
– О'кей. Барбара, я назначаю тебя нашим историографом. Сегодня – День Первый. В принципе, можешь использовать наш привычный календарь. Но, я думаю, что нам удастся рассчитать новый. Каждый вечер ты должна записывать события дня, а потом расшифровывать их и переписывать начисто. Тебе присваивается звание «Хранительница Огня». И я надеюсь, что вскоре ты станешь ей на самом деле – нам придется разжечь огонь, и каждую ночь сохранять его до утра. Ну, вот и все. Прошу прощения, Дьюк, что задержал. – Хью, я буду спать в хранилище. А ты ложись на койку.
– Погоди еще секунду, братишка. Папа, а нельзя ли нам с Барбарой помыться в хранилище? Нам это просто необходимо. Девушки, которые копают выгребные ямы, просто обязаны мыться.
– Конечно, Карен. Воду на это дело я вам выделю, – согласился Дьюк.
– С водой проблемы нет, – сказал Хью. – Но вы с не меньшим успехом можете утром выкупаться в ручье. Помните только одно: пока одна купается, вторая должна быть начеку. Я ведь не шутил насчет медведей.
Карен вздрогнула.
– Я и не думала, что ты шутишь. Кстати, папочка: где нам справлять нужду? В туалете? Или терпеть всю ночь до утра? Правда, я не уверена, что дотерплю. Я, конечно, попытаюсь – очень не хочется играть в прятки с медведями.
– Я думал, туалет все еще на месте.
– Это верно, но вот с канализацией у нас теперь не все в порядке…
– Да, конечно, но ничего не поделаешь.
– Это уже хорошо. О'кей, братишка, тогда дай нам с Барбарой водички для туалета и можешь отправляться спать.
– А вы раздумали мыться?
– Помыться мы можем и в женской спальне после того, как вы все уляжетесь спать. Таким образом ваше смущение целиком останется при вас.
– А меня это вовсе бы не смутило.
– Это очень плохо.
– Тихо, – вмешался Хью. – Вы должны следовать правилу: «Нет – ложному стыду». Здесь мы скучены хуже, чем в московской коммуналке. Вы знаете, что говорят японцы по поводу наготы?
– Я слышала, что они купаются совместно, – сказала Карен, – я была бы очень рада последовать их примеру. Горячая водичка! Это, я вам скажу, вещь!
– Так вот, они говорят так: «Видят наготу часто, но рассматривают редко». Не подумайте, что я призываю вас расхаживать в чем мать родила. Но стыдиться друг друга просто глупо. Если нужно переодеться – а уединиться негде – переодевайтесь спокойно. Или, взять, например, купание в ручье. Тот, кому предстоит охранять купающегося, может оказаться человеком другого пола – иначе возникнет множество сложностей. Поэтому советую – меньше обращайте на это внимания. – Он взглянул на Джозефа. – Это в большей степени относится к тебе. Я заметил, что ты особенно щепетилен в этих делах.
– Так уж я воспитан, Хью, – заикаясь, ответил Джо.
– Вот как? В таком случае, придется тебе забыть об этой стороне твоего воспитания. После целого дня тяжелой работы может статься, что только Барбара будет в состоянии охранять тебя от медведей.
– Я все-таки рискну искупнуться в одиночку. Что-то я не видел поблизости медведей.
– Джо, не мели чепуху. Ты – мой заместитель.
– Но не по своей инициативе.
– Ты им очень скоро перестанешь быть, если не сменишь пластинку. Будешь купаться когда тебе нужно и под охраной любого из нас.
– Нет уж, благодарю покорно, – заупрямился Джо.
Хью Фарнхэм тяжело вздохнул:
– Вот уж от кого-кого, а от тебя я такого не ожидал, Джо. Дьюк, ты не поможешь мне? Я имею в виду «ситуацию номер семь»?
– С УДОВОЛЬСТВИЕМ! – Дьюк схватил ружье и начал деловито заряжать его. У Джо отвисла челюсть, но он не пошевелился.
– Это лишнее, Дьюк. Оружие ни к чему. Вот и все. Джо, можешь взять с собой только ту одежду, в которой ты был вчера вечером. За одежду, которая припасена для тебя, платил я. Так что тебе больше ничего не причитается, даже спички. Можешь переодеться в кладовой – ведь прежде всего ты ценишь свою скромность. Насчет своей жизни – не знаю. Давай, пошевеливайся. Джозеф медленно спросил:
– Мистер Фарнхэм, вы это серьезно?
– Сейчас я не менее серьезен чем ты, когда прицеливался в Дьюка. Ты помог мне прижать его; ты слышал, как я сам прижал свою жену. Так могу ли я после всего этого спустить тебе то, чего я не стерпел от них? Боже всемогущий, да ведь тогда в следующий раз мне придется схватиться с девицами. После этого группа распадется и мы все погибнем. Поэтому я предпочту, чтобы ушел только ты один. Даю тебе еще две минуты на прощание с доктором Ливингстоном. Но только кота с собой не бери – я не желаю, чтобы он был съеден.
Док сидел на коленях негра. Джо медленно поднялся, все еще придерживая кота руками. Он был ошеломлен.
– Если, конечно, ты не предпочтешь остаться с нами, – добавил Хью.
– А можно?
– Можно, но только на общих для всех условиях.
По обеим щекам Джо медленно скатились две слезы. Он потупился, погладил кота и тихо сказал:
– Тогда я останусь. Я согласен.
– Отлично. В таком случае для подтверждения своего согласия, первым делом извинись перед Барбарой.
Барбара была удивлена. Она хотела что-то сказать, но потом решила, что лучше не вмешиваться.
– Э-э-э… Барбара, простите меня.
– Не стоит, все в порядке, Джо.
– Я буду… счастлив и горд, если мне доведется когда-нибудь купаться под вашей охраной. Разумеется, если только вы согласитесь.
– Всегда пожалуйста, Джо. Буду рада.
– Благодарю вас.
– А теперь, – возвестил Хью, – предлагаю перекинуться в бридж. Карен, ты как?
– А почему бы и нет!
– Дьюк?
– Я лучше сосну. Если кому-нибудь приспичит на горшок – смело шагайте через меня.
– Лучше ложись на полу рядом с койками, Дьюк и старайся не попадаться под ноги. Впрочем, нет, лучше забирайся на верхнюю койку.
– А где же будешь спать ты?
– Я лягу спать последним – мне нужно кое-что обдумать. Джо? Играть будешь?
– Сэр, я не думаю, что мне хотелось бы сейчас играть в карты.
– Пытаешься поставить меня на место?
– Я этого не утверждаю, сэр.
– Не нужно, Джо. Ведь я и так предлагаю тебе трубку мира. Всего лишь один роббер. Сегодня выдался трудный денек.
– Благодарю. Я все-таки предпочел бы не играть.
– Черт возьми, Джо. Неужели мы будем держать обиду друг против друга? Вчера вечером, например, Дьюку пришлось куда хуже чем тебе сегодня. Его-то ведь чуть было не вышвырнули в радиоактивный ад, а не на легкую прогулку с доброжелательными медведями, как тебя. А разве он обиделся?
Джо опустил глаза, почесал Доктора Ливингстона за ухом – потом внезапно вскинул голову и улыбнулся.
– Один роббер. Я обберу тебя до нитки.
– Черта с два! Барби? Будешь четвертой?
– С удовольствием!
Джо выпало играть в паре с Карен. Он разобрал карты и угрожающе произнес: – Ну, теперь держитесь!
– Следи за ним, Барби.
– Хочешь побочную ставку, па?
– А что ты мне можешь предложить?
– Ну… хотя бы мое юное тело.
– Не пойдет, чахловато, да и не в моем вкусе.
– Ты просто ужасно несправедлив ко мне. Я не чахлая, а деликатного сложения. Ну ладно, а как насчет моей жизни, судьбы и девичьей чести? – А что ты за все это хочешь?
– Браслет с бриллиантами.
Барбара с удивлением заметила, что на сей раз Хью играет из рук вон плохо: он то и дело обсчитывался, часто пасовал. Она поняла, что он еле жив от усталости – милый, бедняжка! Видно кому-то еще придется прижать его, а то он просто убьет себя, пытаясь в одиночку вынести весь груз на своих плечах.
Через сорок минут Хью написал долговую расписку на бриллиантовый браслет и они стали собираться на покой. Хью с удовлетворением заметил, что Джо разделся и нагишом лег на нижнюю койку. Именно так, как ему и было велено. Дьюк, тоже голый, растянулся на полу. В убежище было жарко – такая масса железобетона не могла быстро остынуть, а воздух снаружи перестал циркулировать как только закрыли крышкой люк. С духотой не справлялись даже вентиляционные отверстия. Хью отметил про себя, что нужно придумать какую-нибудь решетку, которая не впускала бы внутрь медведей, и не выпускала наружу кота. Но все это потом, потом…
Он взял фонарик и вошел в хранилище.
Кто– то снова расставил книги по полкам, но некоторые еще лежали раскрытыми и сохли: он задумчиво перелистал несколько штук, искренне надеясь, что вред им причинен небольшой.
Последние книги на свете…
Похоже на то, во всяком случае.
Он вдруг почувствовал такую жалость, которой не испытывал даже при абстрактной мысли о гибели миллионов людей. Гибель миллионов книг казалась ему событием более страшным и делом более жестоким, чем убийство людей. Все люди рано или поздно умирают, и это свойственно всем людям без исключения. Но книга не должна умирать, и грешно убивать ее – ведь книги – бессмертная часть человечества. Сжечь книгу… Это все равно, что изнасиловать беззащитную…
Книги всегда были его лучшими друзьями. Они учили его всему на свете в сотнях публичных библиотек. Они согревали его в моменты одиночества с тысяч полок. Внезапно он почувствовал, что если бы ему не удалось сохранить хоть немного книг, жизнь потеряла бы для него смысл.
Большая часть его библиотеки являлась собранием книг, могущих принести практическую пользу: «Британская Энциклопедия» – Грэйс считала, что лучше на это место водрузить телевизор, ведь книги потом возможно будет нелегко продать. Объемистость энциклопедии тоже не совсем устраивала его, но она являлась самым компактным хранилищем знаний из всего, что мог предложить рынок. Книга Че Гевары «Партизанская война» – слава богу, что она им не понадобится! Да и соседняя с ней «Янк» Лейви – о сопротивлении захватчикам, маоцзедуновская «Партизанскими тропами» в переводе Гриффита, книга Тома Уинтрингэма «Новые способы ведения войны» – руководство-пособие для войск специального назначения – можно забыть о них! «Не хочу я убивать, я не умею воевать, мне не надо войны опять!» – вспомнил он. «Настольная книга бойскаута», эшбаховский справочник по конструированию. Пособие по ремонту радиоаппаратуры. Охота и рыболовство. Съедобные грибы и как их распознавать. Ваш рубленный дом, печи и трубы. Пособия по выживанию особого отдела штаба морской пехоты. Техника выживания, издания штаба ВВС. Практическое пособие по плотницкому делу – книги все полезные, важные и недорогие. Поваренная книга для путешественников. Медицина без докторов. Пять акров и независимость, самоучитель русского языка, русско-английский и англо-русский словари, справочник растений.
Антология английской поэзии, оксфордского издания. Сокровищница американской поэзии. «Книга игр» Хойла. «Анатомия меланхолии» Бэртона, его же «Тысяча и одна ночь», старая добрая «Одиссея» с иллюстрациями Байета. «Избранные стихотворения» Киплинга и его «Истории, рассказанные просто так». Однотомник Шекспира, молитвенник, Библия, «Математические досуги», «Так говорил Заратустра» Ф.Ницше, «Старый опоссум» Т.С.Эллиот. «Стихи, люди против миря» Роберта Фроста…
Как он жалел о том, что его собрание художественной литературы не включает в себя всего, что он хотел бы еще в него включить. Как жаль, что нет здесь произведений Марка Твена – для них он не пожалел бы места. Как жаль, что…
Поздно, слишком поздно. Теперь уже все. Все, что осталось от некогда могучей цивилизации. «Верхушки башен окунулись в облака…»
Он очнулся и понял, что заснул стоя. Зачем он пришел сюда? За чем-то важным. Ах, да! Дубление кожи… Кожа! Барбара ходит босая. Нужно сделать ей мокасины. Наверное, самое лучшее заглянуть в «Британнику». Или в какое-нибудь специальное пособие…
Нет, слава богу, соль не нужна! Найти дуб, впрочем, еще лучше, если Барбара сама найдет его – это заставит ее чувствовать себя полезной. И для Джо нужно подобрать какое-нибудь дело, которое только он один способен довести до конца. Пусть бедняга потешится всеобщим восхищением, почувствует, что он действительно нужен и любим всеми. Главное, не забыть…
Он с трудом доплелся до главной комнаты, взглянул на верхнюю койку и понял, что ему на нее не взобраться. Он улегся на одеяло, на котором они играли в карты и мгновенно заснул.

 

Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5