Июньское солнце окрашивает непритязательный пейзаж вдоль шоссе на Ватерлоо в праздничные тона, несмотря на прохладный ветер, который напоминает, что вы в Бельгии, куда лето пробивает себе дорогу с трудом. По обе стороны дороги высятся рекламные щиты. Хозяева кафе выносят на открытый воздух столики для любителей барбекю. Местные политики вышли на улицы, они улыбаются и пожимают руки избирателям — на подходе региональные выборы. Машина семьи Жилло сворачивает с основного шоссе на Сен-Жиль, а затем берет направление в сторону улицы Москвы, где на маленькой площади на радость детворе крутится карусель. В воздухе пахнет гамбургерами и жареными колбасками, а динамики, развешанные на всех перекрестках, услаждают слух отдыхающих сладкими мелодиями шлягеров полувековой давности.

Ив и Люси неторопливо прогуливаются, приветствуя знакомых, перекидываясь с ними парой слов, дабы поддерживать добрососедские отношения. Пользуясь случаем, Анжела осваивается в среде знакомых своей сестры, одновременно завязывая собственные знакомства. Всю информацию она сначала складирует в мозгу, а по возвращении домой скрупулезно переносит ее в записную книжку. Двигаясь к поставленной цели, она считает, что нужно сосредоточиться на тех вопросах, которые необходимо урегулировать в первую очередь.

Что же до Люси, та, кажется, уже смирилась с новостью об отъезде Анжелы. Во всяком случае, больше не вспоминает об этом и ведет себя с сестрой как ни в чем не бывало. Но когда Ив с детьми отходит, чтобы купить им мороженое, она хватает Анжелу за руку и увлекает ее вперед.

— Мне абсолютно необходимо с тобой поговорить, — шепчет она заговорщическим тоном.

— Я тебя слушаю.

— Нет, не здесь и не сейчас… Завтра, во время обеда, у нас будет возможность уединиться на несколько минут… Я рассчитывала поговорить с тобой в понедельник, но не ожидала услышать от тебя подобную новость. Так что…

Анжела заинтересованно наблюдает за сестрой. Она тоже хотела бы ее кое о чем расспросить, но Ив с детьми уже возвращаются, поэтому Люси резко меняет тон разговора.

— Послушай, погляди-ка на эти подсвечники, вон там… — громко говорит она. — Тебе не кажется, что они великолепны?

Анжела смотрит туда, куда указывает сестра, и видит нечто совершенно выдающееся по своему уродству даже в этом океане сплошной безвкусицы.

— Они очень тебе подойдут, не правда ли? — настаивает Люси, подходя к прилавку.

И, обращаясь к продавцу, спрашивает:

— Почем вы продаете эти подсвечники?

— Тридцать пять евро.

— За пару?

— Каждый, — уточняет хозяин лавки.

— Но это дорого!

— Подсвечник на пять свечей, мадам. Римский стиль, украшен ковкой и чеканкой. В магазине это стоило бы вдвое дороже!

— Оставь, — шепчет Анжела на ухо сестре.

— Но они же великолепны! — восторженно настаивает Люси. — Я даю за них пятьдесят евро, за оба, — снова обращается она к торговцу, не обращая внимания на замешательство сестры.

— Говорю тебе, брось, — повторяет Анжела. — Это мне не по карману!

— За них заплачу я.

Она в упор смотрит на хозяина лавки, с интересом ожидая его реакции.

— Шестьдесят евро, — говорит он тоном, не допускающим возражений. — И ни центом меньше. И так себе в убыток!

На лице у Люси появляется гримаса. Шестьдесят евро — немалые деньги… Правда, за эту цену она покупает два подсвечника, и молодой женщине приходит на ум, что один она подарит Анжеле, а другой возьмет себе. Подсвечники-близнецы для сестер-близнецов.

— Хорошо, я их беру.

И тут же начинает копаться в сумке в поисках кошелька. Продавец берет подсвечники и аккуратно заворачивает их в старые газеты.

— Ты с ума сошла! — раздраженно шепчет Анжела.

— Не переживай, — отвечает сестра, продолжая рыться в сумке. — Один я возьму себе, а второй — твой. Они будут как мы с тобой: близнецы, разлученные судьбой. Когда я умру, мой достанется тебе. А если ты уйдешь первой, то же самое сделаю я. Господи! Куда я засунула этот кошелек?

При этих словах Люси по телу Анжелы прошла дрожь. Она пристально всматривается в лицо сестры, стараясь понять, нет ли за этими словами какой-нибудь задней мысли. Но та, судя по всему, уже забыв о сказанном, продолжает лихорадочно копаться в сумке.

— Черт возьми! — восклицает она через несколько мгновений. — Должно быть, я забыла его дома!

— Ты не должна говорить «черт возьми», мама! — укоряет Макс, который уже стоял рядом со своим мороженым.

— Ты прав, солнышко… Мама говорит глупости. Надо говорить «какое свинство!», это более вежливо.

— Ну что? Вы их берете? — Хозяин лавки начинает терять терпение.

— Отложите их для меня, я зайду за ними позже, — просит она.

Продавец согласно кивает головой и возвращается за кассу. Люси медленно бредет прочь, не переставая рыться в сумке.

— Это ни на что не похоже! Я же его не вынимала!

Люси, Анжела и Макс догоняют Ива и Леа, которые остановились у другого прилавка.

— Ив! Должно быть, я забыла свой кошелек дома. Погуляйте без меня, я скоро вернусь.

И не ожидая ответа, она устремляется обратно. Ив, Анжела и дети продолжают прогулку, приценяются к каким-то безделушкам, останавливаются у карусели: Макс и Леа хотят кататься. Пользуясь отсутствием сестры, Анжела снова погружается в мечты: дети веселятся, она рядом с Ивом, слегка касается его руки. Момент чистого счастья, пусть и краденого. Чувства опьяняют ее, она закрывает глаза, погружаясь в блаженное состояние. Еще чуть-чуть, и она положит Иву голову на плечо, прижмется к нему, чтобы вместе любоваться детьми. Карусель останавливается, Анжела возвращается к реальности. Макс и Леа хотят кататься еще, и карусель снова начинает крутиться.

Пока дети развлекаются, Ив, поручив свояченице присматривать за ними, бродит по соседним лавочкам. Каждый раз, когда малыши проезжают мимо нее, она улыбается им, как любящая мать. Спустя некоторое время Ив возвращается, в руках у него пластиковый пакет.

— Ты нашел что-то интересное? — спрашивает Анжела, не сводя глаз с карусели.

— Две видеокассеты — «Жизнь прекрасна» Фрэнка Капра и «Смертельная ловушка» с Кристофером Ривсом и Микаэлем Кэном. Я не знаю, каковы они по качеству, но два евро за штуку — это, можно сказать, даром.

«Смертельная ловушка»… При этих словах Анжела вздрагивает…

— Ничего не понимаю! Кошелька нет. А между тем я уверена, что не вынимала его из сумки!

Ив и Анжела оборачиваются. Это Люси. Она вернулась ни с чем, и ее по-прежнему снедает беспокойство. Карусель останавливается, дети выходят, их места занимают другие. Оставив супругов обсуждать ситуацию с кошельком, Анжела идет навстречу Максу и Леа, которые громко требуют, чтобы им позволили покататься еще. Она дает каждому по билетику и возвращается к сестре и шурину.

Люси оправдывается, в мелких подробностях пересказывает мужу все перипетии сегодняшнего утра, пытаясь таким образом доказать, что не могла оставить кошелек нигде.

— А в ванной ты смотрела? — настаивает Ив, не оставляющий попыток найти логическое объяснение пропаже.

— Говорю тебе, смотрела везде! Он исчез…

— Ну, значит, его у тебя украли!

— Но каким образом? Сумка была заперта…

Ив пожимает плечами. Люси кипятится все сильнее. Еще немного, и она разрыдается.

— Только этого мне не хватало!

На лице у Анжелы, помимо ее воли, появляется презрительное выражение. Бедняжка Люси! Такая драма: украли кошелек! Настоящая катастрофа! Теперь ей придется заблокировать счета и оформить дубликаты всех документов, включая банковские карты и удостоверение личности. Какой удар судьбы! То, что с ней произошло, просто чудовищно!

— Ладно… Я возвращаюсь домой, чтобы заблокировать банковские счета, а потом пойду в полицейский комиссариат и заявлю о краже кошелька. А вы погуляйте без меня. Встретимся дома во второй половине дня.

«Вот и хорошо, занимайся своим кошельком, а я займусь твоей семьей…»

Люси подходит к Иву и быстро целует его. Анжела отворачивается.

— Ив, — добавляет она, прежде чем уйти, — я отложила два подсвечника в лавке на углу Римской улицы… Забери их на обратном пути, хорошо? Он просит за них шестьдесят евро.

Ив кивает головой и тоже целует жену. Через несколько секунд Люси исчезает в толпе гуляющих. Анжела подходит к Иву и, взяв его под руку, повисает на нем. Ив смотрит на нее слегка удивленно, но дружелюбно.

— Нас с тобой это горе не сломит, ведь правда? — шепчет она ему на ухо, беззаботно усмехнувшись.

Ив опускает голову, ему немного неловко, но он позволяет Анжеле виснуть на своем локте. Наконец карусель останавливается, и он, пользуясь моментом, освобождается из тесных объятий свояченицы, устремляясь навстречу детям. Через несколько мгновений они вчетвером продолжают прогулку по празднично украшенным улицам.

Вдруг Макс, непонятно почему, выкрикивает своим тоненьким голоском:

— Какое свинство!

Удивленный Ив осведомляется о причине его негодования:

— Что случилось, солнышко? Почему ты говоришь «свинство»?

Мальчик удивленно пожимает плечами, вопрос отца кажется ему абсолютно бессмысленным:

— Потому что говорить «черт возьми!» неприлично, папа!