Оказаться на месте Люси.

Исправить случайно совершенную несправедливость и получить то, что могло бы быть ее собственностью. Сдать карты заново. Получить второй шанс.

«Ведь вы могли быть нашей дочерью, если бы ваши родители выбрали Люси, а не вас!»

Голос Мирей звучал издалека, словно насмешливое эхо, без конца повторяя слова, с которых все началось.

Тридцать пять лет назад в роддоме, где они появились на свет, облачко благополучия в нерешительности повисло над двумя сестрами-близнецами, не зная, над какой колыбелью остановиться. И тут пришли приемные родители Анжелы и забрали ее. Облачко, довольное, что не нужно мучиться выбором, больше не колебалось — оно щедро излило свои дары над той колыбелью, которая была еще занята.

Идея завладела всеми мыслями Анжелы, парализовало ее способность сопротивляться. Как на качелях, раскачиваясь между невозможным и тем, что могло случиться, легко представить себе, какой была бы ее жизнь, если б, стоя перед двумя абсолютно одинаковыми младенцами, люди, удочерившие ее, остановили свой выбор на Люси — в тот особый миг, незначительный и в то же время решающий, в ту секунду, которая перечеркнула ее будущее, обратив в прах все надежды на счастье. Как же это произошло? Повторяли ли они слова какой-нибудь считалки, тыкая пальцем то в одного, то в другого ребенка? Или долго разглядывали каждого малыша, брали на руки, ожидая какого-нибудь знака свыше? Почему они выбрали ее, Анжелу? Был ли их выбор основан на серьезных размышлениях?

А если бы они выбрали Люси, что тогда стало бы с Анжелой?

У нее, конечно, было бы счастливое детство, любящие родители, поселившие глубоко в ее сердце покой и доверие, которые сами по себе притягивают удачу и счастье. Жак и Мирей не очень-то образованные люди, но они простые и кроткие, а потому поступают по совести и относятся к другим с уважением. И главное, обладают одним драгоценным даром — не скупятся на любовь и ласку, которые так нужны любому ребенку, чтобы расти с ощущением, что ты окружен заботой. Для Анжелы эти люди были олицетворением прочного фундамента, поддержки, без которого подростку трудно выйти за порог. Это нечто постоянное, всегда присутствующее в жизни, что позволяет познавать мир, уверенно и с надеждой глядя в будущее. Человек, выросший в такой семье, точно знает, что, если вдруг в жизни что-то пойдет не так, у него есть убежище — родной дом, где ему всегда рады и где он сможет зализать свои раны.

Именно этого так отчаянно не хватало Анжеле. Когда она решилась отправиться в самостоятельное плавание, нигде в мире не существовало такого дома, где бы ее ждали, могли помочь советом или просто утешить. Она училась самостоятельности, и жизнь била ее, не давая передышки. У Анжелы не было опытного советчика, который вел бы ее за собой, ей не за что было ухватиться, когда земля уходила из-под ног. Люси росла в комфорте, ее ласково подхватывали заботливые руки, которые раскрывались для объятий или нежно обнимали ее, когда малышке требовалось утешение. Если Анжеле нужна была помощь, все, на что она могла рассчитывать — лишний пинок под зад. Это навсегда оставило в ее душе болезненный след, сделало угрюмой и недоверчивой, поселило в сердце страх. А ведь она хотела не так уж много — приюта, убежища, где можно укрыться, когда мир вокруг начинал бушевать, и спрятаться от злых людей. Если бы у Анжелы было такое место, для нее не было бы ничего невозможного. Душевное равновесие позволило бы ей идти по жизни играя, словно она — королева, осматривающая свои владения.

Во-первых, она смогла бы спокойно учиться в школе, а потом поступить в университет. И факультет бы выбрала в соответствии со своими способностями, и училась бы там, где захотела. Люси не использовала этот шанс. Она стала домохозяйкой, а теперь зависит от мужа и рыдает по пустякам. Ей тридцать пять! Десять лет замужем! Невероятно.

Получив диплом, Анжела выбрала бы одну из самых престижных профессий и зарабатывала бы на жизнь, занимаясь любимым делом и каждый день испытывая гордость за то, чего добилась. Общественное признание и чувство удовлетворения собственными достижениями укрепили бы ее силы, и однажды она встретила бы мужчину своей мечты, который вовсе не заблудился, как ей раньше казалось. На самом деле это Анжела сбилась с пути — и мужчина встретил не ее, а Люси. Ведь они так похожи, что он их просто перепутал. Нельзя в этом винить мужчину, на его месте кто угодно совершил бы ту же ошибку.

А Люси портит все, к чему прикасается.

Предположим, Ив действительно ей изменяет. Но кто в этом виноват? Конечно, новость печальная, но, если разговор об этом возник впервые за десять лет, разумно предположить, что прежде Ив никогда так не поступал. Тогда возникает вопрос, почему он это сделал сейчас. Возможно, в гипотетической измене Ива немало виновата сама Люси. Быть женой такого мужчины, как Ив, и каждый день любить его все сильнее, все больше дорожить им — разве не в этом счастье?

Анжела закрыла глаза. Разрушительная страсть, разорвав цепи запретов, овладела ее сердцем. Можно, конечно, и дальше лгать себе, отрицая очевидное, но, похоже, настало время признать, что она больше не в силах обманывать себя. Ив… Когда Анжела увидела его впервые, он сразу показался ей безумно соблазнительным. И она смутилась, стараясь держаться подальше от мужчины, который любил ее сестру. Со временем их отношения стали более близкими, но Анжела по-прежнему вела себя осторожно. Однако она замечала, что ее все сильнее тянет к Иву, хотелось видеть его, касаться, ощущать его присутствие. Влюбиться в мужа сестры… Только этого еще и не хватало! Но когда Анжела услышала, что Ив, возможно, изменил жене, ее просто скрутило от ревности. Только подумать: Ив наслаждается ласками другой женщины, которая конечно же не похожа на нее! Пока он спал только с Люси, желания Анжелы даже не пытались пробиться на поверхность сознания, ведь он занимался любовью со своей женой, которая была точной копией Анжелы. Но то, что случилось, — совсем другое дело! Если Ив изменил Люси, значит, он больше не счастлив с ней. Теперь Анжела знает: Ив несчастен и свободен — и истина, о которой она отказывалась думать, которую до сих пор из последних сил отвергала, вдруг предстала перед ней в полный рост.

Вопреки доводам рассудка Анжела влюбилась в Ива. Наконец она призналась себе в этом.

Медленно прокрутила мысли в голове, назвала свое чувство. Еще не до конца осознала, но начала привыкать к новой роли.

Представив себе, каким должен быть следующий шаг, Анжела содрогнулась.

— Возьми-ка это! — Миранда поставила перед Люси маленькую пузатую рюмку с ароматным напитком, в котором переливались тысячи красноватых и золотистых блесток.

— Что это? — Люси с опаской посмотрела на рюмку.

— Золотой ликер! — провозгласила Миранда. — Жан-Мишель готовит его по рецепту своей бабушки. Попробуй, это поднимет тебе настроение. Блестки в ликере, моя дорогая, это золото 900-й пробы!

Анжела, которая стала бледнее мела, попросила налить и ей тоже. Необходимо было переварить удивительное открытие, сделанное ею только что. Она молчала, поглощенная своими непростыми мыслями.

— Я вела себя как дура, да? — вздохнула Люси, осторожно пробуя незнакомый напиток.

— Нет, просто как влюбленная женщина, — дружески улыбнулась ей Миранда.

Анжела закрыла глаза. Безобидная фраза Миранды пронзила ей грудь, как раскаленный клинок. Внутри кипела буря, рассудок отчаянно сражался с бешеными демонами, вынырнувшими из глубин подсознания. Ей снова некому рассказать о том, что творится в душе. Джереми? Но сможет ли он понять, на что разрывается ее душа и как невыносимо сделать выбор? Анжела сама еще не до конца осознавала, что предлагало ей воображение.

Воображение?

Да! Это просто чудовищные фантазии, порожденные недостатком родительской ласки. Нехватка любви и заботы в детстве так глубоко ранили ее, что справиться с последствиями, опираясь только на силу разума, было нелегко. Анжела казалась сильной, но на самом деле была очень хрупкой, а за ее воинственным характером скрывалась уязвимость. Но больше всего не по себе было из-за того, что жгучая ревность вновь лишала ее возможности трезво оценивать происходящее, полностью владеть собой, и с этим ничего нельзя было поделать.

Яркой вспышкой, столь же краткой, сколь и ослепительной, прошлое накинулось на Анжелу, вызывая в ее памяти картины, причинявшие боль: детская комната, погруженная в уютный полумрак, две кроватки, стоящие рядом. В полной тишине слышно, как два ребенка посапывают во сне. Расплывчатая картинка становится все отчетливее — в каждой кроватке спит малыш. Приглушенные шаги по мягкому ковру в ярко освещенном коридоре. Стены оклеены голубыми обоями, на них светлый цветочный узор. Все тихо. Дом окутан теплыми летними сумерками.

Память снова показывает Анжеле фильм о ее прошлом. Она с любопытством склоняется над спокойным лицом спящего младенца, перелетает к другой кроватке. Тень закрывает лицо малыша. Пахнет молоком, детским кремом, только что намокшей пеленкой.

Вдруг изображение портится… Становится не видно ничего, кроме клубов тумана, и все погружается в плотную, непроницаемую тьму. Крик разрывает бархатную тишину ночи, где-то в доме хлопает дверь, издалека доносится писк, он усиливается и вот уже раздается совсем близко. Ребенок плачет. Он кричит, бьется. Вот заплакал малыш, который спал рядом. Послышался какой-то стук, он повторяется снова и снова, все быстрее и быстрее. Анжела понимает, что это бьется ее сердце. Все вокруг вертится. Комната залита слепящим светом, в дверном проеме появляется кто-то с всклокоченными волосами. Раздается крик:

«Анжела!»

И все исчезает. Крики, запахи, свет, звуки рыданий…

Воспоминание пронеслось так стремительно, что Анжела не успела даже уцепиться за какой-то отчетливый образ. Это было скорее похоже на приступ дежавю, на ощущение, будто ты уже видел что-то подобное, но никак не можешь связать это с реальностью, чтобы понять, что же высветила эта вспышка в твоем сознании. Картинка стерлась из памяти так же внезапно, как и возникла, оставив только смутные, неопределенные ощущения.

Анжела встряхнула головой, стараясь прогнать неприятные мысли. Хватит! Она почувствовала дурноту и залпом выпила рюмку золотого ликера, которую Миранда поставила перед ней.

— Одним махом! — восхищенно воскликнула Миранда и рассмеялась.

— И ты в аду, — не думая, ответила Анжела, ставя на стойку пустую рюмку.

Люси вопросительно посмотрела на нее.

— С тобой все в порядке?

Огромных усилий стоило Анжеле прийти в себя и снова выглядеть по-человечески. У нее было ужасное ощущение, что все переживаемое ею отражается на ее лице. Опустив глаза, она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться и уверенным взглядом посмотреть на сестру. Посмотреть прямо в глаза. Прогнать чувство стыда, которое жгло ее, как позорная маска. Тяжелое, неприятное оцепенение навалилось на Анжелу. Нужно двигаться и как можно спокойнее ответить Люси. Все это начинало выглядеть глупо.

Анжела быстро повернулась к сестре, гораздо более резко, чем собиралась, и задела стакан Люси. Содержимое выплеснулось ей на колени.

Люси вскочила, чтобы подхватить рюмку и не дать ликеру разлиться. В спешке она зацепилась каблуком за табурет и упала навзничь. Анжела застыла от ужаса, но в следующую секунду бросилась к сестре. Миранда выбежала из-за стойки убедиться, что Люси ничего себе не сломала. Оказалось, та больше испугалась, чем ушиблась. Миранда протянула ей руку и помогла подняться; Анжела стояла, опустив голову, как ребенок, которого застали во время шалости.

— Прости меня, — прошептала она.