Сердце у меня сделало перебой при виде черного «кадиллака» с наглухо тонированными окнами. Джеймс остановил машину и выключил мотор, а я не знала, пугаться уже или нет. Что, если это ловушка? Неужели Релм мог меня предать?

– Мне это не нравится, Слоун, – сказал Джеймс, когда мы переглянулись. – Чей это «кэдди»?

Я пожала плечами, но руки у меня тряслись.

– Он меня не подставит, – сказала я, будто убеждая себя. – Он многое знает, и это сообщение… – Я посмотрела на свои колени, где лежал телефон. Горло сжалось от страха. – Наверняка у него важное дело.

Джеймс накрыл мою руку ладонью:

– Давай уедем. Я о нас позабочусь.

На лице у него читалось отчаяние.

– Да, но…

Дверь дома открылась, и на крыльцо вышла женщина, будто давно дожидаясь нас. Я сразу ее узнала даже без темных очков – она забирала Релма из больничного корпуса. При виде нее у меня возникло тошнотворное предчувствие. Что случилось, где Релм?

– Она из Программы? – спросил Джеймс, взявшись за ключ зажигания.

– Нет, она забирала Релма после выписки. – Женщина уперлась руками в бока, будто ее терпение на исходе. Я взглянула на Джеймса: – Я с ней поговорю.

Джеймс застонал.

– Если я увижу что-нибудь странное, хватаю тебя в охапку, и мы уезжаем. Я тебя на плече унесу, если потребуется.

– Как неандерталец, что ли?

– А что, в пещерных манерах есть свои резоны.

Усмехнувшись, я поцеловала его в губы – нежно, волнуясь – и вышла из машины.

Ветер бросил волосы в лицо. Я медленно пошла к дому. Сердце дико колотилось в груди. Я каждую секунду ожидала, что из-за кустов выскочит хендлер и вколет мне седатив. Нервно оглядываясь на Джеймса, который не сводил с меня глаз, сидя за рулем.

– Майкла нет, – сказала женщина с крыльца. – И он не вернется.

Я задохнулась, остановившись у ступеньки:

– Не вернется? С ним… все в порядке?

Женщина посмотрела на меня, наклонив голову.

– В порядке, просто он не вернется.

Я огляделась, смертельно огорченная, что Релм уехал, не попрощавшись. Ведь я была здесь только вчера…

– А вы кто? – спросила я.

– Я его сестра, Анна. В отсутствие брата разбираюсь с его делами. – Она улыбнулась, оглядев меня с головы до ног. – Майкл сказал, ты очень красивая.

Я, недоумевающая, расстроенная, смотрела на нее.

– Как же так, он недавно прислал мне сообщение! Почему он…

Анна остановила меня жестом:

– Сообщение отправила я. Майкл уехал утром, но просил с тобой связаться, Слоун. Сказал, он тебе нужен.

– Еще как, – подтвердила я. – У меня проблема, он мне позарез нужен. Позвоните ему, пусть возвращается!

– Слоун, – терпеливо сказала Анна. – Ты о Майкле многого не знаешь. Он был вынужден уехать по не зависящим от него причинам, но он беспокоится о тебе и хочет, чтобы я помогла.

Релм всегда старался мне помочь. В Программе у меня был только Релм, хороший, надежный…

– Да как вы мне поможете…

– Майкл тебе не все рассказывал, зная, что ты его не простишь, однако просил передать, что любит тебя и желает тебе счастья. – Анна посмотрела мне в глаза: – Но больше всего он хочет, чтобы ты бежала.

– Бежала?! – От страха по спине пробежали мурашки. Я не знала, что отвечать.

Анна посмотрела на нашу машину.

– Это Джеймс? – кивком показала она.

– Да. – Я тщетно копалась в памяти, силясь припомнить какие-то признаки или намеки на то, что Релм собирался скрыться.

– Мой брат его не особенно жалует, – улыбнулась Анна. – Но он понимает.

– Что понимает? У меня сейчас истерика начнется! Что происходит?

Поняв по голосу, что я не выдержу больше загадок, Анна вздохнула, словно переходя к неприятному.

– За тобой постоянно следили, Слоун. Отслеживали сообщения, звонки, ночные поездки. Зная, что вчера ты сюда приезжала, сегодня они нагрянули с проверкой и наткнулись на Майкла. Он спешно уехал, позвонив мне с дороги и велев его подменить. Сказал, что у него нет выбора, кроме как… скажем так, исполнить свой долг. Но он знал, что вы с Джеймсом в опасности, и успел кое-что запасти. Даже заставил меня пообещать, что я отдам вам машину. – Она засмеялась без всякого огорчения. – Мой младший брат бывает очень убедительным, когда захочет, но он все, что у меня осталось. Как и я у него.

Я ее понимала. Для Брэйди я бы тоже все сделала. Релм говорил, у него никого не осталось. Интересно, почему он умолчал о сестре?

– Кевин наш друг, – продолжала Анна. – Когда его отозвали, Майкл почуял неладное и оказался прав. Вы, конечно, знаете, что вас уже ищет «Эмбер»? – Она показала на Джеймса.

– Что? Нет, я… – только тут я до конца осознала, что домой возвращаться нельзя. Мы сожгли за собой мосты; уже ничего не будет как прежде или хотя бы как несколько недель назад. Очень хотелось удариться в панику, но я приказала себе не раскисать.

– Эпидемия разрастается, – сказала Анна. – Майкл просил вас уехать на восток, там якобы есть группа, которая вас примет. Кевин тоже поможет. Он некоторое время назад сговорился с твоей подругой Лейси. Им известно о мятежниках.

– Против Программы?

– Вам необязательно к ним примыкать. Майкл никогда не был в их рядах, он искренне верит в Программу и даже немного им помогает, но все меняется. Он считает, что твой Джеймс непременно примет вызов. По его словам, он настоящий смутьян.

Мы поглядели на Джеймса. Он сидел за рулем, прижав к уху телефон, и ожесточенно с кем-то спорил. С отцом? По выражению его лица я поняла, что с прежним существованием покончено. Перехватив мой взгляд, Джеймс замолчал и опустил телефон. Значит, он уже знает, что нас ищут.

– Вам надо торопиться, – сказала Анна. – В машине есть еда, немного денег и описание маршрута. Кевин с Лейси будут ждать вас в зоне отдыха на границе с Айдахо. Подберете их – и выезжайте из штата. Майкл тебя найдет, когда сможет, – добавила она.

В ее чертах угадывалось сходство с Релмом. Я не знала, можно ли ей доверять, но понимала, что у нас нет выбора. Это наша единственная возможность.

Анна протянула мне ключи от «кадиллака» и взялась за ручку двери, но вдруг что-то вспомнила и обернулась:

– И еще… Майкл просил передать.

Из кармана пальто она достала пластиковый пакетик и протянула мне. В пакете была ярко-оранжевая таблетка.

– Это чтобы восстановить утраченные воспоминания, – сказала она. – Одни вернутся быстрее, другие через некоторое время. Майкл стащил эту таблетку в Программе и берег до лучших времен, когда все закончится. – Анна помолчала. – Но теперь решил отдать ее тебе. Правда, он предупредил… – Анна поглядела на меня очень серьезно, – что иногда что-то лучше оставить в прошлом. А истинное и само повторится в настоящем.

Я нерешительно взяла оранжевую таблетку. Возможно ли, чтобы она обладала силой вновь сделать меня цельной?

– Он дал только одну таблетку? – спросила я, подумав о Джеймсе.

– У него была только одна, – прошептала Анна. – Теперь она твоя. Майкл дает тебе выбор, которого не дала Программа. Но он ясно высказался: если ты примешь таблетку, то, возможно, никогда его не простишь и даже возненавидишь.

Мне вдруг стало любопытно, что же Релм от меня утаивает.

– Я никогда не смогла бы его возненавидеть, – неуверенно сказала я.

– Легко говорить, когда ничего не помнишь. – Анна открыла дверь и снова оглянулась: – Ты будешь помнить все одна, Слоун, что само по себе может стать проклятьем. Надеюсь, ты сделаешь мудрый выбор. Мне бы не хотелось узнать, что ты покончила с собой, не выдержав открытий. – Она сочувственно улыбнулась. – Порой единственная реальность – настоящее.

Я не ответила, глядя ей вслед, пока Анна не скрылась в доме моего исчезнувшего друга, оставив меня на темном крыльце. Стоя спиной к Джеймсу, я достала таблетку и смотрела на нее так долго, что зрение стало почти туннельным, – цвет превратился в мазок на мысленной картине.

Сморгнув, я вновь взглянула на таблетку, гадая, как изменюсь, вернув себе прежнюю жизнь. Я вспомню смерть Брэйди и вновь прочувствую боль. Вспомню отношения с Джеймсом, но он не будет их помнить. Смогу ли я любить его без оглядки, когда ему все будет внове? Что, если мы не любили друг друга по-настоящему? Вдруг Релм ошибся?

Можно отдать таблетку Джеймсу, но что, если он вспомнит нечто ужасное, связанное со смертью Брэйди, со мной или со своей матерью? Он проникнется уверенностью, что никому нельзя доверять. Может, в прежней жизни мы друг друга предали?

Я будто держала в пальцах целую жизнь. Я снова буду цельной, но что, если мне не понравится, кем я была?

Я посмотрела на небо. Солнце уже село, подсветив тучи тем же оттенком оранжевого, что и таблетка. Релм подарил мне выбор. Он дал мне свою дружбу, любовь, и по-своему я тоже его люблю. Но он сказал, я не прощу ему того, что вспомню. Верить ли в это? Верить ли ему?

По щекам покатились слезы. Маленькая таблетка, ключ к огромной информации, к жизни, к потерям. Сейчас у меня есть все, что нужно. У меня есть Джеймс, возможность отсюда выбраться, но все это на поверку может оказаться ложью. Достаточно потянуть за ниточку, и клубок распутается.

Выдержу ли я, узнав, что случилось с братом? В тот день мы с Джеймсом были рядом с Брэйди, но не остановили его. На моем запястье шрам. Моя мать смотрит на меня с тревогой. Неужели я была чудовищем? Может, поэтому и хотела умереть? Может, и Джеймс захотел умереть из-за этого?

Всхлипнув, я опустила таблетку обратно в пакет. Я готова была раздавить ее каблуком, но боялась потом передумать. Поэтому я сложила пакетик в маленький пластиковый квадрат и сунула поглубже в задний карман джинсов. Я не буду ее принимать, но и не уничтожу. По крайней мере, пока.

Сердце готово было разорваться – ведь я отказывалась от себя. Но прежней мне уже не стать. Люди, которых я знала, изменились. Некоторые теперь как я, другие умерли. Такое возвращение принесет лишь новые страдания.

Мне не хватало Релма, и я рада, что не узнаю, чего он боится. Так он навсегда останется моим героем и другом, и в этом нет ничего плохого.

Это единственно возможный выбор.

Я выпрямилась и посмотрела на аллею, где в машине сидел Джеймс, который любит меня до безумия. Любит меня такой, какая я сейчас.

Мы подберем Лейси и Кевина, скроемся и начнем жизнь заново, забыв наши семьи и прежнюю жизнь. Главное, Программа до нас не дотянется.

Идя к машине с таблеткой, надежно упрятанной в карман, я подумала, что Релм ошибается. Джеймс не просто возмутитель спокойствия, готовый бороться в одиночку; у него найдется немало единомышленников.

И с этой мыслью я начала жизнь заново, зная, что порой единственная реальность – это настоящее.