Глава VII.
ПАДЕНИЕ КОЛОССА

Смутные годы. Гибель Ассирии представляет собой одну из самых драматичных страниц истории человечества. При этом многие события последних лет существования империи покрыты толстой пеленой забвения и лишь частично открываются нам. Порукой к постижению перипетий того времени служит небольшое количество месопотамских источников плюс интерпретации их современными исследователями. Но обратимся всё же к канве тех давних событий.

Как установлено ассириологами, последние записи Ашшурбанапала приходятся на 639 г., умер же он в 627 г.. Получается, завершающие двенадцать лет его жизни и правления мы не можем проследить по официальным ассирийским источникам — таковых просто нет. Всё же по крупицам разнородной информации (ссылкам и намёкам в переписке, коммерческим документам, обращениям к богам и т.д.) ассириологам удалось установить более-менее связную картину.

Как известно, великодержавные претензии требуют от государства значительных жертв, как финансово-материальных, так и людских. В конечном итоге они приводят к краху державы.

С этим столкнулся и могучий Рим, и наполеоновская Франция, и Третий рейх, и СССР… С этой же проблемой, тысячелетиями ранее, столкнулся Ашшурбанапал — владыка первой в истории империи. В последние годы своего правления ему пришлось расплачиваться за великодержавные амбиции новоассирийских царей. Пока войска наводили порядок где-нибудь в халдейском Приморье или Эламе, за тридевять земель оттуда, на другом конце империи успевали отложиться другие территории, и армия, даже ассирийская, не успевала быть вездесущей и победоносной одновременно. Видимо, постаревший царь пытался решить периферийные конфликты дипломатическим путём, не прибегая к военному вмешательству, но в результате столкнулся с проблемами у себя дома. Прекращение завоевательных походов лишало ассирийскую военщину и чиновничество источника обогащения и настраивало против правящего монарха. Требовалось найти ему замену. К тому же головы некоторых государственных мужей не покидала мысль о целесообразности введения очередного дуумвирата. На роль соправителей подходили бы сыновья Ашшурбанапала — Ашшур-этел-илани и Син-шарру-ишкун. Как бы там ни было, и самому монарху, и его окружению было ясно, что пора решать вопрос о престолонаследии.

На каждого из братьев-царевичей ставила определённая заинтересованная в его кандидатуре придворная группа. Сначала подспудно, а потом и в открытую, разразилась очередная замятия. На первое место выдвинулась группировка во главе с главным евнухом Син-шуму-лиширом. Престарелому властителю распадавшейся империи, переживавшему всё это безобразие, оставалось только жаловаться в покаянных псалмах: «В стране раздор, во дворце ссора, не уходят от меня. Бунт и злые козни постоянно направлены против меня».

В итоге кулуарных договорённостей и последовавших правительственных решений, которые, видимо, навсегда останутся для нас тайной, в 630 г. соправителем Ашшурбанапала стал его сын Ашшур-этел-илани. Помощь и покровительство ему какое-то время оказывал уже упоминавшийся Син-шуму-лишир. За три года правления в Вавилонии Ашшур-этел-илани успел обрести там определённое влияние. Судя по одной из дошедших до нас клинописных надписей, он вернул из Ассирии на родину останки главы халдейского племени Бит-Даккури. Он также занимался реставрацией храма в Дильбате, что в двадцати четырёх километрах южнее Вавилона.

В 627 г. Ашшурбанапал уходит в мир иной. Ашшур-этел-илани становится на верховный, ассирийский, престол своего отца. Таким образом, вавилонский трон остался вакантным. В этот момент претендентами на него были два кандидата: Син-шар-ишкун и Син-шуму-лишир. Верховный евнух Син-шуму-лишир, поддерживаемый партией «ястребов», не прочь был взять всю власть на юге в свои руки. Он, исполнявший обязанности военачальника, пользовался популярностью среди части военных и немалому количеству своих соратников смог выбить от Ашшур-этел-илани земельные пожалования. Однако многие военные гарнизоны и ряд политических сил Син-шуму-лишира не поддержало, так что амбициозный военачальник «вышел из игры». Син-шар-ишкун обретает власть в Вавилонии. Не совсем ясно, поделили ли братья власть в империи добровольно, или Син-шар-ишкун взял своё силой. Известно одно — после 627 г. Ашшур-этел-илани уже не контролировал Вавилон, а в 623 г. (не исключено, что уже в 626 г.) Син-шар-ишкун сменил его на престоле Ассирии. Но торжество от полученной власти оказалось эфемерным.

В том же 627 г. из повиновения выходит Палестина, иудейский царь Йошийаху (Осия) «начал очищать Иудею и Иерусалим от высот и Ашер». Где-то в 621 г. он оккупировал часть северной Палестины, населённой предками самаритян, и распространил на них монотеистический культ Яхве. Египтяне осаждают палестинский город Ашдод.

Ещё раньше на севере, в союзном Ассирии Урарту, началась политическая сумятица, и этот «внутриполитический кризис… разрушил жизненно важный для выживания страны механизм балансирования между централизацией и децентрализацией в пользу последнего». По мнению исследователей, «как и Ассирия, Урартское царство накануне падения могло быть ввергнуто в гражданские войны, и в 640-е гг. Урарту как целостное государство перестает существовать». Упадок Урарту облегчил его постепенное завоевание окрепшей Мидией. Последняя где-то в 630-е гг. подчиняет ещё одного союзника Ассирии — Перейду.

Но Син-шар-ишкуну было не до Палестины и не до Мидии — разгорался очередной виток борьбы за Вавилонию.

Набопаласар во главе Вавилонии. Ситуацией ассирийской междоусобицы грех было не воспользоваться. Это был удобный, очень удобный момент для обретения истинной независимости Вавилонии. Нужен был лишь очередной лидер. И такой лидер нашёлся среди… конечно, всё тех же неспокойных халдеев! Звали его Набу-аплу-уцур, а нам он известен как Набопаласар. Прежде чем нанести решительный удар, халдей сконсолидировал все антиассирийские силы в родном Приморье. Затем он заручился поддержкой в самом Вавилоне, и сочувствовавшие вавилоняне обещали тайно, ночью, открыть ему ворота. Всё так и случилось. В 627 г., «в месяц… Набопаласар, отправив войска в Вавилон, ночью вошёл в город, и они вели бои в городе весь день. Они нанесли поражение Ассирии. Гарнизон Син-шара-ишкуна бежал в Ассирию». Завоёванные «Ворота Бога» Набопаласар вверил своим людям.

Царь Син-шар-ишкун, конечно же, намерен был вернуть Вавилон и подавить восстание, поэтому «на двенадцатый день месяца улулу войско Ассирии спустилось к Аккаду, вступило в Шасанаку, предало огню храм и опустошило его». Это было в августе — сентябре. В следующем месяце прихода ассирийцев с тревогой ожидал гарнизон и жители Киша — одного из крупных провавилонских городов, что лежали у них на пути. Чтоб не повторилась история с городом Шасанаку, «боги Киша ушли в Вавилон». Возвращения Син-шар-ишкуна ждали и сами «Ворота Бога», так что город как следует приготовился к нему, но ассирийское войско, не зацикливаясь на столице Вавилонии, сосредоточилось на других городах. Логично было для начала укрепиться в Ниппуре, зарекомендовавшем себя традиционно сильными проассирийскими настроениями. И действительно, «войско Ассирии пошло к Ниппуру, и Набопаласар отступил перед ними. Войско Ассирии и жители Ниппура преследовали его до Урука». Урук не был так предан ассирийцам, как Ниппур, и это стало одним из факторов победы Набопаласара в последовавшем сражении против ассирийско-ниппурских сил. На этом боевые действия в текущем году закончились.

В месяце айяру следующего года стороны возобновили войну. Ассирийцы снова вступили на землю Аккада и на сей раз подошли к стенам Вавилона. Было это в первой половине осени, в двенадцатый день месяца ташриту. В тот же день состоялось сражение, принесшее победу вавилоно-халдейским защитникам: «вавилоняне вышли из Вавилона, сразились с ассирийским войском и нанесли тяжёлое поражение ассирийскому войску и захватили у них добычу». В 26 день месяца арахсамну (23 ноября), Набопаласар взошёл на пустовавший целый год вавилонский престол. Итак, первый этап освободительной антиассирийской борьбы остался за вавилоно-халдейскими силами. Но все прекрасно понимали, что ассирийцы не успокоятся и рано или поздно вернутся. Для упрочения позиций Набопаласару нужно было обзавестись союзниками, и сделать это как можно быстрее. В следующем году, в феврале — марте, халдей, теперь уже вавилонский правитель, возвратил из Урука в Сузы статуи эламских богов, прежде вывезенных ассирийцами. Этим внешнеполитическим жестом Вавилония обрела в лице Элама своего союзника.

Меж тем Син-шар-ишкун организует в отложившуюся Вавилонию очередную кампанию, и его войска вселяют тревогу в сердца её жителей. Из города Шапаззу, лежавшего на пути ассирийского войска, эвакуируются в Вавилон статуи Шамаша и других божеств. В мае, переправившись через Тигр, ассирийцы вступают в Шаллат и подвергают город разграблению. Далее на их пути стоял Сип-пар — последнее препятствие на пути к «Воротам Бога». Эвакуированные из Сиппара, его боги-покровители «ушли в Вавилон». Набопаласару жизненно необходимо было ответить на вторжение, и он был готов противостоять этому очередному ассирийскому вызову. Вавилоно-халдейское войско выступило на север и попробовало отбить Шаллат и закрепиться там, пока основная часть ассирийских войск отошла куда-то в другие места. Однако оставленный в городе гарнизон держался крепко и устоял до подхода своей армии. Набопаласар, опасаясь синхронного удара ассирийцев из города и с тыла, отошёл на юг. Впрочем, и войску Син-шар-ишкуна не хватило сил «дожать» противника.

Среди исследователей существует предположение, что причиной загадочного убытия ассирийской армии из Вавилонии стало неожиданное вторжение индийского войска во главе с царём Каштарити (известным Геродоту под именем Фраорт). Не совсем понятно, были ли у Мидии с Вавилонией уже на тот момент какие-то договорённости, и являлось ли это нападение частью их общего плана. Констатировать можно лишь тот факт, что Набопаласар и мидийцы действовали пока не совсем синхронно. Каштарити вторгся в пределы ослабевшей Ассирии, однако та смогла пока ещё справиться с мидийцами, а в походе сложил голову даже сам индийский царь.

В следующем, то есть втором году правления Набопаласара (624/623), боевые действия продолжились: «армия Ассирии спустилась в Аккад и расположилась лагерем у канала Баниту». Здесь, судя по вавилонской хронике, произошло новое полевое сражение непримиримых противников: «Они сразились с Набопаласаром, но ничего не добились […] и отступили». Итак, ассирийской армии в очередной раз не удалось нанести решающего поражения вавилонскому войску. Это явно играло последним на руку, так как показывало, что Ассирия теряла свою несокрушимость и былую железную хватку. Ниневии перестают подчиняться не только периферийные центры, но и некоторые крупные близлежащие города.

В следующем году (623/622) от Ассирии отложился стратегически важный для неё город Дер. Учитывая, что он контролировал подступы к Эламу, теперь состоявшему в коалиции с Вавилонией, это оказалось серьёзным ударом по ассирийской безопасности. Нужно было срочно решать эту проблему. Син-шар-ишкун «спустился в Аккад со своими войсками и овладел Дером; он изъял городские сокровища и отправил их в Ниппур». Верные ассирийскому царю жители Ниппура на тот момент вели неравную борьбу с силами, союзными Набопаласару, поэтому Син-шар-ишкун поторопился на помощь. Он опустошил земли враждебного ниппурцам города Урука, а в самом Ниппуре оставил сильный гарнизон. Во всей этой кампании, как и в прошлых тоже, показательной является свобода передвижений ассирийской армии по Вавилонии. Да, брать крупные города они уже не рисковали, но и препятствий в продвижении им никто серьёзно не чинил. Сам факт проведения глубоких кампаний на юг говорит о том, что тылам Ассирии, её сердцу, никто пока не угрожал. Набопаласару, если он хотел переломить ситуацию в свою сторону, следовало прекратить такое положение вещей. Нужно было искать союзника, который бы ударил по Син-шар-ишкуну одновременно с вавилонянами, но с другого направления, в тыл ассирийцам. Таким союзником (с которым, видимо, уже были налажены контакты) стала Мидия.

Данные о событиях последовавших нескольких лет до нас дошли, к сожалению, в очень небольшом объёме, и они довольно туманные. Очевидно, как ассирийцы, так и вавилоняне активно занимались сколачиванием военных союзов. Вавилон мог рассчитывать на дружественные отношения с Эламом и какие-то военные договорённости с Мидией, где после гибели Каштарити воцарился Киаксар. Ниневия опиралась на помощь Манны и Египта. Впрочем, страна фараонов в силу своей отдалённости сильно значимым союзником не являлась. К тому же тяжёлая война за в общем-то чужие интересы египтянам была не нужна.

Можно полагать, и та и другая стороны ещё не раз контратаковали друг друга и вели вязкую борьбу за ключевые города и крепости. Набопаласару удалось усилить систему фортификаций, перекрыть-таки узкий проход в районе Шаллата и Сиппара, войти же в Вавилонию с востока ассирийцы уже не рисковали — Мидия и Элам были на стороне Набопаласара. В конце концов ассирийские войска были вытеснены из Вавилонии бесповоротно.

Коренной перелом. После пробела в несколько лет вавилонская хроника № 3 (ABC 3) наконец-то предоставляет нашему вниманию события, происходившие в последние годы существования Новоассирийской империи.

В апреле — мае десятого года своего правления (616–615) Набопаласар в очередной раз собрал закалённую в боях армию и двинулся на север. Теперь войска его маршировали вдоль берега Евфрата в земли Суху и Хиндану. Местные жители, в основном арамеи, предпочли не воевать, а откупиться данью. Этот факт говорит о том, что ассирийцы за прошедшие годы сдали позиции в данном регионе и своевременной военной поддержки своим подданным уже оказать не могли. Всю летнюю пору вавилонские войска были предоставлены сами себе и продвигались вверх, пока в месяце абу (июль — август) армия Син-шар-ишкуна не преградила им путь у города Габлину. Габлину располагался на Евфрате практически на той же широте, что и Ашшур на Тигре, то есть напротив «сердца» Ассирии. Соответственно, противника, стоявшего у ворот отечества, ассирийцам нужно было во что бы то ни стало остановить.

Двенадцатого дня месяца абу (24 июля) 616 г. между непримиримыми врагами произошло очередное серьёзное полевое сражение, окончившееся победой Набопаласара: «…он вступил в сражение с войском Ассирии, и ассирийское войско отступило перед ним. Он нанёс Ассирии сокрушительное поражение и подверг их большому грабежу». В плен попали не только ассирийские сановники, но и маннеи, пришедшие на помощь армии Син-шар-ишкуна. В довершение всего вавилонские войска в тот же день взяли сам город Габлину. Потрёпанные войска Син-шар-ишкуна отошли. Но развивать успех и вторгаться на территорию коренной Ассирии вавилонский царь пока что не отважился — видимо, победа оказалась для него нелёгкой, и нужно было пополнить силы. Набопаласар предпочёл поживиться за счёт вражеской ресурсной базы, продолжив свой бросок на север. В том же месяце он опустошил приевфратские города Мане, Сахири и Балиху. Подорвав экономическое благосостояние приевфратских провинций Ассирии, вавилонский владыка скомандовал войску возвращаться. Шёл месяц улулу (август — сентябрь). На обратной дороге «он взял людей и богов Хиндану в Вавилон». Проблемы с обеспечением армии, а также согласование предстоящей контратаки с подоспевшим на помощь египетским контингентом заняли драгоценное время, так что ассирийско-египетские силы не смогли удачно подловить отходившего Набопаласара. Лишь у Габлину они нагнали его и попытались разбить, но не справились с этой задачей и вернулись в Ниневию — шёл октябрь, и сезон походов заканчивался.

На примере данной конкретной кампании видно, как Набопаласар подтачивал жизненные силы своего противника. Окончательная победа над прославленным царским полком ассирийского царя ему была пока не по зубам. Но вавилонянин применял, как мы видели, и другой, окольный путь. Нанося удар по ассирийским провинциям, опустошая их продовольственную базу и уводя в плен людской контингент, он лишал постоянную армию Син-шар-ишкуна мобильности и источников пополнения.

Имели место и банальные случаи перехода военных чинов на службу противнику. Перебежки, случавшиеся и ранее, в 20-е годы, теперь явно участились.

Если летом 616 г. Набопаласар добрался до Мане, лежавшего вровень с Ашшуром, к западу от него, то в месяце аддару, завершавшем тот год, он смог проникнуть до предместий Аррапхи, лежавшей на той же линии, но с востока от священного города ассирийцев. В местечке Мадану стороны вступили в сражение, в результате которого, судя по вавилонской хронике, «войско Ассирии отступило перед войском Аккада». Далее сообщается, что вавилоняне нанесли ассирийцам крупное поражение и преследовали их до реки Заб (очевидно, до Малого Заба). Победителям достались ассирийские колесницы, лошади и прочая многочисленная добыча. Жителей области Аррапха Набопаласар депортировал в Вавилон.

Падение Ашшура и Ниневии. Положение Син-шар-ишкуна продолжало стремительно ухудшаться. Привлечение военных сил союзных Манны и Египта не принесло желаемых результатов. Меж тем вавилонское наступление развивалось стремительными темпами.

В одиннадцатый год правления (615 г.) Набопаласар поднялся по берегу Тигра и в месяце айяру «встал лагерем напротив Ашшура». Надо понимать, город был осаждён. В следующем месяце, симану, Ашшур подвергся штурму, но вавилоняне так и не смогли его взять. Тем временем к месту действия подошла армия Син-шар-ишкуна. Ассирийский царь заставил Набопаласара ретироваться и «следовал за ним до Такритаина». Вавилонское войско успело войти в город и накрепко засесть в его крепости. Подошедшие к стенам Такритаина ассирийцы «расположились лагерем напротив войска царя Аккада, расположившегося в Такритаине, и десять дней воевали с ним», однако город так и не смогли взять. Войску Набопаласара, напротив, сопутствовал успех — выйдя за ворота города, вавилоняне «нанесли крупное поражение Ассирии». Возможно, это была действительно победная вылазка против осаждавших, но о крупном поражении говорить было бы рановато — в таком случае Набопаласар мог бы преследовать ассирийцев, чего не произошло. Син-шар-ишкун с войском вернулся в Ниневию.

В месяце арахсамну (октябрь — ноябрь) того же года боевую «эстафету» от вавилонян приняли мидийцы. После поражения Каштарити в 623 г. Киаксар реформировал мидийское войско и тренировал его в процессе осуществления мидийской экспансии на север, запад и восток. Очевидно, что достаточно укрепившись в регионе, он начал осуществлять рейды и на ассирийские территории, угрожая коренной Ассирии. Син-шар-ишкун должен был учитывать этот фактор и оставлять для обороны востока контингенты, которые могли бы пригодиться ему на юге, в боях против Набопаласара. Теперь, когда ассирийское государство было обескровлено рядом поражений и представляло лишь осколок былой империи, Киаксар решил, что настал час для мести за отца. Вавилонская хроника сообщает, что в октябре — ноябре он вторгся в Аррапху.

Овладев Аррапхой, Киаксар в июле — августе 614 г. «выступил против Ниневии… и он двинулся стремительно, но они захватили лишь Тарбицу, город в области Ниневии». Затем, проследовав вниз по берегу Тигра, мидийские войска осадили священный для ассирийцев город Ашшур — обиталище их бога-заступника. Бог Ашшур своим подопечным не помог. Как гласит всё та же вавилонская хроника, мидийцы «сражались против города и разрушили его. Они устроили ужасный погром множеству народа, ограбили и разорили их».

Современные археологические раскопки показали попытки осаждавших прорваться через южные укрепления города (выдалбливания в глиняно-кирпичных валах, бронзовые крючки, недовырытый туннель). Следы ожесточённых боёв на южном валу представлены многочисленными наконечниками стрел, атаке подверглись и главные ворота города — Табира, сожжённые врагом. Ворвавшиеся в город войска сожгли храм Ану-Адад и полностью разрушили храм Ашшура; подвергся штурму и сожжён Старый дворец, пожар охватил Восточный дворец. О противостоянии завоевателям со стороны жителей пригородов Ашшура свидетельствуют остатки сооружений типа баррикад, останки скелетов со следами насильственной смерти.

Набопаласар, согласно договорённостям, обещался поучаствовать в совместной атаке на Ассирию и был готов выдвинуть войска на взятие Ниневии. Но, как мы видели, мидийцы сосредоточили своё внимание на Ашшуре. Участвовать в святотатствах над священным городом Набопаласар не хотел, противиться разграблению Ашшура и ссориться из-за этого с ценным союзником ему тоже было не с руки, поэтому он намеренно «опоздал» к месту действия. На руинах Ашшура окончательно оформляется союз Вавилона и Мидии (вавилон. умман-манда) — дочь царя Киаксара выходит замуж за вавилонского царевича.

В месяце айяру следующего, 613 г., против власти Набопаласара восстали жители недавно завоёванной им области Суху. Мятеж был, скорее всего, спровоцирован Ассирией, чтобы отвлечь вавилонское войско хотя бы на какое-то время от самой Ниневии. Царь Вавилона, действительно, вознамерился навести в Суху порядок и двинул армию вверх по Евфрату. В четвёртый день месяца симану (11 мая) вавилонскому войску удалось с боем захватить город Рахи-илу, стоявший на острове посреди Евфрата. Позже Набопаласар осадил город Анати. Против его стен решено было применить осадные машины, что и было сделано: «осадные механизмы он доставил с западной стороны… осадные механизмы он поднял наверх к стене». После применения осадных машин и штурма город был захвачен. Пока вавилонская армия была занята взятием города, в тыл к ней подобрались войска Син-шар-ишкуна: «Царь Ассирии и его войско спустились…» Чтоб не испытывать судьбу в борьбе с ассирийской армией и её арамейскими соратниками, Набопаласар счёл за лучшее отойти в родную Вавилонию. То был последний раз в истории, когда вавилоняне отступали перед ассирийцами.

Конец 613 — начало 612 г. Набопаласар и Киаксар посвятили обстоятельной подготовке к совместному походу на Ниневию. Син-шар-ишкун же готовился к защите своей столицы.

Это был огромный по тем временам город с численностью населения в 300 тысяч человек. Площадь его составляла 730 гектаров, а периметр стен — 12 километров. Однако, при всей мощи укреплений Ниневии, она была обречена. Вспомним, что вавилонянам и индийцам в своё время сами ассирийцы не раз преподавали урок захвата городских фортификаций.

Где-то в первой половине весны 612 г. вавилоняне и мидийцы выступили на соединение друг с другом, и уже в месяце симану (май — июнь) союзники вдоль Тигра поднялись до Ниневии и обложили её плотным кольцом окружения. Как гласит вавилонская хроника, «с месяца симану до месяца абу — в течение трёх месяцев — подвергали они город мощной осаде». За эти три месяца город пережил все возможные ужасы, в довершение всего в нем разразилась эпидемия чумы. Ассирийцы сражались за родную обитель с мужеством обречённых, прекрасно понимая, что пощады не будет. В конечном счёте союзники, отведя воды канала, питавшего город водой, ворвались внутрь. Есть и версия, что для захвата ассирийской столицы враги могли применить затопление части её речкой Хоср, бывшим притоком Тигра. Однако другая часть учёных не поддерживает такую точку зрения. Так или иначе, но в итоге Ниневия была подвергнута жесточайшему разгрому и грабежу. Город был превращен в кучу руин. Вся ненависть, которую питали враги к гордым ассирийцам, была выплеснута наружу. Останки её защитников со следами насильственной смерти были раскопаны в XX веке Дэвидом Стронахом (университет Беркли).

Син-шар-ишкун, не желая сдаваться в плен, бросился в огонь, пожиравший его дворец. Ещё одна ассирийская столица, Кальху, также пала от рук мидийцев в 612 г. Уже Лейярд в своих воспоминаниях неоднократно упоминает о следах древнего пожара, встречавшихся при раскопках города. Союзники захватили огромную добычу и принялись активно делить ассирийское наследство. Ассирийской империи был нанесен смертельный удар, а её земля лежала в руинах. Новость о падении Ниневии облетела тогда всю ойкумену и дошла до нас на страницах Библии: «Все, услышавшие весть о тебе, будут рукоплескать о тебе; ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?» (Наум. 3, 19).

Финал исторической драмы: бои за Харран. И всё-таки ассирийские войска продолжали сопротивляться. В районе Харрана сгруппировалось довольно значительное количество ассирийцев. Во главе уцелевших встал царь Ашшур-убаллит II, сын Ашшурбанапала. В пока ещё подконтрольных ему городах и поселениях северного Приевфратья спешными темпами пытались набрать новые войска, но сделать это уже было нелегко — имперская инфраструктура рассыпалась на части. Одно из свидетельств тому — жалоба некого Маннуки-либбали из Тушхана: «Что касается лошадей, ассирийских и арамейских писцов, командующих полками, чиновников, медников, кузнецов, тех, что чистят орудия и оборудование, плотников, изготовителей луков, изготовителей стрел, ткачей, портных и ремонтников, то к кому мне обратиться?.. Там нет ни одного из них. Как мне командовать?.. У меня нет списков. На основании чего смогут они собрать их? Всё это обернётся гибелью. Никто [не спасётся]. У меня всё!»

К внутренним проблемам добавлялась и основная внешняя — Набопаласар продолжал наседать на оставшиеся ассирийские владения. Осенью 612 г. вавилоняне вторглись в область Рацаппу, что в междуречье Тигра и Хабура, и взяли город Насибину (в античности — Нисибис). В месяце дуузу 611г. они продолжили экспансию и покорили город Шу(ду?), в следующем месяце, арахсамну, «царь Аккада… выступил против Ругуллити» и после ожесточённого сопротивления взял этот город; все жители его были вырезаны.

Ашшур-убаллит II, военные ресурсы которого находились в критическом состоянии, спешными темпами сколачивал коалицию. В результате поддержку решил оказать Египет. Ассирию давно уже не стоило бояться как соперника в Восточном Средиземноморье. Её, напротив, нужно было поддержать в борьбе с новым конкурентом Египта — усилившимся Вавилоном. Последний явно жаждал прорваться в Сиро-Палестинский регион и главенствовать там. Решением фараона крупный египетский контингент прибыл в Харран. Но проверенная опытом вавилоно-мидийская коалиция оказалась куда более проворней.

С мая по октябрь 610 г. армия Набопаласара совершает очередную кампанию в земли Ассирии и практически хозяйничает там, подавляя последние оплоты ассирийского противостояния. В октябре — ноябре вавилонское войско, снова соединившись с войском умман-манда (мидийцами), стремительно выдвинулось к Харрану, и Ашшур-убаллит с союзными египетскими войсками вынуждены были покинуть этот оплот и уйти за Евфрат, однако оставшиеся в нём жители и гарнизон не намерены были сдаваться врагу. Город был взят, подвергнут разграблению, в стенах его был размещён вавилонский гарнизон.

Уже летом следующего, 609 г., при поддержке большого воинского контингента египтян, ассирийцы вернулись под стены Харрана и даже нанесли поражение вышедшему сражаться с ними вавилонскому войску, но отбить сам город у неприятеля так и не смогли. Набопаласар выступил было на помощь своему харранскому гарнизону, но его отвлекла экспедиция в область Изалла и выше, вплоть до Урарту. Здесь находились земли, пока ещё не подчинённые Набопаласару либо взбунтовавшиеся против него. Сюда могли в перспективе распространить своё влияние союзники-мидийцы, чего Набопаласару не хотелось допускать. Сюда же, в сторону Урарту, могли отойти оставшиеся ассирийские силы. Теперь, блокировав направление Харран-Изалла и взяв под контроль практически всю окружавшую территорию, Набопаласар мог быть уверен, что противники сами снимут заведомо проигрышную осаду. Так оно и произошло. Египтяне не сочли нужным возиться с Харраном и, пока не подоспели вавилоняне, закрепились в Карке-мише, стремясь взять под контроль Сирию.

А вот про Ашшур-убаллита и ассирийское войско хроники в дальнейшем остаются немы. Собственно, на этом и заканчивается история Ассирийской державы — она навсегда сходит с исторической сцены. Территория же её вошла в состав Мидийского и Ново-Вавилонского царств. Скорбел ли кто о гибели великой Ассирийской империи? Если таковые и были, то их голоса до нас, увы, не дошли.

Причины краха. Древнеассирийская держава явила собой миру первый пример империи, за которым последовал целый ряд других, включая, к примеру, Римскую и Советскую. В этом плане довольно интересен и в какой-то мере поучителен вопрос: «А почему она пала?»

Думается, можно выделить как «стратегические», существенные, так и «тактические» причины краха Ассирии. Можно отметить также причины внешние и внутренние. Несомненно то, что главным фактором её возвышения и падения стала агрессивная военная политика. Каковы же были основные причины войн, ведшихся ассирийцами?

Во-первых, общенациональная необходимость защиты от внешних врагов (особенно на первых порах). Ассирийская держава, «чтобы оградить себя от нашествий, сознательно и последовательно стремилась колонизовать и в конце концов подчинить районы, в которых обитали племена, угрожавшие ей вторжением».

Во-вторых, наращивание социально-экономического потенциала за счёт внешних ресурсов. Действительно, большинства металлов, строевой древесины, лошадей, а также необходимых в культовых целях благовоний и предметов роскоши ассирийцы не имели и вынуждены были их ввозить. Блокировав или перенеся пролегавшие через Ассирию торговые пути, враг, таким образом, перекрывал ей кислород. В связи с этим существует справедливое мнение, что «практически полная зависимость государственных ресурсов Новоассирийской империи от внешних источников в конце концов и погубила её». На протяжении всей своей истории ассирийцы старались не допустить такого сценария. Теми или иными путями, но всё чаще военным присутствием, устанавливался контроль над торговыми артериями и их бесперебойное функционирование.

Военное и экономическое могущество были взаимосвязаны и требовали постоянного притока сырья, финансов и рабочей силы — как свободных работников, принуждаемых отбывать повинности, наёмных рабочих, так и рабов. В основном всё-таки эксплуатировались первые.

Чтобы качать больше ресурсов (читай — собирать налоги и дани), нужны были новые территории и новое податное население. Это выливалось в замкнутый круг непрекращавшихся войн. Здесь как раз можно применить банальное, но верное выражение, что Ассирия «выдохлась», надломилась от перманентного состояния войны. Так, уже к концу VIII века до н.э. ассирийские офицеры высказывали недовольство и опасения, что их новобранцы — зелёная молодёжь, а иноэтничные гвардейские полки могут оказаться в итоге «пятой колонной». Вместо нескольких месяцев люди вынуждены были служить по 3 года и более. Неудивительно, что документы того времени повествуют о военных мятежах и дезертирствах.

Итак, оборона и экономическое благополучие являлись двумя первостепенными факторами. Но по мере разрастания государства всё большую роль стала играть социально-политическая составляющая. Военная активность в конечном итоге была вызвана стремлением свести к минимуму недовольства ассирийских граждан, отвлечь их на «чужого» и удовлетворить их за его счёт. Ведь в Ассирии, как и в других державах, стабильность и могущество центральной власти во многом зависели от её способности преодолевать внутреннее сопротивление — сопротивление крупных категорий населения планам превратить страну в территориальное государство с сильным централизованным управлением. Маятник социально-экономического положения разных прослоек ассирийских граждан влиял на внутреннюю политику (восстания, заговоры), а через неё и на внешнюю.

Наконец, негативно сказывалось содержание распухшего вельможно-бюрократического аппарата, среди которого попадались как нерасторопные и инертные, так и откровенно жуликоватые типы. Имелась в наличии и своя административно-военная группировка «ястребов». Специалисты говорят о наличии в ассирийской правящей верхушке двух партий — торговой и военной; а Оппенхейм так и указывает, что «“националистические” тенденции существовали среди командования армии, и, возможно, также в государственной администрации».

Потакая возрастающим запросам привилегированных социальных слоев и кулуарных партий, Империя требовала от субъектов всё больше, ничего не давая взамен. Подчинённые территории, испытывая потребительско-паразитическое отношение к ним метрополии (то есть исконно ассирийских районов), восставали, и не раз. Что немаловажно, торгово-экономическую деятельность в Новоассирийской империи вели не ассирийцы, а как раз выходцы с этих «окраин» — арамеи, финикийцы, арабы. Это уменьшало спектр рычагов влияния центра на места и представляло огромную опасность в случае открытого конфликта.

До поры до времени потенциала ассирийской армии хватало, чтоб справляться с непокорными, тому сопутствовало и удобное стратегическое положение Ассирии, вклиненной аккурат меж своих противников и способной расправляться с ними поодиночке. Но так не могло длиться вечно…

Процесс «интернационализации», как мы уже замечали, затронул и армию — если раньше, будучи в целом моноэтничной, ассирийская армия не зависела от настроений в её субъектах и подвластных странах, то в VIII–VII веках до н.э. большинство её уже составляли не этнические ассирийцы. На разных военнослужащих арамеев, халдеев, вавилонян, мидян влияли их этнические, а подчас и чисто шкурные интересы, и отнюдь не в первую очередь — интересы принявшей их Ассирийской державы.

Все вышеперечисленные моменты, синхронно наложившись, в конечном итоге привели к логическому завершению существование ассирийского военного организма и, соответственно, ассирийского государства и народа.

Однако зададимся вопросом: такой ли уж одрябшей была Ассирия на излёте своего существования? Видимо, не всё было так однозначно. Несмотря на вышеприведённые моменты, ассирийская армия даже в последние годы её существования представляла грозную силу; процессы разложения не успели ещё кардинально сказаться на ней. Какая-то часть военных кадров (этнические вавилоняне, халдеи и т.д.), конечно, переметнулась к Набопаласару, но истинные ассирийцы оказались способны оказывать сопротивление врагам с 626 по 609 г. Оставались верными ассирийской власти и ряд городов. Интересно было бы, конечно, найти документальные свидетельства того, кто остался верным, а кто переметнулся, узнать конкретные имена…

В заключение спросим себя, а могла ли Древняя Ассирия выбрать мирный путь развития и не превратиться в военного монстра? Думается, нет. Подобное ещё мог себе как-то позволить Египет ввиду своего географического положения, но не Ассирийское государство. Как мы убедились, эта страна, расположенная на перекрёстке торговых путей, исторически была окружена сильными соседями, и те были не прочь заполучить для себя столь стратегически и экономически лакомый кусок. Как известно, с волками жить — по-волчьи выть. И вот, выжив в своеобразном естественном отборе, Ассирийское государство к началу I тыс. до н.э. превратилось в то, во что оно превратилось — в чудовищного льва, готового пожрать любое государство на Ближнем Востоке.

Есть что-то, что выделяет Ассирию на общем фоне великих имперских образований, таких как Ахеменидская Персия, Рим, и даже СССР с США, и делает её своеобразным историческим феноменом.

Можно утверждать, что феномен Ассирии заключён в её масштабе и воистину умопомрачительной военной послужной. Эта великая держава на протяжении нескольких столетий играла важнейшую роль на Ближнем Востоке и во многом определяла ход истории. Унаследовав всё лучшее из военного-административного искусства предшественников, она, в свою очередь, в силу своей весомости послужила образцом административно-военного устройства и эффективного ведения войны для всех последующих восточных и средиземноморских государств. Имперские каноны и военные ноу-хау, заложенные ассирийскими царями, были унаследованы последующими великими державами.

Итак, важным компонентом ассирийского феномена является её военная послужная. Военные успехи и величие Ассирии отразились в Библии, у Геродота и донеслись до современности, поражая наше сознание картинами жестоких сеч и расправ над побеждённым врагом. Основой ассирийского могущества являлась военная сила. Ассирийское общество существовало в конечном счёте благодаря войне, военной добыче, эксплуатации покоренного населения либо откровенному грабежу окружавших стран. Для того чтобы побеждать, необходим соответствующий механизм, и ассирийцы имели его — их армия не знала себе равных на полях сражений в течение очень длительного периода времени. Ни одна из держав прежде не сталкивалась со стольким разнообразием государств и народов в качестве своих военных соперников. Ассирийцы на протяжении своей истории воевали с хурритами, в том числе в лице Митанни, с хеттами, урартами, касситами и халдеями Вавилонии, с арамеями и эламитами, с туруккейцами, с мушками, мидянами, персами, маннейцами, с киммерийцами и скифами, египтянами, греками, с финикийцами, израильтянами, арабами… Не раз противостояли они и коалиционным войскам. Этот опыт не мог пройти даром. Нововведения ассирийцев в военной области обогатили военную науку во всех её областях.

Ассирийцы создали совершенно новый род войск — регулярную кавалерию, которая затем на протяжении почти трёх тысячелетий играла важнейшую роль в боевых действиях.

Была создана первая крупная регулярная армия. Несомненным плюсом явилось разделение армии на рода войск, грамотно взаимодействующие друг с другом. К сожалению для самих ассирийцев, этот их благой военный опыт был очень быстро перенят угнетаемыми государствами и народами. Ассирийским военным опытом успели попользоваться урарты. Затем также поступили Вавилон и Мидия. Царь последней, Киаксар, согласно Геродоту,«…был еще гораздо воинственнее своих предшественников и первым разделил азиатское войско на [боевые] отряды по родам оружия и каждому отряду — копьеносцам, лучникам и всадникам — приказал действовать самостоятельно. До этого все [войско] было перемешано в беспорядке».

Ассирийские военные первыми ввели инженерные контингенты как отдельный род войск. Они задолго до эллинистических военачальников применяли комбинации осадных башен и таранов. Есть мнение, что посредством финикийцев наука осадного дела Ассирии пришла в Карфаген, а затем и к сицилийским грекам. Греки также, судя по всему, позаимствовали у ассирийских военных оптимальную форму конских удил, применявшихся в VII веке до н.э.

За столетия до римлян ассирийцы сооружали во время походов укреплённые лагеря.

Немаловажным фактором в военном деле является дорожная система. Заслугой ассирийских инженеров является создание первоклассной для Древнего мира системы дорог, которая, хоть и опосредованно (через персидское и эллинистическое господство) послужила определённым образцом для римлян.

Ассирийцы первыми массово ввели практику закаливать сталь, что позволило им получать высококачественное железное оружие.

Ещё одним важным элементом ассирийского феномена стало административное наследие. Провинциальную систему ждало плодотворное существование и развитие в историческом будущем. Если правители Мидии и Вавилона этим не воспользовались, то сменившие их персы-Ахемениды «использовали опыт Ассирийской империи, на которую в то время уже смотрели как на славное прошлое». Сюда можно отнести, в частности, тот факт, что, подобно Ассирии, в Персидской империи «наместник провинции находился в тесной связи с царём и основной его обязанностью был сбор подати». Далее, схожи были системы комплектования армии. Если же обратиться к ещё более частным сходствам, то войсковые отряды и группы работников в Персидской империи были разбиты на более мелкие контингенты, во главе которых стояли десятники, как и в Ассирии. Приведённые примеры — лишь небольшая обнажившаяся перед нами часть связующего моста меж государственным опытом двух великих держав древности. Персидские государственные деятели, конечно же, очень хорошо были осведомлены о методах управления ассирийцев и умело применяли эти знания. В связи с этим в очередной раз процитируем Дандамаева: «Арамейские писцы продолжали служить в прежних ассирийских провинциях и, очевидно, стремились сохранить ассирийские традиционные методы управления. Когда персы появились в Месопотамии, они могли легко “использовать опыт таких писцов». Пожалуй, весьма интересное замечание.

Нельзя забыть и про опыт депортаций (Ахеменидами, впрочем, не особо практиковавшийся). Подсчитано, что за период с 830 по 640 (или с 750 по 620) гг. ассирийскими властями было депортировано и расселено порядка 4,5 миллиона человек. Пожалуй, более массовые депортации повторились уже только на просторах сталинского СССР. В целом же политика насильственных переселений имела широкие последствия и способствовала экономическому благосостоянию и интеграции населения империи. Депортации населения применялись затем вавилонянами (вспомним разрушение Иерусалима Навуходоносором II), а веками позже персами-Сасанидами, успешно воевавшими с Римом.