Сёго Кавада (ученик номер 5) вальяжно развалился на мягком диване каюты. Корабль слегка покачивался на волнах.

Для маленького сторожевого судна помещение было весьма просторным, правда, потолок был низковат. В центре каюты стоял низкий столик, а по обе стороны от него располагались два мягких дивана. Сёго сидел на дальнем от двери.

Поскольку каюта находилась под палубой, там не было иллюминаторов, и Сёго ничего не мог видеть снаружи, но сейчас уже должно было быть за 8.30 вечера. Желтый свет ламп в потолке играл на странной пепельнице. Впрочем, сигарет у Сёго больше не осталось.

Как только после окончания игры все запретные зоны были открыты, Сёго, как и требовалось, пробрался к школе. Трупы Ёсио Акамацу и Маюми Тэндо у школы, а также Ёситоки Кунинобу и Фумиё Фудзиёси внутри нее так и оставались нетронутыми.

Серебристый ошейник с Сёго наконец сняли, и, после съемки для выпуска новостей, солдаты препроводили его в гавань. Там стояли на причале два корабля. Один для победителя... а другой — транспортное судно, предназначенное для возвращения солдат, обратно на базу. Большинство солдат село именно на этот корабль. Только те трое, что находились в классной комнате, когда Сакамоти выдавал инструкции, присоединились к Сакамоти и Сёго на борту корабля для победителя. И завтра бригада наемных уборщиков должна была позаботиться об оставшихся на острове трупах учеников. Динамики и компьютеры в здании школы также предстояло демонтировать в ближайшие дни. Разумеется, программа и информация об игре уже были удалены из компьютера.

И теперь Сёго ждал здесь. Они находились к югу от Окисимы. Сторожевой корабль возвращался прямиком в бухту Такамацу, но транспортное судно с солдатами, судя по всему, должно было изменить курс и направиться на запад к военной базе.

Дверная ручка со щелчком повернулась. Солдат, стоявший на страже у двери, заглянул внутрь, затем отступил в сторону. Появился Кинпацу Сакамоти. Он нес с собой поднос с двумя чашками.

— Что, Сёго, заждался? — спросил Сакамоти, входя в каюту. Номура закрыл дверь.

Ковыляя на своих коротких ногах, Сакамоти подошел к столу и поставил туда поднос.

— Вот чай, — сказал он. — Пей сколько хочешь. — Затем Сакамоти достал из левого нагрудного кармана плоский конверт с письмом и бросил его на край стола. Наконец сел и зачесал за уши свои длинные волосы.

Сёго безразлично взглянул на конверт, затем воззрился на Сакамоти.

— Что тебе нужно? — осведомился он. — Мне бы хотелось, чтобы ты наконец оставил меня в покое. Я устал.

— Вот, значит, как... — Сакамоти поднес чашку ко рту. — Тебе следует быть более вежливым с взрослыми. Вот был у меня один ученик по фамилии Като. Вечно, знаешь ли, всякие неприятности мне устраивал. Но теперь, когда вырос, вполне уважительно ко мне относится.

— Я не из твоих свиней.

Сакамоти широко раскрыл глаза, словно бы захваченный врасплох, но затем снова улыбнулся.

— Ладно, брось, Сёго, брось. Я просто хотел с тобой мило поболтать.

Сёго откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу. Он упорно молчал.

— Итак, с чего бы мне начать? — Сакамоти поставил чашку на стол и потер ладони. — Да, все верно, пожалуй, с тотализатора. — Глаза его заблестели. — Ты ведь знал, Сёго, что на победителя Программы заключаются пари?

Сёго прищурился, словно глядя на кусок дерьма.

— Меня бы это не удивило, — сказал он. — Для вас, подонки, совсем ничего святого нет.

Сакамоти улыбнулся.

— Я поставил деньги на Кадзуо. Двадцать тысяч иен. Если учесть мое скромное жалование, это очень много. Но из-за тебя я проиграл.

— Какая неудача, — без малейшего сочувствия отозвался Сёго.

Сакамоти опять улыбнулся.

— Я уже объяснил, — продолжил он, — как я мог по тем ошейникам понять, где вы все находитесь. Верно?

Сёго не отозвался. Ответ был очевиден.

Сакамоти пристально посмотрел на Сёго.

— Ты всю игру был с Сюей и Норико, верно? А в самом конце ты их предал. Вот к чему все сводилось, так?

— А что такое? — отозвался Сёго. — В этой славной игре нет никаких ограничений. Так что не надо песен. Ты не можешь меня за это винить.

По физиономии Сакамоти расползлась широкая ухмылка. Он снова заправил за уши длинные волосы, глотнул чая и потер ладони. А затем заговорщическим тоном заговорил, словно делясь неким секретом:

— Послушай, Сёго. Вообще-то мне не положено никому этого разглашать, но тебе я скажу правду. В эти ошейники встроены микрофоны, так что мы можем слышать все, что ученики говорят во время игры. Ручаюсь, ты наверняка этого не знал.

Сёго, остававшийся до этого момента вполне равнодушным, наконец-то заинтересовался. Он хмуро сдвинул брови и сжал губы.

— Какого черта... откуда мне было об этом знать? — сказал он. — Значит, ты слышал, как я их дурачил?

— Угу, все верно. — Сакамоти кивнул. — Но, знаешь ли, Сёго, ты был не очень-то любезен. Сам посуди. «Даже если мы сможем захватить Сакамоти, не сомневаюсь, с точки зрения правительства, он расходный материал. Мелкая сошка». Ты это сказал. Пойми, инструктор Программы — очень уважаемая должность. Не каждому по плечу.

Сёго не обратил никакого внимания на жалобу Сакамоти.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил он.

— Ах, даже не знаю, — отозвался Сакамоти. — После твоей столь замечательной игры я просто не смог удержаться.

— Врешь.

Сёго отвернулся от Сакамоти, но тот продолжал настаивать:

— Да, действительно замечательная игра, однако... — Сёго снова на него взглянул. Сакамоти продолжил: — Есть кое-что, чего я не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— Почему ты не пристрелил этих двоих сразу же после того, как убил Кадзуо? Ведь ты сразу же мог это сделать, верно? Вот единственное, чего я не понимаю.

— Все было так, как я им сказал, — без колебаний ответил Сёго. — Я просто подумал, что позволю им в последний раз взглянуть на дом. Небольшой подарок перед погружением в ад. Можешь, конечно, не верить, но порой я способен на настоящую преданность. В конце концов, благодаря им я выиграл.

Сакамоти хмыкнул, затем поднес чашку ко рту. Откинувшись на спинку дивана с чашкой в руках, он снова заговорил:

— Послушай, Сёго, я получил данные по Программе младшей средней школы второго района города Кобе. — Тут Сакамоти пристально посмотрел на Сёго. Сёго уставился на него в ответ. — Насколько я могу понять из этих данных, ничто не указывает на то, что у тебя были какие-то особые отношения с Кэйко Онуки.

— С Онуки? Как я уже сказал, я все это выдумал, — перебил его Сёго, однако Сакамоти упорно продолжил:

— Как ты сказал Сюе Нанахаре и Норико Накагаве, ты дважды виделся с Онуки — первый раз лишь ненадолго и второй раз перед тем, как ты победил, когда она уже была мертва. Даже если поднять все записи разговоров, ты ни разу не упоминал ее имени. Ни разу. Ты это помнишь?

— Да чего ради мне было его упоминать? Как я уже сказал — ничего у меня с ней не было. Ты ведь меня слышал, верно?

— Но вся штука в том, Сёго, что во второй раз ты оставался с ней целых два часа.

— Вышло простое совпадение. Там было удачное место, чтобы спрятаться и отдохнуть. Именно потому я так хорошо и запомнил ее имя. Говорю тебе — она умерла страшной смертью.

Ухмылка словно приклеилась к физиономии Сакамоти. Он кивнул, словно бы говоря «ну-ну».

— Еще одна штука в том... что за все восемнадцать часов, что были потрачены на ту игру (на самом деле очень короткий срок — пожалуй, выбранный район оказался слишком мал), ты не обменялся ни с кем ни единым словом. То есть, не считая чего-то вроде «стой» или «я не враг».

— Это тоже была такая тактика, — перебил его Сёго. — Ведь это так очевидно.

Игнорируя замечание Сёго, Сакамоти улыбнулся:

— Таким образом, у меня нет никакого представления о том, как ты подошел к этой игре. Ты много двигался по округе, но...

— Тогда была моя первая игра. Я еще толком не знал, как в нее играть.

Тут Сакамоти снова кивнул, словно бы говоря «ну-ну». Отхлебнув чая, он поставил чашку на стол. Затем поднял взгляд.

— А кстати... — сказал Сакамоти, — как насчет того фото? Если ты не против, я бы хотел на него взглянуть.

— Фото?

— Ну да. Насчет той фотографии, которую ты показывал Нанахаре и Накагаве. Ты сказал, что на том фото запечатлена Онуки, верно? Позволь мне на нее посмотреть. Ведь на самом деле на той фотографии должна быть девочка по фамилии Симадзаки, верно?

Сёго надменно скривил губы.

— Почему я должен тебе ее показывать?

— Уж пожалуйста, покажи ее мне. Ведь я твой инструктор. Пожалуйста. Покажи. — Сакамоти подался вперед.

Сёго неохотно пошарил в заднем кармане брюк. Затем удивленно поднял брови и вынул из кармана пустую руку.

— Фотография пропала, — сказал Сёго. — Должно быть, я где-то ее обронил, пока сражался с Кадзуо.

— Обронил?

— Ну да. Верно. Я потерял бумажник. Хотя он мне все равно больше не нужен.

Внезапно Сакамоти разразился смехом.

— Понятно, — с трудом вымолвил он, держась за живот, хлопая себя по ляжкам и продолжая ржать.

Сёго выглядел несколько озадаченным... но затем он вдруг, сузив глаза, взглянул на потолок каюте.

Несмотря на изоляцию стен грузового корабля, Сёго расслышал слабое, но отчетливое гудение. И это определенно не был звук работы судовых моторов.

Звук становился все громче и громче... а затем, достигнув определенной точки, стал удаляться. Наконец он почти пропал.

Сакамоти скорчил гримасу.

— Что, Сёго, забеспокоился? — Он перестал смеяться. На физиономии у него, однако, оставалась все та же подлая улыбочка. — Это был вертолет. — Сакамоти снова протянул руку к чашке чая и допил ее. Затем поставил пустую чашку на стол. — Этот вертолет направляется к острову, где вы все сражались.

Сёго опять хмуро сдвинул брови, но на сей раз, похоже, по другому поводу. Однако Сакамоти было все равно. Самодовольно откинувшись на спинку дивана, он сменил тему.

— Послушай, Сёго. Давай еще немного поговорим об этих ошейниках. Если ты не в курсе, они на самом деле называются «Гвадалканал номер 22». Впрочем, это неважно. Так или иначе, разве ты не рассказал Сюе про то, как их можно демонтировать?

Видя, что Сёго не откликается, Сакамоти продолжил:

— На самом деле твоя теория была совершенно верна. Каждый блок снабжен тремя разными системами, а потому, даже если одна система имеет однопроцентный рубеж ошибки, с тремя системами только один из миллиона ошейников может сломаться. Впрочем, в реальности шансы еще более дохлые. Да-да, все именно так, как ты ему рассказал. Никому эти ошейники не дадут спастись. Любая попытка снять ошейник приведет в действие бомбу и убьет его носителя. Впрочем, крайне редко кто-то нечто подобное пробует сделать.

Сёго по-прежнему молчал как рыба.

— Но штука в том... — тут Сакамоти опять подался вперед, — что на сей раз я подумал, что мне полезно будет связаться с оружейной лабораторией Оборонительных Сил. И догадываешься почему? — Он впился глазами в Сёго. — Там сказали, что ошейник может размонтировать любой, кто обладает базовыми понятиями об электронике. При этом ему не понадобится ничего кроме простых транзисторов, используемых в обычном радиоприемнике. Но это, разумеется, если ты знаешь принципиальную схему устройства.

Сёго по-прежнему молчал. А затем, совершенно внезапно, как будто эта мысль только-только пришла к нему в голову, он до странности равнодушным тоном сказал:

— Не понимаю. Кто может обладать такой информацией?

Сакамоти улыбнулся и кивнул.

— Да, конечно. И все же, если мы допустим, что ошейник обезврежен, тогда он, очевидно, будет передавать сигнал, информирующий нас о смерти носителя, так? Другими словами, если бы нашелся ученик, которому удалось бы снять ошейник, он бы без особых проблем смог выжить. Ему просто пришлось бы переждать, пока по окончании игры военные покинули бы округу и он без излишней спешки смог бы спастись. Все верно — именно так, как ты сказал Сюе Нанахаре. Ты сказал, что, если игра заканчивается днем, то бригада наемных уборщиков прибывает на следующий день. А в промежутке остается уйма времени. И вода в это время года совсем не такая холодная. По морю можно далеко уплыть.

Сёго лишь хмыкнул. Сакамоти снова откинулся на спинку дивана.

— Чушь собачья, — наконец отозвался Сёго. — Схемы ошейников должны быть совершенно секретными, разве не так? Как ученик средней школы смог бы что-то про них узнать?

— И тем не менее он смог, — отозвался Сакамоти. Сёго недоуменно на него взглянул. — Видишь ли, при обычных обстоятельствах, имея всю эту информацию включая твое личное дело и данные об устройстве «Гвадалканал», мне бы не пришлось просматривать больше никакого материала. Я бы просто сидел здесь на диване, поражаясь твоему разуму и хитроумию. Но так уж получилось, что еще до начала игры со мной связался штаб Диктатора и сил особого назначения. Я хочу сказать, еще двадцатого числа.

Сёго молча смотрел на Сакамоти.

— Там сказали, — продолжил Сакамоти, — что в марте кто-то вломился в государственную центральную операционную систему. — Он немного помолчал. Затем добавил: — Конечно, хакер подумал, что ему удалось не оставить следов. Следует признать, он был невероятно искусен, и, хотя администратору удалось засечь его взлом, ловкач сумел перед тем, как сбежать, стереть регистрацию своего доступа. Однако...

Сакамоти снова сделал паузу. Сёго молчал.

— ...государственная система имеет очень солидную защиту. Существует другая тайная система регистрации, которая записывает каждую проведенную операцию. Разумеется, обычно эту тайную систему не отслеживают, и администратор в то время не подумал, что там имеется какая-то аномалия. Вот почему спецам потребовалось столько времени, чтобы все это обнаружить. Но они тем не менее это обнаружили. Да, им все-таки это удалось.

Сёго сжал губы и внимательно посмотрел на Сакамоти. Однако его кадык слегка дернулся. Едва различимое движение от инструктора не ускользнуло.

— Послушай, — сказал Сёго. — Один наемный уборщик действительно рассказал мне про сбор трупов. Я с ним тогда в баре выпивал. Тема всплыла сама собой. А инструктор предыдущей игры сообщил нам, что Программа почти никогда не заканчивается ввиду истечения времени. Можешь сам его спросить.

Сакамоти задумчиво потер правой рукой кончик носа и в упор посмотрел на Сёго.

— Зачем ты мне про это рассказываешь? Ведь я тебя даже не спрашивал.

Кадык Сёго опять дернулся. Сакамоти усмехнулся.

— Таким образом очевидно, — продолжил он, — что некоторые из взломанных содержали информацию о Программе. Другими словами, технические условия на ошейник «Гвадалканал». Зачем кому-то понадобилась столь бесполезная информация? Я хочу сказать — в чем тут смысл? Даже если хакер собирался предать ее огласке, власти тут же разработали бы новый ошейник, и на этом дело бы и закончилось. Зато, может статься, нам следует предположить такой вариант: взломщик желал любой ценой получить эту информацию для своего личного пользования. Тебе так не кажется?

Сёго не откликнулся. Тогда Сакамоти вздохнул и подобрал брошенный им на стол конверт. Одной рукой его вскрыв, он вынул оттуда содержимое. И разложил его перед Сёго.

Там были две фотографии. Обе черно-белые, отпечатанные на бумаге В5. Один снимок был совсем расплывчатым, и сложно было понять, что там изображено. Зато на другой достаточно четко виднелся грузовик и три рассеянные вокруг него черные точки. Учитывая, что грузовик снимали сверху, три точки явно были головами.

— Видишь, ага? — спросил Сакамоти. — Это вы трое совсем недавно. Сразу же после того, как вы убили Кадзуо. Эти снимки сделаны со спутника. Обычно мы таких мер не предпринимаем. Но я бы хотел, чтобы ты попристальней пригляделся вот к этой, другой фотографии. Видишь? Вообще-то здесь ничего не различить, верно? Но на самом деле это фотография горы. Она была сделана в тот момент, когда ты расстреливал тех двоих. Света там было явно недостаточно, и фотография получилась совсем расплывчатой, потому что вас всех скрывал лес. Все верно, на ней ты ничего не разглядишь.

Сакамоти погрузился в молчание. Корабль немного покачивало, но Сёго и Сакамоти сохраняли неподвижность и не спускали друг с друга глаз.

Затем Сакамоти глубоко вздохнул и снова заправил за уши свои длинные волосы. Опять расплывшись в улыбке, он заговорил до странности доверительным тоном:

— Скажи, Сёго. Ведь я с самого начала отслеживал эту игру. Верно? После того как ты застрелил Сюю Нанахару и Норико Накагаву, Нанахаре потребовалось пятьдесят четыре секунды, чтобы умереть, тогда как Накагава скончалась через одну минуту и тридцать секунд. Если ты стрелял в них в упор, они должны были бы погибнуть мгновенно. Откуда же такая задержка во времени?

Сёго молчал, однако — сознавал он того или нет — лицо его вдруг застыло.

— Так могло получиться, — сумел выговорить он. — Я подумал, что они погибли мгновенно, но...

— Хватит, — резко оборвал его Сакамоти и твердым голосом продолжил: — Давай положим всему этому конец. — Заглянув Сёго в глаза, он кивнул, словно бы его укоряя. — Сюя Нанахара и Норико Накагава по-прежнему на том острове. Они все еще живы, верно? Они прячутся на горе. А ты — тот самый ловкач, которому удалось взломать центральную операционную систему. Или этот ловкач — один из твоих друзей. Ты знал, как размонтировать ошейник. Ты также знал, что мы прослушиваем все разговоры, а потому разыграл представление в духе радиодрамы о том, как ты этих двоих застрелил. Затем ты снял с них ошейники. Я прав? Я не сказал, что это замечательное представление закончилось. Нет, сейчас только самая его середина.

Стиснув зубы, Сёго пристально смотрел на Сакамоти.

А Сакамоти по-прежнему улыбался.

— Разве ты не раздал им какие-то записки о местах встречи? — продолжил он. — И позднее вы должны были объединиться, верно? Ну так можно об этом забыть. Вертолет, который только что пролетел над кораблем, собирается обработать весь остров отравляющим газом. Этот ядовитый горчичный газ разработан совсем недавно и называется «Великая Победа Народной Республики Дальневосточная Азия номер 2». Сторожевые суда по-прежнему остаются на своих местах. Так что с Нанахарой и Накагавой покончено.

Пристально глядя на Сакамоти, Сёго погрузил пальцы в подлокотники из синтетической кожи. Сакамоти еще раз глубоко вздохнул и осел на диване. А потом опять зачесал длинные волосы за уши.

— Прецедента для чего-то подобного у нас пока еще не имелось. Строго говоря, ты вообще никакой не победитель. Однако один из чиновников комитета по образованию, на которого я работаю, поставил на тебя уйму денег. Поэтому я решил, что вся эта история внутреннее дело. Если я помогу тому чиновнику, он посодействует моей карьере... а значит, официально ты победитель. Согласно всем официальным записям, ты убил тех двоих... Ну как, Сёго, теперь ты доволен?

Сёго теперь вряд ли был доволен. Мало того, он был так напряжен, что казалось, его в любую секунду могло начать трясти. Но когда Сакамоти вопросительно поднял брови, Сёго отвернулся от него и уставился в пол.

— Не знаю, о чем ты толкуешь... — сказал он, несколько раз нервно сжимая и разжимая кулаки. Снова взглянув на Сакамоти, Сёго тревожно спросил: — А к чему пускаться во все тяжкие, распыляя газ? Так ты только народные деньги транжиришь.

Сакамоти заржал.

— А вот мы скоро выясним, транжирю я народные деньги или нет. Да, вот еще что, — сказал он, вытаскивая из-под пиджака маленький автоматический пистолет и направляя его на Сёго. Тот широко раскрыл глаза от удивления. — Я решил позаботиться и о тебе как о внутреннем деле. У тебя в голове бродят опасные идеи. Думаю, что не в интересах нашей страны, оставить жизнь такому диссиденту, как ты. Надо выбросить гнилое яблоко из корзины. И чем раньше, чем лучше. Ты прибудешь в армейский госпиталь после ранений, полученных в этой игре.

Как тебе такой вариант? Ах, нет, не волнуйся. Если тебе случится завести там друзей, мы и их выследим. Нам даже не придется тебя допрашивать.

Сёго медленно оторвал глаза от пистолета и взглянул на Сакамоти.

— Ты, тварь... — процедил он сквозь зубы. Сакамоти только еще шире ухмыльнулся. — Ублюдок! — проревел Сёго голосом, полным возмущения и отчаяния. Чего Сёго сейчас больше всего хотелось, так это схватить Сакамоти за горло. Но пистолет ему такой возможности не давал. Он мог лишь сжимать кулаки у себя на коленях.

— Послушай, гад, а у тебя... у тебя дети есть? Как ты можешь мириться с этой проклятой игрой?

— Конечно, у меня есть дети, — небрежным тоном ответил Сакамоти. — И знаешь, я люблю весело проводить время, так что мы с женой собираемся завести еще и третьего.

Сёго не стал откликаться на шутку.

— Тогда... — вместо этого заорал он, — тогда как ты можешь со всем этим мириться? Один из твоих детей может в будущем оказаться в этой игре! Или... или все устроено так... что дети высокопоставленных чиновников вроде тебя от нее освобождаются?

Сакамоти с оскорбленным видом покачал головой:

— Это просто нелепо. Как ты, Кавада, мог такое подумать? Ведь ты читал требования Программы, разве не так? Нет никаких исключений. Конечно, мне приходилось идти на кое-какие подлости. К примеру, я использовал связи, чтобы устроить своего ребенка в престижную школу. Да, я тоже человек. Но быть человеком также означает подчиняться определенным правилам... хотя, конечно, эту информацию ты так и не смог стырить, угу? Совершенно секретные файлы также содержали в себе информацию о Программе. Говорю тебе — Программа жизненно необходима для нашей страны. Суть в том, что это вовсе никакой не эксперимент. Как по-твоему, зачем мы заставляем местные телеканалы транслировать изображение победителя? Конечно, телезрители могут почувствовать к нему жалость. Станут думать: вот бедный ученик, конечно же, он не хотел участвовать в игре, просто у него не было другого выбора, кроме как сражаться с остальными. Другими словами, в итоге все приходят к заключению, что никому нельзя доверять, верно? А это устраняет всякую надежду на объединение и организацию заговора против правительства, разве не так? Тогда выходит, что Народная Республика Дальневосточная Азия и ее идеалы бессмертны. Естественно, ради столь благородной цели все должны быть готовы умереть. Я передал эту мудрость моим детям. Моя старшая дочка сейчас учится во втором классе, и она всегда говорит, что пожертвует своей жизнью на благо Республики.

У Сёго на щеках заиграли желваки.

— Ты псих, — процедил он. — Ты просто из ума выжил! Как можно быть таким уродом? — Сёго почти вышел из себя. — Правительство должно служить людям, а не наоборот. Если ты думаешь, что эта страна имеет будущее, то ты... ты безумен!

Сакамоти позволил ему закончить.

— Послушай, Кавада, — сказал он затем. — Ты еще ребенок. Похоже, вы, ребята, уже что-то там между собой обсуждали, но я хочу, чтобы ты подумал еще. Наша страна — самая лучшая в мире. Это самая процветающая страна. Да, верно, у тебя нет особых возможностей много путешествовать за границу, но наш промышленный экспорт никому не превзойти. Однако все дело в том, что это процветание является результатом единения всего населения с мощным правительством в центре. Определенная степень контроля всегда необходима. Иначе... иначе мы обречены деградировать до какой-нибудь третьестепенной страны вроде Американской империи. Ведь ты немало знаешь про это жалкое государство, верно? Это страна, откуда идут всевозможные проблемы вроде наркотиков, насилия и гомосексуализма. Американская империя существует только за счет прошлой славы, но она распадается — это только вопрос времени.

Сёго какое-то время молчал. И крепко сжимал зубы.

— Позволь, я тебе кое-что скажу, — процедил он затем.

Сакамоти удивленно поднял брови:

— Что? Говори.

— Ты, конечно, можешь называть это процветанием, но... — Голос Сёго звучал устало, но был полон достоинства. — Это все равно останется сплошным враньем. Правда не изменится — даже если ты сейчас меня убьешь. Ты обречен быть лжецом и пустозвоном. Никогда этого не забывай.

Сакамоти пожал плечами.

— Ты уже закончил со своей речугой? — Он поднял пистолет. Сёго сжал губы и гневно взглянул на Сакамоти, не обращая ни малейшего внимания на оружие. Казалось, он готов был встретить смерть лицом к лицу.

— Тогда пока, Кавада. — Сакамоти кивнул, словно прощаясь. Но только его палец стал жать на спусковой крючок, как вдруг...

ТРАХ-ТАХ-ТАХ... Треск, напоминающий работающую пишущую машинку буквально расколол каюту.

Палец Сакамоти на мгновение замер. Он на долю секунды взглянул на дверь — достаточно недолго. К тому времени, как он снова повернулся к Сёго, тот уже стоял прямо перед ним. Сёго двигался мгновенно, точно телепортирующийся волшебник.

Снаружи каюты продолжал слышаться треск. Левая рука Сёго придержала пистолет в правой ладони Сакамоти. Сакамоти замер и посмотрел Сёго прямо в лицо, покачивая длинными грязными волосами. Он не попытался вырвать руку, а просто в упор смотрел на противника.

Снова раздался треск.

Дверь распахнулась.

— Нападение... — Осмыслив ситуацию, Номура мгновенно умолк и попытался вскинуть винтовку.

Все еще держа левой рукой правую ладонь Сакамоти, Сёго развернул тело инструктора, словно они танцевали танго. Одновременно, разворачиваясь, он прижал указательный палец Сакамоти к спусковому крючку и начал стрелять. Три пули вошли Номуре в грудь как раз над сердцем. Теперь, когда дверь была открыта, треск стал громче.

Сёго снова посмотрел Сакамоти прямо в глаза. Не отпуская инструктора, Сёго двинул ему правой рукой снизу по подбородку.

Сакамоти тут же закашлялся кровью. Кровь стекала из его рта на подбородок, а затем падала на пол.

— Я же сказал тебе, что ты просто народные деньги транжиришь. — Сёго еще дальше всадил свой кулак под подбородок Сакамоти. Глаза инструктора закатились. А затем запрокинулась его голова.

Сёго отодвинулся от Сакамоти, и тот рухнул на диван. Теперь стала видна его шея. Коричневая палочка торчала из дыхательного горла инструктора, точно странное украшение. Вблизи, на самом конце палочки, можно было разглядеть золотистый логотип фирмы-изготовителя. На самом деле палочка представляла собой один из тех карандашей, которыми все, включая Сёго и Сюю, писали на листках бумаги: «Мы будем убивать друг друга». Но Сакамоти, надо думать, понятия об этом не имел.

Взглянув на Сакамоти, Сёго засунул пистолет себе за пояс. Затем он бросился к лежащему на спине Номуре и схватил его винтовку. Забрав у солдата дополнительные магазины, Сёго вышел из каюты. Он распахнул две двери направо по коридору, но там оказались только ряды коек. Внутри никого не было.

Треск становился все ближе. Вниз по лестнице в конце узкого коридора закувыркался солдат. Не считая пистолета в его руке, солдат был не вооружен — возможно, теперь, когда игра закончилась, он считал себя в безопасности. Когда мертвый солдат рухнул на пол, Сёго узнал в нем Кондо.

Перешагнув через его труп, Сёго подошел к лестнице и поднял взгляд.

На верху лестницы рядом друг с другом стояли Сюя Нанахара (ученик номер 15) с ингрэмом М-10 в руках и Норико Накагава (ученица номер 15). Оба были насквозь мокрые.