Маяк острова Окисима был старенький, но вполне сносный. Его семнадцатиметровая башня была обращена фасадом к северу, а пристройка — одноэтажное кирпичное здание находилось с ее южной стороны. Одна из комнат использовалась как столовая, кухня и гостиная, за ней находились кладовка и туалет. Еще дальше располагались две спальни, одна большая, другая маленькая, еще одна кладовка находилась рядом со входом. (Сюя отдыхал в маленькой спальне.)

В углу кухни-гостиной, размерами никак не меньше классной комнаты, стоял небольшой столик. На одном из стульев, расставленных вокруг стола, сидела Юко Сакаки (ученица номер 9). Она склонилась над белой столешницей и, казалось, дремала. В отличие от пяти других девочек, Юко многие часы перед этим бродила по острову, а потому одна ночь вряд ли помогла ей снять усталость. Ничего удивительного. Мало того, у Юко была причина вообще всю прошлую ночь не спать.

Команда Юкиэ Уцуми использовала это помещение и как гостиную, и как спальню. Одной девочке приходилось дежурить наверху башни, а всем остальным, как решила Юкиэ, лучше быть вместе.

Недалеко от Юко Сакаки Харука Танидзава (ученица номер 12) и Тисато Мацуи (ученица номер 19) деловито готовили что-то из консервированных продуктов, разложив на плите кучки твердого топлива, так как газ к горелкам не поступал. Высокая, ростом 172 сантиметра, Харука была нападающей в волейбольной команде, и вместе с Юкиэ Уцуми, пасующей, они составляли отличный дуэт. Волосы у Харуки были короткие, и рядом с миниатюрной, длинноволосой Тисато они порой были похожи на жениха и невесту. Готовили они консервированное тушеное мясо с консервированными овощами. Над их головами висели доски, найденные ими в кладовке и приколоченные к окну с матовыми стеклами, которое теперь едва пропускало тусклый свет. Доски также могли быть использованы, чтобы отвадить незваных гостей. Как только девочки сюда прибыли, они немедленно задраили все до единого входы в здание. (Передняя дверь, через которую они проникли, служила им аварийным выходом, и именно через нее девочки привели Юко, но теперь она была надежно забаррикадирована столами и шкафчиками.)

С того места, где сидела Юко, была видна другая половина комнаты, где находился письменный стол с факсом и компьютером. Слева от стола на диване сидела Сатоми Нода (ученица номер 17), а небольшой столик, стоявший перед диваном, использовали, чтобы забаррикадировать переднюю дверь. Как и Юкиэ, Сатоми была прилежной ученицей, но всегда казалась немного холодной. Сейчас она была страшно измотана, то и дело приподнимала свои очки в проволочной оправе и растирала сонные глаза.

Боковая дверь кухни слева от дивана выходила в коридор, который вел к парадной двери. Другая дверь, справа от Юко, выходила к башне, откуда по нескольким стальным ступенькам можно было попасть в световую камеру. Юко еще не приходилось дежурить, но Юкиэ сказала ей, что, поскольку маяк стоит лицом к океану и от бухты ведет сюда одна тропинка, а весь остальной район окружен горами, наблюдение вести не так сложно. Юкиэ сейчас находилась в комнате, где содержался Сюя Нанахара.

Сюя Нанахара.

Тут Юко почувствовала, как страх и сопутствующая ему дрожь возвращаются к ней. Эта картина врезалась в ее память. Расколотая голова. Из нее вынимают окровавленный топор. И мальчик, который этот топор держит.

Жуткое воспоминание. И этот мальчик — Сюя Нанахара — был теперь в маяке, в том же здании, что и Юко. Так ужасно...

Нет-нет, все нормально. Все хорошо.

Стараясь унять дрожь, Юко уперлась взглядом в белую столешницу и напомнила себе, что Сюя Нанахара умирает, что он не может очнуться после стольких ранений и такой потери крови.

Кто-то похлопал ее по плечу, и Юко подняла взгляд.

— Ну как, поспала? — спросила Харука Танидзава, усаживаясь рядом с Юко и внимательно на нее глядя. Похоже, она решила ненадолго оторваться от приготовления пищи. А Тисато Мацуи тем временем проверяла инструкции по приготовлению, разглядывая упаковку с консервированными продуктами. (Вообще-то, Тисато сегодня утром по-тихому всплакнула. Харука Танидзава шепнула Юко, что это из-за объявления о смерти Синдзи Мимуры. До сих пор Юко и понятия не имела, что Тисато была влюблена в Синдзи Мимуру. Глаза девочки все еще были красными от слез.)

— Да, спасибо, — выдавливая из себя улыбку, ответила Юко. Все было хорошо. Пока она будет оставаться здесь с пятью подругами, все будет хорошо. Здесь она в безопасности. Пусть даже это чувство безопасности развеется как дым, когда придет время. И все же...

Тут Харука решила затронуть болезненную тему.

— Так что ты сказала насчет вчерашнего?

— А, ничего... — Юко улыбнулась. — Сейчас все хорошо.

Да, все верно. Сейчас все было хорошо. Юко даже думать об этом не хотелось. От одних лишь воспоминаний мурашки бежали по спине. Но... но... в любом случае...

Сюя Нанахара не должен был снова очнуться. Тогда все будет хорошо. Просто отлично.

Харука с сомнением улыбнулась:

— Тогда ладно.

Да, все верно. Когда потерявшего сознание Сюю Нанахару вчера обнаружили перед маяком, Юко воспротивилась тому, чтобы его принять. Она объясняла (вернее, она скорее кричала, чем объясняла), как она видела расколотый череп Тацумити Оки, как Сюя Нанахара вынул оттуда топор, что он опасен и попытается всех их убить, если они только оставят его в живых.

Юко и Юкиэ чуть было не подрались, но затем Харука и остальные девочки настояли на том, что не могут позволить кому-то вот так умереть, не оказав помощи, и притащили Сюю сюда. Держа приличную дистанцию, Юко с пепельно-серым лицом смотрела, как девочки вносили окровавленного Сюю. Она воспринимала это так, будто к ней в дом притащили жуткое чешуйчатое чудовище, преследовавшее ее в детских ночных кошмарах. Да, именно так все и выглядело.

Но... пока шло время, Юко убедила себя в том, что Сюя умирает. В конце концов, он просто не мог оправиться от таких ран. Сознание того, что он умирает, не утешало, но так Юко, по крайней мере, как-то сумела взять себя в руки. Она лишь настояла на одном — комната Сюи должна всегда быть заперта.

Харука продолжила. Тот же самый вопрос девочки несколько раз задавали Юко вчера.

Да, действительно. Юко пряталась в кустах, когда услышала звук глухого удара. Когда же она подошла ближе, то стала лишь свидетельницей того, как Сюя вынимает топор из головы Тацумити. Затем она сразу же убежала.

Основываясь на рассказе самой Юко, Харука сказала, что она видела только последствия. Было вполне возможно, что Сюя сделал это из самозащиты. И все же...

...сколько бы Харука и Юкиэ ей об этом ни говорили, Юко никак не удавалось увидеть все произошедшее в таком свете. Нет, она просто отвергала эту мысль.

«Что ты имеешь в виду под этим „вполне возможно“? — думала Юко. — Я видела расколотый череп. Я видела, как Сюя Нанахара держит в руках топор. Окровавленный топор. С которого капает кровь!»

Теперь все мысли девочки крутились вокруг этой сцены. Юко больше не могла объективно судить о Сюе Нанахаре. Это было как природная катастрофа, как наводнение или смерч. В тот самый миг, как она начинала думать о Сюе, ужас той сцены начисто уничтожал все разумные доводы. Оставалось лишь инстинктивное чувство: Сюя Нанахара опасен.

Можно было объяснить почему Юко так твердо держится за это убеждение: ее отталкивало насилие. Она просто не могла его выносить. Услышав дружескую болтовню о фильме ужасов в классе "Б" (обычно больше всех старалась Юка Накагава: «Да, конечно, было очень забавно. Но в общем-то ничего особенного, крови могло быть и побольше, ха-ха-ха!»), Юко чувствовала такую слабость, что ее приходилось отводить к школьной медсестре.

Вероятно, все это было как-то связано с воспоминанием о ее отце. Даже хотя он был родным отцом, не отчимом, но сильно пил и обижал ее мать, ее старшего брата и саму Юко. Она тогда была слишком мала... и не понимала, в чем тут дело. Юко так ни разу и не набралась смелости спросить свою мать, почему отец был таким. Она даже не хотела об этом вспоминать. Во всяком случае, когда отец был заколот во время азартной игры членом якудзы — Юко тогда была еще в первом классе, — она испытала скорее облегчение, нежели боль утраты. С тех самых пор они с матерью и братом жили спокойно. Отныне они даже могли позволить себе приглашать в гости друзей. После гибели отца все трое наконец-то почувствовали себя в безопасности.

И все же порой он ей снился. Юко снилась ее окровавленная мать, избитая клюшкой для гольфа (они были очень бедны, и это был единственный дорогой предмет у них дома). Ее брат, которому отец заехал пепельницей, чуть не лишился зрения. И... сама Юко, страдающая от ожогов сигаретой, парализованная страхом (ее мать, попытавшаяся вмешаться, была снова избита).

Возможно, все это было как-то связано, а может, и нет. В любом случае, Юко была совершенно убеждена в том, что Сюя Нанахара опасен.

— Верно? — Она слышала, как Харука с энтузиазмом что-то говорит, но слова просто до нее не доходили. По телу Юко снова пробежал озноб — в ее воображении возникло еще одно жуткое видение. Все, включая ее, все шестеро девочек лежали на полу, их черепа были расколоты, а Сюя Нанахара стоял с топором в руке и кровожадно ухмылялся...

Нет-нет. Это должно закончиться. Сюя Нанахара до этого не доживет.

— Да. — Юко подняла взгляд и кивнула. На самом деле она понятия не имела, о чем говорила Харука. Но в любом случае, пока Сюя не очнулся, не стоило вносить в команду разлад. Харука, казалось, искала еще каких-то подтверждений тому, что она ее убедила.

— Да-да, — сказала Юко. — Я просто ошиблась. К тому же я так устала.

От этого Харуке явно полегчало.

— Сюя — славный парень, — заверила она Юко. — Таких, как он, очень мало.

Юко так посмотрела на Харуку, словно та была мумией, выставленной в музее. До недавних пор она тоже так думала. Сюя казался немного странным, но в целом в нем было что-то очень располагающее. Юко даже считала его вроде как отличным парнем.

Но все это было в прошлом. Или, более точно, та сцена с расколотым черепом вытеснила прочие воспоминания.

«Что? — думала Юко. — Что ты говоришь, Харука? Что он славный? О ком ты говоришь?»

Харука с сомнением заглянула Юко в глаза.

— Так что даже если он встанет, — добавила она, — не провоцируй его, ладно?

Юко пришла в ужас. Сюя Нанахара никогда не должен был очнуться. Если... если только это случится...

Однако ее рассудок еще работал, и Юко кивнула и сказала:

— Все отлично. Нет проблем.

— Вот и хорошо. Мне очень полегчало.

Харука кивнула Юко в ответ и повернулась к Тисато.

— Пахнет чудесно, — не вставая, сказала она.

От кастрюли на плите вместе с паром плыл аппетитный запах тушеного мяса.

Тисато повернула голову и тонким, очень тихим голоском отозвалась:

— Да, и на вид тоже очень хорошо. Может, получится лучше, чем вчерашний суп.

Тисато долго плакала над Синдзи Мимурой, но сейчас казалась почти в полном порядке. Даже Юко это видела.

Как раз тогда дверь в коридор открылась, и там появилась Юкиэ Уцуми. Как всегда, у нее была идеальная осанка, и она уверенно шла вперед. После прибытия Юко Юкиэ по-прежнему прекрасно справлялась с руководством группой, хотя и казалась немного усталой. А с тех пор как они приняли Сюю, она выглядела к тому же и расстроенной. (На самом деле причина заключалась в том, что, с одной стороны, Юкиэ счастлива была видеть Сюю, а с другой — тревожилась, что его раны могут стать смертельными.) Теперь же Юко показалось, что она уже давно не видела Юкиэ такой бодрой и энергичной. Лицо девочки буквально лучилось радостью.

Одновременно Юко показалось, будто по спине у нее поползла гусеница. Ничего хорошего она, видя Юкиэ в таком настроении, не ожидала.

Юкиэ остановилась, уперла руки в бока и оглядела всех девочек. Затем комически сложила ладони у рта в форме рупора.

— Сюя Нанахара очнулся! — объявила она.

Харука и Тисато вскрикнули от радости, Сатоми встала со своего дивана. А Юко Сакаки...

...побелела как полотно.