Часть IV
РОДОВЫЕ ГНЕЗДА
РАЗВИТИЕ УСАДЕБНОЙ АРХИТЕКТУРЫ В XVII— НАЧАЛЕ XX В.
Во время правления Иакова I построено множество загородных семейных особняков. В качестве строительного материала в основном используется кирпич, а не камень, и здания приобретают приятный красноватый цвет. Окна становятся гораздо меньше и, как правило, имеют форму длинных прямоугольников. Парадный вход украшает величественный белокаменный ризалит, иногда снабженный лоджией.
Скромные, но изящные якобинские усадьбы легко отличить как от пышных тюдоровских домов, так и от последующих шедевров барокко и классицизма. К ним относятся новый дворец Хетфилд, а также поместья Одли Энд (Эссекс), Бартон Агнес (Йоркшир), Бремшилл (Хемпшир), Ингестри (Стаффордшир), Бликлинг (Норфолк), Астон (Бирмингем) и др. В Хетфилде и Бликлинге работал один из немногих известных нам якобинских мастеров — Роберт Лайминж (? —1628).
Дальнейшее развитие английского зодчества связано с именами архитектора и художника Иниго Джонса (1573–1652), сына лондонского плотника, и его покровителя Томаса Говарда (1585–1646), 21-го графа Арундела. В 1613–1614 гг. они вместе совершили поездку по Италии, посетив Венецию, Виченцу и Рим. Наибольшее впечатление на Джонса произвели работы Андреа Палладио (1508–1580), которые на протяжении почти двухсот лет будут вдохновлять многочисленных творцов так называемого палладианского стиля в Англии.
Джонса называют первым независимым английским мастером, противопоставляя его Роберту Смитсону, всегда учитывавшему пожелания заказчиков. Однако творения последнего, равно как и средневековые замки, по оригинальности нередко превосходят превозносимые до небес дома XVII–XVIII вв. Просто в Англии предыдущих веков заказчики по своим творческим способностям ничуть не уступали исполнителям. Демократические процессы, бурно развивающиеся в стране начиная с XVII в., привели к духовному оскудению английской аристократии. Теперь ее представители отчаянно нуждались в учителях и наставниках, которые могли бы сформировать моду и стиль.
Заимствования из французской и фламандской школ в тюдоровскую эпоху не столь очевидны. А вот Джонс выступает явным подражателем итальянского искусства эпохи Возрождения. Но при этом он умел преподносить себя как великого оригинала. Иаков I и Карл I поверили ему, ведь идеи, которые Джонс черпал из «Четырех книг об архитектуре», написанных Палладио в 1570 г., были никому не известны в Англии. Джонс перенял у итальянца в первую очередь систему гармоничных пропорций. Согласно этой системе длинные и короткие стороны комнат должны быть связаны между собой и с высотой простым математическим отношением, а размеры каждой комнаты должны находиться в четком соотношении с размерами соседних с ней комнат и всего здания в целом. Понятно, что при таком подходе симметричность плана ставилась во главу угла.
Работал Джонс в основном в Лондоне, но, возможно, ему принадлежит ряд проектов усадебных домов: Уоберн (Бедфордшир), Уилтон (Уилтшир), Чивнинг (Кент), Рейнем (Норфолк). В них мастер чаще всего экспериментировал с различными сочетаниями одинарных и двойных кубов. Джонсу приписали также самый необычный дом якобинской эпохи в поместье Чилхем (Кент), выполненный по гексагональному плану.
Гражданская война оставила Джонса без работы. Его достаточно скромные творения казались полубезумным пуританам верхом греховной роскоши. Дело учителя продолжили Джон Уэбб (1611–1672) и сэр Роджер Пратт (1620–1684). Пратг во время смуты путешествовал по Италии, Франции и Нидерландам. Он вернулся на родину в 1649 г., но продолжительное время оставался без заказов. Реставрация вновь пробудила интерес к европейской культуре, и в Англии ненадолго воцарился католический стиль — барокко.
Первое барочное сооружение Пратта — Кларендон Хаус в Лондоне — подражало французскому дворцу Во-ле-Виконт. Затем Пратт вместе с Уэббом работал в поместье Кингстон Лейси (Дорсет), а его ученик, капитан Уильям Уинд (1645–1722), построил барочный особняк в усадьбе Белтон (Линкольншир) и два впоследствии реконструированных дома в поместьях Клайвден (Бекингемшир) и Кумб (Уорикшир). К сожалению, большинство сооружений той эпохи были снесены или перестроены боровшимися с французским влиянием вигами.
Классицизм римского типа процветал в Англии после разрушительного лондонского пожара 1666 г. У истоков его возникновения стоял сэр Кристофер Рен (1632–1723), математик, астроном, механик, один из величайших эрудитов своего времени. Он родился в семье священника, его дядя был известным борцом с пуританизмом, и не случайно молодой Кристофер увлекся монументальным и величественным стилем католических мастеров. Побывав в Париже и познакомившись с самим Джованни Бернини, он сделался любимым архитектором Карла II. Король поручил ему проект нового грандиозного собора Святого Павла в Лондоне, считающийся лучшей работой Рена. Занимаясь перепланировкой города и строительством многочисленных церквей, сэр Кристофер почти не бывал в провинции, поэтому не сохранилось ни одного усадебного дома, чье создание можно было бы однозначно ему приписать, за исключением королевского дворца Хемптон Корт. Тем не менее он создал, пожалуй, самую солидную архитектурную школу в Англии, чьи приемы по новаторству и изобретательности заметно превосходили традиции Иниго Джонса.
С опытом Рена так или иначе сверялись все последующие мастера барокко и классицизма — Уильям Талман, Томас Арчер, Джеймс Гиббс и др. Уильям Талман (1650–1719) по популярности немногим уступал Рену, но сейчас его творения принято оценивать гораздо сдержаннее. Да и сохранилось их мало, большинство усадебных домов Талмана было переделано палладианцами. Самыми известными из них являются дома в поместьях Чатсворт (Дербишир), Дайрем (Глостершир), Ханбери (Вустершир), Аппарк (Суссекс). В проектировании Чатсворта 1финимал участие Томас Арчер (1678–1743), который предпочитал проводить время в Италии и Франции. К сожалению, он рано завершил карьеру архитектора, но успел за двенадцать лет построить несколько домов в усадьбах Хейтроп (Оксфордшир), Четтл (Дорсет), Бенингборо (Йоркшир) и др.
Английское барокко конца XVII в. часто характеризуется как стиль Вильгельма и Марии. Дома той поры имеют, как правило, три этажа, выполнены из красного кирпича и снабжены миниатюрным портиком, высокими прямоугольными окнами, а иногда — треугольным фронтоном и террасой. Французские мансарды с люкарнами сменяются плоской кровлей с балюстрадой. В эпоху королевы Анны место портика занимает парадный вход с двойными колоннами, на крыше появляются декоративные каменные вазочки, а на фасадах — пилястры. Среди сохранившихся образцов следует отметить дома в поместьях Стенстед (Суссекс), Уэстон (Стаффордшир), Ньюби (Йоркшир), Ноусли (Мерсисайд), Ганби (Линкольншир), Коттесбрук (Нортгемптоншир) и, наконец, запоздалый вариант этого стиля — очаровательный особняк в поместье Чичели (Бекингемшир), демонстрирующий, в каком направлении развивалась усадебная архитектура до пленения палладианством.
Последним представителем европейского барокко был Джеймс Гиббс (1682–1754), фигура во многом трагическая. Шотландский католик, сторонник тори, он сочувствовал находившимся в изгнании Стюартам. В молодости он собирался принять священнический сан, но, приехав в Рим в 1703 г., стал учеником Карло Фонтана, ведущего мастера позднего барокко. Вернувшись в Англию в 1709 г., Гиббс получил ряд выгодных заказов и успел построить несколько крупных церквей. Вскоре к власти пришла ганноверская династия, и после поражения якобитов в 1715 г. для архитектора настали трудные времена.
Палладианцы и покровительствовавшие им виги не желали сотрудничать с Гиббсом, и он подрабатывал в той или иной усадьбе при строительстве флигелей, садовых павильонов и частичном оформлении интерьера. За последние сорок лет жизни архитектор успел отметиться в поместьях Дитчли (Оксфордшир), Хогтон (Норфолк), Бадминтон (Глостершир), Регли (Уорикшир) и др. Ему также удалось опубликовать два пользовавшихся популярностью труда— «Книга об архитектуре» (1728) и «Правила рисования отдельных архитектурных частей» (1732).
Особняком среди всех английских архитекторов первой половины XVIII в. стоит сэр Джон Ванбру (1664–1726). Его принято считать сторонником классицизма Рена, однако созданные им дворцы Говард (Йоркшир) и Бленейм (Оксфордшир) не имеют аналогов в тогдашнем зодчестве. Ванбру был потомком купцов, выходцев из Голландии, в молодости вел жизнь авантюриста, а в 1690-х гг. прославился как драматург, чьи пьесы с успехом шли на лондонских сценах. Интерес Ванбру к архитектуре всегда оставался любительским, и его ассистенту Николасу Хоксмуру (1661–1736) приходилось часто исправлять и завершать работу учителя.
Процесс проектирования являлся для Ванбру своеобразной игрой с драматическими эффектами и неожиданными развязками. При этом декорацией служил старый тюдоровский план в форме буквы «П». На горизонтальной линии располагалась анфилада жилых помещений, в ее центре находился салон, сообщающийся с садом, а перед ним — выдающийся вперед Большой зал, служащий вестибюлем. Крылья, занимающие вертикальные линии, удлинялись. Появились также две дополнительные вогнутые линии — аркады, соединившие вестибюль с крыльями и образовавшие полукруглый парадный двор и два внутренних двора.
Позднее Ванбру отказался от столь масштабных проектов и стал принимать более скромные заказы — Гримсторп (Линкольншир), Кимболтон (Кембриджшир), Кингс Уэстон (Бристоль). Но его последняя работа в Ситон Делавал (Нортумберленд) по оригинальности и смелости превзошла все предыдущие.
С возрождением палладианства интерес к творчеству Ванбру быстро угас. Впрочем, сэр Джон и не претендовал на звание законодателя мод, поэтому ненависть его оппонентов обратилась на Рена, обвиняемого в архитектурном узурпаторстве. Граф Шафтсбери, внук известного политического смутьяна, возмущался тем, как гибнут здания, ставшие жертвой одного-единственного направления. Но как это уже было в религиозной и политической сферах, настоящими узурпаторами выступили сами обвинители. Даже Гиббс вынужден был перенять некоторые из их приемов, а классицизм окончательно покинул усадьбы вплоть до появления Роберта Адама. Лишь в городах он нашел отражение в работах Джона Вуда Старшего (1704–1754) и Младшего (1728–1782), но и те конструктивно следовали палладианству, подтверждением чего являются их немногочисленные усадебные проекты.
Архитекторы и их заказчики, преимущественно виги, борющиеся с абсолютизмом и римской Церковью, стремились теперь к идеалу, «истоки которого в истине и натуре», и предпочитали формы, свободные от легкомысленных украшений. Неудивительно, что в Англии так и не прижилось рококо.
Палладианцы не скрывали своей подражательности, более того, они пугались излишней склонности к вдохновению, справедливо полагая, что та привела к появлению «папистской» готики и к отходу от возвышенной манеры и изысканной простоты антиков. Простота — вот святая святых палладианства. Его адепты постоянно вспоминали Джонса и цитировали Палладио, но любимые тем и другим элементы маньеризма были полностью исключены. Зато в моду вошли различные сочетания строгих античных форм (храмовые портики, колоннады, купола). Александр Поуп, обращаясь к главному идеологу палладианства Ричарду Бойлу (1694–1753), 3-му графу Берлингтону, восклицал:
Искусство тяни из упадка,
Новые чудеса сотвори, старые восстанови,
Палладио с Джонсом верни им самим
И стань Витрувием наших дней.
Таким образом, для восстановления «старых чудес» потребовалось едва ли не исправить Палладио с Джонсом. И упростить архитектуру до уровня Марка Витрувия Поллиона, римского зодчего второй половины I в. н. э.
В 1715–1725 гг. шотландский архитектор Колин Кемпбелл (1673–1729) выпустил в свет три тома под названием «Британский Витрувий», в которых содержались изображения лучших британских построек, естественно, не выходящих за рамки XVII–XVIII вв. (в их число автор скромно включил свои проекты), а также англоязычный перевод труда Палладио. В предисловии к первому тому издатель недвусмысленно указал на то, что британские творения ничуть не уступают иностранным. Ведь ничто не может сравниться с работами древних и подражающего им Палладио (можно подумать, итальянец лишь подражал!). Это программное положение раскрывает истинную причину стремления к простоте: порвав с собственной традицией и очутившись на периферии европейской культуры, тогдашние англичане пытались убедить себя в том, что ничего не потеряли, ибо всякое развитие (это касается и христианства, и феодализма) вело лишь к порче первоначального идеала.
Первые работы Кемпбелла и графа Берлингтона представляли собой элементарное копирование с незначительным изменением деталей. Оба повторили на английской почве виллу Капра («Ротонда») около Виченцы (Италия), сооруженную Палладио в 1551–1567 гг.: Кемпбелл — в поместье Мирворт (Кент), Берлингтон — на своей вилле Чизвик под Лондоном. Параллельно шотландец имитировал стиль Джонса в Хогтоне и работал в усадьбе Сторхед (Уилтшир). Эти интересные работы свидетельствуют о том, что Кемпбелл не во всем следовал идеологии простоты.
Во время своей поездки в Венецию в 1719 г. граф Берлингтон познакомился с очень талантливым мастером Уильямом Кентом (1684–1748). Йоркширец Кент в течение десяти лет обучался живописи в итальянской академии Святого, Луки. Берлингтон так и не смог вытравить у Кента академические навыки. Переняв на словах идеи палладианства, на деле Уильям оставался тайным приверженцем классицизма. В то время как Берлингтон проектировал здания, Кент украшал интерьеры, писал картины и планировал сады. Именно в садоводстве полностью раскрылся талант Кента. Когда же он брался за строительство усадебных домов, получалось нечто массивное и полностью лишенное декора наподобие усадебных домов в Холкеме (Норфолк) и Бадминтоне. Холкем, несмотря на свои голые, холодные стены, послужил композиционным образцом для поздних палладианских особняков. Гораздо полнее раскрылся талант Кента в интерьерах усадеб Дитчли, Хогтон, Рейнем и др.
Из подражателей Кента следует выделить итальянца Джакомо Леони (1686–1746), англичан Генри Флиткрофта (1697–1769), Мэтью Бреттингема (1699–1769) и Джеймса Пейна (1717–1789). Леони возвел дома в поместьях Лайм (Чешир) и Клендон (Суррей), Флиткрофт — в поместьях Уэнтворт (Йоркшир) и Уоберн. Оба мастера специализировались также на строительстве парковых сооружений, причем Флиткрофт питал тайную симпатию к стилю Рена. Бреттингем творил в то время, когда палладианство вышло из моды, поэтому многие из его домов были принесены в жертву нарождающемуся неоклассицизму. Пейн же сочетал в своих творениях черты нового и старого стиля, поэтому большинство из них уцелело, например Ностелл и Касворт (оба — Йоркшир), Брокет (Хартфордшир).
Родоначальниками неоклассицизма считаются шотландцы сэр Уильям Чемберс (1723–1796) и Роберт Адам (1728–1792). Добившись официального признания и будучи одним из основателей Королевской академии (1768), Чемберс осмеливался экспериментировать лишь в области садоводства, а в архитектуре придерживался старой палладианской манеры. Адам же, работавший преимущественно в усадьбах, явился не меньшим новатором в своем деле, чем Кристофер Рен, с которым его заслуженно сравнивают.
Сын эдинбургского архитектора Роберт обладал кругозором, редким для британца XVIII столетия. Кроме воспетой палладианцами Италии Адам посетил Южную Францию, Далмацию, Грецию и Египет. По возвращении оттуда он открыл для своих соотечественников подлинную Античность — не демократически примитивную, а аристократически сложную, утонченную и разноликую. В «Архитектурных работах» (1773) Адам признавал свое желание побороть палладианскую тяжеловесность, создавая «прекрасный набор легких лепных украшений, изящно и деликатно оформленных, правильно и искусно расположенных».
Конечно, ни сам архитектор, ни его заказчики уже не в состоянии были преодолеть привычный протестантский рационализм. Творениям Адама недоставало величественности, они не выходили за рамки буржуазного дома — комфортного, но незамысловатого. В этом, впрочем, заключалась своя прелесть. Благодаря неоклассицизму возродился тип небольшого английского поместья, изрядно подзабытый со времен королевы Анны. Проектируя же дома дворцового типа, Адам поневоле должен был подчиняться палладианским правилам.
В композиционном отношении шотландец следовал плану в форме буквы «Н». В центре помещался вестибюль или салон круглого или овального сечения, из него открывались двери в две параллельные анфилады комнат, к которым иногда примыкал коридор. Наиболее известные работы мастера — усадьбы Кедлстон (Дербишир), Остерли и Сайон (обе теперь в границах Лондона), Лутон Ху (Бедфордшир), Салтрам (Девоншир), Стоу (Бекингемшир).
Не выходя за рамки целесообразности, Адам позволил себе некоторую вольность при оформлении интерьера. Он часто использовал колонны, и многие, незнакомые с таинственной средневековой скульптурой, считали его изобретателем капителей в виде львов и единорогов. Массивную и грубоватую лепнину палладианцев Адам заменил легким золоченым рельефом, изящными виньетками и медальонами. Он разрабатывал рисунок ковров, мебели и дверей, росписи сводов, растительный орнамент. Его заказы часто исполняли итальянские штукатуры и великий краснодеревщик Томас Чиппендейл (1718–1779). Но уровня европейского рококо английский неоклассицизм так и не достиг. В конце концов, Адама обвинили в излишней слащавости, и с 1780 г. его слава начала меркнуть. Тем не менее созданные им интерьеры домов в усадьбах Кенвуд (ныне в границах Лондона), Крум (Вустершир), Хэтчлендс (Суррей), Бовуд (Уилтпшр) до сих пор не имеют себе равных.
Продолжателям дела Адама не хватало его утонченности и опыта путешественника и исследователя. Чрезвычайно плодовитый архитектор Джон Карр (1723–1807) в своем творчестве сочетал черты палладианства и неоклассицизма, и ему принадлежат столь разные по типу дома, как Литем (Ланкашир), Хервуд (Йоркшир), Тейбли (Чешир), Бесилдон (Беркшир). Еще большая эклектичность присуща Джеймсу Уайетту (1746–1813), чьи здания, выполненные в стиле неоклассицизма, довольно скучны и безлики.
Во второй половине XVIII в. пробуждается интерес к готике. Появившийся стиль принято именовать неоготикой, чтобы отличить его от более серьезного увлечения средневековой архитектурой в Викторианскую эпоху. Игрушечные замки, которые строили в своих усадьбах оригиналы типа Хораса Уолпола (1717–1797), ни в коем случае нельзя воспринимать всерьез. Недаром дом Уолпола так и назывался — Строберри Хилл (Клубничный холм). Хозяева неоготических домов тешились ими, разделяя взгляды эпохи Просвещения, согласно которым готика считалась порождением варварского Средневековья. Поэтому строители использовали позднеготические формы в качестве элементов декора, не заботясь об их духе. К примеру, камин выполнялся в форме средневековой гробницы!
Самый знаменитый памятник неоготики, разрушенное впоследствии поместье Фонтилл (Уилтшир), настолько же нелепо, насколько сентиментальны первые готические романы. Но при этом пытавшийся соорудить его Уайетт провел ряд удачных опытов в усадьбах Белвоир (Лестершир), Эшридж (Хартфордшир), послуживших преддверием архитектуры эпохи романтизма.
Стиль регентства, яркими представителями которого являются Генри Холланд (1745–1806) и Джон Нэш (1752–1835), можно считать либеральной реакцией на неоклассицизм Адама. Виги, воспылавшие любовью к новой революционной Франции, попытались упростить и устрожить структурные и декоративные элементы античного стиля, тем самым повторяя путь создателей французского ампира. Одновременно вошли в моду индийские, китайские и египетские мотивы, которые надолго прижились в колониальной Англии.
Поскольку древнеримские пропорции успели порядком наскучить английским сквайрам, вышеназванные архитекторы работали в основном при дворе и в столице. Холланд построил дома в поместьях Бенсм (Беркшир), Элторп (Нортгемптоншир) и Беррингтон (Херефордшир), а Нэш побывал в усадьбах Коршем (Уилтшир), Эттингем (Шропшир) и Уитли (Вустершир). На индуистские эксперименты также решались немногие, но возглавлял их сам принц-регент, чей павильон в Брайтоне (Суссекс), созданный Холландом, был затем полностью перестроен Нэшем в восточном стиле.
Последний всплеск интереса к античному наследию наблюдался у сэра Джона Соуна (1753–1837), прославившегося не столько как строитель (хотя он построил здание Банка Англии), сколько как реставратор, теоретик архитектуры и собиратель антикварных изделий, книг, произведений искусства. Работал он в нескольких малоизвестных поместьях.
Эпоха романтизма, открывающая усадебную архитектуру XIX столетия, характеризуется, в первую очередь, углубленным изучением чисто английской готики. Ее первые незрелые плоды, такие как дома в Итоне (Чешир) и Ламбтоне (Дарем), были в штыки восприняты специалистами за свою вычурность и помпезность. К стилизациям средневековых замков была проявлена большая благосклонность. Среди них отметим усадьбы Чиддингстон (Кент), Лаутер (Кумбрия), Чолмондели (Чешир), Истнор (Херефордшир). Три последних замка проектировал Роберт Смайрк (1781–1867), работавший также в неовизантийской манере. В то же время ряд неоготических реминисценций не выдержали испытания временем. Так, полной неудачей закончилась попытка возродить разрушенный норманнский замок Стаффорд.
Разнообразие стилей Викторианской эпохи во многом вызвано промышленной революцией, позволившей добывать и применять огромное количество материалов: разные виды шифера и черепиц для кровельных работ, красного и желтого кирпича, щебенки, известняка, песчаника и гранита для каменной кладки, декоративного серого, розового и зеленого мрамора. Железо получило распространение с конца XVIII в., зеркальное стекло — с середины XIX в., а в 1860-х гг. были проведены первые эксперименты со сталью и бетоном. Для отделки предназначались такие новые синтетические материалы, как стеклянная мозаика и шпаклевка. В то же время в сельской местности консервативные строители продолжали использовать местный камень, кирпич и даже солому.
Интерес к тому или иному архитектурному стилю принял научную форму. Объявились любители, посвятившие свой досуг изучению конкретной исторической эпохи (сама профессия официально оформилась в 1834 г. с учреждением Королевского института британских архитекторов). Конечно, не обошлось без подражаний, но выполненных грамотно и мало чем уступающих оригиналу. Например, дома в Боманоре (Лестершир) и Бауцси (Суффолк) подражали елизаветинской дворянской усадьбе, дом в Линфорде (Норфолк) — якобинскому особняку, королевский особняк в Осборне (остров Уайт) — итальянскому дворцу эпохи Ренессанса, дом в Реете (Бедфордшир) — парижскому особняку. Несколько необычных дворцов воздвигли Ротшильды в своих усадьбах в Бекингемшире: Метмор — в стиле Роберта Смитсона, Уаддесдон и Хальтон — по образцу французских ренессансных замков. Иноща от смешения стилей пестрело в тазах. Дом одновременно имел средневековые фронтоны с деревянным каркасом, тюдоровские орнаменты из красного кирпича или терракоты, классические окна и чугунное крыльцо филигранной работы.
Однако преобладающим направлением оставалась готика, привлекавшая своей «податливостью» и «оживлением». Важнейшим памятником готического стиля стал Вестминстерский дворец в Лондоне. Его авторы сэр Чарльз Барри (1795–1860) и Огастес Пьюджин (1812–1852) работали также в провинции. Помимо готики Барри увлекался итальянскими виллами, ему принадлежат проекты новых усадебных домов в Клайвдене, Трентеме (Стаффордшир), Хайклере (Хемпшир). Католик Пьюджин, специализирующийся в основном на соборах и приходских церквах, построил дома в усадьбах Элтон (Стаффордшир) и Банвелл (Сомерсет). Среди других готических усадеб следует отметить Небворт (Хартфордшир), Вудчестер (Глостершир), Найтшейс (Девоншир), Тинтсфилд (Сомерсет).
Сугубо научный подход был присущ Энтони Селвину (1799–1881), одному из талантливейших реставраторов в истории английского зодчества. Благодаря его кропотливому труду получили вторую жизнь норманнские замки Норвич, Дарем, Карисбрук, Уорик. Он также спроектировал новые усадебные дома в Скотни (Кент), Пекфортоне (Чешир), Данстере (Сомерсет) и построил грандиозные эклектичные резиденции в Харлакстоне (Линкольншир) и Торсби (Ноттингемшир).
К сожалению, позднейшие мастера готического стиля занимались возведением лишь административных и общественных зданий. Самый талантливый из них Альфред Уотерхаус (1830–1905) почти не бывал в сельской Англии, а от построенного им огромного дворца в чеширском поместье Итон мало что сохранилось.
В конце XIX в. зарождается Движение искусств и ремесел, сторонники которого, не приемлющие индустриализацию, пропагандируют традиционное ремесленное производство. Их усилия направлены в основном на оформление сада, и архитекторов-профессионалов среди них немного, да и те подобно сэру Эдвину Лютиенсу (1869–1944) строят не только маленькие пригородные усадьбы, но и солидные резиденции магнатов, например, замок Дрого (Девоншир). С началом Первой мировой войны усадебное строительство затихает.
РАЗВИТИЕ САДОВО-ПАРКОВОГО ИСКУССТВА
В XVII-НАЧАЛЕ XX В.
Если в архитектуре Англия многое переняла у Европы, то в области садово-паркового искусства она поднялась на вершину славы, и с ее достижениями стали сверяться лучшие европейские дизайнеры. Но вершина эта оказалась достигнута далеко не сразу.
В ХVII в. английские садоводы вынуждены учиться у соседей, в первую очередь у французов. Садовники-оригиналы Джон Традескант Старший (1570–1638) и Младший (1608–1668) занимаются в основном коллекционированием растений и разработкой ботанических садов. Андре Ленотр и его школа владеют умами большинства англичан, а некоторые подобно Джону Ивлину (1620–1706) преклоняются перед итальянским стилем и полупрезрительно отзываются об отечественных подражателях.
Барочный регулярный сад сохраняется в Англии вплоть до XVIII в. Среди садовников крайне мало англичан, и при дворе предпочитают пользоваться услугами иностранцев. Показательно, что лучшие архитекторы той эпохи — Иниго Джонс и Кристофер Рен — практически ничего не смыслили в садоводстве, которым занимались не слишком известные мастера типа Джорджа Лондона (1681–1714) и Генри Уайза (1653–1738), сверявшиеся с французскими образцами в таких усадьбах, как Уимпол (Кембриджшир), Ханбери и Реет.
Правда, те французы, что работали в Англии, сформировали особое направление в искусстве — топиари (художественная обрезка крон деревьев и кустарников для придания им геометрической формы). Знаменитые топиарные сады — Левене (Кумбрия), Пеквуд (Уорикшир) — были заложены именно в XVII в.
Порыв вдохновения, испытанный англичанами в первой половине XVII в., на первый взгляд, вызван теми же причинами, что и палладианство, — желанием вернуться к истоку. Но только истоком являлась не античная (о древнеримских садах сохранились весьма смутные представления), а собственная средневековая традиция — традиция монастырских садов, чьи хозяева проводили время в размышлениях и созерцании мира. На месте разоренных обителей расположились французские парки, но в небольших сельских усадьбах еще помнили о прошлом. Очаровательные садики, которые встречаются в любой английской деревне, легли в основу нового пейзажного стиля. И пусть его творцы мнили себя единомышленниками греческих и римских философов: за их стремлением к уединению, к природной гармонии стояла старая добрая Англия.
Прежде всего следовало отказаться от симметрии (немыслимый поступок для учеников Палладио!) и визуальных границ сада и парка, то есть всего наносного, рационального, прогрессивного. Расходящиеся лучами аллеи, искусственные дорожки, пышные партеры и замысловатые фонтаны старательно изгонялись из усадеб. Им на смену пришла тщательно продуманная схема «естественных» насаждений с тенистыми перелесками, зелеными лужайками и полянами. Специально сохранялись холмы, ущелья и долины, ручьи и водопады. За считаные десятилетия английский усадебный пейзаж полностью преобразился, и аббат Жак Делиль (1738–1813), посетивший Англию, в своей поэме «Сады» (1782) не смог сдержать слов восхищения:
И вот уже сады совсем иными стали.
Они, свободные, без прежних жестких пут,
Как жители страны, естественно растут.
Не сковывают их суровые законы,
Исчезли насыпи, террасы и балконы.
Кто может сосчитать прекрасные места,
Где темен старый лес, где зелень трав густа,
Где так сочны луга, поля так плодородны, —
Места, которые поит струей свободной,
Втекая в океан, могучая река
Медлительна, как Рейн, как Гермус, глубока?
Первые ландшафтные парки возникли на волне увлечения палладианством, поэтому они были переполнены античными сооружениями — храмами, павильонами, беседками, которые должны были воздействовать на чувства зрителя, вызывать в нем определенные ассоциации и настроения. В усадьбах вигов, таких как Стоу и Сторхед, разыгрывались целые представления по мотивам произведений Горация и Вергилия.
Ведущими мастерами этого направления выступили Уильям Кент и его ассистент Чарльз Бриджмен (1690–1738). Делиль поставил Кента рядом с самим Ленотром (высшая похвала в устах француза), ясно сознавая, насколько английский стиль противоречит французскому:
Есть два лишь способа преображать природу:
Один рассчитанностью линий покорять,
Другой — нежданными картинами пленять.
Но — надо выбирать: они несовместимы.
Тому попробуем примеры привести мы.
Один являет нам симметрии закон.
Изделия искусств в сады приносит он.
Повсюду разместив то вазы, то скульптуры,
Из геометрии взяв строгие фигуры,
Деревья превратит в цилиндры и кубы,
В каналы — ручейки. Все у него — рабы.
Он — деспот, властелин, надменный и блестящий.
Другой все сохранит: луга, овраги, чащи,
Пригорки, впадины, неровность, кривизну,
Считая госпожой естественность одну.
Что ж, может быть, они по-своему и правы,
Ленотр и Кент равно заслуживают славы.
Прекрасно разбирающийся в живописи Кент попытался воплотить в жизнь идиллические полотна Клода Лоррена и Никола Пуссена, не учитывая несходство средиземноморского и английского пейзажей. Поэтому большинство его творений — все эти бесконечные храмы Добродетели, отшельнические пещеры, языческие статуи, призванные удовлетворить «мудрецов», — смотрелись нелепо в провинциальной Англии. Но вкус художника не подвел Кента, и чисто пейзажные картины, посвященные «госпоже естественности», удались ему на славу.
Долина Венеры в поместье Роушем (Оксфордшир) и Греческая долина в Стоу выглядели бы гораздо привлекательнее, если бы глаза не мозолили аркада древнеримского оратора и храмы, переполненные бюстами и статуями. В Чизвик Кент притащил множество итальянских статуй, чье достоинство заключалось лишь в древнем происхождении.
Вместе с Кентом в Стоу работал его зять Ланселот Браун (1716–1783) родом из Нортумберленда, которому суждено было совершить революцию в английском садоводстве. Собственно естественный стиль начинается именно с Брауна. Он полностью освободил сознание дизайнера от каких-либо идеологических концепций и дал волю воображению. Изгнав архитектуру из парков, он снабдил их извилистыми озерами, вереницами деревьев, широкими травяными лугами и цветочными клумбами. Английские сквайры, желающие чувствовать себя хозяевами своих земель, могли теперь свободно объезжать их верхом и с наслаждением обозревать окрестности.
Браун имел прозвище Способность. Своими способностями мастер воспользовался сполна, создав более 170 парков на территории Англии. Проще перечислить английские усадьбы, в которых Браун ни разу не бывал. Такая популярность вызвала волну критики и недоброжелательных отзывов. Говорили, что работы садовода легко перепутать с капризами самой природы, а один из современников выразил надежду умереть после Брауна, чтобы «увидеть рай улучшенным». Порой Браун действительно бывал излишне напорист: так, он нанес серьезный ущерб милым и безобидным топиарным садикам, выкорчевав массу ценных деревьев.
Главным оппонентом «естественников» был Уильям Чемберс, критиковавший их за недостаток разнообразия и бедность воображения: «В английском саду зритель часто не знает, блуждает ли он по обыкновенному лугу или увеселительному саду, настолько точно подражание природе… Посетитель смертельно скучает, проклинает красивые линии, пока, наконец, одолеваемый усталостью, обожженный солнцем из-за недостатка тени и полумертвый из-за отсутствия развлечений, решает ни на что больше не смотреть…»
Британский патриотизм в данном случае сыграл благотворную роль, и суждения Чемберса не нашли поддержки. Ибо в качестве «развлечений» тот предлагал восточноазиатские пагоды, беседки и мостики, еще более неуместные в английском парке, чем античные здания. Невозможно вычленить какую-либо часть сада, уже сложившегося в соответствии с национальными обычаями, и поместить ее в чужеродное окружение. Но именно это попытался сделать Чемберс в ботаническом саду поместья Кью под Лондоном. Настоящие японские и китайские садики появились в Англии лишь в начале XX в., и, конечно, они служили лишь дополнением к традиционным английским садам.
Другой реакцией на чрезмерную простоту Брауна явился так называемый живописный стиль конца XVIII в. Под влиянием зарождающегося романтизма тишина и покой парков сменились дикостью и экспрессией. Теперь дизайнеров вдохновляли не Лоррен и Пуссен, а Сальватор Роза и Юбер Робер. Именно тогда произошло разделение на маленькие домовые сады и внушительные парковые зоны. Аккуратные лужайки и клумбы были оттеснены к дому, а в парке царил романтический хаос: нагроможденные там и тут камни, нарочито запущенные, даже засохшие деревья, бутафорские руины, или, как их называли, «причуды», имитирующие разрушенные замок или церковь.
«Естественников» и «романтиков» сумел примирить замечательный английский садовод Хамфри Рептон (1752–1818), опубликовавший в 1795 г. «Эскизы и советы по ландшафтному садоводству». Его сад начинался рядом с домом, где располагались террасы и аллеи, а также садики для уединения, содержащие минимальное количество сооружений: миниатюрные фонтанчики, каменные скамейки и укрытые зеленью беседки. Рептон придумал идею непосредственного выхода в сад из дома, когда границей между природой и жилищем служат лишь окна и стеклянные двери. За приусадебным садом следовал пейзажный парк с аккуратно высаженными деревьями, подстриженными лугами, гладкими озерами и ручейками. Причудливо изогнутые дорожки уводили вдаль — к густому лесу, холмам и долинам, реке или морю. Там путник мог встретить мрачного вида деревья с прячущимися под ними развалинами и бурлящие потоки с водопадами. Рептон одним из первых начал высаживать в больших количествах рододендроны и азалии. Классическим образцом посвященного им сада служит поместье Шерингем (Норфолк).
На протяжении большей части XIX в. английские садоводы придерживались заветов Рептона. Новые сады почти не разбивались, лишь восстанавливались старые, пострадавшие от идеологических баталий предшествующего столетия. Среди тогдашних ландшафтных дизайнеров необходимо отметить Джеффри Уайтвилла (1766–1840), занимавшегося также реставрацией старинных памятников (лучшая его работа — королевский замок Виндзор), и Уильяма Несфилда (1793–1881), преобразовавшего сады в Итоне, Кью, Уитли и Сомерлейтоне (Суффолк). Ряд садовых сооружений спроектировал известный викторианский архитектор, автор лондонского Хрустального дворца Джозеф Пакстон (1801–1865), экспериментировавший в поместьях Чатсворт и Таттон (Чешир).
Поздневикторианская и Эдвардианская эпохи отмечены всплеском интереса к садовому искусству. Впрочем, ничего более масштабного и гармоничного, чем концепция Рептона, садоводы уже не могли придумать и уделяли внимание небольшим приусадебным участкам. На этих участках возродился натуралистический сад, чьи растения существовали в условиях естественного отбора, популяризованного Чарльзом Дарвином. В таком саду высаживались дикорастущие травы, а бордюры составлялись из цветов, которые можно было найти рядом с деревенскими коттеджами: анютины глазки, ноготки, наперстянки, водосбор, шиповник и др. Из декоративных растений здесь цвели подсолнечники, лилии, маки и розы, чьи посадки окружались изгородями из самшита. Чтобы создать естественные условия для экзотических сортов, почва увлажнялась, и устраивались водоемы и каменистые горки (рокарии). Находилось место и хаотично расположенным грядкам с овощами, в основном капустой и картофелем, а также кустам смородины и крыжовника.
Идеологами натуралистического, или, как его еще называли, коттеджного, сада выступали видные представители Движения искусств и ремесел — Уильям Робинсон (1838–1935) и Уильям Моррис (1834–1896). Конечно, им не хватало профессионализма, в чем их постоянно упрекали сторонники формального сада, такие как Реджинальд Блумфилд (1856–1942). Благодаря усилиям «формалистов» в усадьбах вновь стали высаживать тис и лавр и постепенно возродилась фигурная стрижка. В формальных садах, огражденных кирпичной стеной, устраивались партеры и газоны, использовались подпорные стенки и каменные детали — ступени и балюстрады, статуи и вазы.
Итальянский сад, так и не получивший развития в Англии XVII столетия, теперь нашел своих поклонников в лице Джорджа Ситвелла (1860–1943) и Гарольда Пето (1854–1933), снисходительно отзывавшихся о французских и английских регулярных садах и обустраивавших имения в Ренишо (Дербишир), Ифорде (Уилтшир), Баскоте (Оксфордшир).
Современный английский сад родился в начале XX в. из синтеза идей «натуралистов» и «формалистов», осуществленного Гертрудой Джекилл (1843–1932), которая сотрудничала с Эдвином Лютиенсом. Архитектор проектировал сады с миниатюрными террасами, прудами и каналами, а садовница составляла из обычных сортов растений геометрически правильные разноцветные клумбы и бордюры. Их творения покинули территории исторических усадеб и украсили пригородные дома представителей среднего класса.
КОРОЛЕВСКИЕ РЕЗИДЕНЦИИ
Почти двести лет отделяют друг от друга старую и новую части дворца Хемптон Корт. За это время ренессансная культура XVI столетия сменилась классицизмом Кристофера Рена, с 1689 г. обустраивавшего главную загородную резиденцию английских монархов. Впрочем, нанявший архитектора Вильгельм Оранский быстро охладел к проекту, поэтому Рен успел лишь переделать восточную часть дворца и оформить его южный фасад. А первоначально планировалось снести все старые здания, кроме Большого зала. В 1702 г. король упал с лошади, катаясь в здешнем парке, заболел и вскоре умер, после чего строительные работы завершились.
Георг II последним из королей проживал в Хемптон Корт. У психически неуравновешенного Георга III были связаны с дворцом неприятные воспоминания: однажды отец больно ударил его после вполне невинного замечания. К началу XIX в. Хемптон Корт пришел в запустение, однако в эпоху романтизма старинные покои отремонтировали, а королева Виктория открыла дворец для посещений.
Самое значительное творение Рена в Хемптон Корт — это Фонтанный двор, последний из парадных дворов, который переходом соединяется с тюдоровским Часовым двором. Квадратный двор обнесен лоджиями, над которыми ритмично, в ряд расположены высокие прямоугольные окна, увенчанные треугольными фронтонами, крутые окна, обрамленные резными каменными венками, и дополнительный ряд, состоящий из квадратных окон. Вся композиция увенчана балюстрадой. В оформлении зданий использован красный кирпич и белый камень — единственное, что связывает Фонтанный двор с предыдущими дворами. В интерьере дворца Рена широко используются лепнина и резьба по дереву. Росписи потолков наполнены аллегорическими фигурами, изображениями античных богов и героев.
Первый простенький сад в Хемптон Корт появился еще при Генрихе VIII. Англичане наивно полагают, что он вдохновил самого Андре Ленотра, оформлявшего парк в Версале. В действительности сад был переделан при Карле II, пригласившем французского дизайнера Андре Молле, который посадил аллеи, выкопал каналы и разбил цветники перед восточным фасадом. «Тайный» сад с круглыми водоемами и четырьмя декоративными цветниками возник при Вильгельме Оранском. За ним находятся несколько огороженных садов, а с северной стороны дворца — большой лабиринт из самшита, оконфузивший Гарриса в романе Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» (1888).
Дворец Кью (Kew Palace) — самый маленький из британских королевских дворцов. Прежде он находился за пределами Лондона, а теперь входит в состав городского округа Ричмонд. Первый и единственный сохранившийся до наших дней дворец известен как Голландский домик. Он построен голландским купцом Сэмюэлом Фортри примерно в 1631 г.
В 1730-х гг. этот дом арендовал Фредерик (1707–1751), принц Уэльский. В 1735 г. Уильям Кент подготовил для Фредерика проект второго дворца в палладиацеком стиле, но тот не был реализован. Затем Кью приобрел сын принца Георг III, затеявший строительство третьего грандиозного дворца в неоготическом стиле с помощью Джеймса Уайетта. Проекты Уайетта нравились немногим, и после заключения короля в 1810 г. под надзор в Виндзорском замке королева Шарлотта отказалась жить в новом дворце. Она скончалась в Голландском домике 17 ноября 1818 г. Георг IV терпеть не мог готику, предпочитая чувственный восточный стиль, поэтому недостроенное творение Уайетта снесли в 1828 г.
Голландский домик остался за королевской семьей. В 1887 г. королева Виктория отмечала в нем свой шестидесятилетний юбилей, а в апреле 2006 г. Чарльз, принц Уэльский, организовал здесь торжественный прием в честь восьмидесятилетия Елизаветы II.
Между тем вокруг дворца разрастались, пожалуй, самые посещаемые сады в Анпши. Здешний парк возник в 1670 г. и впоследствии был расширен принцессой Августой Саксен-Готской (1719–1772), вдовой Фредерика. Для работы в саду был привлечен Кент, а потом и ботаник Уильям Айтон. Посетивший Кью Жак Делиль вставил в свою поэму «Сады» следующие строки:
Кью тоже всяческой экзотикой богат;
Оранжереи в нем огромны — целый сад,
Где попадете вы на все широты света;
Там тысячи цветов и круглый год там лето,
Его растения в зеленой полутьме
Забыли родину и прижились в тюрьме.
Несколько садовых сооружений воздвиг в Кью Уильям Чемберс, беспорядочно и довольно безвкусно подражавший Китаю и прочим странам и эпохам. С пагодой (1762) и «обиталищем Конфуция» уживались храмы Солнца, Беллоны, Пана, Эола, мечеть, руины готической церкви и др. Новый владелец сада Георг III замыслил его перепланировку. Для этой работы он пригласил Ланселота Брауна, избавившего Кью от большей части сооружений Чемберса, а позже — увлеченного ботаникой Джозефа Бэнкса, по рекомендации которого сюда завезли около 7000 новых видов растений.
После смерти Вильгельма IV в 1837 г. сады в Кью пришли в запустение. В 1838 г. было решено передать их государству, наделив статусом национального ботанического сада. В марте 1841 г. сады стали возрождаться, их основная территория увеличилась до 30 га, а дендрарий — до 120 га. Уильям Несфилд перепланировал сады, поместив в их центре Пальмовый дом, выполненный в 1844–1848 it. Во второй половине XIX в. здесь построили оранжерею для водяных лилий и альпийских растений, крупнейшую из сохранившихся викторианских теплиц.
Главной достопримечательностью города Брайтон (Brighton) на суссекском побережье Англии является Королевский павильон, построенный по инициативе Георга IV. Принц-регент впервые посетил брайтонский курорт в 1783 г., а с 1786 г. обосновался в арендованном здесь доме — как по совету врача, так и ради тайных встреч со своей любовницей Мэри Фицгерберт. В начале XIX в. на земле, выкупленной Георгом, Генри Холланд возвел Морской павильон, который стал последней работой мастера.
В 1815–1822 гг. Джон Нэш полностью перестроил павильон в индуистском стиле. Возможно, идею подсказал автору Хамфри Рептон, которого восхитил возведенный в 1805 г. экстравагантный дом в поместье Сезинкот в Глостершире, увенчанный куполом с башенками («минаретами») по бокам. Нэш добавил купола и «минареты» путем накладывания чугунной конструкции поверх Морского павильона. Его интерьер представлял собой смесь индийских и мавританских мотивов, типичную для стиля эпохи регентства.
После смерти Георга IV в 1830 г. павильоном пользовался король Вильгельм IV. Королева Виктория посетила Брайтон лишь один раз в 1845 г. и пожелала избавиться от ненужного дворца. В 1849 г. Королевский павильон был приобретен городскими властями, осуществившими ремонт протекающей кровли.
Во время Второй мировой войны внутри размещался военный госпиталь. В 1982 г. началась реставрация павильона, продолжавшаяся десять лет. В наши дни в павильоне работает музей, а по особым случаям его залы сдаются в аренду.
Крупнейшая королевская постройка Викторианской эпохи находится на острове Уайт. Это поместьеОсборн (Osborne House) на окраине города Ист Каус, возведенное в 1845–1851 гг. для королевы Виктории и принца Альберта.
В 1845 г. королева приобрела находившийся здесь небольшой дом, а после продажи Брайтонского павильона у королевской семьи появились средства для строительства грандиозного особняка в стиле итальянского Ренессанса. Автором проекта был Томас Кубитт, участник реконструкции Букингемского дворца в Лондоне. Его творение состояло из нескольких разнотипных и разновеликих частей, грамотно соединенных между собой галереями. При этом бросалась в глаза некоторая скудость и грубость декора. Последние добавления к дому были сделаны в 1890–1891 гг. — это комнаты, оформленные в восточном стиле. В поместье был организован французский регулярный сад, не пользовавшийся популярностью в Викторианскую эпоху.
Виктория и Альберт ежегодно посещали Осборн, они особенно любили праздновать здесь свои дни рождения и Рождество. После смерти Ашберта в 1861 г. королева продолжала бывать в поместье в сопровождении своего преданного слуги, шотландца Джона Брауна. 22 января 1901 г. Виктория скончалась в Осборне.
Еще при жизни королева оставила поместье своему сыну, будущему Эдуарду VII. Но тот предпочитал жить и охотиться в Норфолке и предложил поселиться в Осборне своему сыну Джорджу (будущему Георгу V). Джордж не любил большие дома, и Осборн был передан государству. Парадные покои, за исключением личных апартаментов Виктории, открылись для публики. До конца 1990-х гг. в Осборне находился санаторий для выздоравливающих офицеров. В настоящее время поместье охраняется организацией «Английское наследие» и официально используется как музей, но при этом часть его территории сдается в аренду частным лицам.
Норфолкское поместье Сандрингем (Sandringham House) в 12 км к северу от города Кингс Линн занимает 8000 га земли с парком и садом и до сих пор используется британской королевской семьей в качестве загородной резиденции.
Первоначальный усадебный дом был построен в 1771 г. и модифицирован в XIX в. для Чарльза Коупера, пасынка виконта Пальмерстона. В 1862 г. дом приобрел за 220 тысяч фунтов Эдуард, принц Уэльский, поселившийся в нем вместе со своей супругой Александрой Датской (1844–1925). Размеры резиденции оказались недостаточными, и Эдуард поручил архитектору Альберту Гумберту снести старый дом и построить новый. Завершенный в 1870 г. краснокирпичный особняк считается удачным образцом викторианской архитектуры. Он был выполнен по образцам тюдоровской и якобинской эпох и снабжен характерными башенками, эркерами и треугольными фронтонами. Кое-где проглядывали элементы барокко: лоджии, балконы и миниатюрные балюстрады на крыше. Особняк пострадал во время пожара в 1891 г., но был восстановлен.
Эдуард превратил Сандрингем в одно из крупнейших охотничьих угодий Англии. Прусская императрица Виктория, гостившая у брата в Сандрингеме в 1894 г., писала своей дочери: «Невозможно найти поместье, которое содержалось бы в более образцовом порядке, чем у дяди Берти: леса, поля, дороги, изгороди и стены, коттеджи, церкви — все ухожено и находится в прекрасном состоянии».
Сандрингем стал любимой загородной резиденцией четырех поколений королевской семьи. В доме выросли сыновья Эдуарда и Александры — Альберт Виктор (1864–1892) и Джордж (1865–1936). Они умерли в поместье, как и их мать, королева Александра. Правда, чурающийся роскоши Георг V предпочитал жить не в главном доме, а в небольшом Йоркском коттедже, который он покинул только после смерти матери в 1925 г.
6 февраля 1952 г. в поместье скончался Георг VI, поэтому нынешняя королева Елизавета II проводит в Сандрингеме первые два месяца каждого года, отмечая годовщину смерти своего отца. В одном из жилых павильонов парка 1 июля 1961 г. родилась Диана Спенсер, будущая принцесса Уэльская, в другом 2 июля 1903 г. родился будущий король Норвегии Улаф V, внук Эдуарда и Александры. С 1977 г. часть дома с расположенным внутри музеем по истории королевской семьи открыта для посещений.
СЕМЬИ ГЕРЦОГОВ
Говарды
Историю ныне существующих герцогских титулов следует начать с древнейшего из них (не считая титула герцога Корнуолла, принадлежащего королевской семье). Речь идет о титуле герцога Норфолка, который носит представитель неоднократно упоминавшейся нами семьи Говард. Чтобы проследить истоки рода Говардов, необходимо вернуться в бывший норманнский замок Фрамлипгем. В 1483 г. его унаследовал Джон Говард (1421–1485), сын Роберта Говарда (1384–1436) и Маргариты де Моубрей (1388–1459). Предком Роберта являлся некий Джон Говард (1267—?) из местечка Уиггенхолл в Норфолке. Маргарита же приходилась дочерью прежнему владельцу замка Томасу де Моубрею, который в свою очередь был внуком Томаса Бразертона, сына Эдуарда I. Вместе с замком Джон Говард получил титул герцога Норфолка (3-я креация).
Новый герцог был одним из немногих английских аристократов, не предавших Ричарда III и героически павших вместе с ним в битве при Босворте. Парламент посмертно обвинил Джона в государственной измене и отнял у его семьи герцогский титул. Это было первое из множества лишений, выпавших на долю Говардов за последующие двести лет их неравного противостояния тюдоровской и протестантской Англии.
Сын Джона, Томас (1443–1524), сражался при Босворте вместе с отцом и попал в плен к Генриху VII. После трехлетнего заточения в Тауэре его освободили, но оставили ему лишь титул графа Суррея. С 1495 г. он воевал в Шотландии, а сделавшись в 1501 г. лордом-казначеем, принимал деятельное участие во внешней политике первых Тюдоров. Он внес решающий вклад в победу над шотландцами в битве при Флоддене 9 сентября 1513 г., командуя авангардом английского войска, и Генрих VIII возвратил ему герцогский титул.
Его сын Томас (1473–1554) отличился в морских сражениях и был назначен адмиралом в 1513 г. При Флоддене он эффективно использовал доставленную морем легкую артиллерию, хотя исход битвы был решен «по старинке» — английскими луками, топорами и конницей. В 1521–1523 гг. Томас Младший бился с мятежниками в Ирландии, а в 1522 г. возглавлял экспедицию во Францию.
Унаследовав от отца герцогский титул, Томас превратился в опытного карьериста, вынужденного потакать капризам Генриха VIII, променявшего воинскую славу на репутацию «юбочника». Герцог выступал против Томаса Уолси, после отставки которого принял большую королевскую печать. Сначала Норфолк содействовал браку своей племянницы Анны Болейн с Генрихом VIII, но, когда заметил, что та поощряет Реформацию, стал ее врагом и в качестве президента судебной комиссии вынес ей смертный приговор.
В 1530-х гг. велись переговоры о браке сына герцога Генри (1517–1547), графа Суррея, и принцессы Марии, дочери Генриха VIII и Екатерины Арагонской, к сожалению, не увенчавшиеся успехом. Против Говардов активно интриговали родственники Джейн Сеймур, которым не составляло труда чернить своих врагов, продолжавших исповедовать католицизм.
Во время «Благодатного паломничества» герцог должен был обратить оружие против своих единоверцев, но для многих из них он сумел добиться амнистии. Однако повстанцы не утихли и в 1537 г. осадили Карлайл. Разозлившись, Норфолк приказал повесить 70 зачинщиков и хотя, в конце концов, опомнился и пожелал прекратить казни, король настоял на их продолжении (всего казнено 250 человек). Тем временем графа Суррея по наущению Сеймуров арестовали, обвинив в сочувствии восставшим. Когда в 1540 г. двоюродная сестра графа Екатерина Говард вышла замуж за короля, позиции Говардов при дворе укрепились, однако после ее осуждения и казни в 1542 г. Сеймуры вновь принялись за старое.
Граф Суррей считается одним из основателей английской поэзии эпохи Возрождения. Талантливый поэт и храбрый воин, он отправился вместе с отцом в 1542 г. в очередной шотландский поход. В 1543–1546 гг. старый Норфолк и его сын участвовали в походах во Фландрию и Францию. В 1544 г. Суррей командовал английским флотом в морском сражении против французов.
Отсутствием Говардов при дворе воспользовался Эдвард Сеймур, герцог Сомерсет, убедивший тяжело больного короля, что те хотят захватить власть и реставрировать римскую Церковь. По возвращении из Франции герцог и его сын были лишены титулов и посажены в Тауэр. Суррея казнили за девять дней до смерти Генриха VTIL Его отца также приговорили к смерти, но за день до назначенной казни король скончался, и Норфолка помиловали. Он просидел в тюрьме еще шесть лет. Умирающий герцог сумел связаться с бывшей невестой своего сына и предоставил в ее распоряжение свой замок Фрамлингем. Преследуемая протестантами Мария I укрылась там во время истории с Джейн Грей.
Сын графа Суррея, Томас (1536–1572), 4-й герцог Норфолк, пользовался сначала расположением королевы Елизаветы I, но потом поползли слухи, что он добивается руки находящейся под стражей Марии Стюарт. Герцогу тут же припомнили «грехи» его предков и посадили в Тауэр. Выпущенный оттуда Норфолк неосмотрительно вступил в переписку с Марией, был обвинен в заговоре и казнен. Говарды опять лишились герцогского титула.
Первым браком (1556) герцог был женат на Мэри (1541–1557), дочери Генри Фицалана, 19-го графа Арундела, представительнице еще одной католической семьи. Их сын Филип (1557–1595) унаследовал от матери титул графа Арундела и замок Арундел, ставший с тех пор резиденцией старшей линии Говардов.
Во второй раз (1558) герцог женился на протестантке Маргарет (1540–1564), дочери сэра Томаса Одли (1488–1544). Их старший сын Томас (1561–1626) удостоился титула графа Суффолка и стал родоначальником второй линии Говардов. Их младший сын Уильям (1563–1640) породнился с семьей Файнс и стал родоначальником третьей линии Говардов, представители которой носили титул графа Карлайла.
25 апреля 1585 г. новый хозяин замка Арундел был арестован и заключен в Тауэр. Несмотря на то что обвинение в государственной измене Филипу не предъявили, он провел в заключении десять лет вплоть до своей смерти от дизентерии. Во время заключения он просил королеву позволить ему увидеться с женой и сыном. Королева поставила условием их встречи вступление графа в англиканскую Церковь. Отказавшись от предложения королевы, Филип обрек себя на одиночество.
Когда граф умер, в среде английских католиков возник культ его почитания как мученика. Тело Филипа погребли без всяких почестей и церемоний. Через тридцать лет его вдова и сын получили разрешение от короля Иакова I переместить тело в часовню замка Арундел. В 1970 г. Филип Говард причислен к лику святых, в 1971 г. его мощи перенесены в городской собор Арундела.
Его сын Томас (1585–1646), 21-й граф Арундел, в 1603 г. получил от Иакова I обратно титул графа Суррея, а в 1644 г. был награжден титулом графа Норфолка. Он прославился как один из создателей английского палладианства и покровитель искусств, собравший богатейшую коллекцию живописи, скульптуры и графики эпохи Возрождения.
Его старший сын Генри (1608–1652), 22-й граф Арундел, сражался на стороне Стюартов в годы Гражданской войны, когда замок Арундел был сильно поврежден, пережив осаду войск парламента. Брат Генри, Уильям (1614–1680), женился на Мэри, сестре барона Генри Стаффорда, и получил, таким образом, титул барона (а затем виконта) Стаффорда и замок Торнбери. В 1642 г. Уильям отправился в изгнание вместе с королевской семьей. После реставрации Стюартов виконт был ложно обвинен в «Папистском заговоре» и казнен в Тауэре 29 декабря 1680 г. (причислен к лику блаженных в 1929 г.).
Томас (1627–1677), 23-й граф Арундел, 6-й граф Суррей, 3-й граф Норфолк, в 1660 г. был признан 5-м герцогом Норфолком. Его младший брат Генри (1628–1684), 6-й герцог Норфолк, также пострадал от антикатолических преследований времен Реставрации. Когда в 1678 г. был принят закон, запрещающий католикам заседать в парламенте, герцог в знак протеста переехал в Брюгге, где прожил три года вблизи францисканского монастыря.
Его сын Генри (1655–1701), 7-й герцог Норфолк, поступился католицизмом ради политической карьеры. Когда Иаков II в первый раз публично посетил мессу в своей часовне, герцог, несший перед ним символы верховной власти, остановился у двери. «Милорд, — сказал король, — ваш отец пошел бы дальше». — «Отец вашего величества не зашел бы так далеко», — возразил Норфолк. Впоследствии герцог вошел в Тайный совет Вильгельма Оранского и королевы Марии. Он не оставил потомства, и ему поочередно наследовали племянники Томас (1683–1732) и Эдвард (1686–1777). Оба умерли бездетными, и титул перешел к их родственнику Чарльзу (1720–1786), 10-му герцогу Норфолку.
В 1727 г. хозяева Арундела приобрели замок Торнбери, и до 1959 г. тот принадлежал герцогской семье. В настоящее время Торнбери используется в качестве отеля и места для проведения свадеб.
Чарльз (1746–1815), 11-й герцог Норфолк, отрекся от католической веры и получил этим право с 1780 г. заседать в парламенте на стороне вигов в оппозиции Георгу III. После жизни, полной разнообразных причуд и капризов, он умер бездетным. Однако он успел провести реставрационные работы в замке Арундел в 1787–1815 гг. и заново оформить интерьер. Старшая семейная линия вновь прервалась, и титул 12-го герцога Норфолка принял Бернард Говард (1765–1842), представитель ветви, идущей от 22-го графа Арундела.
Его сын Генри (1791–1856), 13-й герцог Норфолк, входил в состав правительства вигов Джона Рассела, а на смертном одре вернулся в католицизм. В 1846 г. герцог реконструировал замок Арундел перед визитом королевы Виктории и принца Альберта, проявив несвойственные Говардам верноподданнические чувства по отношению к протестантской династии. Генри (1815–1860), 14-й герцог Норфолк, в противоположность отцу стоял за католические интересы и после роспуска парламента в 1852 г. оставил политическое поприще. Его сын Генри (1847–1917), 15-й герцог Норфолк, участвовал в политической жизни, но уже в составе Консервативной партии. В 1900 г. он завершил реконструкцию замка в готическом стиле, в результате которой Арундел приобрел свой нынешний вид.
Бернард (1908–1975), 16-й герцог Норфолк, намеревался отдать замок в Национальный фонд, однако его сын Майлз (1915–2002), 17-й герцог Норфолк, отменил этот план, организовав при замке благотворительный фонд. В настоящее время Арундел принадлежит Эдварду (род. в 1956 г.), 18-му герцогу Норфолку. Наследником является его сын Генри (род. в 1987 г.), граф Арундел и граф Суррей, активный участник автогонок.
Теперь проследим за второй линией семьи Говард, обосновавшейся в поместье Одли Энд (Audley End House) в Эссексе. Эти земли раньше принадлежали бенедиктинскому аббатству Уэлден, а в 1538 г. были пожалованы сэру Томасу Одли вместе с баронским титулом. Одли председательствовал в суде над Джоном Фишером и участниками «Благодатного паломничества» и параллельно подсиживал своего политического соперника Томаса Кромвеля, сделавшись лорд-канцлером после его падения.
Его внук Томас Говард, памятуя о судьбе своего отца, преданно служил Елизавете I. В 1588 г. он командовал одним из кораблей, атаковавших Непобедимую армаду, а затем занимал пост вице-адмирала во время грабительского налета на Кадис в 1596 г. В 1603 г. благоволивший к Томасу Иаков I пожаловал ему титул графа Суффолка и отдал старую резиденцию Говардов — замок Фрамлингем, который оказался ненужным графу и стал быстро приходить в упадок. Его остатки были проданы Говардами в 1635 г.
Вдохновленный королевской милостью Суффолк снес старый дом в Одли Энд и начал строительство нового грандиозного дворца, предназначенного для развлечения короля. В общей сложности Томас затратил 200 тысяч фунтов. Дворец был окончательно готов в 1616 г. В 1607 г. параллельно с работами в Одли Энд граф построил поместье Чарльтон (Charlton Park) около города Малмсбери в Уилтшире — пышный особняк, украшенный оригинальным резным парапетом. В нем он поселил свою жену Кэтрин Найвет (1564–1633). Хотя графиня исповедовала католицизм, Томасу удалось избежать обвинений в причастности к Пороховому заговору.
Граф не имел себе равных в сфере матримониальной политики. В 1608 г. он женил свою старшую дочь Кэтрин (1588–1673) на сыне могущественного министра сэра Роберта Сесила. Позиции Суффолка еще более укрепились после того, как в 1613 г. его младшая дочь Фрэнсис (1590–1632), разведясь с Робертом Деверо, 3-м графом Эссексом, вышла замуж за королевского фаворита Роберта Карра (1587–1645). На следующий год Суффолк получил должность лорда-казначея. Однако его торжество длилось недолго. В 1615 г. Фрэнсис и ее мужа обвинили в отравлении поэта Томаса Овербери, и хотя Иаков I пощадил Карра, его влияние перешло к Джорджу Вилльерсу, будущему герцогу Бекингему.
Суффолк попытался интриговать против Вилльерса, но тот быстро поставил графа на место. В 1619 г. Суффолк и его жена были отправлены в Тауэр по обвинению в растрате казенных средств. Через десять дней Вилльерс, чувствуя себя победителем, выпустил их, и граф попытался урегулировать отношения с новым фаворитом привычным способом, женив младшего сына Эдварда на племяннице Вилльерса. Однако до конца дней своих Суффолк пребывал в опале.
Его внук Джеймс (1606–1688), 3-й граф Суффолк, в 1668 г. продал Одли Энд за 50 тысяч фунтов Карлу II, использовавшему дворец в качестве загородной резиденции. Местом жительства главы семьи стала усадьба Чарльтон. Последующие графы играли крайне незначительную роль в общественно-политической жизни Англии. Генри (1687–1757), 11-й граф Суффолк, в 1706 г. наследовал титул 4-го графа Беркшира. В настоящее время Чарльтон принадлежит Майклу (род. в 1935 г.), 21-му графу Суффолку и 14-му графу Беркширу. Наследником является его сын Александр (род. в 1974 г.), виконт Эндовер. В Чарльтоне проходит множество корпоративных мероприятий, а также крупный музыкальный фестиваль.
Дворец Одли Энд в начале XVIII в. вернулся к представителям побочной ветви, утратившим фамилию Говард. В 1708 г. они снесли основной объем дворца, а в 1753 г. переделали восточное крыло. В настоящее время особняк принадлежит организации «Английское наследие».
Глава третьей линии семьи Говард — лорд Уильям Говард — поселился в замке Наворт, бывшем владении родственников его жены. В отличие от своего старшего брата Суффолка, Уильям вел праведную жизнь, отсидев в Тауэре за отказ отречься от католичества. Он собирал старинные рукописи и книги, в замке хранилась богатая библиотека.
Один из его правнуков Чарльз Говард (1629–1685) в годы Гражданской войны принял протестантство и стал сторонником Кромвеля. Управляя замком Карлайл, Чарльз помогал лорду-протектору усмирять мятежи в северных графствах, но после его смерти предпринял усилия для восстановления монархии, за что Карл II пожаловал ему в 1661 г. титул графа Карлайла (3-я креация).
Впоследствии граф заделался ярым противником принца Иакова, советуя королю назначить своим преемником герцога Монмута. Побывав губернатором Ямайки (с 1678 г.), граф приобрел огромное состояние, позволившее его внуку Чарльзу (1669–1738), 3-му графу Карлайлу, построить замок Говард(Castle Howard) в 24 км к северу от Йорка, ставший главной семейной резиденцией.
Один из выдающихся загородных домов Англии спроектирован Джоном Ванбру в начале XVIII в. Поначалу граф хотел воспользоваться услугами опытного мастера Уильяма Талмана, но, в конце концов, поручил строительство малоизвестному на тот момент архитектору и его ассистенту Николасу Хоксмуру. Ванбру поразил современников, прежде всего, размерами своей постройки, длина которой равнялась 200 м, а ширина — почти 130 м. Квадратный в плане вестибюль увенчан куполом высотой 70 м, его лестничные пролеты завершаются двумя вогнутыми аркадами, соединенными с боковыми служебными корпусами и с крыльями, где расположены кухня и конюшни. Фасады здания декорированы резьбой, изображениями гербов, статуями и чашами в нишах. При этом северный фасад украшают колонны дорического ордера, а южный — коринфского. Когда апологеты симметрии покритиковали Хоксмура за подобный просчет, он произнес знаменитую фразу: «Никто ведь не сможет увидеть оба фасада одновременно».
Здание не было завершено к моменту смерти Ванбру в 1726 г. Хоксмур продолжил дело своего учителя, а западное крыло в палладианском стиле возведено гораздо позднее по проекту Томаса Робинсона.
Заметное место в поместье занимает один из первых и весьма незрелых пейзажных парков XVIII в. Источником вдохновения для Ванбру послужили архитектурные сооружения разных эпох: египетские обелиски, античные храмы, турецкие павильоны и средневековые крепости. Все парковые постройки неуклюже вписаны в ландшафт, в том числе фонтан с фигурой атланта, поддерживающего небесный свод. Большинство пирамид, каскадов и статуй, воздвигнутых Ванбру, не сохранились, уцелели лишь отдельные павильоны.
Спроектированный Ванбру храм Четырех Ветров, павильон в стиле классицизма с четырьмя портиками, использовался для чтения и чаепитий. Мавзолей, возведенный Хоксмуром в 1729 г. как усыпальница Говардов, предваряет собой садовые сооружения ХVIII–XIX вв. Отказавшись от ориентации на античные образцы, зодчий построил барочный храм-ротонду дорического ордера с куполом, опирающимся на двадцать колонн. Уставший от палладианства Хорас Уолпол, посетивший Говард в 1772 г., записал: «Никто мне не сказал, что я увижу все сразу: замок, город, крепость, храм на холме… и мавзолей, который настолько притягателен, что возникает желание лечь в него при жизни».
Уолпол гостил в поместье по приглашению Фредерика (1748–1825), 5-го графа Карлайла, известного щеголя той эпохи. По матери граф состоял в родстве с Байронами и одно время являлся опекуном Джорджа Байрона.
К середине XIX в. семье стало недоставать средств, чтобы содержать столь грандиозный дворец, и Джордж (1843–1911), 9-й граф Карлайл, решил переселиться в старый родовой замок Наворт, отреставрированный в 1860-х гг. Энтони Селвином. Граф увлекался живописью, и в 1874 г. Наворт посетили его друзья прерафаэлиты Уильям Моррис и Эдвард Берн-Джонс, которых восхитила атмосфера «самого поэтического места в Англии». В настоящее время замком Наворт владеют Джордж (род. в 1949 г.), 13-й граф Карлайл, и его брат и наследник Филип (род. в 1963 г.).
Замок Говард простоял заброшенным до середины XX в. Пожар 9 ноября 1940 г. уничтожил купол и несколько комнат. После Второй мировой войны в замке поселился Джордж Говард (1920–1984), внук 9-го графа Карлайла. Он и его потомки восстановили замок и проживают в нем до сих пор.
Внебрачные сыновья Карла II
Каждому из своих отпрысков мужского пола любвеобильный монарх даровал дворянский титул. Первым удостоился этой чести Джеймс Скотт (1649–1685), сын Карла II от его любовницы Люси Уолтер (1630–1658), с которой он познакомился в бытность принцем Уэльским и живя в изгнании в Голландии. Впрочем, Люси, женщина легкого поведения, мота родить Джеймса от полковника Роберта Сидни из известной протестантской семьи, служившего камердинером при королевском дворе. Хотя король признал Джеймса своим сыном, относился он к нему более чем прохладно. В 1663 г. Джеймс женился на шотландке Энн (1651–1732), дочери Фрэнсиса Скотта, 2-го графа Бакклейха, и взял себе фамилию жены. Вскоре король учредил для него титул герцога Монмута.
В 1678 г. герцог заказал для себя особняк в стиле классицизма в поместье Мур (Moor Park) в Хартфордшире. Прожив в нем некоторое время, Монмут переселился в Нидерланды, где был тепло принят Вильгельмом Оранским. Однако после смерти Карла II Вильгельм поспешил избавиться от назойливого претендента и выставил его из страны.
Сбежавшие на континент устроители Ржаного заговора стали убеждать герцога выдвинуть свои притязания на престол. Монмут поверил им и, высадившись в Англии, попытался свергнуть Иакова II. В битве при Седжмуре 6 июля 1685 г. собранные им толпы потерпели сокрушительное поражение от регулярных королевских войск под начальством Джона Черчилля. Монмут бежал, но был схвачен в Дорсете и казнен в Тауэре 15 июля 1685 г. Герцог на коленях умолял Иакова II о пощаде, но король остался непреклонен. «Я умираю протестантом, принадлежащим к англиканской Церкви», — заявил Монмут на эшафоте, на что присутствующий священник обоснованно возразил: «Но тогда, милорд, вы должны признать, что доктрина непротивления власти верна».
Вдова герцога в 1720-х гг. продала поместье Мур. В дальнейшем оно сменило несколько владельцев. Во время двух мировых войн особняк был реквизирован, теперь здесь размещается гольф-клуб.
В 1675 г. Карл II облагодетельствовал титулом герцога Графтона Генри Фицроя (1663–1690), своего сына от Барбары Палмер. Его потомки в настоящее время проживают в поместье Юстон(Euston Hall) в Суффолке, в 2 км к югу от города Тетфорд. В 1666 г. эти земли приобрел Генри Беннет (1618–1685). Он сражался на стороне Карла I в годы Гражданской войны и в 1644 г. был ранен в переносицу. Гипсовая повязка на ране видна на всех последующих портретах Беннета. В 1672 г. он удостоился титула графа Арлингтона. Будучи одним из членов «Кабального министерства», Беннет принял католичество и хотел, чтобы Карл II последовал его примеру.
В Юстоне Беннет построил новый дом с центральным двором и башнями по углам, сочетающий в себе черты барокко и стиля Пни-го Джонса. В 1671 г. поместье посетил король, который на следующий год организовал брак единственной дочери графа Изабеллы (1668–1723) и Генри Фицроя. Фицрой вопреки заветам тестя поддержал Вильгельма Оранского и погиб, сражаясь на его стороне, при осаде Корка в сентябре 1690 г.
Их с Изабеллой внук Огастес (1735–1811), 3-й герцог Графтон, занимал пост премьер-министра Великобритании в 1768–1770 гг. от партии вигов. В 1765 г. Огастес стал секретарем в первом правительстве маркиза Рокингема, затем ушел в отставку и вскоре получил пост первого лорда казначейства в правительстве Питта Старшего. Во время болезни последнего Огастесу удалось стать премьер-министром и лидером вигов. В 1771 г. он угодил в правительство лорда Норта, но в 1775 г., солидаризуясь с американскими колонистами, вновь ушел в отставку. С 1782 г. — лорд-хранитель печати во втором министерстве Рокингема.
В 1738 г. Уильям Кент разбил в Юстоне сад, используя рисунки Джона Ивлина, посетившего усадьбу в 1671 г. вместе с Карлом II. В 1746 г. Кент возвел в саду необычный восьмигранный храм-«причуду» (одна из последних его работ). В 1750 г. Мэтью Бреттингем частично перестроил и оформил дом по образцу усадьбы Холкем в Норфолке. В 1776–1784 гт. Ланселот Браун преобразовал сад в пейзажный парк.
В 1902 г. дом пострадал от пожара. Южное крыло и часть западного снес в 1952 г. Чарльз (1892–1970), 10-й герцог Графтон. В настоящее время в Юстоне живет Генри (род. в 1978 г.), 12-й герцог Графтон, одно время участвовавший в музыкальных шоу в качестве барабанщика и гитариста. Наследником является его дядя лорд Чарльз Фицрой (род. в 1957 г.).
Чарльз Леннокс (1672–1723), трехлетний сын Карла II от Луизы де Керуаль, герцогини Портсмут, в 1675 г. получил титул герцога Ричмонда (3-я креация). Другая королевская пассия Нелл Гвин отреагировала на это событие с грубостью дочери торговца апельсинами: «Даже ублюдки Барбары стали герцогами только в двенадцать или тринадцать лет, а сын этой французской шпионки еще младенец, а уже кем заделался!»
Чарльз также носил шотландский титул герцога Леннокса, таким образом, он продолжил традицию совмещения этих герцогств, ранее принятую у законных потомков Стюартов. В 1697 г. герцог приобрел суссекское поместье Гудвуд (Goodwood House) в 8 км к северу от города Чичестер, ставшее главной резиденцией его потомков. Прямоугольный в плане дом построил здесь в 1616–1617 гг. Генри Перси, 9-й граф Нортумберленд.
Чарльз (1701–1750), 2-й герцог Ричмонд, унаследовал от своей бабки французский титул герцога д’Обиньи, присвоенный ей Людовиком XIV по просьбе Карла II. Чарльз был меценатом и покровителем крикета. Один из старейших английских крикетных клубов располагается с 1702 г. по соседству с поместьем, а матчи, участниками которых являлись многие герцоги, проводятся на лужайках перед домом. Чрезмерный интерес Ленноксов к спорту повинен в том, что в их поместье так и не был организован сад.
Чарльз (1735–1806), 3-й герцог Ричмонд, участник Семилетней войны и видный политик из партии вигов, был сторонником колонистов во время Войны за независимость США и в 1778 г. инициировал дебаты по вопросу о выводе британских войск из Америки. Благодарные американцы назвали в его честь два города в штате Массачусетс — Ричмонд и Леннокс. Герцог также поддерживал политику уступок в Ирландии, благодаря которой возникла фраза «союз сердец» (поиск путей примирения Ирландии и Англии). В 1779 г. герцог выдвинул предложение сократить цивильный лист (бюджет королевского двора), а в 1780 г. воплотил в жизнь законопроект по вопросам парламентской реформы. Изрядно полиберальничав, в конце жизни герцог вдруг переметнулся к тори, вызвав гнев у своих бывших соратников.
По желанию герцога в 1757–1760 гг. Уильям Чемберс переоформил южный фасад дома в Гудвуде, а в 1770-х it. Джеймс Уайетт перестроил и расширил северное крыло. Однако большую часть своего времени хозяин поместья проводил в лондонском особняке Ричмонд Хаус, спроектированном графом Берлингтоном. В 1791 г. этот особняк сгорел, но богатейшую коллекцию живописи, хранящуюся в нем, удалось спасти. Герцог вновь привлек Уайетта, в 1800–1806 гг. пристроившего к гудвудскому дому два крыла, в которых разместилась коллекция.
Герцог умер бездетным, и ему наследовал племянник Чарльз (1764–1819), 4-й герцог Ричмонд, страстный игрок в крикет, генерал-губернатор Канады (1818). Последнее назначение стало для него роковым, он умер от укуса бешеной лисы и был погребен в соборе Квебека. Его сын Чарльз (1791–1860), 5-й герцог Ричмонд, принимал участие в военных действиях на Пиренейском полуострове, был адъютантом герцога Веллингтона, участвовал в сражении при Ватерлоо. В 1819 г., после смерти отца, он примкнул к тори, но затем принял должность в министерстве вигов, а в 1834 г. отказался от нее и с тех пор занимал в парламенте положение среднее между тори и вигами.
Его сын Чарльз (1818–1903), 6-й герцог Ричмонд, принадлежал к Консервативной партии. В 1876 г. королевой Викторией ему был присвоен титул герцога Гордона (2-я креация). Таким образом, Ленноксы одновременно носят четыре герцогских титула (из них три британских) — больше чем кто-либо в Великобритании.
Герцог организовал в поместье ипподром, и вскоре соревнования в Гудвуде вошли в состав классических скачек (пяти главных скачек года). Их часто посещали Эдуард VII и Георг V. Однажды гостившего в усадьбе Георга застала весть о готовящейся забастовке угольщиков. Увлеченный скачками король предложил провести заседание Тайного совета прямо в гостиной дома, и лишь вмешательство министра внутренних дел вынудило его с большой неохотой покинуть Гудвуд.
Фредерик (1904–1989), 9-й герцог Ричмонд, автогонщик и председатель Королевского клуба автомобилистов, организовал в Гудвуде автотрассу. По его инициативе в 1960-х гг. снесено северное крыло усадебного дома. В настоящее время поместье принадлежит Чарльзу (род. в 1929 г.), 10-му герцогу Ричмонду, 10-му герцогу Ленноксу, 5-му герцогу Гордону. Наследником является его сын Чарльз (род. в 1955 г.), граф Марш и Кинрара.
Сомерсеты
Родоначальником Сомерсетов считается Генри Бофор (1373–1410), граф Сомерсет, внебрачный сын Джона Гонта и Екатерины Суинфорд, лорд-констебль Англии. Однако в результате Войны Алой и Белой розы его род прервался, и наследником Бофоров стал Чарльз Сомерсет (1460–1526), граф Вустер, незаконнорожденный сын внука лорда-констебля. Один из потомков Чарльза — Генри (1577–1646), 5-й граф Вустер, в 1642 г. получил титул маркиза Вустера, а его внук Генри (1629–1700) в 1682 г. удостоился титула герцога Бофора.
После реставрации Стюартов Генри Сомерсет поселился в поместье Бадминтон (Badminton House) в Глостершире и построил здесь дом, с тех пор являющийся родовым гнездом герцогов Бофоров. Оставшись верным Стюартам, герцог имел смелость отказать в присяге Вильгельму Оранскому. Ему наследовал внук Генри (1684–1714), 2-й герцог Бофор.
Нынешнее здание поместья возникло в результате перестроек старого дома, осуществленных Генри (1707–1745), 3-м герцогом Бофором. Проект в палладианском стиле принадлежал Уильяму Кенту. От него уцелел северный фасад с треугольным фронтоном и куполами. Западное и восточное крыло с портиками переделал Джеймс Гиббс, который также добавил декоративное убранство и две боковые галереи с павильонами.
Генри имел вторую фамилию Скудамор, не слишком благозвучную для русского слуха. Как ни странно, это не прозвище, а родовое имя его жены Фрэнсис Скудамор (? —1750). Герцогиня поступила со своим мужем прямо-таки по-скудаморовски, изменив ему с Уильямом Тальботом (1710–1782). После развода герцог остался холостым, а имение с титулом унаследовал его младший брат Чарльз (1709–1756). Из последующих герцогов наиболее известны два Генри: 7-й герцог (1792–1853) и 8-й герцог (1824–1899), военные и политики от Консервативной партии.
С XVIII в. усадьба Сомерсетов славится своими спортивными традициями — охотой на лис, ежегодными соревнованиями по конному троеборью и игрой в бадминтон, которая была популяризована здесь колонистами из Британской Индии в 1870-х гг. и получила свое название по имени поместья.
Генри (1900–1984), 10-й герцог Бофор, был женат на племяннице королевы Марии Текской. Во время Второй мировой войны вдовствующая королева решила поселиться в Бадминтоне. Герцог не стал возражать, хотя многочисленные сотрудники Марии доставили массу неудобств его семье. В настоящее время поместье принадлежит Дэвиду (род. в 1928 г.), 11-му герцогу Бофору. Наследником является его сын Генри (род. в 1952 г.), маркиз Вустер, рок-певец и композитор.
Расселы
Расселы обнаружили среди своих предков представителей рода Гаскойнов, мелких землевладельцев, прибывших из Аквитании и осевших в Йоркшире во время норманнского завоевания. Основателем герцогского рода считается Стивен Рассел (? —1438) из Уэймута в Дорсете. Его потомок Джон Рассел (1485–1555) служил одно время лордом-адмиралом Англии и лордом-хранителем малой королевской печати. В процессе роспуска монастырей Джону достались обширные владения в Бедфордшире и Девоншире с центром в поместье Уоберн (Woburn Abbey), бывшем цистерцианском аббатстве, основанном в 1145 г. и распущенном в 1547 г. В 1551 г. Расселу пожаловали титул графа Бедфорда, а через год он приобрел лондонский Ковент-Гарден.
Его сын Фрэнсис (1527–1585), 2-й граф Бедфорд, состоял на дипломатической службе при Елизавете I. Трое из его сыновей умерли прежде отца, а титул унаследовал сын старшего из них Эдвард (1572–1627). В 1594 г. он женился на Люси Харрингтон (1581–1627), покровительнице изящных искусств начала XVII в. У них не осталось детей, и титул перешел к двоюродному брату Эдварда — Фрэнсису (1593–1641), который в канун Гражданской войны возглавлял умеренных парламентариев и выступал за заключение мира с Шотландией. Он также покровительствовал Иниго Джонсу, который в 1627 г. начал перестраивать старый монастырский дом в Уоберне.
Его сын Уильям (1616–1700), 5-й граф Бедфорд, во время войны несколько раз менял политический лагерь. В 1642 г. он в составе парламентских войск участвовал в битве при Эджхилле, в 1643 г. — на стороне короля в осаде Глостера и первой битве при Ньюбери, а затем вновь примкнул к «круглоголовым». Граф пережил протекторат Кромвеля и реставрацию Стюартов. В 1683 г. был казнен его сын Уильям (1639–1683), участник Ржаного заговора. После «Славной революции», благодаря вмешательству вигов, смертный приговор признали недействительным, а в качестве компенсации графу в 1694 г. пожаловали титулы герцога Бедфорда и маркиза Тавистока (по названию девонширской усадьбы Расселов).
Пика своего могущества семья Рассел достигла в ХVIII в. Джон (1710–1771), 4-й герцог Бедфорд, возглавлял в третьей четверти века партию вигов, играя ключевую роль во внешней политике тогдашней Англии. В 1744 г. он пригласил в Уоберн Генри Флиткрофта для строительства нового усадебного дома.
Несмотря на приверженность палладианству, Флиткрофт придал зданию некоторые черты классицизма. Он избрал план в форме буквы «П» и довольно богато украсил восточный фасад, в котором есть что-то от помпезности творений Джона Ванбру. Правда, крылья выглядят незавершенными, они как будто лишены куполов или башен. Западный фасад, выходящий на озеро, по-палладиански строг и лаконичен. Возможно, эти черты — результат последующих переделок, осуществленных Генри Холландом.
Герцог был страстным собирателем произведений искусства. В Италии он купил 24 пейзажа Каналетто, разместив их в своей лондонской резиденции. В 1800 г. полотна переместились в Уоберн.
Фрэнсис (1765–1802), 5-й герцог Бедфорд, ответствен за обустройство лондонского квартала Блумсбери, где имена Бедфорд и Рассел носят многие площади и улицы. Он не имел детей, и герцогский титул унаследовал его младший брат Джон (1766–1839), видный юрист, ставший отцом Джона Рассела (1792–1878), британского премьер-министра (1846–1852, 1865–1866). Последующие герцоги не внесли серьезный вклад в английскую политику, оставаясь приверженцами партии вигов, а затем — Либеральной партии.
Поместье Уоберн сильно пострадало в годы Второй мировой войны, и Гастингс (1888–1953), 12-й герцог Бедфорд, переселился в семейный дом в Девоншире. Его смерть выглядела странной: герцога нашли застреленным в доме и так и не сумели определить, погиб он в результате неосторожного обращения с оружием или покончил с собой.
Его сын Джон (1917–2002), 13-й герцог Бедфорд, вместо передачи родовой усадьбы под опеку Национального фонда решил открыть ее для публики. В 1970 г. он организовал в Уоберне сафари-парк. Подобный прагматизм вызвал осуждение аристократических кругов, но герцог не придал им значения, оправдывая свое решение заботой о простых «людях из грязных пригородов Лондона и промышленных городков центральных графств». В своих мемуарах герцог пропел трогательный гимн зоопарку в Уоберне:
«Озера, на которых мои предки, бывало, в мрачном одиночестве охотились на уток, теперь полны счастливых ребятишек на крошечных байдарках. Одиннадцать с половиной миль стены, которую мои предшественники возвели для того, чтобы держать на почтительном расстоянии своих соседей, теперь охраняют стада редких животных, которые содержатся в естественных условиях, доставляя наслаждение нашим бесчисленным гостям».
Мемуары демонстрируют несовместимость взглядов прежних аристократов и их наследников, бойких и деловых. Гостившему в поместье юному Джону чрезвычайно претил консерватизм его деда, который «отказался устраивать в Уоберне центральное отопление», пользовался керосиновыми лампами, принимал пищу строго по графику, «не обращал внимания на одежду», а главное — чурался многолюдного и шумного общества: «…мой дед вел совершенно одинокую и спартанскую жизнь. У него не было собственных друзей, так что большинство гостей составляли близкие и не очень близкие родственники. Люди его мало занимали, и он почти ни с кем не разговаривал…» Автор дает объяснение характеру и поступкам своего деда: «Он считал, что обязан сохранить традиции прошлого. Более старые члены нашей семьи рассказывали мне, как он был расстроен тем, что сын не разделяет его интересов. И по-моему, он очень остро ощущал, что прошлое уже никогда не вернется».
И прошлое действительно не вернулось. В 1975 г. автор мемуаров переселился в Монте-Карло, а в поместье обосновался его сын Робин (1940–2003), маркиз Тависток. В начале 1990-х гг. маркиз, продолжая дело своего отца, совместно с компанией «Тюссо» планировал создать в Уоберне парк развлечений с гигантскими американскими горками, но это затея провалилась, и «Тюссо» осуществила свой проект в поместье Элтон в Стаффордшире.
Робин принял герцогский титул после смерти отца в ноябре 2002 г., но носил его недолго, скончавшись в июне 2003 г. В настоящее время поместьем владеет Эндрю (род. в 1962 г.), 15-й герцог Бедфорд. На-сле/цшком является его сын Генри (род. в 2005 г.), маркиз Тависток.
