НЕРАСКОПАННАЯ ТРОЯ

…И вот в полутьме невзрачной хибарки профессор видит, как открывается незамысловатый крестьянский сундук, и в нем среди тряпок вспыхивает старое золото. Кольца, чаши, кубки, фигурки домашних божков, сказочных зверей…

«В этот миг я почувствовал себя истинным победителем. Я сравнивал себя со Шлиманом, увидевшим среди камней Трои золотые сокровища царя Приама. Передо мной были подлинники!»

На грязный пол перед ним высыпали бесценные изделия из слоновой кости, серебра, янтаря, бронзы. Были здесь и железные вещицы, которые, между прочим, во времена их изготовления стоили значительно дороже золотых. Были тут: оружие древнего воина, украшения царицы, кубки из сплава серебра с золотом, перстни с крупными изумрудами, золотые пуговицы и броши с гравировкой, бронзовые ожерелья тончайшей ювелирной работы.

Профессору почти сразу же стало ясно, что все эти воистину царские сокровища извлечены из одного могильника. Они были очень разными по назначению, но археологу нетрудно было определить их стилевое единство, принадлежность к одной древней культуре. Столь пышные похороны могли увенчать земной путь только весьма могущественного правителя. Но какого правителя? Какой древней державы?

— Можно ли все это сфотографировать?

— Нет! Ни в коем случае!..

В тот памятный день профессор Джеймс Мелларт, археолог, купил билет на экспресс Стамбул — Измир. Провожали его чиновники турецкого управления охраны древностей. Поезд тронулся, и профессор намеревался вздремнуть. Но именно тут в купе вошла молодая девушка. «Типичная гречанка. Таких темноволосых красавиц много в приморских городах Турции», — подумал Мелларт.

Она окинула профессора внимательным взглядом, попросила разрешения сесть напротив. Говорила незнакомка с легким американским акцентом. Но вовсе не это удивило профессоpa. Удивил массивный золотой браслет на ее правой руке. Он был очень древним. От него «пахло» тысячелетиями. Джеймс Мелларт давно мечтал извлечь такую штуковинку из пластов земли, а она вот тут, рядом… Вот так началось первое действие этой современной драмы, которую поставил весьма хитроумный режиссер. Не отрывая глаз от чудесного браслета, профессор тотчас же попытался определить возраст сокровища, пока не остановился на III тысячелетии до нашей эры.

«Бесспорно! Бесспорно! — убеждал себя Мелларт. — Это напоминает что-то близкое к Трое, но только более древнее. Примерно на тысячу лет. Матовое золото. Своеобразный узор. Рельефный рисунок. И всему этому не менее четырех тысяч лет!»

Волнение археолога понятно. Он сделал случайное открытие. И где? В вагоне поезда. Перед ним был памятник неизвестной культуры, целое поле для исследовательской деятельности. В Малой Азии все возможно. Не так давно один его друг на базаре в городке Газиантке случайно купил редчайшую золотую монетку с гордым профилем Александра Македонского. Ее нашли на пашне…

Тут профессор привстал со своего места и представился. Девица и не пыталась разыграть удивление. Она прекрасно знала, кто перед ней. Джеймс Мелларт еще с 1958 года был известен в Турции по результатам своих сенсационных раскопок в Западной Анатолии. Ему удалось открыть самое древнее поселение в этой части Азии. Девять тысяч лет назад люди в нем уже умели обжигать кирпичи, делать добротную посуду и лепить фигурки божков и богинь. Помимо всего прочего, они были умелыми земледельцами и скотоводами.

Профессор не удержался и тут же начал упорные расспросы о происхождении удивительного браслета.

— Просто семейная реликвия. Такие вещицы у нас давно передаются по наследству, из поколения в поколение. Такова традиция. Их нельзя ни продать, ни обменять, — отвечала девушка.

Наступило молчание. Профессор продолжал разглядывать браслет, все более убеждаясь в его уникальности. Одновременно он пытался найти способ хотя бы на часок заполучить реликвию.

Незнакомка как будто читала его мысли: разумеется, это связано с рядом трудностей, однако такому знаменитому человеку она, пожалуй, сможет показать кое-что из семейной коллекции.

«Режиссер», очевидно, предусмотрел такой момент эмоционального напряжения, когда археолог согласится на любые условия. И «актриса» хорошо сыграла свою роль.

Поезд останавливается в Измире. Девица перемигивается с «водителем такси», машина долго колесит по пригороду и тормозит наконец у маленькой пристани. Здесь их ждет лодка. На другом берегу залива опять нанимают такси и после длительного кружения по лабиринту узких восточных улочек оказываются у одноэтажного домика.

Началось второе действие драмы.

Профессору показали сундук с драгоценностями. Осторожно перебирал он древние украшения, фигурки людей, посуду. Вот гравированное изображение парусной лодки: неведомый, праисторический тип корабля. Вот массивное кольцо с двумя камнями — рубин и смарагд. А вот ритуальный сосуд с геометрическим орнаментом. Каким совершенным вкусом обладал древний мастер!

На полу появился расписной кувшинчик с замысловатыми узорами. Узоры для археолога то же, что таблички с клинописью или папирус с иероглифами. Они скажут об эпохе, о влиянии соседних народов, о традициях и даже обычаях.

Здесь были узоры, в чем-то родственные тем, что на браслете. И притом неведомые науке.

— Позвольте мне все-таки сфотографировать. Вы даже не представляете, какая это ценность для мировой науки!

— Нет! Нельзя! — услышал он категоричный ответ. — Это невозможно. Это запрещено. Но… вы можете, профессор, если хотите, кое-что перерисовать в свой блокнот… Работайте сколько пожелаете. Только нельзя никуда выходить. Таково наше единственное условие.

Это было подобие домашнего ареста. В комнате с занавешенными окнами профессор Джеймс Мелларт работал около недели. Он делал научное описание редчайшей коллекции. Его торопили, аккуратно приносили пищу, но очень неохотно отвечали на вопросы. Да, все вещи взяты из одного могильника. Похоронены были правитель и его жена. В склепе была и любимая собака царской четы.

Как опытный археолог, он сделал и еще один вывод. Судя по всему, речь могла идти о развитой земледельческой державе, о городах с ремесленниками и купцами. Но где место этой культуре на карте античного мира, откуда эти следы, из какой загадочной цивилизации? Вот перед ним бронзовая скульптура жрицы. По ее странной одежде можно судить о забытом народе, который создал тут, в Малой Азии, свое особенное государство. Это не греки, не египтяне, не хетты, хотя есть и сходные черты именно с хеттами…

Профессор лучше других знал, что в Анатолии открыта едва лишь сотая часть того, что было сделано руками древних градостроителей. Совсем недавно там была откопана мраморная плита, вызвавшая целый переполох среди ученых. На верхней части выбита надпись на одном из диалектов хеттского языка. А вот на нижней археологи увидели весьма загадочные письмена, еще не встречавшиеся им. Какому же народу принадлежат они? Может быть, сокровища могильника помогут ему, Мелларту, ответить на эти вопросы.

Он скрупулезно переносил на ватман своеобразный комплекс образов — символы сил природы, материнства, труда.

Серебряный кинжал с изображением дельфина. Древние греки любили это морское животное, но рисовали несколько иначе… Сосуд, напоминающий гончарные изделия из государства богатейшего царя Креза. Но и в нем есть что-то свое, особенное… Странной формы светильники… Серебряное нагрудное украшение. Такие носили воины государства Урарту. Но здесь была явная печать местного своеобразия.

«И впрямь нераскопанная Троя! — думал профессор. — Но где искать? Где некрополь, сокрывший эти сокровища? Наверняка грабители не взяли из могильника вещи, которые посчитали пустяками. А они помогли бы более точной датировке, дали бы важные для науки сведения…»

Из беглых и очень осторожных ответов Мелларт уяснил, что редкая находка сделана была в местности Дорак. Где-то на берегу Мраморного моря будто бы существовало весьма развитое государство, достигшее расцвета еще в начале третьего тысячелетия до н.э. Оно торговало с Египтом, Критом, с городами Малой Азии. Совершенство ювелирных изделий доказывало, что культура его далеко ушла от варварства. Тамошние аборигены приносили своим богам в жертву не самих животных, а лишь хитроумную подмену в виде фигурок из глины — свидетельство высокого социального развития.

Прошла неделя. Исписаны десятки страниц в блокноте. Сделаны наброски на картоне тех вещей, которые милостиво было дозволено зарисовать.

Ночью профессора бесцеремонно выводят на темную улицу, провожают до такси и оставляют одного. Ориентиров запомнить не удалось. Спектакль поставлен блестяще.

В последний вечер с записок Мелларта была сделана копия. Зачем-то зафиксированы (с его слов) данные о примерной ценности находок и датировка их.

«Нам достаточно и сорока веков», — запоминает он фразу.

Взамен он получает адрес на клочке бумажки и обещание написать ему вскорости письмецо…

Выйдя из невольного заточения, профессор начинает сам слать телеграммы, открытки, письма по неведомому адресу. Безрезультатно.

Опускается занавес второго действия, и вскоре начинается третье. В Лондон наконец приходит письмо от Анны Папастрати, написанное мужской рукой и весьма фамильярное. Вульгарный стиль выдает автора. Но Джеймс Мелларт пока ничего не замечает. Он весь в азарте интереснейшего исследования. Он сравнивает свои зарисовки, приводит в порядок записи. Все его коллеги подтверждают первоначальную мысль о нераскопанной Трое, о середине третьего тысячелетия до нашей эры…

В письмеце, между прочим, говорилось, что «семейство разрешает публикацию материалов, которыми располагает всемирно известный профессор, но при условии, что он укажет в своей статье более точно возраст золотых вещиц, чем при первом знакомстве с ними».

Письмо было показано коллегам. И они откровенно высказали свои опасения. Ученый не хотел сперва верить, когда произносились слова «провокация», «ловушка», «гангстеры», «спекуляции», «разбазаривание исторических сувениров». Наконец он решил проконсультироваться с директором Британского археологического института. Тот дает резонный совет воздержаться пока от публикаций в научных журналах.

После долгих колебаний Мелларт все же согласился отдать свои рисунки и комментарии к ним в один из иллюстрированных еженедельников Лондона.

«Пусть мир узнает хоть некоторые подробности о Трое, которую еще не раскопали!» — решает он.

И тут же разразилась буря. Перепечатки, как по мановению руки, пошли по всему свету. Из Турции моментально пришел официальный запрос дать дополнительные объяснения. Профессора почти открыто упрекали в том, что он не сообщил властям местонахождение таинственного дома с сундуком. В общем, запахло скандалом.

Только теперь профессор уяснил, в какую авантюру он был вовлечен опытными мошенниками. В его авторитете как ученого нельзя сомневаться. И кто-то сразу же получил в свои грязные руки необходимые данные для махинаций на черном рынке. Ценность всех вещей получила достоверное подтверждение. Газеты во всеуслышание назвали их «сокровищами царей из Дорака».

«Режиссер» мог радоваться. Таинственность всего случившегося, нервный тон прессы, оттенок криминального романа в комментариях журналистов — все это было превосходной рекламой. Соответствующая почва для распродажи была подготовлена…

И вот последний акт спектакля. Десять лет спустя после «открытия» и таинственного исчезновения сокровищ нераскопанной Трои на черном рынке в Америке вдруг появились следы золотых вещей, описанных Джеймсом Меллартом. Продавцы скрывались за вереницей подставных лиц. Покупатели тоже проявили известную осторожность. Боясь подделки, они обратились к экспертам. «Им около 45 веков» — таково заключение ученых после всех физико-химических анализов.

Сделка состоялась. Сокровища уплыли в неизвестном направлении. Выяснилось лишь то, что за прошедшие годы цена их возросла примерно в десять раз. Оценщики ссылались на авторитет Джеймса Мелларта…

Один монах еще в XVI веке задал себе вопрос, увидев жесточайшее разграбление и уничтожение испанцами памятников культуры Центральной Америки: «Может ли еще когда-нибудь повториться подобное варварство?»

Оказывается, может. Купить на черном рынке реликвии загадочной цивилизации и скрыть их в несгораемом шкафу — это и есть самое настоящее варварство.

А как же быть с раскопками? В каком месте искать вторую Трою? Увы, это пока неясно.

Есть ли тут надежды? Безусловно! Ну, пусть не сразу, но этот клубок наука распутает. Сам кончик нити Ариадны, кажется, побывал в руках Джеймса Мелларта.

Археолог долго, прямо скажем — много лет ломал голову над происшествием. Древняя культура может быть загадочной, но ведь не до бесконечности. Он мучительно думал, искал аналоги, возможные истоки. Было ясно, что древние сокровища, которые он перерисовал, явно принадлежат культуре, непосредственно предшествовавшей расцвету государства хеттов, которое громило даже египетские легионы и отмечено за стойкость в Библии. Однако наводка на местность Дорак вызывала сомнения.

Сказания, мифы, легенды, народные сказки — это кодированная информация, особая форма передачи реальных фактов от прошлого в настоящее. Нужно лишь умело подобрать ключик. Надо найти такой первоисточник. Он должен быть!

Терпение у археолога было. Он ходил по библиотекам Анкары, заводил знакомства с провинциальными этнографами, посетил на всякий случай Дорак, но не там, а несколько восточнее — ближе к западным отрогам Таврических гор, кое-что обнаружил.

Во время Второй мировой войны в этом пыльном уголке Анатолии крестьяне нашли в чистом поле яму, на дне которой находился саркофаг из грубо отесанного песчаника. Костяка внутри не было, но до самого верха каменный ящик был набит посудой из серебра и золота. Было еще много перстней и диадем. Словом, древний клад.

Судьба находки какая-то странная. Клад передали чиновникам, они повезли его в столицу, а далее следы сокровищ теряются. В газетах сообщения были, а вот научного описания не последовало.

Археолог целую неделю провел в районе загадочной находки, беседовал со стариками и выяснил, что крестьяне там со стародавних времен перекапывают землю в поисках мрамора, монет, древней посуды. О находках не любят говорить. Но вот среди них бытует легенда, согласно которой в этих местах до пришествия слуг Аллаха жили язычники. Цари этих поклонников змей и леопардов были явными сумасбродами. Как только один из них добирался до трона, так сразу же приказывал народу собирать скарб и отправляться в дорогу, чтобы строить город на новом месте. Имя одного из них звучало примерно как Яримлим. След очень интересный! Такие цари были у карийцев и лидийцев — ближайших родственников хеттов…

Не от этих ли царей остались таинственные клады? Похоже на правду. Мысли археолога с разных уровней устремились в одну точку: «Где начинать раскопки?»

Но… как раз в этот момент Лондон прекратил ассигнования на раскопки в Анатолии. Не нашлось и спонсора, как, скажем, лорда Карнарвона, давшего бешеные деньги на поиски склепа Тутанхамона. В наши дни лорды предпочитают иметь дела с черным рынком — это менее хлопотно.

Увы, отсутствие ассигнований на археологию — явление глобальное. Оно трагично усугубляется тем, что подпольные гробокопатели активизировали свою теневую деятельность.

Когда знаменитый археолог Генрих Шлиман у крепостной стены Трои обнаружил клад царя Приама (диадемы и кубки, цепочки и застежки), он вслух произнес: «Золотой триумф! Невиданная удача!» Когда английский археолог Говард Картер в 1922 году увидел сквозь узкое отверстие матовое листовое золото, за которым был саркофаг Тутанхамона, он воскликнул: «Ошеломляющий успех! Печати не сорваны! Камера не разграблена. Вижу удивительные вещи!» Но вот когда итальянский историк Луиджи Альбани опустил через скважину археологический перископ в этрусский могильник и увидел только фрески и пустой керамический гроб, губы его прошептали: «Проклятье! Позор!» Еще более гневные и крепкие слова посыпались на головы бессовестных осквернителей могил, когда перуанские, польские и американские археологи обнаружили на краю пустыни Наска некрополь с опустошенными могильниками. Бандиты опередили ученых. Культура народа, создавшего фантастические рисунки, понесла непоправимый урон.