Глава 3

Но ровно в пять утра Мать Природа нажала какую-то потайную кнопку, и мир сошел с ума: каждая божья птаха и тварь, и, судя по звукам, даже аллигатор, громко запели, чтобы другие могли их послушать. Этой какофонии потребовалось какое-то время, чтобы проникнуть в сознание Ваймса. Преимуществом гигантской постели было изобилие подушек, чьим большим фанатом был Сэм, когда не спал в своей постели. Два или три жалких мешочка набитых перьями на кровать для отмазки - не для него! Он обожал зарыться в них с головой, превратить их в своего рода мягкую крепость, оставив единственное отверстие - для притока кислорода.

К тому моменту, когда он выплыл на льняную поверхность, адский шум несколько поубавился. «Ах, да! — вспомнил он. — Это же еще одна особенность деревни. Все встают чертовски рано». Командор по обычаю, необходимости и наклонностям вел преимущественно ночной, а иногда и «всю-ночь-напролетный» образ жизни. Поэтому для него было чуждым понятие, что в сутках дважды бывает ровно семь часов. С другой стороны, он почувствовал запах бекона и спустя пару мгновений в комнате оказались две нервничающих молодых дамы с подносами на сложной металлической штуковине, которая в разложенном состоянии практически, но не абсолютно, исключала возможность насладиться установленным поверх нее завтраком.

Ваймс моргнул от удивления. А жизнь-то налаживается! Сибилла решила, что ее супружеский долг состоит преимущественно в том, чтобы обеспечить мужу вечную жизнь, и была убеждена, что такой счастливый исход возможен, если кормить его орехами, пшеном и йогуртом, который по мнению Ваймса был ни чем иным, как недозрелым и потому не затвердевшим сортом сыра. Следующим шагом было досадное посягательство на его сэндвич с беконом, латуком и помидорами. Удивительно, но факт, что по данному вопросу его подчиненные решили следовать указаниям его супруги, и если их босс вопил и топал ногами, что вполне понятно и даже простительно, если ему запрещают отведать утром кусочек поджаренной свинины, ссылаясь на инструкции, данные им его женой, в полной уверенности, что все кары небесные и увольнение не более, чем пустые угрозы, и уволенный тут же будет восстановлен в должности.

Среди подушек всплыла Сибилла со словами:

— Ты в отпуске, дорогой.

То, что нужно есть в отпуске, по выходным и по праздникам так же включало яичницу из двух яиц, точно как Ваймс любил и сосиску, но только не бекон, что, несмотря на «праздник», считалось грехом. Однако поданный кофе был густым, черным и с сахаром.

— Ты хорошо спал, — отметила Сибилла, когда Ваймс набросился на неожиданно щедрый дар.

— Что ты, дорогая! Уверяю, даже глаз не прикрыл! — возразил он.

— Сэм, ты храпел всю ночь! Я слышала.

Превосходное чувство бракосохранения Ваймса-мужа, предостерегло его от дальнейших комментариев, кроме:

— В самом деле? Храпел? Прости, пожалуйста.

Сибилла разобрала кучку конвертов в пастельных тонах, которые были приложены к подносу.

— Так-так, новости уже разнеслись по округе, — сказала она. — Герцогиня Сантимент приглашает нас на балл. Сир Генри с леди Увяданс приглашают нас на балл, и лорд и леди Вислопалец - да! Тоже, приглашают нас на балл!

— Ух ты, — сказал Ваймс. — Какая куча…

— Даже не начинай, Сэм! — предупредила супруга, и Ваймс покорно закончил:

— … приглашений? Ты же знаешь, дорогая, я не умею танцевать. Я просто топчусь на месте и наступаю тебе на ноги.

— Ладно, в основном их устраивают для молодых людей. Ясно? Люди приезжают на лечебные воды в Ветчину - на - Ржи. Это совсем рядом, дальше по дороге. А на самом деле, вся затея для того, чтобы выдать дочек за подходящих джентльменов, а означает балл, череда бесконечных баллов.

— Ну с вальсом я еще справлюсь, — признался Ваймс. — Там все дело в счете, но ты же знаешь, я никогда не сумею все эти галопы, вроде «Раздень Вдову» или «Эй Гордон».

— Не бойся, Сэм. Большинство мужчин постарше просто находят себе местечко в сторонке посидеть, выкурить трубку или нюхнуть табаку. Матери заняты поисками женихов для своих дочерей. Я надеюсь моя старая подруга Ариадна найдет подходящую партию своим дочкам. У нее шестеряшки, что бывает очень редко. Конечно Мавис очень набожна, а здесь есть молодой священник, который как раз ищет себе супругу, но прежде всего приданное. Эмилия - симпатичная, блондинка, прекрасный повар, но сильно смущается своего огромного бюста.

Ваймс уставился в потолок.

— Подозреваю, эта не столько найдет себе жениха, — предсказал он, — сколько жених сам ее найдет. Называй это мужской интуицией.

— Так, потом идет Флёр, — продолжила леди Сибилла, не поддавшись на уловку. — Она, как я понимаю, сама делает небольшие милые шляпки. И, э, Аманда, кажется. Которая почему-то очень интересуется лягушками, хотя, возможно, я не верно поняла ее мать. — Она мгновение подумала, и добавила: — О, и Джейн. Довольно странная девочка, судя по словам ее же матери, которая не знает, что из нее выйдет.

Незаинтересованность Ваймса в подробностях жизни чужих отпрысков не имела пределов, но он умел считать:

— А что с последней?

— О, это Гермиона. С ней есть сложности, поскольку она опозорила весь семейный род, по крайней мере на их взгляд.

— И как же?

— Стала дровосеком.

Ваймс секунду обдумал услышанное и сказал:

— Ну, дорогая, все знают, что молодой человек, располагающий значительными зарослями леса, должен подыскивать себе жену, способную справиться с большим, э… внушительным…

Леди Сибилла резко его прервала:

— Сэм Ваймс, уж не собираешься ли ты сделать недопустимое замечание?

— Я решил, что ты сделала это до меня, — улыбаясь, ответил Ваймс. — Это так, признай, дорогая.

— Возможно, ты прав, милый, но лишь для того, чтобы не дать тебе произнести вслух. Все-таки ты герцог Анка и широко известен как правая рука Витинари, так что не повредит сохранять достоинство, не так ли?

Это было бы хорошим советом для жениха. Для мужа это было равносильно приказу, довольно строгому, поскольку он был сделан в деликатной форме.

Так что, когда сэр Сэмуэль Ваймс и командор Ваймс, а так же его светлость герцог Анкский вышел из-за «стола», он был в приподнятом настроении. Как оказалось, прочие люди этого не разделяли.

В коридоре снаружи убиралась горничная, которая, едва увидев идущего навстречу Ваймса, с безумным взглядом повернулась к нему спиной и осталась стоять, пялясь в стену. Ее очевидно трясло от ужаса, так что Ваймс решил, что в подобных обстоятельствах явно не следует задавать вопросов, тем паче предлагать помощь. В ответ можно услышать вопль. «Может она просто стесняется», — решил он.

Но оказалось, что застенчивость заразна. За время своей прогулки по дому он встречал много других горничных с корзинами в руках, вытирающих пыль, подметающих, и каждый раз, едва он приближался к одной из них, она поворачивалась спиной и стояла, уставившись в стену так, словно от этого зависела ее жизнь.

К тому времени, когда Ваймс добрался до галереи с портретами предков супруги, Ваймс решил, что с него достаточно, и когда очередная юная мисс с чайником на подносе моментально сделала фуэте, словно балерина на музыкальной шкатулке, он спросил:

— Простите, мисс, я правда такой страшный?

Это ведь было лучше, чем спрашивать ее, почему она ведет себя столь неучтиво, верно? Так почему же, во имя всех трех богов, она рванула с места так, что остался только звон посуды по всему коридору? Среди всех прочих Ваймсов верх взял командующий Стражей. Герцог тут не годился, а гномий Хранитель Доски просто не подходил для подобной работы:

— Стоять на месте! Медленно положи поднос и повернись!

Ее занесло (действительно!) и, не отпуская крепко зажатый в руках поднос, она грациозно повернулась, аккуратно затормозила и осталась стоять, трепеща от страха, пока Ваймс не схватил ее за руку со словами:

— Как вас зовут, мисс?

Она ответила, старательно отворачивая лицо:

— Ходжес, ваша милость. Простите, ваша милость.

Слова сопровождал тихий звон посуды на подносе.

— Послушай-ка, — вновь обратился к ней Ваймс. — Я не могу спокойно думать под весь этот перезвон! Положи его аккуратно, хорошо?

Тебе не грозит ничего плохого, но я предпочитаю видеть того, к кому обращаюсь. Заранее спасибо. — Девушка с неохотой повернула к нему лицо.

— Ну вот. Мисс, э, Ходжес. Так в чем дело? У тебя же нет причины от меня убегать, верно?

— Прошу вас, сэр! — с этими словами девушка рванула в ближайшую обитую зеленым сукном дверь и заперлась изнутри. В этот момент Ваймс заметил, что прямо за его спиной стоит еще одна горничная, которая в своей темной униформе почти слилась со стеной, в которую пялилась. Ее выдавала только дрожь. Разумеется, она видела то, что произошло, поэтому он тихонько, чтобы не вспугнуть, подкрался к ней и сказал:

— Я не хочу, чтобы ты что-то рассказывала. Просто кивни или покачай головой, когда я буду задавать вопрос. Поняла?

Едва заметный кивок в ответ.

— Хорошо, у нас прогресс! У тебя будут неприятности, если ты со мной заговоришь?

Еще один микроскопический кивок.

— А есть вероятность, что будут неприятности оттого, что я заговорил с тобой? — Горничная находчиво пожала плечами.

— А у другой девушки? — Не оборачиваясь, невидимая горничная вытянула левую сжатую в кулак руку и, оттопырив большой палец, повернула его вниз.

— Благодарю, — ответил Ваймс своему невидимому информатору. — Ты была чрезвычайно полезна.

С задумчивым видом он направился обратно наверх, прошел мимо череды спин и чрезвычайно обрадовался, увидев по пути Вилликинса рядом с прачечной. Его слуга не повернулся к нему спиной, что было огромным облегчением.

Вилликинс тщательно сворачивал рубашки с такой осторожностью и вниманием, с каким, возможно, отрезал бы ухо поверженного противника. Когда манжеты его безукоризненно чистого костюма слегка задирались, можно было разглядеть кусочек татуировок, но, к счастью, нельзя было понять - каких именно.

— Вилликинс, — обратился к нему Ваймс: — Объясни, почему у нас горничные с завихрениями?

Тот улыбнулся:

— Это традиция, сэр. А причина ее, как это часто бывает, чертовски глупа. Без обид, командор, но зная вас, я бы предложил оставить горничных вращаться, пока у вас есть хоть клочок земли. Кстати, ее милость с Сэмом-младшим в игровой.

Пару минут спустя Ваймс, после кучи проб и ошибок, наконец набрел на то, что, правда в довольно затхлом смысле слова, можно было назвать «раем».

У Ваймса никогда не было много родственников. Не многие люди были готовы признаться, что среди их отдаленных предков есть убийца. Все это, разумеется, было прошлым, историей, и очень удивляло новоиспеченного герцога Анкского, что новые учебники истории теперь восхваляли память о Старике Камнелице, стражнике, который обезглавил злобного коронованного ублюдка и принес неожиданный глоток свободы и справедливости. Сэм понял, история - это то, что делаешь ты сейчас. Лорд Витинари, просто на всякий случай, хранил связку ключей от оставшейся, как назло, от эпохи «царизма» и хранящихся в подвале целой кучи убедительных пыточных механизмов в идеальном, отлично смазанном состоянии. История, и правда, это то, что ты делаешь, и лорд Витинари делал с ней… все что хотел. Только что был ужасный цареубийца и вдруг волшебным образом исчез, как будто никогда его не было, вы, должно быть, ошиблись, никогда о таком не слышал… и появился трагически непонятый герой, Победитель Тирании - Камнелиц Ваймс, известный предок всеми уважаемого герцога божьей милостью Анкского, командора, сэра Сэмуэля Ваймса. История вещь удивительная. Она движется подобно морю, и Ваймса подхватило течением.

Семейство Ваймсов жило только одним поколением. У нее не было ни наследства, чтобы передать потомкам, ни фамильных драгоценностей, ни вышитых дальней давно умершей родственницей салфеток, никаких замысловатых древних ваз, найденных на бабушкином чердаке, в надежде, что какой-нибудь молодой человек, все знающий об антиквариате, заявит, что они стоят немалых денег, чтобы вам лопнуть от самодовольства. Не было никаких денег, одни лишь неоплаченные счета. А тут в этой детской игровой, аккуратно расставленными находились поколения игрушек и игр, некоторые из них слегка потрепанные от длительного использования, а особенно лошадь-качалка почти с натурального коня величиной и с настоящим кожаным седлом и атрибутами сбруи сделанными (Ваймс к своему изумлению убедился в этом сам, потерев их пальцем) из чистого серебра! Здесь же была игрушечная крепость, позволявшая спрятавшемуся внутри ребенку защищаться от нападения, стоя в полный рост. Кроме того имелся богатый игрушечный арсенал разных вариантов и размеров, чтобы вести штурм, возможно с помощью многочисленных коробок и коробок с тщательно сделанными и аккуратно раскрашенными в подлинные полковые цвета оловянными солдатиками. Да Ваймс и просто так был рад тут же встать на колени и поиграть в них. А тут еще были всевозможные модели яхт, и плюшевый медведь, такой огромный, что Сэм даже испугался, не настоящий ли он, просто набит опилками. Тут тебе и рогатки, и бумеранги и планеры… а посредине всего этого изобилия стоял ошарашенный Сэм-младший. Он был готов разрыдаться от бессилия сыграть во все и сразу. Это было так не похоже на детство Ваймса, в котором приходилось играть палочкой с отбросами.

Когда выскочившие из орбит глаза обоих Сэмов единодушно остановились на лошадке, у которой, кстати, были пугающе большие зубы, Ваймс рассказал жене о возмутительном поведении вращающихся горничных. Та просто пожала плечами в ответ:

— Они просто не умеют иначе, дорогой. Так они привыкли.

— Как ты можешь так говорить! Это же унизительно!

Общаясь с мужем, Леди Сибилла выработала абсолютно спокойный и понимающий тон.

— Так происходит потому, что с технической точки зрения, они и правда унижены. Большую часть времени они проводят, прислуживая людям, которые гораздо важнее их самих. Но в основном ты, разумеется, прав, дорогой.

— Но я вовсе не считаю себя важнее других! — выпалил Ваймс.

— Полагаю, я знаю, что ты хочешь этим сказать, и это делает тебе честь. Нет, правда, — ответила супруга, — но то, что ты только что заявил полнейшая чепуха. Ты - герцог, командующий городской Стражи и… — Сибилла сделала паузу.

— Хранитель Доски, — автоматически продолжил Ваймс.

— Верно, Сэм. Величайший титул, которым мог тебя наделить король гномов. — Глаза Сибиллы блеснули. — Хранитель Доски Ваймс - тот, кто может стирать то, что написано. Тот, кто может стереть то, что было. Вот кто ты, Сэм! И если бы тебя убили, в правительствах всего мира поднялся бы шум, но они Сэм, к сожалению, даже не моргнут при вести о смерти одной из горничных. — Она подняла руку, пресекая возражения, поскольку Сэм уже открыл рот, и добавила: — Я знаю, что ты бы так не поступил, Сэм, но какими бы они не были изумительными девушками, во что я охотно верю, но в случае их смерти, расстроились бы только родственники, и, возможно, женихи, а прочему миру было бы все равно. И ты, Сэм, знаешь, что я права. Однако, если бы убили тебя, о чем меня меня посещают ужасные мысли всякий раз, когда ты выходишь в город на дежурство, не только весь Анк-Морпок, но и мир узнал бы об этом моментально. Возможно, даже начались бы войны, и я подозреваю, положение Витинари немного пошатнулось бы. Ты куда значительнее, чем служанки. Ты куда важнее любого в Страже. Думаю, ты просто перепутал значение с ценностью. — Она быстро поцеловала его встревоженное лицо. — Кем бы ты себя не считал когда-то, Сэм Ваймс, ты сильно вырос, и ты заслужил свой рост. Ты слышал выражение, что сливки всегда всплывают на поверхность?

— Дерьмо тоже, — на автомате буркнул Ваймс, хотя тут же об этом пожалел.

— Сэм Ваймс! Как ты смеешь говорить подобное? Может ты и необработанный брильянт, зато ты гранил себя сам! И сколько бы ты не отрицал очевидное, муж мой, ты больше не человек из народа. Теперь ты определенно превратился в человека для народа, и, полагаю, для этого подходят только лучшие люди, слышишь?

Скачущий галопом на игрушечной лошадке младший Ваймс с обожанием смотрел на своего отца. Против супруги и сына у него не было ни единого шанса. Ваймс выглядел таким несчастным, что леди Сибилла, как часто поступают жены, решила его немного утешить.

— В конце концов, Сэм, ты же рассчитываешь, что твои подчиненные будут выполнять свои обязанности, верно? Так и экономка полагается на горничных.

— Это разные вещи, правда. Копы тоже следят за порядком, но я не запрещаю им общаться с кем бы то ни было. В конце концов, этот «кто бы то ни было» может предоставить полезную информацию. — Ваймс знал, что технически все верно, но любого, замеченного за передачей сколько-нибудь полезной информации полицейскому, кроме ответа на вопрос «который час», в лучшем случае придется подыскивать соломинку, через которую ему следующие несколько лет питаться. Но аналогия все равно была верной, решил он, или решил бы, если бы он был тем, к кому слово «аналогия» могло легко прийти на ум. Нельзя вести себя подобно заводной игрушке только потому, что ты работаешь слугой в чьем-то штате…

— Хочешь, Сэм, я назову тебе причину, почему горничные отворачиваются? — спросила Сибилла, наблюдая как Сэм-младший испугался внезапного рыка плюшевого медведя, которого только что обнял. — Это правило появилось при жизни моего деда по настоянию бабушки. В те годы на выходные мы часто принимали гостей. Разумеется, большей частью эти гости были молодыми кавалерами из хороших городских семей, с отличным образованием и то что называется «полными сил и энергии».

Сибилла посмотрела на младшего Ваймса и с облегчением увидела, что тот выстраивает оловянных солдатиков в боевые порядки.

— Горничные, с другой стороны, по своей природе девушки не избалованные образованием и, стыдно сказать, слегка уступчивые перед лицом тех, кто прибыл попытать счастье. — Она начала краснеть, и стрельнула взглядом на сына, который по-счастью, был полностью увлечен своим делом. — Уверена, ты уловил картину, Сэм? Абсолютно точно и моя бабуля, которую ты с большой долей вероятности ненавидишь, тоже. У нее было отличное чутье, и поэтому она приказала горничным не только воздерживаться от разговоров с гостями-мужчинами, но и под страхом увольнения не встречаться с ними взглядами. Ты можешь сказать, что она поступила жестоко, но если хорошенько подумать, то не столь уж все плохо. В свое время горничная покинет поместье с хорошими рекомендациями и без стыда наденет подвенечное платье.

— Но у меня счастливый брак, — запротестовал Ваймс. — И я не могу себе представить, что Вилликинс посмеет рассердить Чистоту.

— Верно, дорогой, и я замолвлю словечко перед миссис Сильвер. Но это деревня, Сэм. Здесь все происходит медленнее. А теперь, почему бы тебе не взять Сэма-младшего и не прогуляться на реку? И возьмите с собой Вилликинса, он знает, что здесь и как.