Глава 12
Приключения продолжаются

В моей квартире все было перевернуто вверх дном. Я как встал на пороге, так и застыл обалдело, глупо хлопая ресницами. Мать твою етить!.. Казалось, по комнате прошлось торнадо, как это бывает в Америке. Ящики письменного стола валялись на полу, извергнув все свое содержимое, дверка платяного шкафа держалась на честном слове, а вся одежда и чистые постельные принадлежности были свалены в кучу посреди спальни. Какая-то сволочь не обошла своим вниманием даже кухню, рассыпав сахар, муку и крупу.

Короче говоря, в квартире царил форменный разгром. Но как в нее проникли? К входной двери, кажись, никто не прикасался, по крайней мере по-варварски — фомкой. Неужто в этом замешаны какие-то сверхъестественные силы?

Бред! Богданов, опомнись! Какие на хрен сверхъестественные?! Похоже, вор ради форса просто замкнул дверь. Мол, знай наших. Но что он пытался найти? Деньги я держу на счете в банке, кредитная карточка в кармане, драгоценностей у меня нет, шмотки самые что ни есть обычные, купленные на рынке, — в основном турецкое и польское барахло…

Наверное, до местного ворья дошли слухи, что я стал богатеньким Буратино, и деловые решили навестить новоявленного миллионера. Что ж, в этом бардаке, который они оставили после себя, существовала некая прелесть, решил я по здравом размышлении. Теперь они точно будут знать, что с меня взятки гладки. А значит, очередного «набега» нужно ждать не скоро.

Немного успокоившись, я принялся наводить порядок, чего мне очень не хотелось делать прямо сейчас. Но я боялся, что ко мне в гости может заглянуть маман, и тогда жди сердечного приступа — она у меня весьма впечатлительная натура.

Расставив по местам мебель и рассовав ящики туда, куда нужно, я направился к кладовке, где у меня хранился пылесос. Это был для меня самый ненавистный предмет домашнего обихода. Я брался за него лишь в случае крайней необходимости — когда мать затевала генеральную уборку. Тут уж мне было не отвертеться. Со страдальческим выражением лица я шоркал щеткой по коврам и под гул электродвигателя мечтал, что когда-нибудь ушлые японцы сварганят недорогого робота-уборщика и моих сбережений хватит, чтобы быть в первых рядах покупателей новинки — спасительницы мужиков от этого каторжного труда.

Включив свет в кладовке, я рывком отворил дверь… и остолбенел. Мне вдруг показалось, что я брежу. Или сплю и вижу ужастик типа фильма «Кошмар на улице Вязов». Из глубины кладовки на меня смотрела та страшная рожа, что привиделась мне в окне бара Чабера. Глаза урода при неярком свете маломощной лампочки светились, как у мартовского кота, а вместо улыбки, которую он совсем недавно явил мне через оконное стекло, щерился звериный оскал.

Он прыгнул на меня, как тигр. От сильного удара в челюсть я улетел сначала к противоположной стенке, а затем, проюзив по ней тыльной частью тела, грохнулся аккурат возле небольшого столика с большой бронзовой статуэткой Будды, державшего в руках мешок с китайскими деньгами. Божка подарила мне маманя на день рождения. Ей очень хотелось, чтобы я разбогател, ведь известно, что «денежный Будда» приносит в дом большой достаток.

Конечно же я лишь посмеивался над этим глупым суеверием. Тем более что оно никоим боком к русскому народу не относилось. Это все восточные заморочки. И потом, о каком достатке может идти речь, если в мешке Будды лежат китайские монетки с квадратной дыркой посредине? Мой скепсис лишь подтвердили последние события, когда меня вежливо попросили уйти из фирмы не по сокращению штатов, предполагавшему денежное вознаграждение за «тяжелый» труд, а по собственному желанию — без гроша в кармане. Что я и сделал — не могу отказывать женщинам, когда они просят. В любом варианте. А уж своей шефине — тем более.

Все-таки я был к ней неравнодушен. Самую малость…

Однако завещание Африкана сильно поколебало мою уверенность в том, что суеверия, связанные с «денежным Буддой», — враки. Я вдруг начал относиться к нему как к живому существу — говорил «здрасте» и «до свидания» и даже смахивал с него пыль, чего за мной никогда не водилось. А вдруг все правда?

Каким чудом я вскочил на ноги, мне и самому было непонятно. Я подхватился как ванька-встанька — одним рывком. И следующий удар «Фредди Крюгера» (так я мысленно окрестил страшилу — по имени главного персонажа фильма «Кошмар на улице Вязов») пришелся на пустое место — он хотел своей лапищей, обутой в какие-то диковинные опорки, размазать меня по полу, словно клопа.

А затем в голове у меня будто что-то щелкнуло. Снова, как и возле супермаркета, когда я сражался с угонщиками своей машины, все процессы вокруг меня замедлились. «Фредди» атаковал меня со знанием дела, бил весьма профессионально, чего никак нельзя было ожидать от бомжа. (По крайней мере, он выглядел как бомж.) Я в основном защищался, потому что его удары были молниеносными и, похоже, страшными по своей мощи. Но все они летели мимо. Я легко уклонялся, даже не ставя блоки, потому что мне очень не нравились пудовые кулачищи урода — такие могут пробить любой блок и даже сломать кость.

В какой-то момент «Фредди» вдруг ослабил натиск. Он был сильно озадачен моим сопротивлением. Похоже, такого поворота событий он не ожидал. Это была минутная передышка. Увы, мои надежды не сбылись — урод снова атаковал меня, на этот раз с использованием борцовских приемов. Я оказался словно в тисках и даже начал задыхаться. От вони, которую извергала его щербатая волосатая пасть, у меня едва не случилось помутнение рассудка. Он что-то нечленораздельно рычал и мял меня, как насильник девку, пытаясь заломать по-медвежьи.

Я уже не чаял вырваться из его захвата, но тут меня с ног до головы пронзила внезапная боль, разогревшая кровь едва не до кипения. Мои мышцы вдруг налились немереной силой, и я резким рывком сначала выскользнул из «объятий» страшилы, а затем сильным толчком отправил его к противоположной стене гостиной, да так, что он не удержался на ногах и упал на диван.

На этот раз, похоже, он не просто удивился моим физическим кондициям, а был ошарашен. Его глаза-бельмы полезли на лоб, а изо рта вывалился нечистый язык. Однако он быстро опомнился и, издав дикий вопль, снова ринулся на меня, как торпеда. В это время я стоял возле буфета. В совершенном отчаянии, схватив первое, что попалось мне под руку, я вмазал «Фредди» изо всей силы по его лохматой башке. У меня совершенно не было сомнений, что этот ублюдок гораздо сильнее меня и, скорее всего, больше смыслит в приемах рукопашного боя, чем я, а значит, в конечном итоге победа будет на его стороне. Что означало для меня кирдык, звездец и красивые похороны, благо было на что.

Удар оказался знатным — аж загудело в гостиной. Но самое странное началось после. Шаромыжник вдруг упал на колени, обхватил голову своими заскорузлыми темными лапищами… и заплакал! Он ревел как младенец, время от времени подвизгивая, словно побитый пес, при этом двигаясь на карачках к выходу. Я ничего не мог понять. Мне даже добивать его расхотелось, хотя свирепость, охватившая меня, все еще пьянила и вызывала в душе повышенную кровожадность.

Так он добрался до двери гостиной, затем, цепляясь за дверной оклад, поднялся и поковылял к выходу. Я не стал его останавливать. Хлопнула входная дверь, и в квартире стало так тихо, что я даже услышал негромкие звуки падающих капель в ванной (все никак не соберусь позвать сантехника, чтобы поставить в кран-смеситель новую прокладку).

Я перевел дух и посмотрел на свое грозное «оружие», едва не проломившее башку грабителя. Посмотрел — и заледенел. Это была покрытая серебром бронзовая статуэтка крылатого коня Пегаса, любимца древнегреческих муз! Ее мне тоже кто-то подарил — уж не помню, по какому случаю. Опять серебро! Что за чудеса… Серебряные пули, серебряная статуэтка… Мистика! Впору с криком «Нечистыя!» сигать из окна.

А ведь подействовало, как ни крути. Страшилу будто током ударило. Неужели этот «Фредди» — оборотень? Чушь, чушь, чушь! Нет никаких оборотней! Сказки все это. Просто я приложился к его башке так смачно, что даже рука занемела.

Успокоив себя таким нехитрым образом, я вытащил из кладовки пылесос и погрузился в «нирвану» уборщика, начав с гостиной. Удивительно, но, пока пылесос гудел, в моих мыслях царили тишь и благодать. Я работал как робот — размеренно и бездумно. То есть в полной отключке. И когда у меня над ухом раздался мужской голос, я от неожиданности шарахнулся в сторону.

— Невинные забавы холостяка?

Я резко обернулся и увидел насмешливую физиономию майора Завенягина.

— Да уж… забавы… — буркнул я неприветливо в ответ и перевел дух.

В этот момент я злился на себя. Надо же, едва штаны не намочил от испуга! Как бы из-за всех этих мистических приключений не загреметь в психушку.

— А кто это у вас тут похозяйничал? — не обращая внимания на мой тон, спросил майор, заглядывая в разгромленную кухню, до которой я еще не добрался.

— Как вы вошли? — ответил я вопросом на вопрос.

— Очень просто. У вас дверь была открыта. Я даже забеспокоился…

Все верно, в запарке я совсем выпустил из виду, что после бегства «Фредди» дверь так и осталась незамкнутой.

— Было отчего беспокоиться… — сказал я мрачно и плюхнулся на диван.

За несколько минут уборки я устал больше, чем после марш-броска на десять километров с полной выкладкой.

— Что случилось? — Завенягин напрягся, как перед броском.

— Мою квартиру хотели обчистить.

— Воры? — В этом вопросе явственно прозвучали нотки недоверия.

Да, этого стреляного воробья на мякине не проведешь. Следы погрома, учиненного страшилой, я так и не успел ликвидировать до конца.

— Грабитель. Один.

— Я так понял, вы застали его на горячем…

— Правильно поняли.

— И что?

— А ничего. Здоровый, как бык. Едва меня не грохнул.

— Значит, ваша взяла верх… Тогда где он?

— Сбежал. У меня ведь нет вашей милицейской сноровки — вязать руки. И потом, я сомневаюсь, что мне это удалось бы. Чистый зверь…

— Вы можете описать его внешность?

— В деталях, — ответил я честно.

Действительно, рожа уродливого хмыря до сих пор стояла у меня перед глазами. Я рассказывал, а майор убористым почерком заносил сведения в свою записную книжку.

— Я так понял, — сказал он извиняющимся тоном, — вы не будете писать заявление по этому поводу…

Ежу понятно, что майору такая перспектива нужна была как козе баян. Кому понравится еще одно дохлое дело? Ведь процент раскрываемости никто не отменял.

— Не буду. У меня ничего не пропало. За исключением доверия к дорогим замкам, которые открываются на раз, хотя в инструкции написано нечто совсем противоположное.

Завенягин кисло ухмыльнулся.

— На моей памяти был всего лишь один случай, когда, пожалуй, лучший из современных воров-домушников не смог справиться с замком, — сказал он в ответ. — Но тот замок был работы старинных мастеров, кажись, конца девятнадцатого века. Вора не смогла задержать даже швейцарская охранная система, а с виду простой замочек дореволюционного русского мастера поставил его в тупик. Такие дела.

— Ну да. Скорее не дела, а делишки.

— Однако, если судить по вашему описанию, этот клиент в нашей картотеке не значится, — задумчиво сказал майор. — А ведь у вас замки и впрямь достаточно серьезные. Неспециалисту их не взять. Но воры-домушники с виду никак не похожи на бомжей. А этот тип, судя по вашему описанию, словно из помойки выскочил.

— Ну да, совершенно верно. От него действительно разило луком и прокисшей капустой. Это только теперь до меня дошло.

— И на залетного он не похож, — продолжал Завенягин размышлять с задумчивым видом. — Такое чучело не впустили бы даже в электричку, не говоря уже про поезд дальнего следования.

— По мне, так он выскочил из преисподней, — буркнул я раздраженно.

— Поскольку я материалист, эта версия не имеет права на существование, — сухо ответил майор.

Ну да, не имеет… Я вспомнил серебряные пули, воронье над Круглой горой и слухи, с нею связанные. Еще немного — и я поверю во что угодно.

— Вы ко мне по какому-то вопросу или как? — спросил я неприязненно.

Впереди меня ждала финальная часть уборки, поэтому трали-вали разводить было недосуг.

— Нам нужно поговорить, — сказал майор.

— Мы уже говорим.

— Будем считать ваш рассказ о грабителе преамбулой к нашему разговору.

Во менты пошли! Какие умные слова знают. Я покопался в своем словарном запасе и вынужден был сознаться самому себе, что мое образование похоже на решето — сплошь в дырках. Мне стало стыдно, и я кивнул, соглашаясь с опером. А куда денешься?

— Прошу, — сказал я галантно, указывая на гостиную, которая уже приобрела почти нормальный вид.

Бросив взгляд, в котором сквозило сожаление, на кухонную дверь, майор взял курс на диван, где и расположился с постной миной на лице. Я понимал его: он надеялся на очередной фуршет, а тут такой облом. Конечно, у меня был небольшой запас спиртного, но я из вредности решил прикинуться валенком. Нефиг разевать роток на дармовщину. Эта неизбывная черта ментовского характера уже достала всех. Интересно, новые «полисмены» тоже будут падки на халяву?

— Ну и?.. — спросил я нетерпеливо, потому что пауза несколько затянулась.

Завенягин сидел и пялился на интерьер гостиной, будто впервые его увидел. Он был словно в трансе. Что это с ним? Тут майор повернулся ко мне, и я наконец заметил, что он очень плохо выглядит. Его красные, как у вурдалака, глаза выражали крайнюю степень усталости, а на лице лежала тень вечного недосыпа. Похоже, дела старшего опера шли не шибко.

— То, о чем я сейчас вам скажу, знает лишь ограниченный круг лиц, — начал Завенягин. — Надеюсь, вы понимаете, что это тайна следствия и вам нужно держать язык за зубами…

— А вы не говорите. И вам будет спокойней, и мне.

— Увы, ситуация запредельная. Я оказался в тупике. Но уверен — вам известно что-то такое, о чем я пока понятия не имею. Нет-нет, я ни в чем вас не подозреваю! Просто вокруг дела Брюсова творится настоящая чертовщина. Все, кто имеет к ней хоть какое-то отношение, исчезают. Точнее, уходят из жизни.

— Но я-то пока жив.

— Вот именно — пока.

— Спасибо, вы меня утешили.

— Но самое интересное… — Тут Завенягин буквально вонзил свои вурдалачьи глаза прямо мне в душу. — Самое интересное, что в данный момент вся эта адская карусель вертится вокруг вас.

— Да ну? — Я скептически ухмыльнулся, хотя на душе вдруг стало муторно.

— Судите сами: убиты Брюсов, затем Мошкин (оба серебряными пулями), в СИЗО отравлен Кованый…

— Не может быть! Это как же так?

Наверное, мой вопрос прозвучал чересчур наигранно и фальшиво, но майор не обратил на это внимания.

— Не как, а чем, — сказал он в ответ. — Наши эксперты так и не смогли определить яд, которым он был отравлен. Отправили на экспертизу в Москву. Когда придет ответ, неизвестно. А это очередная задержка в следствии. Но и это еще не все. В тюремной больнице повесился Мозель. И у меня есть подозрения, что стульчик из-под его ног выбил кто-то другой.

— Чему вы удивляетесь? В наше время за деньги (а тем более — за большие) сделают что хочешь. У народа крыша поехала на почве обогащения. Значит, кому-то сильно не хотелось, чтобы Кованый и Мозель начали «петь» на допросах.

— Именно. Притом так не хотелось, что Котя неожиданно сошел с ума.

— Вы серьезно?!

— Вполне. В один прекрасный день стал полностью невменяемым.

— Наверное, психика не выдержала тюремных стен. Все-таки он еще совсем пацан…

— Намекаете на садистов в милицейской форме? Парня сильно прессовали, и от этого он подвинулся рассудком. Это совсем не так. Котей занимался лично я. И смею вас заверить, что у нас не было к нему чересчур серьезных претензий. Он не бандит, не убийца и даже из вполне приличной семьи. Бывают иногда такие индивидуумы. Котя сошел с ума среди ночи, в камере. Ему начала видеться разная чертовщина. Забьется в угол и вопит как резаный.

— Может, симулирует?

— Нет. На этот счет уже есть медицинское заключение.

— Ладно, понятно, что ничего не понятно. Но тогда следующий вопрос: а при чем тут я?

Майор хмуро зыркнул на меня и достал из папки, которую держал на коленях как прилежный ученик, несколько фотографий.

— Взгляните, — сказал он с нехорошей улыбочкой.

Я взглянул. И только неимоверным усилием сдержал возглас изумления. На фотографиях был отображен весь процесс моего похищения: и моя персона с ошарашенным видом, и «быки», державшие меня под микитки, и «линкольн», и даже его номерной знак. Это кто же так постарался?

Мой немой вопрос не остался без ответа.

— Есть тут у нас один… любитель острых ощущений, — сказал Завенягин то ли с восхищением, то ли с осуждением, я так и не понял. — Из молодых, да ранних. Его наши гайцы сторонятся, как чумы. Благодаря его снимкам было уволено четверо сотрудников ГИБДД… понятно, за что. Мало того, он сумел заснять киллера, который застрелил бизнесмена. И мы наконец раскрыли заказное убийство, что совсем уж невероятно. У него потрясающий нюх на экстремальные ситуации. Так что вы на это скажете? — обличительным жестом указал он на фотографии.

— Хорошая аппаратура у этого малого, — ответил я как можно беззаботнее. — Скорее всего, объектив длиннофокусный. Дорогая вещь…

— Я не об этом, — жестко сказал майор. — Посмотрите на время и дату съемки в уголке фотографий.

— Посмотрел. Ну и что?

— А то, что вечером того же дня «линкольн» был найден за городом на дне оврага. А в нем три свежеиспеченные тушки. Мне повезло, что я как раз находился в дежурном отделении управления, когда туда были доставлены эти фотографии. Ну а сложить два и два оказалось несложно.

— Похоже, по арифметике у вас тоже была двойка, — сказал я насмешливо. — Пассажиры «линкольна» были убиты?

— В том-то и дело, что на их телах не обнаружено никаких следов насилия. Машина свалилась в овраг, так сказать, по доброй воле. Но в задаче спрашивается: как получилось, что один из пассажиров остался живым и даже не покалеченным? Ведь глубина оврага там вполне приличная, сам видел.

— А вариант, что меня высадили до того, как случилась авария, вы не рассматриваете?

— Рассматриваем. Но он маловероятен.

— Почему?

— Вы принимаете меня за идиота?! — рассердился майор.

— И в мыслях такого не держу, Валерий Петрович! Тем более что отец просветил меня на ваш счет. Он сказал, что вы талантливый сыщик, и я ему верю.

Я все-таки не удержался и подпустил менту леща. О, это неизбывное русское чинопочитание! Оно въелось в мозг, сожрало сердце и душу. Даже какое-нибудь серое ничтожество в чиновном мундире в глазах простого обывателя вырастает до размеров Медного всадника. Перед власть предержащими лебезят, заискивают, иногда совершенно без надобности. Менталитет-с…

— Вас везли на дачу к Воловику, — успокоившись, сказал Завенягин. — Погибшие — его люди. Из охраны. Вопрос заключается только в одном — зачем? Почему вас похитили? И как вам удалось выкрутиться?

— У меня только один ответ: меня высадили раньше, — отчеканил я с вызовом. — Этих парней я не знаю, меня схватили по ошибке. Все.

— Это ваша версия происшествия?

— Именно так. И я на ней настаиваю.

— Я не могу вас понять… — Майор тяжело вздохнул. — Мне кажется — и небезосновательно! — что вы ходите по краю пропасти, а вам хоть бы хны.

— Неужто приставите ко мне вооруженную охрану? — спросил я язвительно.

— Нет, но…

— Которая меня и завалит, — продолжил я напористо. — Знаем мы вас… защитничков. Только не нужно делать страшные глаза! Есть среди вас и порядочные люди, не спорю, но ведь судят не по ним, а по тем, кого называют «оборотнями в погонах». Не так ли?

— Разговор идет о вас!

— Так я отвечаю — мне ваша помощь на фиг не нужна. Потому как я сам не понимаю, что творится. Это если совершенно честно.

— Так давайте разберемся вместе.

Мой взгляд был выразительнее любого ответа. Майор не выдержал его и опустил глаза.

— Да, согласен, — сказал он после небольшой паузы. — Ваша история попахивает серой. И не такой уж я зашоренный дурак, чтобы этого не понять. Я не верю в разную нечисть, но сейчас мне приходится сталкиваться совсем уж с невероятными вещами. И я тут бессилен. А помочь, подсказать мне хоть что-нибудь вы не желаете. Это с вашей стороны нечестно. — Он вздохнул. — Будь моя воля и возможность, я бы и впрямь посадил вас под замок… скажем, под домашний арест. Мне не нужно очередное мокрое дело, которое сразу можно заносить в раздел нераскрытых.

— За свою репутацию переживаете?

— А хоть бы и так! — с вызовом сказал майор. — Я профессионал, и до сих пор, смею вас уверить, с работой худо-бедно справлялся.

— Спасибо за откровенность. И все равно ничем помочь вам не могу.

— Жаль… — сказал Завенягин и встал. — Я уверен, что и сегодняшний грабитель из той же серии. И не замочил он вас лишь по одной причине — кому-то вы нужны живым. Так что поберегитесь, любезнейший Алексей Михайлович… — Майор направился к выходу.

— Поберегусь… — буркнул я вслед оперу.

Замок мягко щелкнул, и я наконец остался в полном одиночестве. Фух! Ну и уморил меня этот майор-проныра. Надо же, как он быстро связал аварию «линкольна» с моей персоной.

«Но вот насчет… хе-хе… фотографа, любителя «жареного», позвольте усомниться, любезнейший Валерий Петрович, — поддел я майора. — Чай, прицепили ко мне «хвост». Я не очень много смыслю в фотографии, но снимки были сделаны вполне профессионально и отразили именно то, что нужно. Следствию. Не исключено, что в городе и впрямь существует такой чудак-правдоискатель. Но это не тот случай. Нюх у него, видите ли, потрясающий… Да уж…»

Повздыхав немного над своей горькой судьбиной и выкурив сигарету, я снова взялся за пылесос, который теперь уже не казался мне орудием пытки. Все познается в сравнении.