Волкодав
Рашид казался сильно обеспокоенным. Это была уже четвертая наша встреча, и он явился на нее один. Собственно, как и я, – мы решили главные моменты операции обсуждать только вдвоем. Так сказать, во избежание…
– Наши друзья из ООП предупреждают о небывалой активности Шин бет в Средиземноморье. Сюда брошены лучшие силы. – Рашид за две недели осунулся и еще больше похудел.
– Грош цена такой информации… – буркнул я. – Израильские спецслужбы, если ты еще не знаешь, отличаются тем, что суют свой нос во все щели. Их главная на сегодня проблема – терроризм, а потому они стараются работать методом упреждения и как можно дальше от своей территории. Скорее всего, намечается очередная заварушка со взрывами и стрельбой где-нибудь в Иерусалиме и они нащупали, откуда у нее ноги растут.
– Извини, не понял…
– Чего проще… – Я с трудом сдержался, чтобы не ляпнуть, по своему обычаю, что-нибудь эдакое; интересно, Рашид и впрямь тупой или прикидывается? – Сейчас мусульманские экстремисты стараются устраивать свои гнездышки не в Ливане, как было еще лет десять назад, а где-нибудь на нейтральной территории, например в Европе и Средиземноморье. Риску гораздо меньше, а эффективность теракта почти стопроцентная. Впрочем, ты это знаешь не хуже меня. Даю голову на отсечение, что и на Лазурном берегу действуют одна-две группы ООП, нацеленные на Израиль. Или я не прав?
– Кгм… – Рашид смутился. – В общем… не исключено…
Темнила хренов! Рассказывает тут мне сказки про белого бычка… Будто напрочь забыл прописную истину разведки: лепи горбатого всегда и всем, да знай меру. Когокого, а арабов во Франции – пруд пруди. И чем они тут занимаются – одному Аллаху известно. В такой мутной воде не то что зубастая пиранья может спрятаться, но и акула-людоед.
И все равно я встревожился. Я не стал делиться с Рашидом информацией о глиссере и подводной лодке. Как говорится, служба службой, дружба дружбой, а табачок врозь. Такие сведения, попади они куда нужно, могли поставить крест не только на операции "Альянс", но и на наших жизнях: в разведках почти всех стран существует жесткое и в общем-то справедливое правило: око за око, зуб за зуб. А кто мог дать гарантию, что в команду Рашида не затесался "крот"? Я уже не говорю о моем "крестнике" Азраиле. Которого так и не отозвали, несмотря на доклад Рашида своему руководству. Конечно, такого аса-ликвидатора, как турок, грех упускать, и арабы это понимали, но даже абсолютное доверие должно иметь какие-то разумные пределы.
– А что конкретно тебя волнует в свете информации ООП? – резко и требовательно спросил я, интуитивно вычислив какой-то подтекст в словах Рашида.
– Три человека из моей группы, в том числе и я, в "черных списках" израильских спецслужб, – нехотя ответил нахмурившийся араб.
– Хреново… – Я сокрушенно покачал головой.
– Куда уж хуже…
Теперь я понимал Рашида. Такие "черные списки" имеют все разведки мира, и любой из диверсантов-ликвидаторов при работе "на холоде" считал своим наипервейшим долгом (если, конечно, оставить за кадром конкретное задание) внести лепту в сокращение порядковых номеров списка, за которыми значились конкретные имена и псевдонимы вражеских агентов, имевших несчастье плюнуть в суп, образно выражаясь, противной стороны и "засветиться".
– И где? – спросил я осторожно.
Рашид понял.
– Три года назад, – ответил араб; он сказал лишь когда у него случился "прокол", но не ответил где.
Мудро, решил я. Значит, Рашид вовсе не такой лох, как кажется. Осторожность в нашем деле всегда стоит на одном из первых мест.
– И здорово наследил? – все-таки продолжил я расспросы.
– Не то слово… – Рашид потемнел лицом. – Меня уже два раза пытались отправить к Аллаху.
– А ты к нему, значит, не торопишься? Насколько я знаю, правоверным на том свете обещают райские кущи и гарем из прекрасных гурий.
– Это верно, – согласился араб. – Но я готов довольствоваться проститутками и хочу пожить подольше не в мире призраков, а среди людей.
– Я так понял, что рай тебе не светит. Наверное, и винишко хлебаешь?
– Только как лекарство, снимающее стресс, – хитровато осклабился Рашид.
– Ты, оказывается, великий грешник. – Я вернул ему улыбку.
– В раю на всех места не хватит, – мудро ответил араб.
– Истину глаголешь, отрок. – Я дружески похлопал его по плечу. – Ладно, вернемся к нашим баранам. Значит, ты боишься, что можешь нечаянно попасть на глаза молодчикам из Шин бет, шляющимся по Сен-Тропе?
– Да, боюсь. Но не за свою жизнь. Сколько мне отмерено, знает лишь Аллах. А я об этом спрашивать у него не собираюсь. Но подставить под удар операцию просто не имею права.
– И что ты предлагаешь?
– Отправить мою группу в Марсель. Чтобы подготовить все необходимое для работы на воде. Я думаю, нам нужно маскироваться под рыбаков. Мы купим лодки, снасти и прочее. К тому же в большом портовом городе легче раствориться в толпе, нежели в Сен-Тропе.
– Разумно… – Предложение и впрямь бы-ло неплохим.
Особенно в части, касающейся вообще присутствия арабов у нас под боком. Меня они просто нервировали. Я почему-то вбил себе в голову, что от них в любой – притом самый неподходящий – момент можно ожидать какой-нибудь бяки. Недоверчивость и подозрительность даже по отношению к своим коллегам считалась в ГРУ едва не главным достоинством агента, тем паче "на холоде". И эти паскудные чувства так въелись в плоть и кровь "борзых" – асов военной разведки, что нам временами казалось, будто нас забросили в космос, на чужую планету, где каждый встречный – враг. В том числе и в собственной стране; а иногда – в период депрессии – и любимая женщина или друг. Для моей контактной натуры это было сущим адом.
– Значит, решено? – спросил Рашид.
– Что не во вред, то во благо. Как говорят у нас, в России, скатертью дорожка.
Араб с облегчением вздохнул. Похоже, он не настолько был силен в русском языке, чтобы знать глубинный смысл этого изречения. А я, естественно, не стал изображать из себя репетитора по народному творчеству.
– У меня есть одна просьба… – Рашид явно колебался.
– Чем смогу… – Я добродушно ухмыльнулся и пожал плечами; однако насторожился: мне не очень нравилась ложка дегтя в бочке с медом; а судя по физиономии араба, он как раз и хотел "осчастливить" меня чем-то подобным.
– Я бы хотел оставить в Сен-Тропе связника для обеспечения контакта между нашими группами.
– Вольному – воля. – Я был сама невинность.
– Да, но… – Рашид замялся и побагровел от волнения.
– Какие-то проблемы?
– В общем-то… не совсем… Мы у себя посоветовались… Остаться решил Азраил.
– Что-о?! – У меня глаза на лоб полезли от такой "новости". – Моб твою ять! – Это я добавил от всей души.
– Извини, последняя фраза… Не понял.
– В переводе это значит, что хрен ему на рыло! Ну, бля, и клиента мне судьба подкинула. Нет бы грохнуть этого Азраила в свое время… ишак неподкованный! – Я отвел душу, матеря себя и свою неожиданную мягкотелость, приключившуюся со мной в Турции, на все заставки.
– В Марсель ему нельзя… – попытался было влезть в мой монолог Рашид.
– А мне плевать! Скажи этому сукиному сыну, что для него и Сен-Тропе скоро станет могилой. Если, конечно, вы его оставите здесь. Я ему лично сварганю деревянный макинтош и пышные похороны. У меня на него аллергия.
– Но там он сильно "наследил".
– Какая новость! Будто мы не ходим, а порхаем, невидимые и неслышимые. Пусть включит мозги. Он хитер как лис. Выкрутится. Но сидеть на стуле, куда вколочен гвоздь острием вверх, я не желаю. Азраил – это ваша проблема.
– Пусть будет так… – нехотя согласился Рашид.
Я понимал его состояние – араб до потери штанов хотел избавиться от такого опасного "довеска", как непредсказуемый и коварный турок. После нашей первой встречи Рашид затребовал от своего руководства на него досье. И похоже, получил. А что он там вычитал, я уже знал…
Я вернулся на базу, то бишь на виллу, злой как черт. Будто чувствовал, что и там меня ожидают неприятности.
– Кей исчезла, – потупясь, сообщил мне Боб Миллер, исполняющий в мое отсутствие роль командира группы.
– Как это – исчезла?! – рявкнул я. – У нас что здесь, одесский бульвар, где все гуляют где угодно и когда им вздумается?!
– Была – и исчезла… – долдонил свое совершенно обескураженный Боб.
– Виллу обыскали?
– С подвала до крыши.
– А куда, интересно, смотрели вахтенные?! – снова повысил я голос, при этом наименовав часовых по-морскому, чтобы было доходчивей. – Чья сегодня очередь была?
– Хуго за старшего, Слоули и двое парней Зигфрида.
– Компашка, бля… – выругался я от души. – Где этот… – я снова добавил непечатное словцо, – твой помощник?
– За дверью, – грустно вздохнул старина Боб.
– Тащи его сюда. Небось опять налакался?
Миллер отвел глаза и, будто не услышав вопрос, пошел выполнять мой приказ.
Хуго держался на ногах, как стойкий оловянный солдатик. Он был болезненно худ, бледен и невозмутим, словно попавший в плен краснокожий из американских вестернов. Я знал его способность поглощать лошадиные дозы спиртного и не пьянеть; он лишь стекленел, и мне временами казалось, что если Хуго заставить побежать, то он просто рассыплется на кусочки, как замороженный жидким азотом робот-убийца в фильме "Терминатор-2". Но сегодня помощник кэпа перещеголял даже себя самого; он был не то что пьян, а пьян вусмерть. Правда, со стороны это было не очень заметно – железной воле Хуго можно было только позавидовать, – но языком он не ворочал, в чем я и убедился, задав всего один вопрос:
– Сколько ты сегодня выпил?
– М-му… мр-р… бу-е…
Ответ оказался настолько доходчивым, что Боб Миллер и присоединившийся к нам Зигги тут же потупились, чтобы не рассмеяться. Но я вовсе не был расположен к веселью.
– Зигги!
– Да, шеф! – подтянулся мгновенно посуровевший сибирский "ариец".
– Что говорят твои парни?
– Хуго приказал им следить за подступами с суши, а сам устроился над обрывом, чтобы наблюдать за морем.
– Донаблюдался… курортник хренов! – вызверился я.
– Слоули доложил, что видел, как Кей собиралась на пляж.
– А! Еще один солдат революции. Давай и этого сюда.
Зигфрид через минуту доставил и Слоули. Он морщился, будто от зубной боли, и каялся:
– …Шла в сторону причала. Ну почему я не сообразил окликнуть?!
– Да, стоять на стреме – это тебе не интегралы щелкать. Не сообразил… твою мать! В чем она была одета?
– Ну… как обычно: шорты, майка… и сумка.
– Сумка? – Я в недоумении переглянулся с Бобом. – Первый раз слышу… Большая?
– Не маленькая.
– Гидрокостюм и акваланг, – уверенно отрубил Миллер.
– Та-ак.. В нашем колхозе объявилась новая русалка. Видите ли, трех водяных нам мало. Сумку на пляже нашли?
– Ее и не могли найти. Она раскладывается и превращается в жилет, к которому прикреплены баллоны со сжатым воздухом.
– А шмотки?
– Гидрокостюм для Кей несколько великоват, так что…
– Понял. И где нам теперь ее искать… церберы отвязанные? – Я кипел от злости. – У Нептуна в спальне?
– Нужно поднимать "дельфинов", – хмуро буркнул Зигфрид.
– Вот и командуй. А сам вместе со своими "торпедами" прочеши как следует побережье. С оружием! Боб! По "Сидни" готовность номер один. И прихвати с собой этого алкоголика, – кивнул я на Хуго. – С ним я разберусь позже.
– Слушаюсь, шеф!
– Пусть твои умники прощупают море, как сексуальный маньяк продажную девку. Все прощупают – и воду, и воздух. Усек?
– Так точно!
– Я остаюсь охранять виллу. Валите от-сюда!
Да… не было печали… Я, конечно, не буду рыдать и рвать волосы от горя, если Кей приляжет отдохнуть на морском дне до скончания века. Дура она и есть дура. Как ее ни воспитывай и ни натаскивай. Пусть и в спецучебке ГРУ. Нарушить приказ старшего во время операции "на холоде" может или предатель, или полный идиот. (В нашем случае – коза драная.) Ничего не поделаешь, выговор по службе мне обеспечен. Несмотря на то, что я едва не на коленях умолял Кончака предоставить мне "развод" с Кей – старший группы в ответе за все. Но про то ладно, переморгаем. Не впервой. А вот если Кей попала в руки наших противников…
Мама миа! Убиться и не жить… Тогда меня живьем закопают.
Разогнав своих подчиненных, я нашел бутылку виски, чудом сохранившуюся после лихой атаки Хуго, и начал цедить по капле, чтобы растянуть удовольствие как можно дольше.
В душе ворочался живчик с колючками как у дикобраза. Кей… Где ты, Кей?!
Зараза… Лимассол, яхта "Дункан"
Наконец-то Папаша Шиллинг был самим собой. Поднимаясь на борт шикарной яхты, Арч поймал себя на мысли, что впервые он идет на встречу с боссом, испытывая душевный трепет. Просто до этого, благодаря удивительным способностям лжеростовщика к мимикрии, Беннет считал его едва не ровней себе – естественно, с поправкой на служебное положение, сходившее почти на нет, если принять во внимание возраст и достаточно крепкое здоровье Арча.
Но сегодня при виде отменно вышколенной команды в форменках, надраенной до нестерпимого блеска бронзы и натертой воском, словно самый дорогой паркет палубы, он вдруг почувствовал, как где-то внутри неожиданно проснулось гаденькое чувство раболепия, отдающее мандражом в коленках. Чувство гордости за принадлежность к касте неприкасаемых – элите внешней разведки – растворилось в мелких, суетливых мыслях, бестолково блуждающих среди извилин мозга.
В кают-компании, куда Арча провел безмолвный и одетый с иголочки матрос, никого не было. У Беннета глаза полезли на лоб при виде поистине королевской роскоши: позолота, где только возможно, мореный дуб и другие ценные породы деревьев в отделке, картины старинных мастеров – правда, не подлинники, но отлично выполненные копии, персидские ковры и венецианские зеркала, рыцарские мечи, щиты и секиры на стенах… Да, кают-компания впечатляла…
Арч выглянул в иллюминатор. Шлюпка, доставившая его на борт "Дункана", уже отчалила, и лопасти весел, сверкающие в лучах заходящего солнца, казались крыльями огромной стрекозы, парящей над самой водой. Яхта бросила якорь на рейде, и с расстояния Лимассол напоминал горсть разноцветных кубиков детского конструктора, забытых на побережье рассеянным сорванцом. Нагревшееся за день до белого каления небо постепенно остывало, возвращая воздуху свежую синь. Легкий бриз шершавил морскую гладь и надувал паруса многочисленных яхт, спешащих к причалам, чтобы успеть отшвартоваться до темноты. Легкая дымка ласкала дальние горы, и рожденная нею южная нега бережно расправляла перекрученные и истерзанные работой на износ нервы. Мир казался удивительно добрым, беспроблемным и безмятежным…
– Мне доложили, что вы прибыли раньше назначенного времени, Арч.
Беннет быстро обернулся. На него холодно глядел чопорный, несколько старомодный джентльмен в белом костюме с золотыми пуговицами. В его голосе явно слышалось осуждение.
– Извините, сэр, всего лишь на четыре минуты. Гребцы – парни молодые, крепкие, немного переусердствовали.
– Ладно, оставим мелочи. Присаживайтесь. Вы голодны?
После того как однажды во время выполнения задания ему пришлось попоститься почти две недели, Беннет всегда испытывал чувство голода, даже если был сыт. За исключением стрессовых ситуаций, что случались все-таки не так часто.
– Никак нет, сэр! – браво отчеканил Арч, хотя кишки в животе играли собачий марш.
Вопрос босса застал его врасплох. Но удивиться Беннет просто не успел, а потому брякнул то, что требует субординация. Тем более, зная Папашу Шиллинга, он был уверен, что это его очередная светская любезность; ими босс "кормил" Арча уже много лет.
– Голодны, – испытующе глядя на него, сказал Папаша Шиллинг. – Сейчас накроют на стол, а пока можете провести ревизию буфета. Вон там, в углу, возле рояля.
Беннет покорно кивнул и деревянной поступью направился в "райский" уголок. Впервые после возвращения из Афганистана он выпил стакан неразбавленного виски – одним махом, как русские пленные, которых угощали сотрудники ЦРУ, выкупившие их у моджахедов для очередной рекламной кампании на тему прав человека.
– Плесните мне немного бурбона, – попросил босс Арча.
Беннет совсем проглотил свой язык – Папаша Шиллинг на его памяти никогда не пил эту гадость. Неужто и высший свет не миновала мода на американское пойло?
Стол был сервирован выше всяких похвал. Одно столовое серебро чего стоило. Шустрые стюарды порхали вокруг Беннета и его босса белыми мотыльками, угадывая малейшие желания. Ошеломленный Арч не столько ел, сколько пил, чтобы наконец почувствовать себя в своей тарелке. Похоже, Папаша Шиллинг решил наверстать упущенное, думал он, сражаясь с лобстером, обрамленным зеленью.
– Сэр, – решился спросить Арч, – эта посудина… кгм… приписана к нашей конторе?
– Нет. Она досталась мне по наследству, – снисходительно ответил босс, и прозревший Арч кисло вздохнул, обнаружив, что разделяющая их пропасть на самом деле гораздо глубже и шире, чем он предполагал.
– У вас отпуск, сэр? – вежливо поинтересовался Беннет.
– В какой-то мере… – неопределенно буркнул Папаша Шиллинг, принимаясь за мороженое.
Воцарилось тяжелое молчание. Наверное, босс Арча так вошел в свою очередную роль – по меньшей мере, первого лорда адмиралтейства, – что до сих пор не мог из нее выйти. Взбодрившийся спиртным Беннет постепенно возвращал душевное равновесие и независимость, присущую его колючему характеру.
– Как поживает Саймон? – не без задней мысли спросил Арч, до которого уже дошли коекакие слухи. Но всего лишь слухи…
– У него психологический срыв, – сухо ответил Папаша Шиллинг.
– Передайте ему мое сочувствие, – не удержался, чтобы не пустить шпильку, Беннет.
– Непременно… – Папаша Шиллинг поджал губы и стал похож на классную даму – окостеневшую в консерватизме старую деву.
Арч про себя саркастически хихикнул. Новость ему принес Макнэлли – у того друзья были везде, в том числе и в низовых звеньях МИ-6; к этим парням как раз и принадлежал агент-сутенер Саймон. Правда, с Лондоном Джонни созвонился по просьбе Беннета, которому подозрительное поведение Саймона не давало покоя даже на Кипре. Арчу очень хотелось узнать, какую очередную пакость готовил его коварный, словно сам дьявол, босс с привлечением этого придурка-альфонса. А еще Беннет был почти уверен, что эта пакость каким-то боком касается операции "Троянский конь". Он вовсе не заблуждался насчет моральных качеств Папаши Шиллинга – в их реестре человеколюбие не значилось. Его босс ради оригинальной и эффективной операции готов был пожертвовать чем и кем угодно. Но помудревшему за последние десять лет Арчу вовсе не улыбалась перспектива стать агнцем для заклания на алтаре старого интригана.
Саймон попал в психушку. Говорили, что после запоя. По другой версии он был наркоманом, и из-за передозировки у него крыша поехала. Бывает. Со всеми бывает. Даже с агентами МИ-6. Но только не под таким "соусом": Саймона поместили в так называемый "Блок дельта" специальной лечебницы. Конечно, это обстоятельство являлось большим секретом… но только не для проныры Макнэлли. А Беннету было хорошо известно, КТО "лечится" в этом блоке. И с каким "диагнозом"…
Итак, Саймон с дистанции сошел. Кто следующий?
– Доложите обстановку, Арч, – сухо приказал Папаша Шиллинг, когда они закончили с десертом.
Подождав, пока босс сунет в рот незажженную "гавану", Беннет неторопливо начал:
– Мы перевернули весь Кипр вверх дном. Но похвастаться солидным "уловом" не можем. Два дня назад в Лимассол приехал знакомый вам Джон Холден из ЦРУ с толпой своих мальчиков. Их интересует убийство Гюрзы и все, что с ним связано. Мы встречались, однако плодотворного контакта не получилось. Не знаю почему, но Холден темнит. Он пытается выудить максимум информации, а взамен рассказывает басни для школьников. Вчера пожаловали гости и из Шин бет.
– Кто? – быстро спросил босс Арча.
– Йоэль Фифер. Тоже с компанией.
– Интересно… – пробурчал Папаша Шиллинг. – А они чем занимаются?
– Работают со своей "пятой колонной". Мы не стали садиться им на хвост, но, судя по докладам наших информаторов, Йоэль Фифер встречался с местными бизнесменами еврейской национальности.
– А остальные? И сколько их?
– Около пяти человек.
– Около? – перебил Беннета босс.
– Возможно, и больше. Они прибыли не вместе. Мы сумели – довольно приблизительно – сосчитать только тех, кто посещал Йоэля Фифера в его гостинице.
– Тогда можете умножить на три.
– Думаете, это руководители звеньев?
– А вы сомневаетесь?
– В общем-то нет… Это их стиль… Но мне тогда кажется странным, что их так много. Неужто и Шин бет интересуется группой Шмелева?
– Постольку поскольку… – Папаша Шиллинг дернул за витой шнур, и где-то мелодично звякнул колокольчик.
В кают-компанию быстро вошел изящный молодой человек с непроницаемым лицом. Беннет сразу вычислил в нем аристократа и налился желчью – он терпеть не мог таких хлыщей, которые благодаря происхождению всегда ухитрялись занимать местечки потеплей.
– Сэр? – спросил молодой человек с той неподражаемой интонацией, отличающей людей, родившихся с золотым совереном во рту.
– Эдуард, принесите мне синюю папку.
– Слушаюсь, сэр.
Хлыщ вернулся с немыслимой быстротой. Он ходил, как будто танцевал. От него веяло дорогим одеколоном и хорошим табаком.
– Спасибо, Эдуард. Вы свободны.
Подождав, пока молодой человек закроет дверь, Папаша Шиллинг достал из папки несколько фотоснимков.
– Узнаете? – Он пододвинул их к Арчу.
Это были чертежи катера… нет, глиссера. Быстро просмотрев их, Беннет в недоумении воззрился на босса.
– Похоже, вы устали, Арч, – снисходительно улыбнулся Папаша Шиллинг. – Это глиссер, найденный в районе Киклад. Наши спецы выяснили, что он построен во Франции. По заказу некоего израильского бизнесмена, пожелавшего остаться неизвестным.
– Понятно… – буркнул Беннет, несколько раздраженный тоном босса.
– Мы послали запрос в израильские спецслужбы, но нам ответили весьма уклончиво.
– Но среагировали быстро…
– Именно. А если учесть, что Йоэль Фифер – специалист по России, то вывод напрашивается сам собой.
– Вы считаете, что существует прямая связь между гибелью группы Шмелева и брошенным глиссером?
– Да. И теперь уже нет сомнений, что события в Лимассоле – не мафиозная разборка.
– Остается определить только одно: это случайность или запланированная русскими операция?
– И это самое главное, – жестко подтвердил босс Арча.
– Значит, нам противостоит ГРУ?
– Судя по вашему отчету, это так.
– Я и сейчас в этом почти не сомневаюсь. Но зачем? Случайность? Или… нет, я не думаю, что им стало известно об операции "Троянский конь"! Но даже если это так, то какое им дело до наших внутренних проблем?
– Не знаю, не знаю… – Папаша Шиллинг с остервенением грыз кончик сигары.
Беннету показалось, что он растерян. И это открытие его очень удивило. И обеспокоило.
– Остальные трупы идентифицировали? – спросил босс.
– Киприоты подключили Интерпол…
– Интерпол? – удивился босс. – С какой стати?
– Как вы приказали, мы не сообщили полиции, кто такой Шмелев… и Гюрза. Поэтому они считают, что убитые могли принадлежать к русской мафии.
– Черт побери! – неожиданно сорвался Папаша Шиллинг. – Почему об этом я узнаю только сейчас?!
– Сэр… простите, но это обычная полицейская работа. Я не понимаю…
– А вам и не нужно понимать! Как вы могли допустить, чтобы копы рылись в нашем грязном белье?!
– Нашем? – пришла очередь удивиться Арчу.
– Да, нашем! Если станет известно, что мы интересуемся этими убийствами, сразу возникнет вопрос: с какой стати?
"Вот именно", – подумал Арч, сохраняя бесстрастный вид.
– Мы ведем расследование инцидента неофициально, – между тем продолжал Папаша Шиллинг. – Вернее, под "крышей" САС. В этом нет ничего необычного. Здесь мотивировка железная и не раз апробированная – контрразведчики наших баз на Кипре обязаны держать под контролем ситуации, которые могут каким-то образом нанести вред британскому присутствию на острове. Но если вскроется, что и наши уши мелькали в этой капусте, то скандала не миновать.
– Почему? – невольно воскликнул Беннет.
– Искусство оперативного анализа никогда не было вашим коньком, Арч, – недовольно сказал босс. – К сожалению. Итак, вариант номер один (каким бы невероятным он ни казался) – противостояние русских спецслужб. Так как нас никто не просил выступать в роли третейского судьи, ГРУ, ФСБ или кто там еще могут превратно истолковать наш интерес в этом деле и нанести превентивный удар там, где мы не ждем. Поверьте, Арч, я не драматизирую ситуацию. Существует негласная договоренность между спецслужбами наших держав, в которой предусмотрено индифферентное отношение к работе внешних разведок. Конечно, в том случае, когда это не наносит вред безопасности страны.
– Возможно, и так, но одно дело вмешательство на оперативном уровне, а другое – когда мы выступаем в роли наблюдателей.
– Позвольте, я продолжу, – недовольно поморщился Папаша Шиллинг. – Второй вариант – убитые русские и впрямь мафиози. Тогда тем более странно, что мы принимаем участие в расследовании.
– Но Шмелев – сотрудник КГБ.
– Верно, КГБ. Но не ФСБ. Он давно в отставке.
– Откуда?..
– Откуда мне известно? Секрет небольшой – поработала наша московская резидентура. Одно время он занимался полукриминальным бизнесом, затем уехал из России.
– Значит, мы ошибались, посчитав ГРУ замешанным в ликвидации группы Шмелева?
– Не знаю. Но, тем не менее, активное присутствие ГРУ на Кипре уже доказано. А вот по какой причине – это вопрос вопросов.
– Значит, вы считаете, что нужно завуалировать наш интерес к ликвидации группы Шмелева?
– Несомненно. И в первую голову необходимо перехватить или заморозить любую информацию, поступившую в полицию Кипра от Интерпола. Я попрошу нашего человека в САС, чтобы он лично занялся этой проблемой. Вам "светиться" назачем.
– Итак, со стороны полиции все происходящее должно быть разбито на эпизоды, не связанные между собой…
– Вот теперь, Арч, я вас узнаю. Вы верно уловили суть. Мы должны провести тщательную информационную зачистку.
– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы всплыл след русских спецслужб…
– И последнее, – подхватил Папаша Шиллинг. – Даже если убитые – представители русской мафии, общественности об этом знать не обязательно.
– Этот вопрос уладить просто – группа Шмелева имела чешские и польские паспорта. Однако есть один нюанс…
– Свидетели? – быстро спросил босс Беннета.
– Да.
– Они из местных?
– Приезжие.
– Много болтают?
– В меру.
– Почему они до сих пор на Кипре?
– Полиция задержала их, чтобы составить словесный портрет одного из ликвидаторов. Но, признаться, толку от всей этой канители мало. С перепугу они "рисуют" двух совершенно разных людей.
– Немудрено. Словесный портрет, более-менее тождественный оригиналу, способен составить лишь профессионал.
– Пусть уезжают?
– Немедленно. И для страховки где-нибудь в пути необходимо им доходчиво объяснить, что язык следует держать за зубами.
– Доходчиво? Вы намекаете на Эйприл?
– И дайте ей напарника. Для прикрытия и страховки. Только пусть не переусердствует! Она должна представиться как соратник виденного женщинами ликвидатора. И, понятное дело, уж никак не русской.
– Может, Эйприл сыграет роль ирландской сепаратистки?
– В вашем предложении есть что-то… – Папаша Шиллинг на несколько секунд задумался. – Отличный ход! – воскликнул он, просветлев лицом. – Этим мы убьем двух зайцев: замаскируем "русский" след и замотивируем наш интерес к событиям в Лимассоле. На всякий случай.
– Будет исполнено, сэр.
– А что касается израильтян… их присутствие на Кипре меня вдохновляет… – На какой-то миг лицо Папаши Шиллинга превратилось в живую маску коварства и жестокости.
Арч невольно поежился – не хотел бы он когда-нибудь стать на пути этого дьявола в человеческом обличье.
– С Джоном Холденом я переговорю лично. – Босс Арча ехидно покривил тонкие бесцветные губы. – Он мне кое-чем обязан.
– Сэр, я так понимаю, мы должны сворачиваться?
– Да. Все, что нам было нужно, мы узнали. За исключением одного: не пронюхали ли русские спецслужбы об операции "Троянский конь"? А ежели так, то каким образом и почему они проявили к ней повышенный интерес? Но здесь мы уже ничего не выжмем. В особенности если в контригру включилось ГРУ… – Папаша Шиллинг кисло поморщился. – Задействуем другие каналы.
– События вступают в завершающую фазу? – испытующе глядя на босса, спросил Арч.
– Уже вступили. Завтра прибудет подкрепление. В том числе и команда боевых пловцов.
– Доди и Диана объявили о помолвке? – догадался Беннет.
– Нет. Но помолвка состоялась. Пока все держится в глубокой тайне. Они отправляются, как мы и предполагали, в своего рода свадебное – или предсвадебное – путешествие по Средиземноморью. На яхте аль-Файедов.
– Сэр… – Арч замялся. – Сэр, нам дали разрешение на ликвидацию?
– Мы постараемся держаться в стороне до последнего, – несколько туманно ответил Папаша Шиллинг. – Руководить операцией я буду лично…
Море спало. Мерно шлепали весла – Арч не захотел будить ночную тишину ревом моторки, – и тяжелая черная вода отступала назад, уступая место мелкой волне, покрытой позолотой портовых огней. На душе было мутно и неуютно.
Почему босс не захотел, чтобы полиция киприотов раскручивала "русский" след? С какой стати он так взвился, когда Арч упомянул Интерпол? Ссылка на оперативный анализ была более чем неубедительна, и Папаша Шиллинг даже не попытался ее подкрепить более вескими доводами. Не счел нужным? Тогда из каких соображений? Или он уже считает Арча "отработанным материалом", подлежащим "зачистке" в финале операции "Троянский конь"?
Тревога змеей вползла в мысли агента МИ-6, и он невольно начал вспоминать, на кого можно положиться, если босс решит от него избавиться.
Когда шлюпка причалила, Арч Беннет был в полном отчаянии. Ему хотелось немедля достать пистолет и раз и навсегда выпустить из черепной коробки все то дерьмо, которое накопилось за годы службы в разведке.
