Волкодав
Вот что мне нравится в наших "новых" русских, так это размах. Если они строят дом – то он должен быть никак не меньше царского дворца, если приобретают участок земли – то размером с княжество. При этом никто из них не думает о целесообразности своих приобретений.
Дачный поселок своим наименованием Мяча, как я узнал совсем недавно, был обязан беловато-желтому известняку с таким же названием, применявшемуся в строительстве.
Примерно в двадцати километрах вниз по реке даже находился карьер, где добывали этот известняк. Немало его было и в окрестностях дачного поселка, особенно в ярах, где высились обрывы.
Первопроходцы, построившие свои дачки еще во времена застоя, использовали дармовой стройматериал на полную катушку. Благо, за него не нужно было платить и соответствующие органы не требовали справок из серии "Где взял?". Да и ходить за известняком было совсем недалеко, даже транспорт не требовался, разве что тачка.
Слово "мяча" имело и другое толкование – "зимняя слякоть". Самое интересное, но и оно подходило поселку как нельзя лучше.
Зимой (примерно со средины декабря и по первое февраля) Мяча наиболее гнилое место во всей округе.
Дождь вперемешку со снегом, промозглая теплынь, от которой вместо радостей одни хвори, ветер, который крутит, как хочет…
Короче говоря, отвратительный период. Будь такая возможность, богатые жители Мячи давно бы подмазали небесное начальство на предмет улучшения погодных условий.
К счастью для простых людей, деньги и золото в таких сферах не катят, вот и приходится нуворишам страдать целых полтора месяца, пока не ударят настоящие морозы, и не выпадет чистый до голубизны снег.
Впрочем, многие из них в это время "страдают" не на своих дачах, а где-нибудь в Малазии или на Карибах.
Что ж, вольному – воля, счастливому – удача, а богатому – золотой унитаз с подогревом и электронным управлением. Каждому свое.
Дача моего "клиента" была большая, но бестолково построенная. Она напоминала двухэтажный сарай.
Все необходимые по ее статусу прибамбасы были на месте (в чем я и не сомневался): забор, через который и птица перелетит с трудом, осветительные фонари, как на стадионе, видеокамеры слежения по фасаду, сигнализация и круглосуточная охрана. В общем, все как у людей – по-взрослому.
Но не зря говорил Козьма Прутков, что нельзя объять необъятное.
Чтобы наладить надежную охрану такого большого дачного участка (включающего и лес), потребовались бы затраты, которые по карману разве что государству. И то если здесь будет жить как минимум премьерминистр.
Поэтому я не стал биться лбом о кованые ворота, а сразу же зашел с тыла – по овражку. Машину вместе с Марьей я оставил в укромном месте, куда можно быстро добежать в случае неудачи – когда придется делать ноги.
– Ежели что, – сказал я Марье на прощанье, – уезжай отсюда без оглядки. И запомни – вечером ты меня не видела и вдвоем мы никуда не ездили. Стой на этом, даже если тебя будут пытать.
– Что значит – "ежели что"?
– А то и значит, – ответил я сердито. – Если начнется стрельба, подожди, скажем, пятнадцать минут и сваливай. Поезжай не быстро, чтобы не подумали, будто ты рвешь когти с места происшествия. Поставишь машину потихоньку в гараж – и на боковую. Если все-таки докопаются, что ты куда-то ездила среди ночи, придумай что-нибудь. Ты ведь у меня умница. Все ясно?
– Не совсем. Разве намечается какое-то происшествие? По-моему, разговор был о том, что вы намереваетесь лишь посмотреть…
– Эти смотрины могут закончиться кровопусканием. Пока только неизвестно кому. Очень хочется, чтобы чаша сия меня миновала.
Мне вовремя вспомнилось, что я теперь не диверсант-ликвидатор высокой квалификации по прозвищу Волкодав, а обычный предприниматель, опасающийся не только за судьбу своей фирмы, но и за свою жизнь.
– А вдруг вас убьют… – упавшим голосом сказала Марья.
В ее глазах притаилось что-то непонятное; то ли она и впрямь беспокоилась за меня, то ли просчитывала очередную финансовую комбинацию, в которой мне уже не было места.
– Убьют – закопаешь. На это у фирмы денег точно хватит. А если серьезно, то не каркай. Думай о чемнибудь хорошем. И последнее: дверки машины держи заблокированными, стекло низко не опускай, ключ должен быть на старте, свой газовый пистолет положи на сидение – чтобы, в случае чего, не замешкалась.
Все, я ушел…
Она что-то сказала мне вслед, – наверное, дежурную фразу типа "Ни пуха, ни пера" или "Скатертью дорожка" (это если у нее за пазухой для меня камень припасен), но я не расслышал. Все мои мысли и чувства были устремлены вперед.
Нет, скорее наоборот: я хотел подобраться к даче "клиента" задами.
Как я и ожидал, тыл дачи оказался пусть и не проходным двором, но вполне преодолимым препятствием.
Доски забора держались некрепко, но я не хотел оставлять следов, поэтому разбежался, подпрыгнул, и, уцепившись руками за верх ограждения, одним махом перекинул тело на другую сторону.
Мягко и бесшумно приземлившись, я невольно подумал – не без самодовольства: "Есть еще порох в пороховницах…". И тут же осадил себя – не рисуйся прежде времени.
Я не шел между деревьями, а скользил, плыл, – так, как меня натаскивали в спецучебках, и как доводилось все это проделывать не один раз в боевой обстановке. Теперь я был призраком, фантомом.
Темнота стояла, хоть глаз выколи, но у меня был свой маяк – фонарь на углу какой-то хозяйской постройки, очень похожей на конюшню.
Время от времени я приседал и аккуратно исследовал подозрительные участки лезвием кухонного ножа. На мою удачу, "клиент" не решился (или не догадался) заминировать подходы к даче хотя бы петардами.
Не было и растяжек с пиропатронами.
Я знал, что некоторые особо подозрительные нувориши (особенно те, кто опасались "заказа") устраивали на очень высоком профессиональном уровне ловушки с фейерверками. Попав в огненное кольцо, мало кто мог выбраться из него целым и невредимым.
С другой стороны мне такая беспечность "клиента" показалась подозрительной. Чрезвычайная легкость, с которой я проник на территорию дачного участка, ни в коей мере не усыпила мою бдительность.
Я оказался прав.
Не знаю, каким чувством – седьмым, восьмым, а может, двадцатым – я уловил в темноте среди жидких кустиков какое-то движение. Я сначала застыл на месте в полной неподвижности, а затем, выставив нож вперед, как копье, опустился на корточки.
Ну конечно же, этого и следовало ждать. Я уже достаточно близко подошел к даче, и свет фонарей, освещавших двор и фасад, с низкой позиции послужил мне экраном.
И на этом экране достаточно четко вырисовалась мощная, приземистая фигура сторожевого пса – уж не знаю, какой породы.
Песик – чтоб он сдох! – явно что-то учуял. Или кого-то. Но пока соображал, как ему поступить, – залаять или без особого шума вцепиться непрошеному гостю в глотку.
Наверное, второй вариант ему понравился больше.
Неторопливо, даже вразвалку, – как борец перед схваткой на ковре – пес двинулся вперед. В моем направлении.
Вот сволочь! – прошептал я в отчаянии. Бежать поздно, а сражаться… – кто его знает, что это за зверь.
Хорошо, если пес не шибко обучен сторожевым премудростям. А если его специально натаскивали охоте на человека?
Тогда мне хана. В темноте с моим оружием особо не разгуляешься.
Если я не успею нанести удар первым… лучше об этом и не думать. Пока суть, да дело, пес запросто может снять с меня скальп и отгрызть все выступающие части, в том числе и…
Господи, только не это!
Конечно, можно залезть на дерево. Но как потом мне, Волкодаву, смотреть в глаза простому трудовому народу в лице Марьи? Стыд-то какой. Мужик, способный голыми руками убить быка, испугался шавки.
Нехорошо.
Нет, здесь у меня получился явный перебор.
В том звере, что неторопливо, с сознанием своей силы и превосходства, приближался ко мне, от шавки была только родословная. Которая терялась где-то во тьме веков. Чудеса селекции довели его вес как минимум до шестидесяти килограммов.
Пес бросился на меня молча. Уж не знаю, как и чему его учили, но он сам напоролся на нож. Наверное, псина привыкла таранить противников своей немалой массой, чтобы потом, сбив его с ног, катать жертву по земле, снимая зубами одежку вместе с кожей, – словно очищая кукурузный початок.
Я удержался на ногах с трудом. Пес, враз растерявший свою злобу, несколько раз жалобно проскулил, затем захрипел – и представился. Похоже, клинок попал ему прямо в сердце.
Если честно, мне стало жаль безгрешную животину; пес всего лишь исполнял свой долг. Увы, такова жизнь…
Этой мыслью я и утешился, потому как в такой обстановке предаваться философским размышлениям было недосуг. Что если у нашего песика где-то неподалеку бродит друг или подруга? Бр-р…
Мне пришлось простоять возле поверженного животного, вслушиваясь и вглядываясь в темноту, не менее пяти минут, прежде чем я удостоверился, что вокруг царят тишина и спокойствие.
Видимо, мой "клиент" пожадничал и не стал покупать второго пса. Такие звери стоят больших денег.
До здания я добрался без приключений. Весь второй этаж был освещен. Возле самой дачи росли деревья (правда, не густо), что меня вполне устраивало.
Прячась в тени, я высмотрел себе удобный насест. А затем быстро забрался наверх, прямо в густую крону старой липы (кажется, липы – ботаника в школе никогда не была моим любимым предметом).
Устроившись в развилке, я достал из-за пазухи небольшой, но сильный бинокль, и прильнул к окулярам.
К слову, бинокль был трофейный и очень мне памятный. Тот, кому он принадлежал, оказался хорошим бойцом. Победа над ним была для меня весомей любой награды – ведь я остался жив.
Я так и не смог определить его государственную принадлежность – "в поле", то есть, на задании, у спецов моего профиля нет ни имени, ни звания, ни национальности, а тем более – документов.
Пардон, за исключением фальшивых, правда, изготовленных так, что комар носа не подточит.
Комната, которая меня сразу заинтересовала, оказалась гостиной. Она была немалых размеров, и меблирована большей частью кожаными креслами и диванами.
За круглым невысоким столом, уставленным бутылками и снедью, сидели двое; третий, прижав к уху мобильный телефон, беспокойно ходил туда-сюда и, разговаривая, энергично жестикулировал.
Я присмотрелся – и едва не присвистнул от изумления. Моб твою ять! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…
Попугая, который болтал по мобилке, я узнал бы и в темноте. Это был хозяин дачи, мой "клиент" по кличке Сачок. Да, да, именно так – Денис Висловский, Денни, собственной персоной… сукин сын!
Второго, толстого до неприличия, с физиономией премудрого пескаря, я как будто видел где-то, но где именно, вспомнить не мог. Впрочем, не исключено, что я ошибался.
По выражению особой значимости на его рыбьей физиономии можно было с большой долей вероятности сказать, что в уютном кожаном кресле, держа в одной руке рюмку, а в другой – бутерброд с черной икрой, сидел чиновник; как минимум, начальник какого-нибудь денежного ведомства. Денежного – значит, напрямую причастного к мздоимству в крупных размерах.
А вот третий…
Встретить в такой уютной компании привидение я даже не предполагал. Этот человек был настоящим фантомом. Когда-то гостя Висловского искали спецслужбы почти всех стран мира. Но только у ГРУ имелись его портрет и установочные данные.
Ларчик открывался просто. Дело в том, что Анубис – так кликали гостя Висловского – в свое время прошел выучку в ГРУ. Служил он в службе внутренней безопасности – внутренней контрразведке "конторы".
Судя по отзывам знакомых ребят, Анубис был изрядной сволочью. Это значило, что к своим обязанностям Анубис относился очень серьезно.
Потом его стали использовать для проведения весьма тайных и специфических операций. Анубис стал ангелом смерти. Резиденты "конторы" в зарубежных странах кипятком писали, получив шифровку, что к ним для разбора полетов направлен Анубис.
Он чуял предателей и колеблющихся как голодный гриф падаль. И расправлялся с ними нещадно. Досталось от него и нашим противникам. Анубис был хитрый, как змей, и мог проникнуть куда угодно.
Особенно много работы было у него во времена тотального развала наших разведслужб, произошедшего с одобрения перекрасившихся в демократов партайгеноссе, которые словно проститутки выкидывали антраша перед заокеанским дядей Сэмом, выпрашивая у него подачки.
Тогда у многих моих коллег дрогнуло сердечко. От полной безнадеги некоторые готовы были в петлю лезть.
Или, в крайнем случае, легализоваться.
Вот тогда и появлялся Анубис.
Он быстро и со знанием дела вправлял мозги сомневающимся. А тех, кто решался на немыслимый с точки зрения настоящего разведчика шаг – перекинуться на сторону врага, он отправлял вперед ногами с таким же эффектом, как и его древнеегипетский тезка.
Кстати, псевдоним Анубис была придумана им самим; наверное, он был знатоком древней истории. До этого Анубис носил более скромное прозвище.
Я видел его только раз. Но впечатлений хватило на всю мою оставшуюся жизнь.
В одной из операций "на холоде" я был дублером Анубиса. Естественно, в лицо он меня не видел, и о том, что я работаю на подстраховке, не знал. Так что его методы мне были знакомы не понаслышке.
Внешне Анубис был сама любезность и простодушие. Эдакий хлипкий мужичишко – душа нараспашку с подворотни, который ищет третьего, чтобы купить поллитровку.
Но в нужный момент он мгновенно превращался в жестокого беспощадного убийцу, отменно подготовленного в физическом плане и неразборчивого в средствах ради достижения цели.
Анубис имел в своем арсенале не менее сотни изощренных способов отправить человека в мир иной. Его коньком были изощренные пытки с применением психотропных препаратов – чтобы у жертвы не осталось от "конторы" никаких тайн.
На этом он и прокололся. В наш гуманный век садизм как-то не очень приветствуется. Даже среди рыцарей плаща и кинжала.
От Анубиса хотели избавиться привычным способом… нет, нет, речь шла не о ликвидации! В демократическом обществе даже негодяи, по которым давно веревка плачет, имеют возможность дожить до глубокой старости, пусть и за решеткой. Начальство пожелало, чтобы Анубис отправился в отставку.
Уж не знаю, что там сотворил обиженный спецагент, мечтавший о быстром карьерном росте в ГРУ (это доказанный факт), но, уходя, он так хлопнул дверью, что "контора" спустила на его след целую свору опытных борзых.
Увы, напрасно музыка играла… Анубис как в воду канул. Спустя год пришло известие, что его труп обнаружили в Италии. Затем еще через семь месяцев нашли обезображенное тело Анубиса в Бразилии.
А после того, как минуло два года с начала поисков, Анубис, возлежащий в гробу, объявился уже в Австралии. Самое интересное: все три жмурика были опознаны как искомый объект.
Когда я покидал "контору", интерес к Анубису заметно снизился. На него просто махнули рукой. Тем более, что у начальства на столе лежали три свидетельства о смерти бывшего сотрудника ГРУ.
А тратить и так скудные бюджетные ассигнования на поиски фантома было, по меньшей мере, большой глупостью. Тем более, что Анубис, вопреки нехорошим предчувствиям руководства, никого не сдал.
И вот теперь "мистер Смерть", как его прозвали то ли англичане, то ли американцы, нарисовался передо мною собственной персоной, и даже не в гробу.
Как он здесь оказался и что его связывает с Висловским? Уж не потому ли Денни-Сачок оборзел до крайности?
Его можно понять – имею такую "крышу", это все равно, что нанять взвод головорезов-наемников из иностранного легиона.
Если это так, дела мои плохи. Чтобы не сказать больше. От Анубиса можно спастись единственным способом – пустив ему пулю между глаз. А затем, вбив в мертвое тело осиновый кол, лично сжечь труп и пепел по ветру развеять.
Но для этого нужно его сначала найти, а затем застать врасплох. Что не так-то просто.
Эх, сюда бы, на худой конец, нашу старушку СВД с оптикой! – мелькнула в голове здравая мысль. Я не такой большой дока в стрельбе со снайперской винтовки, но в Анубиса, который просматривался во всех деталях, с такого мизерного расстояния можно было попасть, не целясь – навскидку.
Тем временем Висловский закончил телефонные переговоры и присоединился к остальным. Он явно был сильно раздражен. Конечно, я не знал темы разговора, но можно было предположить с большой долей вероятности, что и моя фамилия была упомянута.
Этот вывод я сделал благодаря жестикуляции.
Взвинченный Висловский, гримасничая как мартышка, что-то начал объяснять Анубису и "премудрому пескарю", время от времени показывая три пальца.
Видимо, ему просто не верилось, что трое "быков" не могли справиться с одним бизнесменом, который, насколько ему было известно, по своим данным и поведению никак не тянул на крутого.
Я посмотрел на бывшего коллегу. Анубис пил вино – как будто вино, судя по бутылке, из которой он наливал – мелкими глотками и снисходительно ухмылялся.
Я его понимал. И радовался. Так непрофессионально могут работать только случайные люди, но никак не выученики Анубиса.
Значит, Волкодав шакала пока не интересует. Иначе я уже был бы мертв. Однако, это не значило, что в скором времени моя жизнь благодаря "заботам" Анубиса не превратится в настоящий ад.
Сдаваться на милость противника я с детства не приучен. Но что получится в конечном итоге, сказать трудно.
Во-первых, я уже далеко не тот Волкодав, который семь лет назад ходил "в поле" как по московским бульварам. А во-вторых…
Во-вторых, как это ни странно, гражданская жизнь мне стала нравиться. Даже если мой бизнес провалится в тартарары (я иногда об этом подумывал), все равно лучше сидеть на хлебе и воде и выращивать помидоре на дачном участке, нежели каждый день рвать нервы, балансируя на лезвии бритвы.
Каким бы ты профессионалом ни был, но всегда наступает такой момент, когда опускаются руки, и то, чему отдал лучшую часть своей жизни, кажется недоразумением, ошибкой молодости, кошмарным сном. По науке, это нервное истощение – человек ведь не железный робот.
Я своего морального предела не достиг. Но так уж сложились обстоятельства. У моего шефа, тогда еще полковника Кончака, случились большие неприятности по службе.
Недоброжелатели шефа выперли его из "конторы" с треском, а меня, как ближайшего помощника Кончака и где-то даже друга, отправили ему вслед, но с более мягкой формулировкой. (Кстати, насчет друга я несколько загнул. У Кончака, по моим наблюдениям, настоящих друзей отродясь не водилось, только "нужники" – то есть те, кто ему были нужны на определенных этапах его карьеры).
Правда, обо мне все-таки позаботились – хотя бы в части легенды, пенсии и новых документов. Сработала корпоративная солидарность. Ведь я ни в коей мере не уронил чести "конторы".
А это в ГРУ ценилось. Тем более, что среди спецов своего профиля я задних не пас.
Теперь Кончак снова в фаворе. Наступили новые времена и вновь потребовались настоящие профессионалы.
Это только блаженные демократы-либералы уверяли всех, что эра конфронтации закончилась и наступает новый золотой век. Бред!
Чтобы государство существовало, развивалось и крепло, ему требуются враги. Как внутренние, так и внешние. Это аксиома.
А иначе на кой ляд налогоплательщикам нужна толпа чиновников, военных, полицейских и сотрудников спецслужб?
Все они должны как-то оправдывать свое существование. Люди придумали игру под названием "Государство" в незапамятные времена, и не нам ее упразднять…
Пока я предавался воспоминаниям и наблюдал через оптику за странной компанией, внизу подо мною произошли определенные изменения.
Кто-то шел в мою сторону. Но тихие крадущиеся шаги я услышал только тогда, когда они зазвучали в двухтрех метрах от липы, на которой я устроил наблюдательный пункт.
Я даже дыхание затаил. Неужели меня заметили? Если это охранник, то он точно вооружен. А значит, может снять меня с дерева как рябчика – одним выстрелом.
Паршивая ситуация… При таком раскладе я был совершенно беспомощен.
Охранник подошел к дереву вплотную. Мне были слышны до боли знакомые эфирные шорохи – у него была переносная рация. А это уже совсем худо.
Интересно, чего он сюда приперся? Сработала интуиция? Не исключено. Но, скорее всего, охранника удивило и обеспокоило исчезновение сторожевого пса.
Мое предположение не замедлило подтвердиться.
– Абрек, Абрек! – раздался встревоженный голос охранника. – Ты куда подевался, чертов пес?
Все, медлить нельзя ни секунды. Если охранник пройдет дальше, то наткнется на труп своего Абрека. А значит, тут же поднимет тревогу. Куда-либо спрятать мертвого пса я был не в состоянии – у меня на это не было ни времени, ни желания.
Уже не беспокоясь о маскировке, я мешком свалился охраннику на голову с пятиметровой высоты. Под моей массой он сломался словно стебелек.
Не давая ему времени опомниться, я рубанул парня ладонью по загривку, тем самым отключив его как минимум на двадцать минут, и тут же вскочил на ноги и побежал в сторону забора.
Можно было прихватить с собой его оружие – шикарное помповое ружье, но я моментально сообразил, что мне лишняя улика как-то ни к чему.
Обратный путь к машине не занял много времени. Марья встретила меня удивленным взглядом.
– Так быстро… – сказала она, запуская мотор.
– Ага, – ответил я, переводя дух. – А ехать мы должны еще быстрее. Жми на железку до упора, пока на даче не объявили аврал.
По правде говоря, Висловский был мне по барабану. Если я в этой ситуации кого-то и боялся, то только Анубиса. Этот не станет мешкать и разводить трали-вали. Ночью на пустынном шоссе он нашу тачку вычислит в два счета.
Догнать же машину Марьи на "мерседесе" Висловского – раз плюнуть.
Анубис не станет искать злоумышленника в самой Мяче, это точно. Именно так поступил бы и я на его месте.
Не тот здесь народ. Обитатели Мячи не любят лишнего шума. Надумай кто-нибудь из них завалить Денни, это произошло бы где-нибудь в городе и даже в другом государстве.
А в том, что мой бывший коллега будет разыскивать человека, проникшего не территорию дачи Висловского, у меня не было ни малейших сомнений.
Он сразу поймет, что к милому Денни на пленэр пожаловали не примитивные воры, а гораздо более серьезные люди. Сторожевой пес, сраженный наповал точным мастерским ударом, и виртуозно, со знанием дела, отключенный охранник, для опытного "волкодава" не просто горячий след, а важная улика.
Анубис не успокоится, пока не выяснит, чьи глаза наблюдали за гостиной Висловского. Это для него очень важно. Если это случайный человек, то бояться ему нечего. А если нет… тогда можно только предполагать, как поступит Анубис.
Не исключена вероятность, что он немедленно сменит дислокацию. Что меня, в общем-то, вполне устраивало. От этой засушенной гидры в образе человека мне хотелось держаться подальше.
До города мы доехали быстро и благополучно.