Опер
Я работал с материалами по убийству Саши Грузина.
Несмотря на скрупулезные исследования копоти от взрывчатки и прочая, ее тип определить пока не удалось. Больше всего она походила на чехословацкую пластиковую "глинку", но нашим лабораторным мудрецам-экспертам что-то не нравилось в молекулярном составе взрывчатого вещества, и они пребывали в состоянии полного отупения.
Лично меня происхождение взрывчатки интересовало меньше всего – по нынешним временам наши "новые русские" в состоянии слямзить даже новейшие разработки в этой области самой засекреченной лаборатории ЦРУ.
Поражало иное – мастерски сработанное взрывное устройство направленного действия. Заряд был заложен под ступени, ведущие из узенького коридора на гостевую трибуну, и при взрыве погибли только Саша Грузин и его люди.
Малейшая ошибка в расчетах – и западная трибуна могла рухнуть. Сколько было бы жертв – страшно представить…
Короче, как и в любом расследовании, вопросов оказалось гораздо больше, чем мало-мальски удобоваримых фактов.
И главные из них: кто был заинтересован в смерти Саши Грузина, где сыскался исполнитель такой высочайшей квалификации и каким образом умудрились пристроить и тщательно замаскировать взрывное устройство в столь хорошо охраняемом месте?
Но если следствие интересовали в основном именно эти вопросы, то я спрашивал себя о несколько ином.
Почему за два дня до теракта друг губернатора и его преемник на посту президента транснациональной корпорации Журкин вдруг в срочном порядке вылетел за рубеж?
По какой причине сам Шалычев опоздал к началу матча, хотя его ждали и он обычно приезжал в одно и то же время, что и его мафиозный приятель Саша Грузин?
Первый ГОТОВИЛ себе стопроцентное алиби, а второй ЗНАЛ?
Похоже, лавина, в которую я подбросил первый камешек, благополучно начала свой разрушительный разбег…
Баранкин был бледен и чем-то напуган.
Сегодня он выглядел так, будто его только что вытащили из сушильного барабана стиральной машины.
– З-за м-мной слежка! – запинаясь, проговорил он и рухнул на свой стул. – Эка невидаль… – пробормотал я, копаясь в бумагах.
В это время я сортировал материалы по Шалычеву.
– Ты что, не понял?! Меня "водят" по всему городу, а возле дома посменно дежурят две машины!
– Такова специфика нашей работы в УБОП, дружище. Я разве тебя не предупреждал?
– Пошел ты… знаешь куда?! Это все твои штучки, черт бы тебя побрал!
– Ну мои, что из этого?
– Ты просто сумасшедший!
– Между прочим, недавно кто-то набивался мне в помощники…
– Но я не думал… – Насколько это серьезно? Чудак человек… Или ты забыл, с кем мы вступили в бой? – Забудешь тут… – Получая от Саенко это задание, я уже тогда знал, что нам несдобровать.
– Серега, у нас в городе таких, как Сторожук и Саша Грузин, – пусть и калибром поменьше – пруд пруди. Верно? – В какой-то мере, да. – И вычислять их – прямая наша обязанность. Так что тут необычного в этом задании?
– Ладно, ты сам напросился. Впрочем, теперь уже скрывать практически нечего и незачем…
– О чем ты?
– А о том, что я получил задание пасти не этих двух "рэкетменов", а самого Шалычева.
– Ша… Шалычева?!
– Ага. И все равно ты не кричи. Объяснить почему?
– Шалычева… И ты мне ничего не сказал…
– Приказ Саенко – не посвящать в главное даже помощника.
– Тогда ответь – друг я тебе или нет?
– Вот потому, что друг, я тебя и отмазал перед Саенко, представив дело таким образом, будто ты недалекий вахлак и годишься только как мальчик на побегушках.
– Тогда почему за мной идет "наружка"?
– Тебе прицепили "хвост" на всякий случай. Для перестраховки. Так что не рви душу, все образуется. Со временем. Понял? – Понял… – не очень уверенно ответил Баранкин. – Но все равно – поостерегись. Не ходи там, где не нужно, и не болтай лишнего.
– А как ты?
– Меня тоже не оставили без внимания, – соврал я, не моргнув глазом.
А вот меня-то как раз "наружники" почему-то оставили в покое. С чего бы? Ответ лежал, что называется, на поверхности…
– И как долго это будет продолжаться?
– Спроси что-нибудь полегче. Кстати, я теперь дома не ночую.
– И где, если не секрет?
– Извини, Слава, с твоего позволения я промолчу. – Ты думаешь?..
Он опасливо покосился на пульт переговорного устройства новой модели, установленный неделю назад. – И так, и по-иному… – неопределенно ответил я.
И про себя отметил проницательность напарника. Молодец, Славка.
Я молча достал из стола отвертку, снял панель, прикрывавшую начинку японской новинки, и указал на крохотную плату, к которой тянулись два тоненьких проводка – питание.
– Полюбуйся. Не последний писк, но вполне, я бы сказал, на уровне… – Это значит, что… Баранкин споткнулся на слове и машинально закрыл рот ладонью. – Ничего это не значит…
Я осклабился и достал из кармана точно такую же плату.
– Похоже, Саенко нас за придурков держит, – сказал я с ехидством. – Там установлена подмена. Правда, пришлось выложить за нее двадцать пять баксов, и то только потому, что по блату. Меня ребята из нашего техотдела кое в чем просветили и оказали посильную помощь. Теперь новый "жучок" создает такой фон, что никакой микшер не помогает. Проверил лично.
– А заменить могут?
– Могут, – согласился я. – Только не так скоро и не без трудностей. Теперь, как ты заметил, дверь кабинета я опечатываю и устанавливаю практически невидимых неискушенному взгляду "сигнальщиков", в основном волосинки и тонкие ниточки. Их трудно увидеть. Это на случай, если все-таки спецы Саенко найдут способ обойти все запоры и печати.
– Может, есть и другие "жучки"?
– Не похоже. Я осмотрел здесь все щели и потаенные места. Чисто. И, по здравом размышлении, не слишком ли много чести для каких-то двух никчемных оперов, чтобы на них тратить бюджетные деньги по усиленной программе?
– И то правда… – В общем – не дрейфь, Славка. Прорвемся. – Ну и ситуация… – Для людей нашей профессси – самая что ни есть обычная. – Но все равно жутковато. Это если честно. Я впервые попадаю в такой переплет.
– На меня тоже до сих пор не устраивали облавной охоты. И у меня, между прочим, сердечко не на месте. А что делать? – Есть выход… – Какой? – Уйти из органов. – Ты этого хочешь? – В том-то и дело, что нет. Тем более, теперь. Стыдно праздновать труса.
– По поводу трусости можно и подискутировать, но все равно, Славка, ты прав. А иначе зачем было огород городить и поступать в уголовный розыск? – Можно подумать, что мне известно, почему я пошел в школу милиции… – Наверное, и жен, и профессии распределяют на небесах, помимо нашей воли. – Мою жену мне точно подбросили с небес, – уныло пробурчал Баранкин.
И мы, с пониманием переглянувшись, вдруг совсем некстати расхохотались.
– И запомни, Славка, – сказал я, отсмеявшись, – оружие держи под рукой. Всегда и везде. Ежели что – стреляй без раздумий и бей наповал.
– Учту, – посерьезнел Баранкин.
– Уж постарайся, если жизнь дорога. И еще раз напоминаю – про видеозапись ни гу-гу…
Больше говорить было не о чем.
Хмурый Баранкин, вяло попрощавшись, ушел, а я просидел над бумагами еще часа три, пока не завякал гавкунчик и голос Саенко не опустил меня из высоких эмпирей детективного анализа на грешную землю.
– Доложите… – коротко бросил он, кивком указав на мою чудо-папку с материалами на Шалычева.
Пока я скучным невыразительным тоном наводил тень на плетень – создавая впечатление, что попрежнему пашу как проклятый, – Саенко сидел мрачнее грозовой тучи.
Иногда он поднимал от стола буркалы и метал в меня испепеляющие начальственные молнии.
Если бы он только знал, куда я его мысленно посылаю и с какой скотинкой сравниваю…
– Не густо, – констатировал он, барабаня пальцами по столешнице. – Это все? – Пока да. Очень много времени отнимает расследование убийства Саши Грузина…
Я пожаловался не без задней мысли: а вдруг Саенко освободит меня от этой дурацкой и бесперспективной тягомотины?
– Продолжайте работать, – отрезал полковник. – И побольше нагружайте вашего напарника, этого… как его… – Старшего лейтенанта Баранкина, – подсказал я.
И сокрушенно вздохнул.
– К сожалению, квалификация у него не совсем соответствует сложности расследования…
– Эту песню я уже слышал, – отрезал Саенко. – Вы подбирали его лично, так что претензии не по адресу.
– Я что, я ничего… – Вот-вот, на этом и остановимся. Надеюсь, он по-прежнему не в курсе истинных событий? Саенко смотрел на меня со злобной подозрительностью. – За кого вы меня принимаете, товарищ полковник?! Я возмутился так искренне, что едва сам не поверил в свою принципиальность.
– За опытного оперативника. И, судя по аттестации, за честного и не двуличного человека. Но если это так…
Он умолк, не спуская с меня вдруг налившихся кровью глаз.
– Если это так, скажите мне: у вас есть копии тех видеоматериалов, что вы передали мне?
Впервые за весь наш разговор я посмотрел ему прямо в глаза. Мне уже надоело валять ваньку, внутри у меня неожиданно закипело, и теперь я был способен сморозить любую глупость.
Так мы ели друг друга глазами с минуту. А затем я, вызывающе ухмыльнувшись, ответил:
– А то как же, товарищ полковник. Как вы только что отметили, опыта по части оперативной работы у меня хватает. И на мякину я не покупаюсь.
– Почему вы не передали мне и копии?
– Зачем? Для доклада генералу вам хватит и того, что есть. А может, вы забыли, товарищ полковник, что видеоматериалы – это вещдоки? И что я обязан внести их в опись? И что по закону я несу за это ответственность?
– М-да… Не ожидал я…
– Чего вы не ожидали? Что я окажусь таким ушлым? И забуду прикрыть свои тылы? Ведь дельце-то с душком, товарищ полковник, а? Не зря вы мне эту папочку-сейф всучили. Так вот – крайним быть не собираюсь. Но свой долг выполню.
– При чем здесь ваши тылы?
– А при том, что благодаря этим видеоматериалам на меня открыли сезон охоты. Но пусть те, кто послал гончих псов, не обольщаются на мой счет – я предпринял кое-какие нестандартные ходы, и в случае неких неприятностей (это когда выносят вперед ногами) у них тоже наступят веселенькие времена…
Ах, как я блефовал! Разорялся, словно пьяный заяц в медвежьей берлоге.
А по спине в это же время полз предательский холодок: куда, дурашка, прешь – под танк?! Кто потом станет смотреть твои видеоматериалы?
В лучшем случае вся история будет отражена в нескольких скучных строчках какого-нибудь бульварного листка, а в худшем (что более вероятно) сгорит синим пламенем вместе с кучей долларов, уплаченных за молчание.
– Кто на вас охотится? Почему мне не доложили!?
– Зачем? Или вы приставите ко мне дюжину молодцов из спецназа?
– Нет, но все-таки…
– Оставим все, как есть. У тех, кто охотится, своя свадьба, а у меня – своя. – Ладно, закончили… Саенко посмотрел на часы.
– Ваши соображения приму к сведению, – ляпнул он ни к селу ни к городу, подытожив наши прения.
Я молча кивнул и нарочито бодрым шагом покинул его кабинет. На душе скребли не кошки, а тигры.
Какая вы сволочь, господин полковник!
