Глава 21
Если бы сейчас между нами упал с неба зеленый инопланетянин с глазами-фарами, наверное, он не так удивился бы, как моим словам. Его словно обухом хватили по голове.
Да, это был тот самый живчик по имени Антон, бывший воин-интернационалист, с которым я ехал в одном купе. Теперь я вспомнил, как он что-то рассказывал о своем хозяйстве, но тогда мне было все до лампочки, а потому его слова я пропустил мимо ушей.
– Не узнаешь? – спросил я и повернулся в профиль. – А так?
– Чтоб я сдох, глазам не верю… Славик!?
– А кто же еще.
– Мама моя родная… Нет, наверное, я сплю.
Он тряхнул головой, будто прогоняя наваждение, и осторожно пожал мне руку.
– А почему в таком виде?
– Долго рассказывать… – ответил я. – Потом. Так ты в гости нас приглашаешь или нет? Помнится, в поезде ты грозился накрыть стол… и так далее.
– Конечно, приглашаю! – оживился Антон. – Только вам нужно сначала в душ.
– Это для нас первое дело. Кстати, борщом пахнет из твоей кухни?
– Ну… – расплылся в улыбке Антон. – Свежий, только что сварил.
– А жена где?
– Поехала с ребятней стариков проведать. Ее не будет до следующей недели.
– Понятно… Так где тут у тебя душ?
Я с трудом сдерживал себя, чтобы от радости не завизжать по-поросячьи. Какая удача! Воистину так – кто ищет, тот всегда найдет. Удача приходит к тем, кто не надеется на авось, а упорно идет к намеченной цели.
– Топайте за мной, – сказал Антон и пошел впереди, время от времени качая головой – наверное, он так до конца и не пришел в себя от изумления.
Спустя полчаса, чисто вымытые и даже надушенные хозяйским одеколоном, мы уже сидели за столом. Мне Антон презентовал спортивный костюм, а для Илоны нашлось ситцевое платьице его жены, в котором она вдруг стала похожа на героиню из художественного фильма пятидесятых годов. Не хватало лишь косы, уложенной на голове короной.
Костюм был коротковат и тесноват, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, тем более, что меня больше интересовал не собственный вид, а то, как выглядел стол.
Антон постарался на славу. Кроме борща с мясом, на столе присутствовали свежие огурцы, помидоры, зеленый лук, молодая, только сваренная, картошка с отбивными, керамическая миска со сметаной, мед, маринованные грибы, обязательное сало, нарезанное тонкими кусочками, крынка с холодным домашним квасом, селедка в стеклянной селедочнице и графин отменного самогона, настоянного на апельсиновых корках.
Это был полный кайф. И не только для нас, оголодалых, но и для тех, кто понимает…
Когда мы немного насытились, Антон осторожно попросил:
– Ты познакомил бы меня со своей подругой…
– А вы уже знакомы, – ответил я весело.
Илона улыбнулась и скромно опустила глаза, в которых прыгали бесенята.
– Извини, не врубился…
Антон захлопал длинными, выгоревшими на солнце ресницами.
– Что-то не припоминаю такого момента.
– Покопайся в памяти. – Я подмигнул Илоне; она скромно опустила глаза.
– Копаюсь. Дупель пусто.
– Я помогу тебе. Это наша попутчица. Московская штучка, которая напрочь проигнорировала твое приглашение принять на грудь и закусить сальцом.
– Слав, я тупею на глазах… – Антон в отчаянии взмахнул руками. – Нет, ну это же надо…
– Теперь ты узнал ее или нет?
– Узнал. Гад буду – узнал! И прошу пардону, – галантно обратился он к Илоне. – Но если бы кто-нибудь сказал мне, что вы явитесь ко мне в таком виде, да еще вдвоем… Если честно, я до сих не верю тому, что вижу.
– Илона…
Моя боевая подруга царственным жестом протянула Антону руку.
– Все, церемоний достаточно, – сказал я, обращаясь к Антону. – Наливай.
– Так это мы мигом… За знакомство!
Меня несло. Я здорово захмелел, что было вполне понятно.
Илона тоже не отставала от меня. Наверное, это здорово для новичка, когда смертельная опасность позади, отступила, пусть и не надолго. Я уже забыл это чувство неимоверного облегчения, когда все видится в розовом цвете и тебе кажется, что настоящая жизнь только начинается.
Забыл… И, если честно, мне бы не хотелось больше его испытывать. Никогда.
– Что с вами случилось? – спросил Антон.
Он долго мялся, пытаясь обтекаемо сформулировать вопрос, но у него ничего не вышло, и Антон влепил его прямо нам в лоб. Он был неглупым человеком. К тому же, война учит многому. В том числе и логическому мышлению.
Если солдат не научится сопоставлять факты и анализировать ситуацию, которая на фронте меняется ежеминутно, он потенциальный покойник.
Где нужно упасть, где отжаться, где затаиться и где пойти в штыковую атаку – все эти решения настоящий солдат должен принимать молниеносно и чаще всего самостоятельно. То есть, его котелок должен не только варить, но еще и варить хорошо.
Антон сопоставил факты и сообразил, что московские гости неспроста бегали по болотам с карабином и пистолетом в руках. Тем более, что Украина – это не бескрайние сибирские просторы. Это там у охотников неучтенного нарезного оружия хватает.
– Случилось…
Я пытливо заглянул Антону в глаза – можно доверять ему или нет?
Можно. А что делать? Нужно ведь на кого-то опереться. На кого? Вот именно – на Госпожу Удачу. Она иногда принимает человеческий облик. Может, Антон и есть та козырная карта, которой мне не хватало?
Я рассказал почти все. За исключением некоторых моментов. В частности, я "запамятовал" пробравшегося в номер киллера и что мне пришлось грохнуть двух особо ретивых преследователей.
Илона исподтишка бросила на меня колючий взгляд, но промолчала.
И правильно сделала. Потому как в противном случае мне пришлось бы решать сложную задачу: ей сразу вырвать язык или немного подождать?
– Да, браток, ты попал под конкретный расклад… – Антон закурил. – У меня есть только один вопрос…
– Какой?
– Откуда у тебя такие познания в работе на местности?
Термин "работа" мне был понятен без объяснений. Невольно вздохнув – ничего не поделаешь, нужно выкладывать карты на стол – я кратко ответил:
– Служил в десанте.
Все-таки мне не хотелось раскрываться до конца. Десант и спецназ ГРУ, как говорят в Одессе, две большие разницы.
– Где?
– В тех же местах, где и тебе пришлось тянуть лямку.
– Ну ты темнила… – Антон ухмыльнулся. – Лапшу в поезде мне на уши вешал…
– Прости и пойми меня. Когда мы вернулись, мне хотелось вытравить из памяти все, что связано с Афганом. Потому я никогда не распространяюсь на эту тему. Она для меня под запретом.
– Да понял я, понял… Мне Афган снился лет пять. Одни кошмары. Но потом все плохое начало забываться, с ребятами встречаюсь…
– Откат бывает разный. Я, например, вычеркнул те годы из памяти.
– Все, все, я закругляюсь. Никаких вопросов на эту тему.
– Давай лучше помянем парней, что не вернулись…
Мы выпили, не чокаясь, помолчали, а затем я сказал:
– Антон, мне нужна твоя помощь.
– Какие проблемы? Мы с тобой братья по оружию. Чтобы ты не говорил, но Афган вытравить из памяти невозможно. Я готов. Если тебе нужны надежные ребята, скажи. Я за сутки могу собрать взвод. Притом, с оружием.
– Взвод – это хорошо… Но я пока не знаю, кто играет главную скрипку в оркестре, который меня заставили слушать и что эти "оркестранты" ищут. Во всей этой истории есть какая-то несообразность, и я никак не могу понять, в чем она заключается.
– Может, это Грач?
– Не думаю. Мы разошлись с ним полюбовно. Он не стал бы устраивать на меня облавную охоту. Грач не тот человек. Он поверил, что я не соврал ему. Да, Грач тоже лицо заинтересованное. Однако я думаю, что за мной шли другие. Как ты любишь говорить, чисто конкретные пацаны.
– Тогда чем я могу тебе помочь?
– Мне нужна база. Твое хозяйство подходит мне на все сто. Во-первых, за городом, во-вторых, рядом лес, в-третьих, у тебя есть тачка… Ну, и так далее.
– Понял. Договорились. Можешь мною располагать.
– Но учти, со мной связываться опасно, как ты, надеюсь, уже понял.
– Я человек понятливый… – Антон мрачно улыбнулся. – Но скажу тебе честно, мне эта мирная жизнь во где сидит. – Он показал на горло. – Сплошная скука. Иногда страсть как хочется тряхнуть стариной и погонять этих стриженых бобиков, которые еще в люльке были и под себя гадили, когда мы родину защищали. Впрочем, что для них родина? Пустой звук. Дойная корова, у которой можно вырвать вымя и отправить на скотобойню к дяде Сэму.
– Учти, никто из твоих соседей и друзей не должен знать, какие у тебя гости. Не говори никому ни слова. Думаю, до приезда твоей семьи я успею управиться. А если нет, то все равно съеду.
– Почему?
– Не прикидывайся наивным. Ты – это одно, а женщина и дети – совсем другое. Если меня тут засекут, могут завалить всех. Вот и кумекай, стоил ли проявлять гостеприимство. Если ответишь отказом, я не обижусь. Честное слово. Найду другой вариант.
– Я два раза не повторяю, – отрезал Антон. – У меня тут не дом, а крепость. Позже покажу, убедишься. Я ведь фермер, а у нас много нехороших людишек. Некоторые норовят украсть все, что плохо лежит, а иные готовы и горло соседу перерезать за то, что он более зажиточный. Меня уже раз судили, и после того я окопался капитально. Мои защитные редуты можно пройти только с танком.
– За что тебя судили?
– Понимаешь, повадились три урода нутрий из загона по ночам таскать. Ну, я и накрыл их как-то под утро. Так они хотели меня маленько ножиками расписать. Вот и пришлось поучить ворюг уму-разуму…
– А зачем тебя потащили на суд? Они ведь в живых остались, как я понимаю.
– Ага, в живых. Только я слегка их помял. Кому руку сломал, кому ногу… А не хрен на чужое зариться!
Ну и, ко всему прочему, у них нашлись влиятельные защитники. Эти трое ведь не себе домой таскали моих зверушек. Будь воры голодными, я бы их понял. Тут неподалеку, на автотрассе, кавказцы шашлычную поставили и решили поживиться на дармовщину. Наняли этих трех махновцев – и вперед. Они платили ворам копейки, а сами имели тысячи.
– Воровали только у тебя?
– Ну что ты… Конечно, нет. Всех хозяев в округе курочили: у кого свинью сопрут, у кого козу или гусей, а однажды и бычка годовалого с подворья увели.
– И что присудили?
Антон помрачнел.
– Едва в зону не попал, – ответил он со злостью. – Я, видите ли, нарушил права человека. А то, что они мои права столько раз нарушали, суду было пофигу.
– Но тебя ведь не посадили.
– Только потому, что я вызвал из Киева классного адвоката – из наших, вместе в Афгане были – и дал судье на лапу больше, чем покровители этих воров. Так что теперь у меня в охране кавказские овчарки.
Если кого-то и загрызут, я тут ни при чем.
– Мудро, – похвалил я Антона. – Значит, если я оставлю у тебя своего песика, он не будет вашей семье в тягость. Ему много еды не надо.
– Этого? – спросил Антон, погладив цуцика, который вертелся под ногами, по голове.
– Других у меня нет.
– Оставляй, о чем базар. Славный малыш…
– Между прочим, это классный охотничий пес, обученный по высшему разряду.
– Отлично. Я часто на охоту хожу, чтобы отвлечься от домашних забот. А где ты его взял?
– Умыкнул у преследователей. Он шел по нашим следам, как по шнурку.
– Тогда его опасно выводить в люди…
– До поры, до времени, пока все не успокоится. А ежели что, скажешь приблудный. Но отпускать его нельзя (да и куда ему деваться? дорогу домой он вряд ли найдет), а усыпить навечно – рука не поднимается.
– После этого я перестал бы тебя уважать, – проворчал Антон, лаская пса; цуцик явно ему нравился.
– Вот-вот, и я об этом. Пес не может отвечать за то, что хозяин у него – сволочь.
– Это точно. Что же мы сидим! – спохватился Антон. – Вам нужно отдохнуть, немного покемарить. Вон у девушки уже глаза слипаются. А я пока займусь хозяйством и приготовлю ужин.
Предложение было дельным. После сытной еды и выпивки тянуло на сон со страшной силой. Поэтому мы не стали упираться и отнекиваться, и вскоре лежали на чистых белоснежных простынях, которые показались мне шелковыми, настолько приятно было ощущать их накрахмаленную свежесть.
Сон упал на нас, как египетская пирамида, и под многопудовой тяжестью, которая не позволяла даже двинуть рукой или ногой, мы уснули, словно умерли.
Антон пытался нас разбудить на ужин, но все его потуги оказались тщетными. Мы от него отбрыкались и проспали до самого утра.
