Глава 15
Дождь лил до самого вечера, не переставая. О поездке на машине по раскисшей грунтовке и думать было нечего. Это понял и отшельник, а потому предложил нам переночевать в его обители. А к утру земля подсохнет и тогда можно будет тронуться в обратный путь.
Сильвестр угостил нас ужином и постелил спать на лавках все в том же флигельке. Я бы не сказал, что ужин был чересчур сытным – одна жареная рыбешка и немного грибов, тушеных с луком и лесными ароматными травами, – но червячка все равно мы заморили, а потому отправились на боковую с легким сердцем.
Хозяин скита ушел спать в дом-башню…
Конечно, широкая лавка, пусть и застеленная рядном, совсем не походила на цивилизованную постель, и первое время мы ворочались с боку на бок ежеминутно.
Горницу освещала тлеющая лампадка, наполняя ее таинственными тенями, и мне вдруг показалось, что время повернуло вспять и на дворе, по меньшей мере, шестнадцатый век. Вот сейчас отворится дверь, войдет куренной атаман и скажет, что пора собираться в поход, чтобы пощипать турецкого султана и вернуть с полону ясыр…
Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и вдруг услышал голос Илоны:
– Стив, ты спишь?
– Нет.
– И я тоже…
"Понял, лапуля…" – ответил я мысленно Илоне. Поднявшись, я взял ее на руки и бережно положил на пол.
Какое-то время в горнице были слышны лишь наша возня и бурное дыхание. Затем снова раздался ее голосок, в котором сквозили виноватые нотки:
– Не могу я… Прости…
– Что с тобой?
– Эти иконы… Они как живые. И глядят…
Я посмотрел на иконостас. Действительно, игра света и тени оживляли лики святых. Для впечатлительного человека это было и впрямь жутковатым зрелищем. Бедная Илона…
Мы снова разбрелись по лавкам. Я был неудовлетворен, а потому немного зол, но старался не подавать виду. Думаю, что Илона тоже чувствовала себя не лучшим образом. И тоже не спала.
Дикий вопль, прозвучавшей в лесной тиши, буквально сбросил меня с лавки. Я так быстро вскочил на ноги, что зацепился за какую-то загогулину и грохнулся на пол. Илона тоже подхватилась, как ошпаренная, и вскричала:
– Что это, Стив!?
– Бля! – Я поднялся и начал тереть ушиб рукой. – Извини, – спохватившись, сказал я Илоне. – Что это может быть?
– Это я у тебя спрашиваю.
Мы прислушались. Тишина. И вдруг вопль раздался снова – жуткий, нечеловеческий. И доносился он, как мне показалось, из дома-башни, где ночевал Сильвестр.
– Туда! – воинственно скомандовала Илона, указав пальцем на темную глыбу дома, смутно виднеющуюся в окне.
И бросилась к двери.
– Не так быстро, милочка, – сказал я, переводя дух. – Не ходи во двор.
Да, этот вопль и у меня все перевернул внутри. Кто бы это мог быть? Сильвестр? Его что, убивают? А если убивают, то уже поздно что-либо предпринимать.
– Почему!? Сильвестр в опасности.
– Если это так, то мы – тем более.
– С какой стати? Неужто ты боишься? Эх, мужики… Все, я пошла. – Илона решительно отодвинула засов и отворила входную дверь.
Я с интересом наблюдал за ее действиями, не имея ни малейшего желания последовать примеру девушки. И оказался прав: со двора раздалось злобное рычанье, и она пулей вернулась обратно.
– Там!.. – Илона ткнула пальцем в направлении двери, которую поторопилась закрыть на засов. – Эти волчары… бр-р-р! Они едва не набросились на меня.
– А мне показалось, что ты не боишься собак.
– Если бы днем…
– Да с дубиной в руках, – продолжил я мысль Илоны. – Вот и я об этом – на дворе ночь и собаки настороже, выполняют свои охранные функции. К ним теперь может подойти только хозяин. Мы тут сидим под живым, весьма надежным, замком. И я не думаю, что Сильвестра убивают. (Ну, разве что у него, кроме нас, есть еще и другие гости). Мимо тех "милых зверушек", что мотаются по двору, и тень в дом не проскользнет.
– Но этот крик…
– Будем считать, что нам все это приснилось. И дождемся утра.
– Вроде тихо…
Илона прислушалась.
– Подозрительно тихо…
Я выглянул в окно, прижавшись щекой к стеклу – чтобы лучше видеть.
Дождь закончился и между туч появился месяц. Он уже шел на убыль и скукожился до тонкого серпа, а потому его свет, изливающийся на подворье, был слаб.
Но и при таком плохом освещении я видел черные фигуры псов, беспокойно мечущихся туда-сюда, а также дом-башню, который по-прежнему стоял как черная скала, не подавая никаких признаков жизни.
Может, Сильвестр уже преставился? А что если он исполняет в этих лесах роль Синей Бороды и в данный момент развлекается в потайной комнате с очередной своей жертвой? Только кто ему поставляет женщин?
Ведь Зямы уже нет.
Да мало ли кто…
Стоп! Опять тебя занесло, дружище. Смотри на вещи проще, без фантазий. И вообще – нужно ждать утра. К тому времени – я на это очень надеялся – все образуется. И мы получим объяснение ночного инцидента.
Нужно дождаться…
Судя по виду Илоны, ночью она почти не спала. Чего не скажешь обо мне. Сон тоже какое-то время не шел ко мне, но сначала я считал слоников, а потом просто приказал себе: "Спи, сволочь! Завтра тебе может быть не до сна…", и тут же уснул, как убитый.
Все-таки солдатская закваска иногда дорогого стоит.
– Выйдем? – спросила она, кивком головы указав на входную дверь.
– А что нам остается делать? – ответил я вопросом на вопрос.
Мы осторожно вышли во двор. Псов нигде не было видно. Прихватив по дороге хворостину, я пошел вокруг дома… и наткнулся на живого и здорового Сильвестра, который кормил собак!
– Как спалось? – спросил он приветливо.
Ну дела… Я смотрел на его невозмутимое лицо, которое было чуть бледнее обычного, и удивлялся. Он что, ничего не слышал!?
– Да в общем… нормально, – ответил я, запинаясь.
Он безразлично кивнул головой и продолжил свое дело. Псы, недобро поглядывая на меня, злобно урчали, но я их не боялся, потому что Сильвестр посадил своих милых "собачек" на цепь.
– Или мне показалось, или так и было на самом деле… – начал я осторожно, внимательно наблюдая за реакциями лесного жителя. – Ночью был какой-то шум. Кто-то кричал, будто его резали.
– Да? – Сильвестр даже не обернулся. – Это бывает. По ночам здесь часто кричит выпь. А у нее голосище – ого-го… Можно испугаться.
– Выпь? – Я почувствовал, что тупею на глазах. – Не исключено…
Я никогда не слышал, как кричит выпь, но мне рассказывали, что у нее и впрямь голосок будь здоров; мертвого поднимет, а если ты еще живой, то тебя кондрашка может хватить. И все же я был уверен, что так орать мог только человек, которому очень больно. Уж я наслышался подобных воплей на войне…
– Спасибо, что приютили нас на ночь, – сказал я, обращаясь к спине Сильвестра. – Пора ехать.
– Нет, нет, без завтрака я вас не отпущу. Минуту…
Мне ничего другого не оставалось, как вернуться вместе с Илоной в горницу и с удовольствием засесть за трапезу. На завтрак нам подали варенье из дикой смородины, сухарики, чай и ядрышки лесного ореха, засахаренные в меду (между прочим, вкуснятина).
Я пил чай и напряженно размышлял. Похоже, моя поездка в эту глушь оказалась напрасной. Я ничего не выяснил, не узнал.
Мало того, я так и не смог задать Сильвестру главный вопрос, который тревожил меня больше всего: что за вещь хапнул мой сердешный "друг" Зяма и у кого, и почему за ней идет такая охота? И еще – где она могла бы храниться? Уж кто-кто, а Сильвестр мог об этом знать.
Кстати, как по мне, так этот скит – самое подходящее место для тайника…
Нет, больше я Сильвестра ни о чем расспрашивать не стану. Пока не буду. Нужно идти с другого конца. В истории его взаимоотношений с Зямой все было странным. А если учесть ночные крики… Выпь! Не надо нам ля-ля…
Мы распрощались вежливо, но без особой сердечности. Пожимая руку Сильвестру, я уже утвердился во мнении, что эта наша встреча – не последняя.
Он это тоже знал. И не мог скрыть тоскливый вопрос, застывший в его глазах – зачем? что тебе еще от меня нужно, парень? Оставь меня в покое. Оставь!
Мне показалось, что за ночь он даже стал меньше ростом и еще больше постарел и сгорбился. Какие тайны скрывает его лохматая поседевшая голова?
Машина завелась с полуоборота, и вскоре скит скрылся за деревьями. Поначалу ехать было легко, так как под колесами шуршал песок. В этой местности оказалось много участков с песчаными грунтами, потому здесь росли сосны и ели.
– Зачем мы сюда приезжали? – вдруг спросила Илона, когда молчание в салоне "волжанки" несколько затянулось.
– На прогулку, – ответил я недовольно, не отрывая взгляд от дороги.
– Ври больше. Ты хотел расколоть этого симпатичного старикана.
– Во-первых, дорогая, он не совсем старикан, а во-вторых, что это у тебя за жаргончик? Расколоть… – Я насмешливо фыркнул. – С чего ты взяла, что у меня были такие нехорошие намерения и зачем мне его колоть?
– Не только я, но и этот дед тебя сразу раскусил, – снисходительно улыбнулась Илона. – Он просто потешался над тобой. И валял ваньку.
– Что-то я этого не замечал.
– Уж поверь мне, как психологу.
– Так ты еще и психолог? А я думал…
Тут я сделал многозначительную паузу.
– Что ты думал? – резко, с вызовом, спросила Илона.
– Вернее, предполагал – что ты работаешь программистом, – уклонился я от прямой конфронтации, хотя меня начала забирать злость.
Она, видите ли, психолог! Сначала бесцеремонно напросилась на поездку, а теперь пытается учить умуразуму. Как-нибудь сами справимся.
– Так все-таки, что ты здесь искал? – не унималась Илона.
– Ответ на главный вопрос, – буркнул я и заложил крутой вираж.
– Какой вопрос?
– А тот, который мы, будучи в лесу, задаем кукушке: "Кукушка, кукушка, сколько лет жизни мне осталось?" Только в нашем с тобой случае, дорогая, не лет, а дней.
– Что за глупости!? – воскликнула Илона. – По-моему, ты несешь чушь.
– Ну да… – Я скептически ухмыльнулся. – Все верно. Что возьмешь с тупого мужика? А ты не задумывалась над таким вопросом: почему это некий вооруженный пистолетом тип ворвался в твой номер, связал тебя и по идее должен был поджарить тебе пятки? Неужели из-за двух-трех сотен украинских тугриков, которые лежали у тебя в кошельке?
– Почему? – тупо спросила Илона.
– А голова тебе зачем? – сказал я намеренно грубо. – Верно – чтобы иногда думать. Ларчик открывается просто – потому что ты имела несчастье встретить на своем жизненном пути некоего типа по имени Стив.
– Ой-ой! – Она скептически фыркнула. – Это же надо – мне повезло познакомиться с Джеймсом Бондом во плоти. Агент 007 вышел на тропу войны. Ты много о себе мнишь.
– Ты в этом уверена?
– Не то слово.
– Тогда не говори потом, что я тебя не предупреждал. – Почувствовав, что немного с безжалостностью переборщил, я немного сбавил тон: – Извини, это все нервы… Но тебе нужно срочно уехать в родные пенаты. Срочно! Первым же поездом. Сделали выезд на природу – и будя. Уезжай. Так будет лучше и для тебя, и для меня.
– Слушай, дядя, я ведь не из пугливых. Ты лучше объясни, в чем дело. А то напустил туману…
– То, что ты еще не пуганая, скорее, минус, нежели плюс. Лучше бояться каждого куста, но выжить, нежели потом, перед долгим путешествием на серые равнины, в последний раз посетовать на свою глупую самонадеянность.
Илона немного помолчала, – наверное, переваривала сказанное мною – затем спросила:
– Если все так серьезно, как ты говоришь, то можешь объяснить мне более внятно, почему из-за тебя я попала в неприятную историю? И что это за история? Неужели она каким-то образом связана с наследством, которое ты получил от умершего друга?
Похоже, Илона слушала мои разговоры с лесным отшельником гораздо внимательнее, нежели мне показалось… Рассказать ей – не рассказать?.. Что от этого изменится? Не знаю, не знаю… Нет, лучше придержать язык за зубами.
Язык самый большой друг и самый страшный враг человека. Это такая бесконтрольная и безалаберная сволочь, что иногда хочется вырвать его с корнем и выбросить псам на съедение. Скольких хороших людей погубил именно язык и скольким еще придется из-за него пострадать.
Я решил придержать язык за зубами. Пусть и до поры, до времени. Пока я не определюсь с некоторыми моментами в наших с Илоной отношениях.
– Я считаю, что он не покончил жизнь самоубийством, а его убили, – сказал я, стараясь говорить ровным голосом. – И пытаюсь найти убийц. Или хотя бы мотивы убийства. А это кому-то очень не нравится. Комуто достаточно сильному в финансовом отношении, чтобы нанять людей, готовых причинить мне и моим приятелям (в том числе и тебе) большие неприятности. Вплоть до… Ну, в общем, понятно.
Мои откровения были правдивы даже не наполовину, а на четверть. Все отрицать было бы глупо, к тому же Илона никак не тянула на круглую дуру, чтобы можно было ее напрочь проигнорировать или обвести вокруг пальца.
Я пошел по другому пути – запустил в ход правдивую ложь. Это самая коварная разновидность лжи, когда внешне все выглядит благопристойно и логично, а внутри все запутано до бесконечности.
Да и кто такая мне Илона, чтобы выворачивать перед нею все свое нутро? Не более, чем случайная попутчица, подружка на час, практически постельная принадлежность. У нас нет взаимных обязательств, и мы ничего друг другу не должны.
Постепенно разговор сошел на нет и мы углубились в свои мысли. Не знаю, о чем думала Илона, но мне в этот момент очень хотелось побыстрее добраться в гостиницу и залезть под горячий душ. Вот такие мы, мужики, примитивные личности…
Через три с половиной часа после нашего старта от ворот скита мы очутились во влажной низменности, и здесь уже пошла потеха. Импортный движок "волжанки" гудел мощно, мягким баском, и до поры до времени мне удавалось продвигаться вперед пусть и не быстро, но более-менее уверенно.
Затем последовал подъем и очередной спуск, перед которым я спасовал. И не потому, что опасался застрять в грязи. Отнюдь.
Самое плохое место внизу – ручей, который из-за сильного дождя вышел из берегов, – можно было преодолеть, бросив в топь, на худой конец, десятка два жердей, благо я догадался захватить топор.
Меня остановило совсем другое обстоятельство. В ручье застрял "джип", вокруг которого суетились парни до боли знакомого вида. У них все было квадратным: и туловища, и головы, и мысли.
С началом "демократизации" страны и ее окрестностей они повылезали из всех щелей, постригли головы под "ноль" – наверное, чтобы разные глупые мысли не скапливались под прической и не мешали творить новую историю – и начали победное шествие.
Правда, шли они не очень долго. Когда их хозяева накопытили деньжат, прибрали к рукам за бесценок разную недвижимость, в том числе заводы, фабрики, банки, нефтяные скважины и прочая, стриженные братки стали им мешать – путались под ногами, портя имидж солидных бизнесменов, заработавших капитал в поте лица своего.
Тогда братков начали пачками сажать в тюрьмы и отстреливать. Так что в двадцать первый век вошли только избранные – самые умные, преданные и жестокие. Им приказали отрастить чубы, одели в приличные костюмы и дали по импортной тачке.
Похоже, как раз такие "джентльмены" пытались вытащить тяжеленного импортного монстра из глубокой промоины, куда он влез по самое днище. Их было пятеро.
– Почему стоим? – спросила Илона.
Наверное, задумавшись, она не смотрела вперед и не видела нежданно выросшей на нашем пути преграды.
– Боюсь, что мы уже приехали, – ответил я и сокрушенно вздохнул.
У меня не было ни малейших сомнений, что эти парни со своим красавцем-"джипом" явились в эту глушь по наши души. Но как их хозяева узнали, в какую сторону я взял курс? Это был вопрос…
– Как это – приехали? – с недоумением воззрилась на меня Илона. – По моим подсчетам, до города еще где-то сто пятьдесят километров. А может, и больше.
– Придвинься ко мне и взгляни туда, – я ткнул пальцем в направлении "джипа".
Я только сейчас вдруг понял, что машину со своего места она не видит, так как "джип" скрывает густая ветка, нависшая над дорогой с правой стороны. Илона наклонилась ко мне, посмотрела вперед и сказала:
– Ну и что? Мы объедем их слева и чуть ниже. Там места посуше и ручей более узкий.
– До чего мне нравятся наивные люди… – сказал я и вздохнул, нацепив на свое и так хмурое лицо кислую мину. – Им легко и радостно жить.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А я уже сказал. Мысленно.
– Желательно, чтобы ты озвучил свои мысли. Я, например, пока ничего не понимаю. Ты боишься этих парней? На кой мы им нужны?
– Люблю бодрячков. И активных оптимистов. Неужели ты думаешь, что эти фраера приехали на такой козырной дорогой тачке за грибами? "Джип" уже исцарапан ветками от колес до крыши. Нет, подружка, эта братва заявилась сюда не для развлечений, а по заданию. То есть, по мою душу. А заодно и твою. Вот потому я и сказал, что мы, похоже, приехали к финишу.
– Разворачивай! – воскликнула Илона, до которой наконец дошел страшный смысл сказанных мною слов. – Быстрее, иначе они нас увидят!
– Быстро только кошки любятся… – запыхтел я, поворачивая вправо-влево рулевое колесо. – Да слепыми родятся…
На нашу беду заднее колесо "волжанки" попало в какую-то рытвину, и машина лишь рычала и раскачивалась со стороны в сторону, но двигаться в нужном направлении и не собиралась. А на этом участке лесной дороге мы могли ехать только вперед или назад, настолько она была узкой.
Развернуться можно было лишь внизу, но там нас ждали неизвестные, и я не думал, что у них по отношению к нам были добрые намерения.
– Ну же, ну!.. – подбадривала то ли меня, то ли машину Илона.
Она крепко вцепилась в мое плечо неожиданно сильными пальцами, и я чувствовал, что ее тело сотрясает нервная дрожь. Похоже, Илона полностью прониклась моей идеей насчет финишной прямой.
Ничто так хорошо не действует на женщину, как гром, который грохочет над самой ее головой. Тогда она вмиг забывает об эмансипации и равенстве полов и норовит быстрее спрятаться мужику под крылышко.
Инстинкт. Тут даже цивилизация бессильна…
Наверное, парни внизу услышали звук мотора нашей машины. До этого "джип" рычал, выбрасывая из-под колес фонтаны грязи, но затем умолк, словно захлебнувшись бензином. Вот тут-то установившаяся на время тишина возле ручья и сослужила нам плохую службу.
Квадратные братки как по команде подняли головы и воззрились в нашу сторону. Поначалу они просто остолбенели. Похоже, не поверили своим глазам. Ну как же – добыча сама припрыгала в ловушку. Ни фига себе удача…
А потом парни бросились бежать вверх по склону, чтобы приблизить нашу долгожданную встречу… черт бы побрал этих уродов!
Движок "волжанки" уже не рычал, а выл, как взбесившийся пес. Я даже взмок, и не столько из-за усилий, которые прилагал, переключая рычаг скоростей и работая педалями, сколько от мысли, что еще немного – и квадратные братки начнут считать мне ребра; ведь они, прежде чем кончить человека, любят немного с ним "развлечься".
Но вот в какой-то момент колесо выскочило из рытвины, и машина рванула назад так прытко, что я едва успевал вертеть баранку, чтобы не врезаться в деревья по обочинам лесной дороги. Братки бежали и что-то орали, а затем раздались выстрелы.
– Вот суки! – выругалась здорово побледневшая Илона. – Волки позорные!
Это было так неожиданно, что я поперхнулся. Ничего себе Дюймовочка, образец скромности и благопристойности… Никогда не перестану удивляться непредсказуемости женщин.
Интересно, где она нахваталась такого сленга? Неужели в кино?
Наконец мы очутились на участке дороги, где деревья росли редко, и мне удалось развернуться. Стрельба сзади продолжалась, но все пули, на наше счастье, пролетали мимо и выше.
– Возвращаемся в скит? – спросила немного успокоенная Илона, когда поворот скрыл от нас братков.
– Нет. Туда нельзя. Иначе мы и сами не спасемся, и подставим по крупному Сильвестра.
– Так что же нам делать!?
Она беспомощно повертела головой.
– То же, что и раньше. Будем отсюда выбираться.
– Как? Кругом лес. А дорога только одна.
– Ошибаешься. Нужно было хорошенько смотреть по сторонам. Лесных дорог здесь много. Вот только знать бы, куда они ведут, в какую сторону…
Мы проехали не менее двух километров, пока я, наконец, не решился свернуть на неприметное ответвление лесной дороги.
По идее, оно вело к бывшим лесоразработкам, а там, насколько я знал, когда-то была приличная насыпная дорога, пересекающая болотистую низменность и тянущаяся до самой автотрассы. Однако, я мог и ошибиться. Но об этом я старался не думать.
И все было бы хорошо, но нас выдавал след от шин "волжанки". Скрыть его мы никак не могли.
Оставалось уповать на наше родимое русское "авось". Авось, пронесет – братки хлопнут ушами и не заметят, куда мы свернули.
Надежда была очень слабой, но она, как известно, умирает последней.
