Глава 26
Мы нанесли такой сильный удар, что его можно было видеть невооруженным глазом, без всякого бинокля. Челюсть у меня отвисла, и я прошептал «Боже мой» еле слышно и почти благоговейно. Двенадцать очень ярких, очень резких, ослепительно белых вспышек образовали точный геометрический рисунок. Они вспухли, слегка затуманились, сделались красными – казалось, это длится бесконечно долго. Потом возникли новые точки, но великолепный узор настолько заворожил меня, что я их едва заметил.
– Да, – согласился Майк, очень довольный собой. – Тютелька в тютельку. Теперь ты можешь говорить, Ман, я свободен. Осталось простое дублирование.
– Нет слов. Была хоть одна осечка?
– Снаряд для озера Мичиган получил удар вверх и вбок, но не взорвался. Он должен упасть где-то в Мичигане, я потерял над ним контроль, так как он лишился своего импульсного ускорителя. А в проливе Лонг-Айленд камешек пошел точно в цель. Они пробовали его перехватить, но не вышло.
Почему – не знаю. Ман, я могу отвести другие снаряды, идущие на ту же цель, сбросив их в Атлантику подальше от судоходных линий. Сделать? Есть еще одиннадцать секунд – Э-э-э… Да! Если не заденешь кораблей.
– Я же сказал, что могу. Сделано. Надо будет их известить, что мы пока отменили повторный удар и объяснить почему. Пусть призадумаются.
– А может, не стоило отводить снаряды, Майк? Ведь мы собирались заставить их расходовать свои перехватчики.
– И все же главный смысл нашей стратегии – дать им понять, что мы пока наносим удары куда более слабые, чем могли бы. Какие – мы им покажем на примере Колорадо-Спрингс.
– А как в Колорадо? Получилось? – Я чуть не вывернул шею, глядя в бинокуляры: там ничего не было видно, кроме города, протянувшегося лентой на сотню с лишком километров. Муниципальная полоса Дэнвер-Пуэбло.
– Всадил в самое яблочко. Перехвата не было. Вообще все мои залпы попали в яблочко, Ман. Я же говорил тебе, что так будет! Вот это потеха! Каждый день бы так. Теперь я понял, что означает одно слово, значение которого раньше до меня не доходило.
– Какое слово, Майк?
– Оргазм. Именно это произошло со мной, когда я увидел все вспышки. Теперь я знаю, что это такое! Я мигом отрезвел.
– Майк, ты не слишком привыкай к этому делу. Потому что, если все пойдет как надо, второго раза не будет.
– Все в порядке, Ман. Я ведь все записал. И смогу проиграть снова, если мне захочется испытать эти ощущения еще раз. Но готов поставить три против одного, что нам придется повторить то же самое завтра, и один к одному на послезавтра. Спорим? Час разговора о юморе против сотни гонконгских долларов?
– Где ты возьмешь сотню долларов?
Он хихикнул.
– А как ты думаешь, откуда берутся деньги?
– Э-э… ладно, забудем. Можешь получить свой час бесплатно. Не стану склонять тебя к жульничеству.
– Я не стал бы жульничать, Ман, тем более с тобой. Только что мы снова трахнули по штабу космической обороны. Тебе не разглядеть: над ним стоит облако пыли еще от первого взрыва. Сейчас они получают по камешку каждые двадцать минут. Приходи вниз, поболтаем. Я передал управление моему сыночку-идиоту.
– А это не опасно?
– Я за ним присматриваю. Для него это хорошая практика, Ман; возможно, ему придется в будущем работать в одиночку. Он аккуратен, но туп. Однако все, что ему прикажут, исполнит.
– Ты говоришь об этом компьютере как о человеке. Он может говорить?
– О нет, Ман, он идиот и никогда не научится разговаривать. Но он сделает все, что будет запрограммировано. Я планирую передать ему в субботу очень многие функции.
– А почему именно в субботу?
– Потому что в воскресенье ему, возможно, придется заниматься всем. В этот день они нанесут нам удар.
– Что ты имеешь в виду? Майк, ты что-то скрываешь от нас?
– Но я же говорю тебе об этом, не так ли? Это произошло только что, я пока наблюдаю. Сигнал на радаре, похоже, пошел от околоземной орбиты как раз в тот момент, когда мы шарахнули по ним. Я слишком занят был, не видел, как он разгонялся. Точно не скажу, он еще очень далеко, но по размерам похож на крейсер Миротворческих сил, идет сюда. Если маневрировать не станет, то, судя по допплеровским данным, выйдет на окололунную орбиту и в периселении окажется в девять ноль три в воскресенье. Все это пока в первом приближении, уточню позже. Очень трудно считывать данные, Ман; он применяет противорадарную защиту и оставляет за собой целый хвост помех.
– Ты уверен, что не ошибся?
Он хихикнул.
– Ман, меня облапошить не так-то легко. У меня тут собраны все мои любимые сигнальчики – все равно что отпечатки пальчиков. Поправка: в девять ноль две, запятая, сорок три.
– Когда ты сможешь взять его на прицел?
– Никогда, если он не будет маневрировать. Но он сможет взять на прицел меня в субботу вечером, точное время будет зависеть от дистанции, с какой он решит пустить ракеты. Любопытная ситуация возникает. Он может нанести удар по поселениям – думаю, Тихо-Андер надо эвакуировать, а в остальных поселениях принять чрезвычайные меры предосторожности на случай декомпрессии. Хотя более вероятно, что он попробует разнести катапульту. А еще он может рискнуть, подойти поближе и попытаться вырубить все мои радары, нацелив по ракете на каждый радарный луч. – Майк снова хихикнул. – Смешно, да? Впрочем, шуточка одноразового пользования. Если я выключу радары, он в них не попадет. Но я не смогу скомандовать нашим парням, куда направлять стволы. Что даст возможность кораблю свободно бомбить катапульту. Смешно.
Я перевел дух и от всего сердца пожалел, что пошел в министры обороны.
– Что же делать? Сдаваться? Нет, Майк! Ни за что, пока мы в состоянии сражаться!
– А кто говорит о сдаче? Я ведь прогнозировал и эту, и тысячу других возможных ситуаций, Ман. Смотри-ка, новые данные! Второе пятнышко отделилось от околоземной орбиты, у него те же характеристики. Подробности потом. Мы не сдадимся, Ман. Мы еще дадим им шороху!
– Каким образом?
– Предоставь все своему старому другу Майкрофту. У нас шесть баллистических радаров здесь и еще один – у новой катапульты. Его я выключил, а мое дите недоразвитое пусть пока работает со здешним радаром номер тpи… Мы вообще не станем следить за этими кораблями с помощью нового радара, не дадим им даже заподозрить, что он у нас есть. Я слежу за ними с помощью третьего и иногда – каждые три секунды – проверяю, нет ли новых стартов с околоземной орбиты. У всех остальных радаров глаза плотно зажмурены, и я не буду ими пользоваться, пока не придет время долбануть по Великому Китаю и Индии. Но в тот момент корабли моих радаров засечь не смогут, так как а буду смотреть ими совсем в другую сторону. А потом устрою перезвон – начну включать и выключать радары через произвольные интервалы времени… после того, как корабли выпустят свои ракеты. У ракет мозги никудышные, Ман… я их обведу вокруг пальца.
– А как насчет корабельных компьютеров, направляющих огонь?
– Их я тоже надую. Давай на спор? Сделаю так, что они примут два радара за один, который находится как раз посередине между настоящими. Но сейчас я работаю над… извини, но я опять воспользовался твоим голосом.
– О'кей. И что же я такое повелел?
– Если этот адмирал – мужик башковитый, он ударит по концевой части старой катапульты всей мощью, какая у него есть, причем с предельно далекой позиции, где наши пушки-буры его не достанут. Независимо от того, известно ему наше «секретное оружие» или нет, он расколошматит катапульту и проигнорирует радары. Поэтому я распорядился, вернее, ты распорядился, чтобы катапульта приготовилась запустить все свои снаряды до единого, я сейчас рассчитываю новые долгие траектории для каждого камешка. Вышвырнем их всех скопом в космос как можно быстрее – и без радаров. – Вслепую?
– Так мне вообще при запуске не нужны радары, ты же знаешь, Ман. Раньше я следил за грузом всю дорогу, но теперь нужды в этом нет, так что при запуске радар ни к чему. Значит, весь наш огневой запас мы переместим из старой катапульты в космос на долгие траектории и тем самым заставим адмирала нацелиться на радары, а не на катапульту… или в крайнем случае – на то и другое. Вот тогда-то мы и дадим ему жару. Доведем его до такого состояния, что он вынужден будет подойти на расстояние выстрела, и у наших ребят появится шанс выжечь ему гляделки.
– Парни Броуди будут в восторге. Те, что потрезвее. – И тут мне в голову что-то стукнуло. – Майк, ты сегодня смотрел видео?
– Я его контролировал, но не могу сказать, что смотрел как следует. А что?
– Так ведь для приема мы приспособили самый лучший радиотелескоп. В обсерватории есть и другие… Зачем же использовать против кораблей радары? Во всяком случае до тех пор, пока ребята Броуди не начнут жечь корабли?
Майк молчал по меньшей мере секунды две.
– Ман, мой лучший друг, а ты никогда не думал пойти работать компьютером?
– Это сарказм?
– Ничего подобного. Просто мне стыдно. Приборы в Ричардсоне – телескопы и прочее… эти факторы я никогда не принимал в расчет. Я тупица и признаю это. Ja, ja, да, да, да! Следить за крейсерами по радиотелескопу и не включать радары, пока корабли не изменят траекторию! Я всю жизнь смотрю радарами, мне просто в голову не прихо…
– Хватит, Майк!
– Но это правда, Ман.
– Разве я извинялся перед тобой, когда тебе какие-то мысли приходили первому?
Майк ответил медленно, как бы обдумывая каждое слово.
– Есть в этом нечто, что я нахожу затруднительным для анализа. Мои функции заключаются в том…
– Кончай самокритику. Если идея хороша – используй ее. Может, возникнут другие. Я отключаюсь и иду вниз – топ-топ!
Я пробыл в зале Майка совсем недолго, когда позвонил проф.
– Главный штаб? Есть известия от фельдмаршала Дэвиса?
– Я тут, проф. В главном компьютерном зале.
– Может, вы подойдете к нам в офис Смотрителя? Нужно выработать кое-какие решения, словом, есть работа.
– Проф, но я работал! И сейчас работаю!
– Не сомневаюсь. Я всем объяснил, что программирование баллистического компьютера – дело настолько тонкое, во вы должны заниматься им лично. Тем не менее некоторые наши коллеги считают ваше присутствие обязательным. Поэтому, когда вы почувствуете, что ваш помощник – его, кажется, зовут Майк, – справится сам, не сочтите за труд…
– Я понял. О'кей, сейчас поднимусь.
– Благодарю вас, Мануэль.
– Судя по фону, там человек тринадцать, – сказал Майк. – Они что-то затевают, Ман.
– И мне так кажется. Лучше подняться и поглядеть, что за базар. Я тебе нужен?
– Ман, я надеюсь, ты будешь вблизи телефона?
– Буду. Прослушивай офис Смотрителя. Если перейдем в другое место дам знать. Увидимся, дружище.
В офисе Смотрителя собралось все правительство, как реальный кабинет, так и довески, а вскоре я обнаружил и причину неприятностей – субъекта по имени Говард Райт. Для него придумали министерство по связям с искусством, наукой и образованием – так, для игры в пуговички. Это был реверанс в сторону Новолена, поскольку кабинет был перегружен товарищами из Луна-Сити, а заодно и подачка самому Райту, возглавлявшему группу конгрессменов, всегда готовых поболтать, только бы не работать. Проф рассчитывал укротить его, но порой проф уж слишком миндальничает; некоторым людям полезно подышать вакуумом, прежде чем речи толкать.
Проф попросил меня вкратце обрисовать военную ситуацию. Что я и сделал, только по-своему.
– Я вижу, тут присутствует Финн. Пусть расскажет, как обстоят дела в поселениях.
– Генерал Нильсен уже сделал это, – вмешался Райт, – и повторяться нет смысла. Мы хотим послушать вас.
У меня глаза на лоб полезли.
– Проф… извините меня… господин президент! Верно ли я понял, что доклад министерства обороны был сделан правительству в мое отсутствие?
– А почему бы и нет? – снова вылез Райт. – Если вас не было на месте?
Проф перехватил инициативу. Он видел, что я на взводе. Три дня я почти не спал и чувствовал себя таким измотанным, как будто снова попал на Терру.
– К порядку! – мягко сказал проф. – Господин министр по культурным связям, будьте добры адресовать ваши комментарии через меня. Господин министр обороны, разрешите мне внести ясность. Никаких докладов правительству, касающихся вашего министерства, никто не делал по той простой причине, что открытие заседания было отложено до вашего прихода. Генерал Нильсен частным образом ответил на несколько частных вопросов. Возможно, и этого не следовало делать. Если вы так считаете, я готов принести извинения.
– Ладно, будем считать, что все в порядке. Финн, мы с тобой разговаривали полчаса назад. Что нового за это время?
– Ничего, Манни.
– О'кей. Думаю, вы хотите выяснить ситуацию за пределами Луны? Вы смотрели видео, а значит знаете, что первая бомбардировка прошла отлично. Она еще продолжается, во всяком случае частично, поскольку мы лупим по штабу космической обороны через каждые двадцать минут. И будем это делать до тринадцати ноль-ноль. В двадцать один ноль-ноль нанесем удар по Китаю и Индии плюс по ряду более мелких целей. Потом до четырех ночи будем заниматься Африкой и Европой, сделаем перерыв на три часа, шарахнем по Бразилии с компанией, выждем еще три часа и начнем по новой. Если, конечно, все пойдет по расписанию. Но у нас возникли свои проблемы. Финн, нам придется эвакуировать Тихо-Андер.
– Минуту! – поднял руку Райт. – У меня есть вопросы. – Обращался он к профу, не ко мне.
– Подождите, пожалуйста. Министр обороны, вы закончили?
Вайо сидела сзади. Мы обменялись улыбками, не больше – так у нас повелось и в кабинете министров, к в Конгрессе. Вообще шли разговоры, что негоже двум представителям одной семьи быть членами правительства. Сейчас она покачала головой – вроде о чем-то предупреждала.
– В отношении бомбардировки все. У него вопросы на эту тему?
– Ваши вопросы касаются бомбардировки, господин Райт?
– Разумеется, господин президент! – Райт встал, глядя прямо на меня. – Как вы знаете, я представляю различные группы интеллектуалов Свободного Государства, и, смею сказать, их мнение играет особую роль в общественных делах. Я думаю, что будет правильно…
– Минуту! – сказал я. – Я думал, вы представляете восьмой Новоленовский округ. – Господин президент, мне будет позволено задать вопросы? Или нет?
– Он не вопросы задавал, а толкал речь. А я измотан и хочу спать.
– Мы все устали, Мануэль, – мягко произнес проф, – но твое замечание справедливо. Конгрессмен, вы представляете только ваш округ. Как член правительства вы получили определенные обязанности в отношении лиц определенных профессий.
– Это одно и то же!
– Не совсем. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы.
– Э-э-э… Хорошо, я задам. Известно ли фельдмаршалу Дэвису, что план бомбардировки полностью провалился и что на его совести тысячи бессмысленных жертв? Известно ли ему о чрезвычайно большом неудовольствии, которое высказывает по этому поводу интеллигенция нашей республики? И не может ли он объяснить, почему эта поспешная – я повторяю, поспешная! – бомбежка была предпринята без необходимых консультаций? И готов ли он изменить планы на дальнейшее или будет тупо гнуть свою линию? И правда ли, что его ракеты несут атомные заряды, объявленные вне законе всем прогрессивным человечеством? И как он может ожидать, что Свободное Государство Луна будет принято в содружество цивилизованных народов после подобных действий?
Я взглянул на часы – прошло полтора часа после начала бомбежки.
– Проф, – сказал я, – вы можете мне объяснить, о чем идет речь?
– Извини, Мануэль, – ответил он кротко, – я намеревался… и даже обязан был начать заседание с уведомления о полученном нами сообщении. Но, ты, похоже, думал, что кто-то действует за твоей спиной. В общем, так получилось. Министр говорит о выпуске новостей, полученном как раз перед твоим приходом. Информация поступила от агентства Рейтер в Торонто. Если она соответствует действительности – если! – то вместо того чтобы принять во внимание ваши предупреждения, тысячи зрителей окружили наши цели. По-видимому, были жертвы. Сколько – пока неизвестно.
– Понятно. И что же вы хотите от меня? Чтоб я взял каждого разгильдяя под ручку и отвел его в сторонку? Мы ведь их предупредили.
Райт опять вмешался:
– Интеллигенция считает, что основополагающие гуманные принципы требуют…
– Слушай, ты, пустозвон! – взорвался я. – Ты же слышал, президент сказал, что сообщение пришло только что, откуда тебе известно, что о нем думают другие?
Он побагровел.
– Господин президент! Эпитеты! Переход на личности!
– Не обзывай министра, Мануэль.
– Не буду, если и он перестанет! Разница только в том, что он выбирает слова поизящнее! А что это за чушь насчет атомных бомб? У нас их нет, и всем это прекрасно известно.
Вид у профа был озадаченный.
– Я тоже ничего не понимаю. Но так говорится в сообщении. А еще больше меня изумило то, что все мы наблюдали по видео: это же типичные атомные взрывы!
– Ясно! – Я повернулся к Райту. – Неужели ваши мозговитые друзья не сказали вам, что происходит, когда миллиарды калорий высвобождаются в долю секунды в одной точке пространства? Какая будет там температура? Какое излучение?
– Значит, вы признаете, что использовали атомное оружие?
– Бог мой! – Голова у меня прямо раскалывалась. – Ничего подобного я не говорил! Стукните посильнее но чему угодно – и полетят искры. Элементарная физика, известная всем, кроме интеллигенции. Мы просто высекли дьявольски крупные искры – таких еще никто не видал, – вот и все! Сильная вспышка. Жара, свет, ультрафиолет. Возможно, даже рентгеновское излучение, не знаю. Насчет гамма-излучения сильно сомневаюсь. Альфа и бета – исключено. Произошло внезапное высвобождение механической энергии. Но атомной? Чушь собачья!
Проф спросил:
– Вы получили ответ на свой вопрос, министр Райт?
– Он просто дал повод для новых вопросов. Например, эта бомбежка выходит за рамки плана, согласованного с правительством. Вы же видели, как все были шокированы, когда на экране появились эти ужасные вспышки! А министр обороны еще заявляет, что бомбежка продолжается даже сейчас, каждые двадцать минут! Я полагаю…
Я глянул на часы.
– Только что еще одна бомба ударила по горе Шайенн.
Райт взвился:
– Вы слышали?! Слышали! Он еще кичится этим! Господин президент! Эта бойня должна быть немедленно прекращена!
– Слушай, ты, пусто… – начал я. – Послушайте, министр, вы всерьез считаете, что штаб космической обороны – это не военный объект? На чьей вы стороне? Луны? Или ФН?
– Мануэль!
– Мне надоел этот бред! Мне было приказано сделать работу, я ее сделал. УБЕРИТЕ ЭТОГО ПУСТОМЕЛЮ С МОЕЙ ШЕИ!
Последовало смущенное молчание, затем кто-то тихо спросил:
– Можно внести предложение?
Проф обвел всех взглядом.
– Если у кого-то есть предложение, способное прекратить эту безобразную перепалку, я буду счастлив его услышать.
– Видимо, у нас нет достаточно полной информации о действии этих бомб. Мне кажется, нам следовало бы изменить двадцатиминутное расписание. Растянуть его – скажем, сделать с часовыми промежутками, а потом прервать часа на два, чтобы получить новые сообщения. Затем мы могли бы отложить бомбежку Великого Китая на двадцать четыре часа…
Почти все согласно кивали, раздалось бормотание: «Здравая мысль. Да! Не следует торопиться!»
– Мануэль? – сказал проф.
– Проф, вы же знаете ответ! – рявкнул я. – Нечего сваливать все на меня.
– Наверное, знаю, Мануэль… но я устал, сбит с толку и не могу его вспомнить.
– Манни, – неожиданно вмешалась Вайо, – объясни. Я тоже хотела бы, чтобы мне объяснили.
Я постарался взять себя в руки.
– Все дело в законе гравитации. Мне нужен компьютер, чтобы дать точный ответ, но следующие шесть глыб уже почти достигли цели. Самое большее, на что мы способны, это слегка сдвинуть их с курса, но тогда они могут упасть на какой-нибудь город, жители которого нами не предупреждены.
Сбросить их в океан я не могу слишком поздно; от горы Шайенн до побережья – тысяча четыреста километров. А предложение растянуть промежутки между бомбежками до часа – это просто глупость. Это же не капсулы метро, которые можно пускать с разной скоростью, а можно и остановить. Это просто падающие камни. Они будут падать куда-нибудь через каждые двадцать минут. Можно бить по горе Шайенн, где сейчас уже не осталось ничего живого, а можно отвести глыбу в сторону – и поубивать людей. Идея отложить бомбежку Великого Китая на двадцать четыре часа глупа по той же причине. У нас есть еще немного времени, чтобы отправить предназначенные Китаю снаряды в другое место, но замедлить их полет нельзя. Если мы решим не бомбить Китай, эти снаряды мы потеряем, а если вы думаете, что у нас полным-полно стальных обшивок – ступайте к катапульте и поглядите своими глазами.
Проф вытер лоб.
– Думаю, на все вопросы были даны ответы, которые, во всяком случае для меня, убедительны.
– Но не для меня, сэр.
– Сядьте, господин Райт. Вы заставляете меня напомнить вам, что ваше министерство не входит в состав Военного кабинета. Если вопросов больше нет, – а я надеюсь, что их нет, – я объявляю заседание закрытым. Мы все нуждаемся в отдыхе. Поэтому…
– Проф!
– Да, Мануэль?
– Вы не дали мне закончить доклад. Завтрашней ночью или утром в воскресенье нам крепко достанется.
– Каким образом, Мануэль?
– Бомбежка. А возможно, высадка. Сюда идут два крейсера.
Это сработало. Проф сказал устало:
– Кабинет министров может разойтись. Военному кабинету остаться.
– Минутку, – сказал я. – Проф, когда вы вступили в должность, вы у нас всех взяли заявления об отставке без даты.
– Верно. Однако я надеюсь, что мне не придется ими воспользоваться.
– Боюсь, что все-три придется.
– Мануэль, это угроза?
– Называйте как хотите. – Я показал на Райта. – Или уйдет этот говорун, или уйду я.
– Мануэль, тебе надо лечь и выспаться!
– Конечно, надо! Я и высплюсь. Прямо сейчас! Найду здесь в Комплексе койку и захраплю. Часов на десять. А после этого, если я останусь министром обороны, вы меня разбудите. В противном случае дайте поспать подольше.
Публику, похоже, я довел до шокового состояния. Вайо встала и подошла ко мне. Не сказала ни слова, просто взяла меня под руку.
Проф заявил:
– Прошу всех удаться, кроме Военного кабинета и господина Райта.
Подождал, пока большинство вышло, а потом обратился ко мне:
– Мануэль, я не могу принять твою отставку. Но я не могу также позволить тебе толкать меня на непродуманные решения, направленные против господина Райта, особенно сейчас, когда мы все измучены и возбуждены. Было бы лучше, если бы вы принесли друг другу извинения, учитывая, что вы оба явно переутомились.
– Хм… – Я повернулся к Финну. – Он что – дрался? – и показал на Райта.
– А? Черта с два! Во всяком случае, не в моих частях. Что скажете, Райт? Вы сражались, когда началось вторжение?
– Не имел такой возможности, – холодно ответил Райт. – К тому времени, когда я узнал о нем, сражение уже кончилось. Но сейчас моя храбрость и моя лояльность были поставлены под сомнение. Я настаиваю…
– Да заткнись ты, – сказал я. – Если хочешь дуэли, так ты ее получишь сразу же, как только у меня найдется свободная минута. Проф, его поведение нельзя оправдать усталостью после битвы. А потому я не буду извиняться перед этим пустозвоном за то, что он пустозвон. А вы, по-моему, не понимаете, в чем тут дело. Вы позволили этому болтуну сесть мне на шею и даже не попытались остановить его. Поэтому либо гоните его, либо увольняйте меня.
Внезапно в разговор вмешался Финн:
– Я поддерживаю Манни, проф. Гоните этого паразита или увольняйте нас обоих. – Он поглядел на Райта. – Что касается дуэли, то сначала тебе придется драться со мной. А то у тебя две руки, а у Манни на одну меньше. – Я его сделаю одной правой. Но все равно, спасибо, Финн.
Вайо плакала – я чувствовал это, хоть и не видел. Проф с глубокой печалью в голосе спросил ее:
– Вайоминг?
– М-м-не жа-аль, проф! Но я тоже…
Остались только «Клейтон» Ватанабе, судья Броуди, Вольфганг, Стью и Шини – горсточка тех, что имели вес. Военный кабинет. Проф посмотрел на них; я видел, что они на моей стороне, хотя Вольфгангу пришлось сделать над собой усилие – он работал с профом, а не со мной.
Проф поглядел на меня и тихо произнес:
– Мануэль, тут есть и другая возможность. То, что ты делаешь, заставляет меня подать в отставку. – Он снова окинул всех долгим взглядом. – Спокойной ночи, товарищи. Или вернее – доброго утра. Я хочу немного отдохнуть, очень устал.
И вышел быстро, не оглядываясь, Райт исчез. Я не видел, куда он девался. Финн спросил:
– Так что с этими крейсерами, Манни?
Я наконец перевел дыхание.
– Ничего не произойдет раньше вечера субботы. Но тебе придется эвакуировать Тихо-Андер. Поговорим позже. Я уже ни черта не соображаю.
Мы договорились встретиться в двадцать один ноль-ноль, а потом я позволил Вайо увести меня. Думаю, она меня и в постель уложила, но ничего не помню.
