Глава 8

День клонился к вечеру (это чтобы не сказать штампом - вечерело), а мы никак не могли прийти к единому мнению. Плат постепенно обрел душевное равновесие и раздолбал мои теории в пух и прах.

Что ни говори, но Серега все-таки профессионал и в сыскном деле собаку съел.

Я ведь больше фантазирую, полагаясь на интуицию, а он чешет по науке, как его учили. Выводы и версии Плата всегда отличаются стройностью и практичной достоверностью. Правда, он иногда забывает, что все гладко только на бумаге, но не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.

- Э-эй, братва! - всполошился я, посмотрев на свои наручные часы. - Мне пора. Будем додумывать завтра, на свежую голову. Я погнал.

- Куда? - резко и требовательно спросил Серега, недовольный тем, что я перебил его на полуслове.

Он как раз вещал что-то очень умное, а в такие моменты его несет, и он совершенно отключается от окружающей действительности.

Нам с Марком вдохновенные порывы Плата были хорошо знакомы, а потому мы занимались каждый своим делом: Маркузик задумчиво обрабатывал пилочкой и так хорошо ухоженные ногти (чертов фраер!), а я, разложив на столе спички, пытался решить головоломку, рисунок которой недавно увидел в какой-то маразматической газетенке, в разделе «Для дома, для семьи».

Вскоре я понял, что смогу разобраться в ней только к глубокой старости и при условии каждодневных тренировок. А еще у меня возникло твердое убеждение, что такие головоломки нам подбрасывает ЦРУ. Чтобы совсем извести и так несчастную Россию.

А что, вполне возможно. Сидят российские семьи в своих тесных клетушках и изо дня в день, вместо того, чтобы заниматься общественно-полезным трудом и зарабатывать деньги, разбираются в головоломках, разгадывают дурацкие кроссворды, а в перерывах между этими очень творческими занятиями смотрят по телевизору «мыльные» оперы, густо сдобренные примитивной рекламой типа «Дай, дай банан!».

Не нужно никакой пропаганды, страна сама довалится, оболваненная шустрыми длинноногими «зайчиками», разными песенными «уси-пуси» и Елкиными-Палкиными, предлагающими каждому гражданину вожделенную халяву в размере миллиона тугриков.

- У меня дела, - ответил я туманно.

- Какие могут быть дела!? - возмутился Серега. - У нас проблема и ее нужно срочно решать.

- А то ты не знаешь его дел… - Маркузик ехидно осклабился. - Пойдет в кабак и нажрется там, как свинтус. Это он так расслабляется.

- Во-первых, я имею полное право на личную жизнь. И вы в этом деле мне не указ. А во-вторых… Я, конечно, ценю дружеские отношения, однако, как говорится «Платон мне друг, но истина дороже»…

Тут я многозначительно посмотрел на Марка. Он забеспокоился, так как чересчур хорошо знал, что я обычно отвечаю ударом на удар.

- Договаривай, - попросил Маркузик немного изменившимся голосом.

- Пожалуйста, - ответил я снисходительно. - Вы знаете, я не люблю врать. И всегда говорю все, как есть. Но ради старой дружбы иногда приходится поступаться принципами, что сильно влияет на мое моральное состояние. Так вот, запомни, гений электронного хлама, больше я прикрывать тебя не буду. Ты оскорбил меня.

Последнюю фразу я произнес с видом гордого римского патриция, который выступает перед Сенатом.

- Не понял… - Марк забеспокоился. - Когда ты меня прикрывал? Объясни.

- Намедни, дорогой мой, намедни. Я, знаешь ли, встретил в городе одну прелестную девицу, которая ищет обрюхатившего ее негодяя. Так уж получилось, что он почему-то не оставил ей ни домашнего адреса, ни номера телефона. А поскольку она видела его в моей компании, то сразу упала мне на хвост и начала умолять помочь в розысках. К сожалению, в тот момент моя совесть спала, и я соврал - сказал, что понятия не имею, кто этот коварный обольститель. Просто случайный собутыльник. Но я пообещал ей помочь в поисках, и она оставила мне свою визитку. Поэтому теперь я могу очистить свою душу от скверны лжи.

- Сильвер! - возопил Марк. - Ты не сделаешь этого!

- Еще как сделаю. Мне надоели твои подковырки. Честняга… - Я осклабился. - И вообще - как приятно сделать гадость товарищу.

- Баста! - Плат для большей убедительность хлопнул ладонью по столу. - Перестаньте собачиться. У меня от ваших разборок голова начинает болеть.

- Я уже перестал, - сказал я, поднимаясь. - Но этот клиент пусть извинится передо мной. Иначе я прямо сейчас достану мобилу и наберу, так сказать, заветный номерок.

- Шантажист! - взвизгнул Маркузик.

- И сделаю это не ради наживы, а токмо по велению своей совести, - сказал я выспренно. - Проси прощения, охламон, иначе пощады не жди. Я не шучу, ты меня знаешь.

- Сукин ты сын, Стас… - Марк смотрел на меня волком.

- Вот такое я… В общем, руками трогать не рекомендуется. Ну, я жду.

- Ладно… Прости. Я не прав.

- В чем ты не прав?

- Ну, в том, что ты сейчас пойдешь, например, не в библиотеку, чтобы повысить свой общеобразовательный уровень, который ниже бордюра, а в кабак и нажрешься там, как свинья, - с мстительными нотками в голосе и с подковыркой ответил Маркузик.

- Фи, как грубо… - Я поморщился. - А ведь в какой интеллигентной среде тебя воспитали… Что ж, на этот раз я проявлю великодушие и возьму грех на душу. Но если ты еще раз!…

Марк скривился, будто ему в рот попала лимонная долька без сахара, но благоразумно промолчал.

- Завтра собираемся здесь же? - спросил я у Плата.

- Да, - хмуро ответил мой друг, занятый своими мыслями.

- В котором часу?

- К десяти.

- Почему так поздно?

- Мне нужно с утра пораньше зайти к экспертам. Пока не пришло их начальство. Пусть посмотрят наши вещдоки.

- Понял… - Я поднялся. - Все, покеда, кореша. У меня есть просьба - будьте бдительны. Домой - только на такси, в подъезд входите с кем-нибудь из соседей, берегите спину.

- Да знаем, знаем, - недовольно пробурчал Маркузик.

- Лишний раз напомнить не помешает. Особенно тебе.

- Почему, особенно мне?

- А потому, что ты как увидишь какую-нибудь клеевую деваху с выдающимися формами, так у тебя сразу мозги съезжают набекрень. И ты больше ничего не замечаешь вокруг, кроме ее большой аппетитной кормы.

- Пошел ты!…

Я хохотнул и направился к выходу. Но едва я вышел в коридор, как мне догнал Марк.

- Стас! Погоди.

- Чего тебе надобно, старче?

- Ты о ком сейчас говорил? - переходя на шепот, спросил Маркузик.

- А ты что, целый взвод девиц наполнил, так сказать, конкретным содержанием? - воззрился я на него с удивлением.

- М-м… - пожевал губами Марк. - Как тебе сказать…

- Не надо мне ничего говорить. Я все понял. Сочувствую. Но ничем помочь не могу. Разве что информацией. Ту, что я встретил, зовут Марыся. Так она, по крайней мере, мне представилась. Где-то когда-то мы с тобой были в одной компании, и она меня запомнила. Ну, ты сам понимаешь, меня не запомнить трудно…

- Да уж… - Маркузик язвительно покривился. - Марыся, Марыся… - Наморщив лоб, он начал мучительно вспоминать. - Надо же, какое странное имя…

- Ага. И я так решил. Она такая светленькая, белобрысенькая, и мне показалось, что в ее жилах течет несколько капель польской крови. А еще я подумал, что в твоем «алфавите» на букву «М» до сих пор никого не было, это первая. Все, я побежал, опаздываю. А ты думай, думай, вспоминай свои гнусные деяния… Казанова хренов.

С этими словами я рванул с места в карьер и помчал по коридору, как застоявшийся жеребец. Мне и впрямь нужно было спешить, чтобы не опоздать на свое первое свидание с Ксаной, - шел девятый час, а я еще должен был привести себя в порядок и переодеться.

И конечно же, я опоздал. Правда, всего на пятнадцать минут.

Я выскочил из такси, как пробка из бутылки с подогретой шипучкой, и быстрым шагом направился к девушке, которая явно нервничала, часто поглядывая на наручные часики.

- Милая, прости подлеца! - воскликнул я покаянно и всучил ей букетик полевых цветов, купленный по дороге у какой-то бабули. - Дела…

- Вот, все мужчины такие, - облегченно рассмеялась Ксана. - Дела превыше всего. А нам, бедным женщинам, достаются только крохи вашего внимания и расположения.

- Даю слово, - сказал я с горячностью, - что сегодня ты получишь от меня не какие-то там крохи, а целый каравай.

- Ну-ну… - ответила она многозначительно.

В ресторане «Бруклин», несмотря на его название, практически не было ничего американского; ну разве что несколько сортов виски. Интересно, какому идиоту пришло в голову под такой вывеской замастырить русский китчевый трактир с молодцами-половыми в хромовых сапогах и косоворотках и буфетчицей-барменшей в древнерусском кокошнике и сарафане с вышивкой и кружевами!?

Наверное, поначалу была идея сделать здесь дешевый американский фаст-фуд для простого (едва не сказал - советского) народа. Но затем, по происшествии времени, хозяева решили перепрофилировать заведение, благо в последние годы западные туристы, в том числе и заокеанские, повалили к нам косяками.

А им подавай экзотику, за которую они готовы платить хорошие деньги.

В общем, фаст-фуд превратился в ресторан, а название осталось - скорее всего, из-за бюрократических причин, потому что нужно было написать новый устав и перерегистрировать предприятие, а это стоило денег и времени.

Но как бы там ни было, а кухня в «Бруклине» была истинно русской, то есть, сытной, вкусной, и с пылу, с жару; у нас умеют готовить, если только захотят. Поэтому я не очень удивился, когда заметил среди посетителей с десяток иноземцев, узнать которых не составляет особого труда. У большинства из них взгляды удивленных дебилов.

Они удивляются всему: и вековым деревянным храмам, и древним кирпичам, и зеленой травке, и яблоку с червоточиной, и нашей главной достопримечательности - сортирам типа «Мэ» и «Жо»… Но больше всего их потрясает новая Россия.

Отправляясь в путешествие, они думают, что увидят в России полную разруху, так смачно описанную зарубежными борзописцами (и не только зарубежными; наши современные демократы западного толка и либералы тоже к этому руку приложили), бородатых мужиков в лаптях, тройку с пьяными олигархами, боярыню-диссидентку Морозову в кандалах и с пачкой «Беломора» в поднятой руке, нищих попрошаек на Красной площади и бродячих цыган с медведем.

И обычно испытывают огромное потрясение, оказавшись в совершенно цивилизованном городе европейского типа (чаще всего более цивилизованном и приятном, чем какой-нибудь их родной Даун-сити).

Ну, а касаемо «Бруклина» я уверен, что американцы, обрадованные знакомой вывеской (она была продублирована и на английском языке) и в предвкушении встречи с частичкой родины, заходя внутрь ресторана, просто обалдевали от увиденного.

Нужно сказать, что я тоже, забредши сюда в первый раз, почувствовал себя как карась на горячей сковородке. Особенно, когда посмотрел на цены в меню…

Но это было давно и неправда; сейчас я был и при деньгах, и при козырной женщине, на которую сразу же с вожделением уставился масляными глазками молодец в картузе и малиновой рубахе.

- Э-э, дружище! - сказал я ему добродушно. - Закатай губу. На чужой кусок не разевай роток.

Молодой симпатичный официант засмущался и опустил шальной взгляд к полу. Ох, уж эта молодежь… На ходу подметки рвет. Ну, нет уж, сегодня и на моей улице будет праздник.

Мы быстренько продиктовали ему заказ и между нами начался обычные ресторанный треп - ни к чему не обязывающий, полный намеков, завуалированных посулов и выпендрежа.

Нужно сказать, что я постарался приодеться как истинный джентльмен: костюм фирменный, с иголочки, туфлята - полный отпад (четыреста баксов за них отвалил), и даже нацепил на шею дорогой итальянский галстук, чего терпеть не могу. Он напоминает мне удавку-гарроту, которая когда-то входила в мой арсенал разведчика-спецназовца.

Про Ксану и говорить нечего - она выглядела потрясающе. Ее хорошо сшитое полупрозрачное платье - кажись, шифоновое; в этих материалах я не очень разбираюсь - больше показывало, нежели скрывало.

Истинно русская красавица: полная высокая грудь, пухлые губы бантиком, крутые бедра, точеные ноги, белая, как парное молоко, бархатистая кожа… А еще, ко всему прочему, она была гибкой и сильной, словно молодая тигрица.

Может, я, наконец, нашел свою пристань? По-моему, о таком даре небес я когда-то мечтал…

Стоп, стоп! Сильвер, не дай себя охмурить и захомутать! Ты уже далеко не мальчик, и всякие там трали-вали не должны действовать на тебя как дудочка факира на беззубую дряхлую кобру.

Нужно подумать хорошо, познакомиться поближе… ну и всякое такое прочее…

- Ты о чем размечтался?

Голос Ксаны прорвался сквозь ресторанный шум и вмиг разрушил мои сладострастные видения. Я смущенно прокашлялся и ответил:

- Извини… У меня сегодня были большие проблемы.

- То есть?…

Взгляд девушки посуровел; она вдруг стала похожа на снайпера, который увидел врага в перекрестье оптического прицела.

Я сразу понял, что у нее на уме. Она решила, что кавалер вознамерился дать задний ход, как это иногда бывает с нашим братом, особенно со старыми холостяками. И теперь ищет подходящую отмазку, чтобы красиво, без обид, несколько изменить вектор отношений, переведя их в плоскость дружеских с отдаленными намеками на интим.

Я поспешил ее успокоить:

- Это не то, что ты подумала. Тут все нормально.

- Может, расскажешь, что там у тебя за проблема? Или это тайна следствия? - Она обворожительно улыбнулась.

Вот чертовка! Нет, в ней действительно что-то есть. Что-то такое, эдакое…

- Я оказался провидцем. Сегодня грохнули Кирика.

- Что-о!?

Ксана вдруг побледнела, и ее румянец вдруг из розового стал серым. Она смотрела на меня большими круглыми глазами, которые начали постепенно наполняться влагой.

Интересно, что ее так сильно поразило? Ну умер человек, царство ему небесной… Если он, конечно, не полная скотина и не сатанист какой-нибудь.

Или Кирик был ее любовником? Это предположение было таким неприятным, что меня даже передернуло. Что поделаешь, мужики большие собственники…

- Это… правда? - спросила Ксана; наверное, она подумала, что ослышалась.

- Как на духу, - ответил я.

И тут наш траурный диалог прервал шустрый половой, который притаранил огромный поднос всяческой снеди, оформленной в лучших традициях царского застолья. Глядя на все это изобилие, я мысленно разрыдался. Блин! Этот заказик тянет как минимум на «штуку» баксами.

Нет, чтобы не говорили наши традиционалисты, а в Америке обычаи лучше. Там каждый платит сам за себя, невзирая на пол и личные отношения.

Но Ксана тоже хороша… Из еды заказала все самое дорогое и кошерное, как говорят евреи. Чего стоит одна нарезка из вяленого мяса альпийской косули.

Судя по меню, бедное животное сначала поймали, что было нелегко и весьма накладно, так как пришлось заплатить егерям бешеные бабки, а потом года два кормили исключительно шоколадом «Нестле», фруктовыми йогуртами и поили сливками, чтобы приблизить цену мяса к стоимости серебряного блюда, на котором его подали.

Наконец бравый парнишка закончил сервировать стол, бросил на Ксану взгляд из разряда «Иди на грудь мою, малютка!» - не удержался все-таки, стервец, пренебрег моим советом - и исчез.

Девушка напрочь проигнорировала его мысленный призыв. Она даже губу закусила, чтобы не начать расспросы при постороннем, глядела на меня остановившимся взором.

Я не стал ждать, пока она приступит к «интервью», а сразу взял управление ситуацией в свои руки.

- Его застрелил снайпер… сегодня утром. Вместе с телохранителями.

- Зинка… жива?

- Не знаю. На даче ее не было.

- После обеда я звонила ей, но телефон не отвечал…

Ксана крепилась, но я видел, что ей хочется разрыдаться. Не хватало еще, чтобы она устроила тут истерику, подумал я растерянно. Ну зачем, зачем нужно было говорить ей о смерти Кирика!? Идиот!

Клеевое свиданьице, ничего не скажешь…

Был ты дубиной неотесанной, Сильвер, ею и остался, несмотря на первую седину, тронувшую виски.

- Что ты о них так беспокоишься? - спросил я прямо. - Тебе Кирик кто, брат, сват?

- Ты не понимаешь…

Где уж нам… Эта фраза у женщин, насколько мне было известно из семейного опыта Плата, что-то вроде предпоследнего рубежа обороны. (Последний - бурные слезы). За этими словами женщины прячутся как за каменной стеной. И пробить ее невозможно.

- Да, не понимаю, - ответил я примирительно. - Но хочу понять.

- Зачем тебе?

- Ты разве забыла, чем я зарабатываю на хлеб с маслом? Кстати, наколку на Кирика я получил от тебя. Иначе я просто не знал бы о его существовании.

- Зинка была мне как сестра. Это потом… Ну, в общем, после ее замужества наши пути разошлись. А сначала мы были - не разлей вода. Нет, мы не поссорились. Но прежней дружбы уже нет и в помине. При встречах мы любезно здороваемся, можем иногда поболтать о том, о сем, но не более того. Она чересчур высоко взлетела. И то верно, кто я, а кто она…

Все ясно. Судя по всему, и Ксана, и Зинка метили в одну цель. Но приз в виде руки и пухлого портмоне Клычкова достался Зинке.

Я не хотел домысливать дальше (спала Ксана с Кириком, или нет), но смысл натянутых отношений бывших закадычных подружек мне стал понятен.

- Добрый ты человек, Ксанка… - Повинуясь минутному порыву, я перегнулся через столик и с нежностью погладил ее по обнаженной руке. - Кто бы за мной так убивался…

- Кто-нибудь найдется…

- Хорошо бы… Слушай, чего мы сидим, как засватанные? Еда стынет, лед тает, виски вообще скоро закипит.

Я заказал Ксане дорогущее французское шампанское «Veuve Clicquot», то есть, «Вдова Клико» (знай наших!), а себе - шотландское виски, настоящий гленливет (право выбирать спиртное она предоставила мне).

По моему мнению, это был единственный спиртной напиток в «Бруклине», который оправдывал свою немалую цену.

Когда выпили по третьей (это относится ко мне), снова появился наш официант, который зажег свечи на столе и принес вазочку с водой, в которую Ксана поставили подаренные мною цветы.

И сразу стало как-то уютней, по-домашнему теплей…

- Где может быть Зина? - спросила Ксана - скорее себя, нежели меня.

- Если честно, то этот вопрос и меня тревожит. Но ее точно не было на даче во время убийства Кирилла Леонидовича.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю, - уклонился я от прямого ответа.

Я едва не сказал Ксане про видеозапись нападе6ния на дачу Клычкова, но вовремя прикусил язык. Это было совершенно лишним. Что я знаю про эту девушку? Даже меньше чем ничего.

Еще совсем недавно, минут десять-пятнадцать назад Ксана готова была зареветь белугой от горя, когда я сообщил ей о смерти Кирика, а теперь она снова посматривает на меня с игривым выражением и на ее лице опять гуляет здоровый румянец (кстати, не макияжный, а натуральный). Вот и разбирайся после всего этого в женской психологии…

- Кого я вижу! Ксаночка, рыба, пр-р-ривет!

Я даже вздрогнул от раскатистого «р» и резко обернулся. Позади меня стоял бычара с шеей как скат от КАМАЗа. От него явственно исходила беспощадная злая сила, готовая согнуть в бараний рог любого.

Похоже, местный козырь, подумал я мельком. Раньше мне как-то не приходилось с ним встречаться.

В «Бруклине» я не был завсегдатаем, но время от времени заходил сюда на ужин - примерно раз в два месяца. Естественно, с дамой. Появляться здесь чаще, увы, не позволяли финансы.

Иногда нам с Платом приходилось встречаться здесь с сановными клиентами - в основном в отдельных кабинетах. Естественно, за их счет. Такие посещения элитного «Бруклина» я любил больше всего.

Ведь на дармовщину и виски слаще, и еда вкуснее, потому что не приходится с трепетом ждать того момента, когда принесут счет.

- Как живешь-поживаешь, кисуля? - наглый хмырь, не спрашивая моего разрешения, забрал от соседнего стола кресло и сел рядом с Ксаной. - Давно не виделись…

Создавалось впечатление, что он или не замечает меня или (скорее всего) считает пустым местом. Меня начала разбирать злость. В особенности, когда я увидел, как его лапища легла ей на плечи.

Ксане нужно было отдать должное. Уж не знаю, в каких она находилась отношениях с этим буйволом, но сейчас его прикосновения были ей явно неприятны. Однако Ксана мужественно терпела и его хамский тон, и объятия, и даже пыталась любезно улыбаться, хотя улыбка и выходила несколько кривоватой.

Я понял, что она все это терпит ради меня. Ксана боялась, что этот бычара сделает из бедного Стаса Сильверстова форшмак. Это было видно по умоляющим взглядам, которые она бросала в мою сторону. Ее глаза едва не кричали: «Не вмешивайся! Не надо! Я сама разберусь!»

Но вот чего я больше всего не терплю в жизни, так это хамства.

В свое время, еще в школьные годы, мы вместе с Платом часто ставили на место зарвавшихся отпрысков партийной и торговой номенклатуры (за что я однажды едва не попал в зону). Да и позже мне не раз приходилось вдалбливать в головы (в буквальном смысле этого слова) наглецам, что в обществе нужно вести себя уважительно и прилично.

А теперь еще это хамло… Со вздохом глубокого сожаления посмотрев на свой костюм - похоже, мне опять светят непредвиденные расходы - и мысленно с ним распрощавшись, я сказал:

- Молодой чемодан! Вас занесло не в ту камеру хранения.

- Чего-о!? Это кто чемодан!? - Он встал и навис надо мной гранитной глыбой.

Все понятно, у него сразу были намерения почесать кулаки. А все остальное, это цирк, представление.

- Исчезни, фраер, - сказал я веско, глядя прямо ему в глаза. - Не порть себе и нам вечер. Прошу тебя по-доброму и в последний раз.

- Ну ты козел…

Товарищ волк не понимает…

Что ж, нужно объяснить. Наверное, он думает, что еще немножко нахамит (шибко задираться в «Бруклине» не рекомендовалось; здешние охранники были скоры на расправу), а потом выведет меня из ресторана и раскатает по асфальту, как блин.

Наивный…

- Извини, но я тебя предупреждал…

С этими словами я резко встал и по ходу воткнул свой кулак в нависший надо мной подбородок, который просто просился на рихтовку. Эффект от удара был предсказуем: клиент пролетел по воздуху метра три и благополучно затих на паркетном полу ресторана в позе курортника, принимающего солнечные ванны.

- Стас! - вскричала испуганная Ксана. - Что ты делаешь!?

- Учу некоторых штатских этикету, - ответил я, мило улыбаясь.

А сам краем глаза наблюдал за охранниками, которые ринулись ко мне, как сарычи на добычу, со всех концов достаточно просторного зала. Вот с ними мне бы не хотелось бодаться. Парни здоровые, задавят если и не умением, то числом.

- Ша, пацаны, ша! - воскликнул я, когда она подбежали к месту событий, и поднял руки вверх. - Маленькое недоразумение. Всего лишь. Просто клиент перебрал лишку, - указал я на распростертое тело хмыря, - наткнулся на забор, и теперь отдыхает.

Нужно сказать, что охранники «Бруклина» были и впрямь парни битые. Они мигом оценили ситуацию и не стали применять ко мне репрессии. Тем более, что Ксана покинула свое место и заслонила меня своей потрясающей грудью.

Она все это проделала молча, но ее молчание было красноречивее любых слов.

Подошел администратор, мужик лет пятидесяти с крепкой жилистой фигурой и глазами убийцы. Они были холодны и безразличны.

Этот узнал меня сразу. Именно у него я обычно заказывал места в ресторане. Вот только имя-отчество администратора у меня вылетели из головы.

Я знал, что он долго служил в органах, кажется, в КГБ, а затем, по выходу на пенсию, бывшие сослуживцы нашли ему теплое непыльное местечко. Раньше - во времена Ивана Грозного - это называлось «поставить опричника на кормление».

Администратору откуда-то было известно, что я воевал в частях специального назначения, поэтому он относился ко мне как к коллеге - доброжелательно и с пониманием.

Он вежливо кивнул мне - поприветствовал - и сдержанно спросил:

- Что случилось?

Я объяснил; естественно, слегка пофантазировав в свою пользу. Что касается свидетелей происшествия, то я был уверен - таковых в ресторане нельзя будет найти ни за какие шиши. К тому же начало нашей молниеносной стычки не привлекло особого внимания.

- Вам лучше уйти, - сказал администратор, многозначительно покосившись налево.

Конечно, нужно. И как можно быстрее. Тут я был с ним полностью согласен. Нужно рвать отсюда когти, пока мой противник не опомнился и не натравил на меня свою свору.

Дело в том, что вместе с квадратным буйволом в ресторан завалилась и компашка в составе трех здоровеньких парнишек и двух девиц свободной профессии, судя по их манерам. Они еще не поняли, что произошло, и в растерянности пытались привести своего приятеля в чувство.

Это им не очень удавалось. Я лишь криво ухмыльнулся: счастлив ангел-хранитель вашего кореша, что наша сшибка произошла в ресторане, на виду у многих.

В прежние времена таким ударом я ломал шейные позвонки. Правда, врагам. А этот здоровый малый был всего лишь придурком. Но нашим придурком. Поэтому я и сдержал силу удара до приемлемой.

Я быстро расплатился и мы с Ксаной ушли. На душе у меня было архискверно. Вот такой я «счастливчик»…

Первое свидание - и полный облом. Фиаско во всех направлениях. Ладно - почти во всех. Сначала я ляпнул про Кирика, а затем устроил драку. Хорош гусь…

Что теперь подумает Ксана о своем нечаянном кавалере?

- Поехали ко мне, - шепнула она, тесно прижимаясь к моему боку.

Я мысленно возликовал. Значит, есть все-таки высшая справедливость на этом свете! А также женщины, которые могут прощать мужикам все их промашки. Должен же я сегодня получить награду за все свои треволнения. Конечно, должен!

Тормознув такси, мы запрыгнули в салон, и машина покатила в ночь. Мне очень хотелось, чтобы она была ночью отдохновения и наслаждений. Наверное, я чересчур стосковался по женской ласке, потому что чувствовал себя рядом с Ксеной как на седьмом небе.