Вместо эпилога

Подольше понежиться в собственной постели мне не дал Серега. Этот охламон приперся в семь утра, когда мне начали сниться эротические сны. Блин!..

– Тебя что, Машка выперла? – пробурчал я недовольно и снова лег в постель.

– Нам нужно разыскать нашего "конкурента", – без обиняков заявил Плат и стянул с меня одеяло.

– Зачем он тебе?

– Я уверен, что Кристина находится у него.

– Сногсшибательная новость… – Я саркастически ухмыльнулся. – Не волнуйся за нее.

Ничего с нею не станется. Она жива-здорова и скоро будет дома. Какой смысл нам дальше ковыряться в этом деле, если вышел полный облом? Премия-то тю-тю…

Плат смотрел на меня долго и пристально. Наконец он разродился гневной тирадой:

– Сволочь ты, Сильвер! Ведь тебе уже известно, кто этот человек. Не так ли? Так, черт тебя дери! Ты узнал его. Только возрази, что я не прав!

– Вот пристал, как банный лист… – Кряхтя, я встал и на деревянных ногах пошел в душ. – Свари кофе, дорогой шеф, – сказал я на ходу.

Когда я оделся, завтрак уже был готов. Плат даже яичницу мне поджарил из двух какимто чудом завалявшихся яиц.

– Леща кидаешь? – спросил я, намазывая масло на сухарь.

– Так ты знаешь, кто он, или нет? – Серега смотрел на меня словно училка на двоечника.

– Ну ты настырный… Скажем так – догадываюсь. Его сейчас трудно узнать…

– Где он живет?

– Желаешь зайти к нему в гости? Тогда сразу закажи бригаду дворников – чтобы потом тебя аккуратно соскребли со стенки. Пусть он уходит, Серега. Ему нужно линять из города и как можно скорее. И он это сделает, уверен. Не нужно нам путаться у него под ногами. Чревато. Я бы нашему "конкуренту" памятник поставил за то, что он сделал. Эту мафиозную мразь, насилующую тела и души детей, не то что убивать – живьем на кусочки резать нужно. Ты хочешь сдать его ментам? Тогда извини, в этом деле на меня не рассчитывай.

– Ни в коем случае. – Плат смотрел на меня с укоризной. – Неужели ты так плохо обо мне думаешь?

– Тогда с какой стати ты напрашиваешься на рандеву с "конкурентом"? Делать больше нечего?

– Как раз есть что. Сильвер, до нас могут докопаться. В пионерском лагере мы здорово засветились. Несколько допросов – и нас заметут. Поверь, в милиции есть очень неглупые люди. Например, тот же самый Жердин. А раскрутка пойдет капитальная. Представь, сколько известных имен всплывет во время расследования. Нас прицепят за компанию.

Ты желаешь остаток дней провести в тюрьме?

– Типун тебе на язык! Лучше я до пенсии буду работать грузчиком. Или ассенизатором. И что ты предлагаешь?

– Нам нужно признание этого мужика. Пусть уезжает, задерживать мы его не будем. Да, наверное, и не сможем…

– Как сказать… – буркнул я, задетый за живое.

– А потому, – продолжал Плат, – очень неплохо бы получить от него признание.

Составленное письменно и собственноручно. Ведь он человек умный и должен понимать, что нам все равно придется его сдать. Или, в крайнем случае, его вычислят правоохранительные органы. Что все едино.

– Надеешься, что наш "конкурент" добрый самаритянин? – спросил я с иронией. – А если он уже далеко от города?

– Может быть и так. Тогда мы найдем его квартиру и быстренько позвоним куда следует.

Опередим события. Повторюсь – нам все равно не избежать свидания со следователем.

– Ладно, уговорил… – Я допил кофе и встал. – Пойду оденусь потеплее. А то из меня холод до сих пор выходит…

Этот район я знал не хуже остальных. А возможно и лучше. Здесь находился полуподвал, куда я с пацанами ходил к сэнсэю Ли заниматься тэквондо. Впрочем, пожилого китайца звали совсем по другому, но имя Ли прилипло к нему намертво и он даже не пытался както исправить неточность. Это был большой мастер. Жил он одиноко и замкнуто.

Поговаривали, что в свое время Ли работал на внешнюю разведку и много лет прожил в Японии и Китае, но сэнсэй никогда даже не обмолвился о своей исторической родине. С нами он возился по очень простой причине – чтобы не так остро чувствовать наступление старости и сопутствующее ей одиночество. Удивительная мягкость и тактичность странным образом сочетались в нем с жестким, неуступчивым характером. Ли гонял нас до седьмого пота, добиваясь четкости исполнения приемов по тем временам экзотической борьбы. И за малейшее нарушение режима выставлял за дверь оборудованного им же спортзала. Мы просто боготворили этого старого китайца, умело направлявшего избыток юношеской энергии на нужное и полезное дело.

И эта квартира мне тоже была известна. Сюда я иногда захаживал выпить чаю со сдобной булочкой и послушать записи западных рокгрупп. Бывал здесь и Плат.

– Ты хочешь сказать, что?.. – У него даже челюсть отвисла, когда я нажал на кнопку дверного звонка.

– Именно. Я наконец вспомнил, что бабушка нашего "конкурента" носила фамилию Темрюкова. Она пекла восхитительные плюшки… Неужто забыл?

– Что-то припоминаю… – Серега все еще не мог прийти в себя от изумления.

– Еще когда мы прокачивали Тертышного, который назвал имя "слесаря-мороженщика" и девичью фамилию его матери, у меня в башке что-то зашевелилось, но я тогда так и не смог связать концы. И только увидев характерные для тэквондо движения "конкурента", замочившего охранника, я понял, кто это. Лишь он в нашем городе может работать на таком высоком профессиональном уровне. И сразу же в своем воображении дорисовал его портрет, хотя черты лица получились несколько смазанными. Он сильно изменился, Плат…

– Ты с ним давно не встречался?

– Не очень. Он изменился…

Дверь отворилась, когда мы уже отчаялись ждать. Он стоял на пороге, занимая по высоте весь дверной проем – худой, костистый, но бритый и в приличной одежде. Вот только мне взгляд его не нравился – он был суров и беспощаден. На всякий случай я отстранил Серегу и вышел наперед.

– Привет, Каррамба! – сказал я преувеличенно бодро.

– Вы задержались, – ответил он, не поздоровавшись. – Я вас ждал раньше. Проходите…

Ждал!? Мы с Платом переглянулись, но промолчали.

В квартире был кавардак. Посреди зала стояли собранный чемодан и туго набитая спортивная сумка. Похоже, Валерка и впрямь собрался уезжать.

– Кристина там, – он показал на дверь спальни. – С моей дочерью…

Мы заглянули. Девочки сидели рядышком на кровати и о чем-то тихо говорили. Кристину я узнал сразу – у нас была уйма ее фотографий. Дочь Каррамбы /я вспомнил, как ее звали – Даша; Валерка говорил о ней во время нашей случайной встречи в "Шаловливых ручках"/ казалась бодрой и оживленной, но во взгляде, брошенном на нас, сквозила не детская серьезность. Что ей пришлось пережить… Бедная малышка…

– Мои признания здесь. – Валерка Лопухов по прозвищу Каррамба, приятель моего детства, с которым мы занимались у китайца Ли тэквондо, поднял со стола толстый пакет.

– И другие материалы, представляющие определенную ценность для милиции. В том числе и документы из сейфа фонда "Правопорядок". Там есть в чем покопаться… Я так понимаю, именно это вам нужно?

Валерка проигнорировал Плата и смотрел только на меня – остро и выжидающе. Я понял, что он думает. И поторопился ответить.

– Ты угадал, – сказал я, спокойно выдержав его взгляд. – Нам требуется алиби. Иначе нас спрячут за решетку на долгие годы. Ментам требуется козел отпущения. А мы – вот они.

Но ты не волнуйся, никто не собирается тебя задерживать. Я и Плат на твоей стороне.

– Спасибо… – Каррамба несколько оттаял. – Я надеялся, что вы меня поймете. Но сомнения оставались…

– А почему вы сразу не уехали, еще вечером? – спросил я. – Ты сильно рисковал…

– Даша очень хотела увидеть мать. – Хмурое лицо Каррамбы посветлело. – Она, как ты знаешь, в больнице. Надеюсь, что теперь ее здоровье пойдет на поправку.

– Что у тебя с деньгами?

– Вполне достаточно…

Мы с Каррамбой понимающе переглянулись и я ухмыльнулся. Ну конечно же, сейф Каргина, как и предполагалось, был затарен "зеленью" под завязку. Воровать грешно и для интеллигентного человека просто неприлично, но эти грязные мафиозные деньги должны послужить Валерке хоть какой-то компенсацией за надругательство над его дочерью. Ей еще жить и жить, а в наше время без бабок и на погост не принимают.

– Как ты вышел на Стеблова? – поколебавшись, спросил Плат.

– Долгая история… И не очень интересная. Скажем так – вычислил. И решил ударить по самому больному месту. Как его псы мою семью.

– Я так понимаю, ты хотел заставить Стеблова не только переживать, но и намеревался внести сумятицу в его дела, – продолжал Серега. – Умно. Он начал метаться и невольно выдал месторасположение базы подпольного производства порнофильмов.

– Тут и вы мне здорово помогли. Я следил за вами с того момента, как Стеблов пришел в вашу контору. Правда, не всегда удачно, вы ловко уходили из-под наблюдения, но все же… Мы шли из разных концов к одному и тому же пункту. Каюсь, я работал на опережение. Просто у меня была более веская причина прийти к финишу первым.

Извините… – Он немного помолчал и добавил: – Если честно, я уже и не мечтал увидеть Дашу в живых… Может вы еще не знаете, но "отработанный материал", как эти подонки называли похищенных детей, снявшихся в нескольких порнофильмах, шел за границу. По частям. У них вырезали внутренние органы для пересадки в зарубежных клиниках. И не только у детей – похищали и взрослых. Заказов было много… Там все это есть… – Каррамба указал на пакет с документами.

– Твою мать!.. – выругался я тихо, чтобы не услышали девочки. – Это же надо быть таким зверьем…

Вскоре мы ушли, забрав с собой Кристину. Мы уже знали, что Алину выписали из больницы и она находится у своих родителей. Туда мы и направились. И вовсе не за премией. А чтобы просто вернуть несчастной матери любимого ребенка…

За окном лил холодный осенний дождь. Но в нашей конторе было тепло и уютно. Мы все сидели на моем любимом диване и потихоньку бражничали – отмечали присоединение к нашей компании Маркузика, прибывшего из деревни хорошо отдохнувшим, бодрым и румяным. Интересно, чем его кормил дед Артем? Марк был очень привередлив в еде, а стряпня Артема Тарасовича никогда не отличался особым изыском.

– Все хорошо, – сказал немного захмелевший Марк. – Одна беда – премия за Кристину накрылась. И мы опять на мели.

– Может быть и нет, – сказал я, загадочно улыбаясь.

– Ты опять что-то задумал!? – всполошился Плат. – Ну тебя знаешь куда?.. Меня твоя самодеятельность уже достала.

– Марк, твой чудо-сканер, просвечивающий насквозь предметы, работает? – спросил я, доставая из кармана сверток.

– Конечно, – ответил озадаченный Маркузик. – Что это? – Он взял сверток и взвесил рукой.

– Деньги?

– А ты посмотри.

Марик снял обертку – и мои друзья невольно ахнули: на ладони у нашего гения лежал и впрямь до боли знакомый нам бумажник.

– Сильвер!!! – возопил после некоторой паузы Серега. – Опять!? Выкинь его на хрен! Нет, лучше сожги. Где ты взял эту заразу?

– Марк, включи на всякий случай… – Я показал на пальцах, что именно – глушилку.

Совсем обалдевший Маркузик молча выполнил мою просьбу; мы с Платом тоже сидели, будто в рот воды набрали, пока на приборе не замигал крохотный зеленый светодиод.

Теперь мы могли разговаривать свободно, не боясь, что нас кто-то подслушает.

– Где взял? – снова подступил с расспросами воинственно настроенный Плат.

– В кабинете Каргина. Валялся возле сейфа. И между прочим, это тот самый, что показывал мне подполковник Удод. Если мои предположения верны…

– К чертовой бабушке! – заорал Серега. – Я не хочу ничего видеть и слышать. – Он демонстративно смежил веки и закрыл руками уши.

– Ладно, как хочешь… – сказал я с напускным смирением, исподтишка наблюдая за Марком. – Тогда прямо сейчас и сожжем его. Действительно, зачем нам такая куча денег?

Ну, это я так сказал, может этот лопатник пустой…

– Э-э, погодь! – взвился Маркузик, когда я решительно взял зажигалку и направился в лабораторию нашего гения, где была вытяжка. – Надо бы посмотреть… – Он бросил быстрый вороватый взгляд на Плата; но тот даже не шелохнулся – делал вид, что и впрямь оглох и ослеп.

Когда заработал сканер, я почувствовал на шее дыхание Сереги. Он все-таки не выдержал испытания на твердость собственных принципов и пришел в келью Марка, чтобы лично присутствовать при ответственном эксперименте. Я не сказал ничего, даже не обернулся, лишь победно осклабился.

– Есть! – хрипло каркнул Маркузик, когда на экране монитора высветился текст. – Адреса банков, где находятся тайные счета Боба. Перечень которых находится в нашем сейфе… – Он буквально упал на свой стул – от волнения у него отказали ноги. – Это значит…

– Нет!!! – рявкнул Плат.

– Да!!! – в один голос ответили ему мы с Марком.

– Сволочи… – жалобно простонал Серега и схватился за голову. – Во что вы опять меня втравливаете!?

– Плат, дружище, клянусь, что часть этих денег мы передадим сиротам и тем родителям, у кого похитили детей. – Я обнял его за плечи. – Надеюсь, ты не возразишь, если я скажу, что каждый труд должен оплачиваться? А мы пахали на Стеблова с риском для наших жизней. И очень долго. А получили от мертвого осла уши. И большую кучу неприятностей. Которые еще неизвестно чем закончатся. Как бы нам не пришлось линять вслед за Каррамбой. А за какой хрен?

Серега посмотрел на нас с Марком с таким мученическим видом, что мне немедленно захотелось взбодрить его доброй порцией "заговоренной" водки, которую передал дед Артем с нашим гением. Похоже, Плат и сам это понимал, потому что угрюмо кивнул, соглашаясь с моими доводами, и поплелся в свой кабинет.

Я переглянулся с Марком и мы беззвучно, но заразительно расхохотались…

За окном все так же шел занудливый мелкий дождь. Уже вечерело. Я сидел на диване, вполуха слушал треп своих подвыпивших друзей и смотрел сквозь заплаканные стекла на хмурое, низкое небо. Но видел там не мрачные серые тучи, а чистую и прозрачную морскую лазурь, вспененную форштевнем красавицы яхты под грудастыми, наполненными ветром парусами. И себя, в белом костюме и цветным платком вокруг загорелой шеи. Я еще не был капитаном, за штурвалом стоял кто-то другой, но в кармане у меня лежали документы, подтверждающие, что яхта принадлежит Стасу Сильверстову, а на лакированной палубе в шезлонгах кейфовали Марк и Серега. Радость и свежий морской бриз, вливающийся в легкие, распирали мою широкую грудь… и я был счастлив.

Очень счастлив.

Там.

В мечтах.

Почему же сейчас на душе у меня лежит камень?