Глава 28. Кровавая охота
Жизнь остановила свой бег. Она погрузилась в летаргический сон прямо на асфальте – там, где умерла Ирина Александровна. Все вокруг окрасилось в серый цвет безнадежности, и Егор Павлович вдруг почувствовал себя столетним старцем, абсолютной развалиной с атрофированными желаниями и немощным телом.
Ни машину, совершившую наезд, ни убийц конечно же так и не нашли. Впрочем, старик от родной милиции иного и не ждал. Потому что он узнал одного из сидевших в импортной легковушке. Это был тот самый крепыш, который приходил вместе с директором фирмы "Абрис" Кирюхиным и юрисконсультом Опришко.
Можно было, конечно, сообщить следователю о своем невольном открытии, но наученный горьким егерским опытом Егор Павлович был уверен, что у всех пассажиров авто есть надежное алиби, а его показания сочтут склеротическим бредом травмированного при наезде старика.
Квартиру актрисы горисполком вскоре продал тому же "Абрису" – у Велиховых не оказалось близких родственников, а дальних не стали искать. Если они и были, то их все равно даже не пригласили на похороны. Все расходы, связанные с ритуальной процедурой, взял на себя театр, где когда-то работали супруги, и еще несколько неизвестных спонсоров. Похоже, заинтересованные лица решили пышной похоронной процессией успокоить общественное мнение, и так наэлектризованное хамским отношением властей к известным в свое время людям: совсем недавно выбросился из окна ветеран труда, орденоносец и лауреат всевозможных премий, которого лишили каких-то льгот, а буквально за неделю до смерти актрисы покончил жизнь самоубийством директор филармонии, очень уважаемый в городе человек – его "съел" зам, ставленник губернатора, ударившийся во все тяжкие, лишь бы получить заветное кресло.
Старик на похороны не пошел. Он ждал процессию на кладбище, спрятавшись за деревьями. Когда наконец гроб с телом Ирины Александровны предали земле и людей увезли в ресторан, где устроили поминки, Егор Павлович подошел к могиле, положил венок из белых роз, а затем упал на могильный холмик и пролежал в полной неподвижности, будто мертвый, остаток дня и всю ночь. Поначалу он беззвучно плакал, а когда слезы иссякли, судорожно сцепил зубы и начал тихо стонать. Поутру старик встал и на негнущихся ногах пошел к выходу из кладбища. Встретивший Егора Павловича священник, случайно поймав его взгляд, втихомолку перекрестился – за ночь глаза старика превратились в бездонные колодцы, на дне которых горели дьявольские огни.
Грей тоже нес бессонную вахту. Горе старика передалось и псу, но он стоически выдержал искушение повыть на луну – чтобы не мешать хозяину. Но, в отличие от Егора Павловича, ему даже посидеть не удалось. Едва кладбище опустело, вокруг свежих могил – в этот день хоронили многих – засуетились подозрительного вида людишки. Они торопливо собирали по обычаю оставленную снедь и спиртное, а также подчистую подметали букеты живых цветов – чтобы назавтра вынести их на какой-нибудь базар и толкнуть по сходной цене. Особо лакомым куском для этих кладбищенских разбойников была могила актрисы. Но бдительный Грей не подпускал их к скорбящему старику, что называется, на пушечный выстрел. Ни угрозы, ни жалобные просьбы, подкрепленные лакомым куском, на него не действовали. Кто-то из особо дерзких даже рискнул пойти на пса с железным прутом – и едва не распростился со своею рукой навек. Напуганные мерзавцы в конце концов убрались от греха подальше, матерно ругая волкодава на все заставки.
Приходили и другие, уже совсем по темному, пробирались среди могил как ночные тати, но их постигла более горькая участь, нежели, так сказать, осквернителей могил "в законе", считающих кладбище едва не родным домом. Грей расправлялся с ними безжалостно, кусая за ноги с непривычным для него ожесточением. Правда, до сильных увечий дело не доходило – без команды хозяина пес на большее не имел права…
Решение вызревало долго и прорвало, словно гнойный нарыв, когда кто-то из заказчиков приехал к старику забрать резной набор для сауны – ковшики, шайки и пивные кружки. Это был последний заказ, который старик закончил, приложив просто героические усилия. Егора Павловича совсем не тянуло к верстаку, а чтобы не тревожили заказчики, старик отключил телефон и дверной звонок. Он впускал в квартиру лишь по условному стуку и всего двух человек – слесаря Копылина и нищего Гугу. Но они в квартире не задерживались – собеседник из постоянно мрачного старика был аховый. За вечер он мог сказать не более двух-трех фраз, больше отделываясь междометиями.
Выглянув в окно, Егор Павлович неожиданно почувствовал как больно сжалось сердце. Охнув, он схватился левой рукой за грудь, но садиться не стал, хотя его с неодолимой силой тянуло вниз – стоял на ватных ногах, буквально приклеившись к стеклу. Со двора как раз выруливала машина заказчика, точь-в-точь похожая на ту, которая сбила Ирину Александровну. Как уже старик знал, это был "опель". Прикипев к автомобилю взглядом, Егор Павлович следил за ним, пока он не исчез за углом соседнего дома. И только тогда он почувствовал внезапное облегчение. Мир вдруг наполнился звуками и красками, завертелся вокруг него, наполняя опустошенный почти до дна сосуд тела прежней энергией и целеустремленностью – совсем как в то время, когда он был молодым мужчиной. Почти прежней, но только сейчас эта смесь бурлила внутри, как перегретый пар в котле, готовый взорваться в любую минуту и разнести все вдребезги.
Теперь он знал, что ему делать…
На следующий день старик поехал к Чижеватову. Тот встретил его несколько натянуто и как-то уж очень предупредительно, хотя с недавних пор они были на дружеской ноге. Все прояснилось, когда Михаил Венедиктович, мучительно морщась и даже запинаясь, начал говорить слова утешения и попытался на смерть актрисы сочинить экспромтом едва не эпитафию.
– Я тронут, – резко сказал старик. – Не будем об этом. Мне нужна твоя помощь.
– Деньги?.. – оживился Чижеватов, которого тяготила необходимость выступать в роли плакальщика.
– Нет. Помоги купить машину… и права.
– Никаких проблем. За водительское удостоверение двести пятьдесят баксов, а подержанное авто будет стоить от силы четыре тысячи долларов.
– Мне требуется пусть и не новая, но хорошая машина с мощным мотором. Импортная.
– Такая тачка обойдется в двенадцать – пятнадцать тысяч. Так сказать, по блату, – Чижеватов многозначительно ухмыльнулся. – Есть у меня один вариант…
– Цена вполне приемлема. Значит, договорились?
– Конечно. Время терпит?
– Нет! Два-три дня, не более. И лучше, если это будет вездеход.
– Тогда берем курс на подержанный "джип". Но в таком случае в три дня я не уложусь. Нужна минимум неделя. Как раз к тому времени подоспеют и права. Устраивает?
– Куда денешься…
– Никак решил тряхнуть стариной и съездить на охоту? Скоро открытие сезона.
– На охоту? – Егор Павлович сумрачно взглянул на Чижеватова. – Да-да, именно так…
От взгляда старика Михаилу Венедиктовичу почему-то стало не по себе, и он, вместо шаблонного пожелания типа "ни пуха, ни пера", спросил:
– А как там Грей?
– Все хорошо. Бегает…
– Может, попробуем выпустить его на ринг еще разок? – смущаясь и пряча глаза, тихо спросил Чижеватов. – Меня уже затерзали устроители боев, сулят за выступление Грея баснословные суммы.
– Не знаю. Возможно. Но позже, – чтобы не обидеть Михаила Венедиктовича, с запинкой ответил старик.
Засиживаться у гостеприимного Чижеватова Егор Павлович не стал. Возвратившись домой, он с решительным видом разломал большой дощатый ящик, служивший контейнером, когда он отправлял свои немудреные пожитки в город, и, отделив одну из стенок, начал аккуратно выдергивать гвозди, крепившие доски к брускам. Стенка оказалась тайником, внутри которого лежал разобранный на части карабин и патроны к нему. Старик тщательно, с любовью, очистил детали от смазки и не торопясь, с наслаждением, собрал изящное на вид и компактное оружие. Затем, покопавшись в чемодане, достал оттуда завернутый в фланель оптический прицел, и опять-таки не спеша установил его поверх ствола. Закончив сборку, Егор Павлович с полчаса упражнялся, прикладывая карабин к плечу и целясь – чтобы восстановить утраченные за три года городской жизни навыки обращения с оружием.
Это был карабин Кирилла Петровича, судя по серебряной монограмме, вправленной в ореховое ложе.
Старик просто не смог оставить его в вертолете, как остальные стволы мертвецов, чтобы беспощадный огонь превратил настоящее чудо оружейного искусства в кучку бесполезных железок. Карабин явно был сделан по спецзаказу (он оказался несколько короче стандартного СКС) и отличался идеальной подгонкой частей, совершенством форм и хромированным стволом, не подверженным ржавчине; впрочем, как и остальные детали. Монограмму старик выковырял, а на ее место вставил старинную монету, найденную одним из охотников-промысловиков в разрушенном ските, которую егерь выменял за литр спирта. Уезжая в город, Егор Павлович буквально измаялся вопросом – брать карабин с собой или не брать? В прежние времена ответ искать не нужно было, так как незарегистрированное оружие могло отправить своего владельца в места не столь отдаленные на пять лет. А нынче даже желторотые пацаны козыряют помповыми ружьями, не говоря уже о людях бывалых. Поразмыслив, старик все-таки решил рискнуть – ну не мог он выпустить из своих рук такую дорогую для него вещь, которая одним своим присутствием в квартире действовала на Егора Павловича как амулет на шамана, вызывая в памяти воспоминания о прошлой жизни…
Машину пришлось ждать почти десять дней. Ее пригнали из Латвии, где импортные машины стоили дешевле. Это был самый настоящий американский "джип", своего рода автомонстр с очень широкими шинами и разными наворотами, в которых старик едва разобрался. Егору Павловичу приходилось немало посидеть за рулем, правда, большей частью грузовика и в своем таежном хозяйстве, где у него никто не спрашивал ни прав, ни знаний правил уличного движения. Поэтому он потратил еще неделю, чтобы освоиться с машиной и ездой в городских условиях. В перерывах между своими занятиями по вождению предусмотрительный Егор Павлович устроил в "джипе" хитроумный тайник для карабина – и оружие всегда под рукой, и найти его даже спецам будет нелегко.
На свою первую городскую "охоту" старик выехал во вторник, прямо с утра. Он уже знал, где находится офис фирмы "Абрис", а потому плутать по запутанным улицам и переулкам ему не пришлось.
Припарковавшись позади тягача "вольво", Егор Павлович поднял тонированные стекла, достал из бардачка бинокль и приготовился терпеливо ждать сколько угодно – теперь спешить было некуда.
Он разыскивал крепыша. Это был след, живой, горячий и вполне досягаемый. До остальных, прямо или косвенно причастных к убийству Ирины Александровны, ему было не достать. Дожидаясь пока пригонят машину, старик кругами ходил вокруг "Абриса" и убедился, что господ Кирюхина и Опришко охраняют как президентов. А в сам офис мог прорваться разве что танк – бронированные двери, кованые решетки на окнах, телекамера у входа и вооруженные милиционеры вместо гражданской охраны.
Егор Павлович сидел и думал. Он постарался в мыслях не касаться воспоминаний, чтобы лишний раз не бередить и так изболевшуюся душу и чтобы они не мешали сосредоточиться на главном. Старик продумывал план последнего в своей жизни поиска. Выходила но то, что и в городе, как и среди таежного раздолья, ему придется полагаться только на себя. Но он должен, обязан разобраться с теми, кто убил его последнюю надежду как-то изменить свой жизненный путь. Теперь Егор Павлович начал личный отсчет оставшихся до кончины дней, потому что все остальное после финала, к которому он должен обязательно прийти, было абсолютно не существенно. Но пока старик не свел счеты с убийцами Ирины Александровны, он просто не имел права умереть раньше четко определенного срока. И он готов был ногтями, зубами цепляться за жизнь, как бы ни было тяжело. Опасности его не пугали, он к ним привык. Егор Павлович боялся лишь одного – что у него просто не хватит сил. Он прекрасно понимал на что отважился и с кем ему придется схлестнуться…
Крепыш появился возле офиса лишь через два дня после начала бессменной вахты старика. Он подъехал на "девятке" с затемненными стеклами с двумя такими же как он здоровяками. Один из них остался в машине, а крепыш и третий, даже не белобрысый, а белоголовый, исчезли за постоянно закрытой на замок железной дверью парадного входа, отделанной полированным деревом. Егор Павлович, который после своих многочасовых бдений несколько приуныл, мгновенно превратился в обнаженный нерв. Его волнение передалось и Грею, дремавшему на заднем сидении, и пес тихо заурчал, будто предупреждая хозяина, что он наготове.
Крепыш и белоголовый в офисе долго не задержались. Они вышли наружу спустя полчаса и, вполне профессионально осмотревшись, быстро сели в машину. За рулем был угрюмый тип с вполне определенной внешностью дебила – полное, невыразительное лицо, низкий лоб и маленькие тусклые глазки.
Развернувшись, "девятка" проехала буквально в метре от "джипа", и старик смог рассмотреть водителя достаточно подробно. Машина направлялась за город. Это обстоятельство немного подбодрило Егора Павловича, все еще ощущающего некоторую неуверенность при езде в городских условиях. Он старался держаться подальше от "девятки", чтобы его нечаянно не засекли, что в городе было совсем не просто. В одном месте, на перекрестке, старик даже потерял "девятку", которая, не сбавляя ход, нагло проскочила на красный свет. Но к счастью дальнейший отрезок пути оказался прямым, и мощный "джип" настиг ее за считанные минуты.
"Девятка" свернула с шоссе на дорогу, ведущую вглубь лесного массива. Сверившись по карте, Егор Павлович понял, что машина едет к дачному поселку. В этих местах ему бывать еще не приходилось, хотя в ознакомительных целях он исколесил на "джипе" не только город, но и его окрестности. Однако, со слов Чижеватова старик знал, что там расположен целый дачный микрорайон со своей охраной и подсобными службами.
Он доехал только до поворота, откуда были видны ворота дачной зоны. Егор Павлович увидел в бинокль, что одетые в камуфляжные костюмы охранники сначала проверила документы крепыша и остальных и только затем пропустили машину внутрь периметра. Сокрушенно вздохнув, старик немного подумал, а затем решительно повел "джип" прямо через заросли, благо деревья здесь росли не густо и местность была достаточно ровной.
Загнав свой вездеход в ложбинку и замаскировав его свежесрезанными ветками, Егор Павлович достал из тайника карабин и, свистнув исследующему окрестности Грею, начал пробираться через лес к дощатому забору, огораживающему дачный микрорайон. Уже начало темнеть, и он был совершенно спокоен на предмет того, что его кто-то заметит.
Вблизи забор полностью опроверг мнение несколько смущенного железными раздвижными воротами и солидной охраной старика о сложности предстоящего проникновения в дачную зону. Местами доски оказались оторваны, хотя и висели на верхних гвоздях. Наверное, желающих тайно проникнуть в святая святых власть имущих было гораздо больше, чем бдительных стражей, а обслуживающий персонал, несмотря на значимость объекта, относился к своим обязанностям как обычно – спустя рукава.
Подождав пока не станет темно, Егор Павлович пролез сквозь дыру в заборе и оказался среди вековых сосен. Грей, который последовал за ним, едва они прошли по направлению к центральной части дачного микрорайона метров двадцать, неожиданно резко становился и злобно оскалил клыки. Старик тут же спрятался за древесный ствол. Но его старания пропали втуне – откуда-то из кустов выскочила овчарка и с хриплым басовитым лаем бросилась к Егору Павловичу, не замечая стоявшего несколько в стороне Грея.
Ей пришлось дорого поплатиться за свою ошибку. Волкодав ударил ей в бок молниеносно и с таким остервенением, что достаточно крупная овчарка отлетела от него больше чем на метр. Не давая сторожевой псине опомниться, Грей вцепился ей в горло и долетевшие до старика звуки подсказали ему, что овчарка отдала концы.
Егор Павлович поторопился уйти подальше от поверженной собаки – на всякий случай, хотя, похоже, на ее лай никто из охранников не обратил внимания. Старик видел их: они ходили парами и по освещенным улицам-аллеям, вовсе не горя желанием сунуться в заросли.
Знакомую "девятку" он нашел возле одноэтажного коттеджа старой постройки, реликта брежневской эпохи, выглядевшего по сравнению с трех и четырехэтажными дворцами "новых" русских бедным родственником.
Во всех окнах здания горел свет, но подсмотреть, что там внутри, не позволяли плотные белые шторы. Егор Павлович, подобравшись к коттеджу вплотную, видел лишь неясные тени, мелькающие на светлых экранах оконных проемов и слышал музыку – что-то громкое и ритмичное. Это его воодушевило: теперь он мог не опасаться быть услышанным. Впрочем, практически во всех дачах, судя по доносящимся из них звукам, шел гудеж; и "новые", и "старые", и "правые", и "левые" отрывались за высоким забором элитной дачной зоны на всю катушку, благо здесь не было "народа", перед которым им поневоле приходилось играть в непримиримые противоречия.
Старик не знал, как ему поступить. Ему нужен был только крепыш, чтобы побеседовать с ним "по душам".
Но как его выцарапать из коттеджа? Он не хотел лишней крови, вовсе не рассчитывая на то, что остальные два мордоворота поднимут лапки кверху без сопротивления. А если там еще есть кто-нибудь?
Скрепив сердце, Егор Павлович решил ждать…
Видимо, этот день был для него везучим. Ближе к полуночи входная дверь отворилась и на улицу вышли водитель и белобрысый. Побеседовав о чем-то вполголоса, они уселись в машину и вскоре гул "девятки" растаял в ночной тиши. Приободрившийся старик быстро взбежал по ступенькам на крыльцо и осторожно повернул дверную ручку.
Дверь была не заперта. Едва он успел порадоваться такому удачному стечению обстоятельств, как в глубине коттеджа раздались шаги. Егор Павлович метнулся вперед и заскочил в какую-то кладовку; Грей, словно тень, последовал за ним. Звякнул засов, затем послышалось удовлетворенное мурлыканье – невидимый человек (крепыш?) что-то вполголоса напевал – и через мгновение в прихожей стало тихо. Теперь таиться уже не было смысла, и старик, держа карабин наготове, стал исследовать помещения коттеджа, чтобы знать их расположение и обезопасить себя от возможных неприятных неожиданностей. На удивление, с виду скромное здание оказалось целым лабиринтом с массой коридорчиков, комнат, ниш и веранд; в нем была даже лестница, ведущая в мансарду.
Побродив в страшном напряжении по неосвещенной части коттеджа, Егор Павлович наконец добрался до просторной гостиной, где играла музыка и горела хрустальная люстра. Она тоже оказалась пуста! Старик несколько растерялся и долго стоял за дверью, соображая, что ему делать дальше. Наконец он решился и осторожно вошел в гостиную. Грей, будто понимая состояние хозяина, быстро обошел все комнату и, принюхавшись, ткнул носом в книжный шкаф, полки которого были заставлены толстыми книгами с позолоченными корешками. Егор Павлович присмотрелся и удовлетворенно хмыкнул: между стеной и шкафом виднелась узкая щель, откуда пробивался свет. Старик подошел поближе, без особых усилий отворил вращающуюся дверь, замаскированную под домашнюю библиотеку, и увидел ступени, ведущие в подвал.
Дверь ярко освещенного подвала тоже была приоткрыта. Внутри на зубоврачебном кресле сидел представительный мужчина в дорогом мятом костюме и забрызганной кровью белой рубашке. Он был привязан к подлокотникам клейкой лентой. На его опухшем от побоев лице застыло выражение упрямства и смертной тоски – словно он уже принял какое-то очень важное решение и теперь лишь ждал неминуемого конца, понимая, что легким он не будет. Рядом с ним стоял крепыш, поигрывая никелированными щипцами и хищно ухмыляясь. -…Нет у меня таких денег, – твердил мужчина, стараясь не смотреть на щипцы, которые крепыш демонстративно держал прямо перед его глазами.
– Козе расскажи, – злобно оскалился парень. – Слушай, мне уже надоел этот базар-вокзал. Если нету наличных, перебрось бабки со своего заграничного счета. Реквизиты нашего банка у меня в кармане. Идет?
– Возьмите товаром, – устало сказал пленник. – Я действительно не имею живых денег. Сколько раз можно повторять?
– Столько нужно. Брешешь ты, сучара, как пес. У нас информация железная. Чего в трубу лезешь? Для тебя два лимона зеленью не деньги. Заплати – и катись на все четыре стороны.
– Могу поклясться чем угодно – у меня на счете всего двадцать штук. На эту сумму подпишу чек хоть сейчас.
– Ну, блин, ты меня достал… Ладно, не хочешь по хорошему, получишь концерт по полной программе…
С этими словами крепыш захватил щипцами ухо мужчины и сильно сжал. Пленник глухо вскрикнул и забился в кресле, будто хотел порвать свои путы; из раны потекла кровь – сначала по подбородку, а затем на уже далеко не свежий воротник.
Егор Павлович резко пнул дверь ногой и вошел в подвал вместе с Греем, который тут же очутился возле ошеломленного их появлением крепыша.
– Т-ты… Ты что, мужик!? – парень медленно попятился.
– А вот этого делать не стоит, – рассудительно сказал старик, заметив как рука крепыша поползла подмышку, где в наплечной кобуре торчала рифленая рукоять пистолета. – Не успеешь, парень.
– Так я это… Кто ты такой!? – возопил крепыш.
– Сначала достань свою "пушку" и брось ее на пол. Двумя пальцами! Вот так… А теперь ногой подвинь пистолет ко мне. Хорошо…
– Что дальше? – нервно спросил уже несколько опомнившийся парень.
– Ничего особенного. Хочу с тобой потолковать… есть тема.
– Скажи мне, кто ты? – снова задал вопрос крепыш. – Как вошел в коттедж и о чем хочешь поговорить?
Как ни странно, но он не узнавал Егора Павловича. Наверное, парень все еще находился в шоковом состоянии.
– Не все сразу. И не сейчас. Придет время – узнаешь…
Старик хотел было еще что-то сказать, но тут их диалог нарушил пленник:
– Спасите меня, умоляю! Христом-Богом прошу! Иначе меня тут замучат насмерть. Пожалуйста…
– На пол! – скомандовал парню Егор Павлович. – Лицом вниз, руки за голову. Грей, сторожи! Мой тебе совет, сукин сын: хочешь жить – лежи и не дергайся.
Достав нож, старик разрезал путы на руках и ногах мужчины. Тот кряхтя встал, и сделал два неверных шага, чтобы восстановить нормальное кровообращение. Лежавший на кафельной плитке пола крепыш тихо выругался. Мужчина перевел на него взгляд – и неожиданно схватил пистолет.
– Падаль! Садист! – заорал он, загоняя патрон в ствол. – Пристрелю, сволочь!
– Стоп! – властно скомандовал Егор Павлович. – Отдайте оружие, – миролюбиво продолжил он. – Не стоит вам руки марать. Ко всему прочему, мне он еще нужен.
Мужчина, посмотрев долгим взглядом на старика, сумрачно кивнул и нехотя протянул ему оружие.
– Отлично, – бодро сказал Егор Павлович. – А теперь свяжите ему руки… вон там лежит лента. Да покрепче!
Нам пора отсюда убираться…
Дачную зону они покинули без приключений. Старик не стал предлагать мужчине подбросить его к городу – лишние предосторожности еще никому не вредили. Лучше если бывший пленник не будет знать ни имени своего освободителя, ни номера "джипа", по которому легко разыскать владельца автомобиля. Впрочем, мужчина и сам к этому не стремился. Он нашел в коттедже сотовый телефон и, едва они оказались в лесу, вызвал свою машину и охрану.
– Я просто не знаю, как вас благодарить… – Мужчина тряс руку Егора Павловича со слезами на глазах. – Деньги?.. Нет? Я так и знал. Вот вам моя визитка, адрес квартиры и офиса. Звоните, приходите в любое время дня и ночи. – Он приблизил губы к уху старика и шепнул: – Ваш личный пароль "дачи". Скажите его – и вам откроются все двери. Я готов оказать любую услугу, любую помощь. Я ваш должник. Крупный должник. Сегодня я родился во второй раз…
Старик промолчал и поторопился уйти, чтобы бывший пленник не увидел на его лице саркастическую ухмылку. Он прожил достаточно долго, чтобы знать истинную цену таким благим порывам и обещаниям…
Утро застало его далеко от города. Он вез крепыша на свою "базу" – заброшенный лесопильный завод, построенный в далекие тридцатые годы на окраине ныне выморочной деревеньки. То, что Егор Павлович надумал, требовало предусмотрительности, дьявольской хитрости и осторожности сапера, идущего по минному полю.
