Глава 38

Поели мы быстро и плотно. А затем с огромным удовольствием закурили: в кабинете Ильхана нашлись кубинские сигары самого высокого качества. Это был полный балдеж. Наверное, так когда-то выглядело исполнение последнего желания идущего на эшафот, подумал я некстати.

– А что теперь? – осторожно обратилась ко мне Каролина, которую молчаливо поддержали Зосима и Пал Палыч.

– Соберемся с силами и пойдем на прорыв, – сказал я безмятежно.

Какими словами можно рассказать человеку, что его в ближайшем будущем ожидает смерть? Как настроить фактически приговоренного к высшей мере на встречу с вечностью? Каким образом донести до него мысль, что он должен сражаться до конца, потому как даже в самой тупиковой ситуации может появиться спасительный выход?

Я никогда не был хорошим психологом. Мне трудно понять внутренние порывы людей, у которых уровень интеллектуального развития находится на более высоком или более низком уровне. Я – середняк. А потому и поступаю, сообразуясь только со своим, весьма примитивным, мироощущением и представлениями о нравственности. Да воздастся каждому по вере его…

В данный момент я знал почти наверняка, что уйти нам не позволят. Ни под каким видом. А это значило, что придет время, и мы примем последний бой. И мне очень хотелось прихватить с собой на тот свет Ильхана и еще добрый десяток его псов. Умирать надо с толком.

– Бред! – фыркнула Каролина; по-моему, сытная еда и сто грамм виски возвратили ей уверенность в себе. – Едва мы высунем носы в тоннель, из нас сделают дуршлаг.

– Кто тебе сказал, что мы пойдем через тоннель?

– Так ведь выход только один… – Каролина смотрела на меня с удивлением.

– Как сказать… Такие комплексы без запасных выходов раньше не строили. Можешь мне поверить.

Возможно, тоннелей, ведущих на поверхность, даже не два, а больше. Ну-ка, развяжите парня. Нужно с ним потолковать.

Секретаря-референта поставили вертикально и развязали ноги.

– В вашей конторе есть план подземного комплекса? – спросил я с напускной строгостью, хотя парень и так был напуган до крайности.

– Нет… То есть, да! – мгновенно поправился он, когда я с ленцой поднял пистолет и передернул затвор. – Есть. Мой личный…

– Э, да ты, батенька, мужик не промах. Хитер, курилка. Готовился слинять в случае чего? Разумно. Я так понимаю, план ты скопировал тайком.

– Да.

– Ну, давай, показывай, где твой тайник.

План был спрятан под обшивкой спинки его кресла-вертушки. А ведь парень догадывался, что здесь не все чисто, мелькнула у меня мысль. Впрочем, не исключено, что даже знал наверняка. Я почему-то не думал, что парнишку завербовала МИТ; уж больно юн и с виду неглуп.

Но на большие деньги польститься мог. К сожалению, ему по молодости не было известно, что по окончании серьезной операции с далеко идущими последствиями предполагается так называемая "зачистка" – это когда убирают всех лишних и чересчур информированных. Дурашка… Молодо – зелено.

Выходов действительно было несколько. А точнее – пять. Но функционировали только три: большой тоннель, через который мы попали внутрь подпольной бактериологической лаборатории, и два вентиляционных штрека.

В конце одного из них, если судить по плану, стояла стальная решетка. И только второй был обозначен как запасный выход. Но радоваться было нечему: оба штрека находились от нас так же далеко, как если бы они были вырыты на Луне. Чтобы добраться до них, нам следовало пройти в лабораторный корпус, что было исключено.

– Увы и ах… – Я с досадой отшвырнул ксерокопию плана в сторону. – Запасный выход не для нас. Значит нужно вернуться на исходные позиции.

– То есть?.. – Каролина в недоумении насупила брови.

– Будем прорываться с боем. Только не в ту сторону, что ты думаешь, – предупредил я Каролину, уже готовую задать следующий вопрос. – Мы как-то выпустили из виду окна.

– Верно! – обрадовалась девушка. – Между прочим, они открываются, я заметила. Мы можем спуститься вниз и…

– И попасть из огня да в полымя, – бесцеремонно перебил я фантазерку. – Нас там тоже ждут. Но если мы продержимся до темноты…

Договорить я не успел. Раздался сильный взрыв, и приемная вновь наполнилась дымом. Мы мигом распластались на полу, пытаясь понять, откуда к нам пришла очередная напасть.

Спустя полминуты (когда рассеялся дым) все стало ясно. Бойцы Ильхана врубили по нашей баррикаде, которая подпирала дверь в коридор, из гранатомета.

Но они не учли одного, весьма существенного, фактора. Коридор был коротким и узким, а потому взрывная волна шибанула назад с такой силой, что размазала гранатометчика по стене. Досталось и другим бойцам: нам хорошо были слышны крики, стоны и ядреный мат раненых и увечных.

Граната проделала дыру в двери, но ничего не смогла сделать с большим железным шкафом, который нам с трудом удалось вытащить из какого-то кабинета. Мы набили его толстенными справочниками, папками, книгами, и теперь шкаф стал просто неподъемным. Взрыв лишь погнул и поцарапал толстое железо задней стенки.

Мы не стали мешкать и быстро заложили дыру в двери щитами, на которые пошли верхние крышки канцелярских столов. Но небольшую амбразуру все же оставили: только чтобы можно было просунуть ствол автомата. Я боялся, что теперь наши поневоле поумневшие противники попробуют заложить под дверь взрывчатку.

Часовым у двери я поставил Пал Палыча. За время общения с ним я понял, что слух у него идеальный. А это как раз нам и нужно было, ведь в коридоре не осталось ни одного целого плафона.

– Вы должны стать одним большим ухом, – напутствовал я нашего Рэмбо. – Пока главная опасность исходит из этого коридора. Мы на вас надеемся. Услышите подозрительные шорохи, стреляйте, не задумываясь.

Патронов у нас достаточно.

Действительно, боеприпасов мы имели вдоволь. Оказалось, что в приемной была каморка, сплошь состоящая из стеллажей, на которых лежало оружие, и стояли цинки с патронами. Были там и гранаты.

Дверь в этот тайный арсенал был закрыт стеллажами. Мы нашли его совершенно случайно: когда бросали, что попало, в шахту лифта.

Судя по количеству стволов, Первый готовился стоять в своем бастионе насмерть. Впрочем, на его месте я сделал бы то же самое. Видимо, наши извилины были ориентированы в одном направлении. Что поделаешь, принципы подготовки людей нашей профессии не отличаются оригинальностью и чрезмерной новизной…

– Каролина, ты следишь за лифтом, – распорядился я, когда Пал Палыч занял свой пост. – Зосима идет со мной.

– А вы куда? – не без ревности полюбопытствовала девушка.

– За такие вопросы в армии сажают на губу. Ты должна бы это знать. – Я принял строгий вид, но мои глаза говорили совсем другое. – Однако, в связи с военным положением, наказывать тебя я не буду. Мы разберемся с окнами. Что-то в той стороне подозрительно тихо.

Каролина с сосредоточенным видом кивнула, и мы первым делом направились в самое большое помещение (уж не знаю, кому оно принадлежало – Ильхану или Эртану), видимо, предназначенное для заседаний.

К слову, кабинет Первого был небольшим, но очень уютным. И самое главное: окна в нем оснастили бронированными экранами. В других помещениях ставни были изготовлены тоже из металла, но тонкого.

Из зала заседаний (назовем помещение так) была видны почти все наземные здания и сооружения комплекса. Посмотрев наружу, я тихо присвистнул.

– Зосима, ты только посмотри. Что творят, мерзавцы!

– Дык, я уже вижу… Нехорошо получается.

– Еще как нехорошо…

Помещения административного этажа были внутренней частью каменной подковы. Кабинет Ильхана и зал заседаний располагались как раз по центру. Поэтому из окон были хорошо видны обрывы – как слева, так и справа.

И сейчас по одному из обрывов (с правой стороны) карабкались фигурки, одетые в камуфлированные куртки и шаровары. Им помогал кран "Ивановец". Максимально выдвинув стрелу, крановщик поднимал бойцов, стоявших на поддоне, повыше, а уже оттуда они лезли на верхотуру сами.

– Надо бы маненько поубавить им прыти, – сказал Зосима, любовно поглаживая приклад СКС.

Карабин Симонова мы нашли в арсенале Ильхана. Это была классная машинка. Завидев СКС, Зосима сразу же оставил непривычный для него автомат и теперь носился со своей новой игрушкой как малое дитя.

– Надо, – согласился я без колебаний. – Если они заберутся на козырек, что над окнами, нам будет совсем худо.

– Это мы сейчас… – Зосима начал открывать окно.

– Извини, Зосима, но это сделаю я.

С этими словами я забрал у опешившего Зосимы СКС, отворил окно, соорудил себе подставку и прицелился.

Зосима, несмотря на годы, был стрелок хоть куда. Но одно дело пулять по зверю, а совсем другое – взять на прицел человека. Я боялся, что в последний момент рука старого солдата дрогнет, и тогда весь эффект внезапности сойдет на нет.

Он посматривал на меня обиженно и с большими сомнениями, но я не обращал на него внимания. Я понимал своего приятеля: он не очень верил в мои снайперские возможности.

Мне нужно было стрелять быстро и точно, чтобы ошеломить противника. И чтобы уложить игрушечных камуфлированных солдатиков (такими они казались издали) как можно больше. Увы, о человеколюбии придется временно забыть…

Я стрелял будто на обычных армейских стрельбищах: две фанерных солдата неизвестно какой армии в касках – щелк, щелк; мишень с изображением пулеметчика – щелк. Отработав один сектор, я начал чистить второй, что было гораздо сложнее: при первых же выстрелах камуфлированные фигурки попрятались за камни.

И все же я кое-чего добился: два первых улетели вниз, а тот, кого я мысленно определил на роль пулеметчика, был ранен, но все-таки сумел заползти в укрытие. Ничего не поделаешь, иногда в прицел попадаются и везунчики.

Но уложить их нельзя даже со снайперской винтовки. Что ни говори, а теория вероятности все-таки больше магия, нежели наука. Разве можно тягаться с заговоренными?

Урожайность при обстреле второго сектора оказалась совсем ничтожной. Я попал только в одного, но, судя по прыти, с какой он искал место, где можно спрятаться, его рана была легкой. Эх, сюда бы оптику…

Зосима был ошеломлен. Он глазам своим не верил. В его взгляде, которым он меня одарил, была гамма чувств – от восхищения до детской обиды. Наверное, он все-таки понял, что на охоте я его дурачил.

– Повезло, – объяснил я беззаботно свои снайперские успехи. – И оружие что надо.

Но мой приятель многозначительно промолчал. Уж он-то знал, что так стрелять может лишь опытный стрелок и везение тут ни при чем.

– А теперь уходим! Быстро! – скомандовал я, закрывая ставни.

Едва мы выскочили в приемную, как раздался звон битого стекла и дребезжанье металла – люди Ильхана начали стрелять по окнам.

– Что там такое? – всполошилась Каролина.

– Стреляют, – ответил я коротко.

Меня больше волновала дверь в коридор. Что-то там больно тихо. Подозрительно тихо. Я хотел окликнуть Пал Палыча – живой ли? – как вдруг раздался оглушительный грохот. Накаркал, глупый ворон!

Мы бросились к Пал Палычу. Он лежал до пояса придавленный шкафом, и, как мне показалось, не подавал признаков жизни. Из коридора к нам валил черный дым.

Ему здорово повезло. Тяжеленная железная коробка с не менее тяжелой бумажной начинкой упала от взрывной волны не на самого Пал Палыча, а на всякую дребедень, которую мы навалили позади шкафа.

Из-за сваленных, как попало, разных ящичков, тумбочек и еще черт знает чего ноги нашего бедного чиновника, контуженного взрывом, остались целы. Весь этот хлам исполнил роль ограничителя, и нам не составило особого труда вытащить обеспамятевшего Пал Палыча из-под нашей баррикады. На нем не было даже царапин.

Пока Каролина занималась Пал Палычем, приводя его в чувство, мы лихорадочно пытались заделать брешь, которую наши противники, скорее всего, пробили с помощью связки гранат. Хорошо, что они не смогли добросить ее до самой двери, иначе после взрыва в приемную можно было бы въезжать на "джипе".

Для того, чтобы снова построить баррикаду, нужно было вернуть шкаф на прежнее место. Но прежде мы должны были освободить его от книг, а затем снова набить ими его изрядно покореженную оболочку.

Нам не дали довести задуманное до завершения. Сначала в коридоре послышался подозрительные шорохи, а затем по двери был открыт сумасшедший огонь. Пули, ударяясь о стенки, сыпались на пол как горох. Мы спрятались за стеной и с тревогой ждали развития событий.

Наконец стрелять перестали, и коридорчик заполнился топотом ног, обутых в подкованные ботинки. Я скептически ухмыльнулся: эх, братва узколобая; что же вы прете, как на буфет, туда, где вас ждет верная смерть. Наверное, подумали, что дело в шляпе; как же, сколько шуму, пыли и стрельбы…

Я, не особо торопясь, одну за другой, швырнул в коридор через развороченный дверной проем две гранаты.

Взрывы не заставили себя долго ждать, и смертоносный дождь осколков посек в коридоре все живое.

Кто-то из нападавших был убит, кто-то ранен (слышны были стоны и ругань), но мы не прислушивались, что творилось в коридоре, а снова занялись сооружать баррикаду. Когда она была готова, мы, уставшие, как бобики, буквально попадали на пол.

– Каролина, дай виски, – попросил я девушку.

Во встроенном в мебель баре в кабинете Ильхана мы нашли виски, джин и неплохой набор вин. Вот и верь после этого, что мусульмане не употребляют спиртное.

Мы приложились к бутылке все вчетвером. Слишком уж напряжение было высоким, и нервы казались струнами, готовыми порваться в любой момент. Даже я, расслабленный дачной жизнью, чувствовал себя как на иголках, что было мне несвойственно. Пал Палыч уже оклемался, но взгляд у него был еще диковатый и бессмысленный.

– Скоро они начнут нас выковыривать по-настоящему, – сказал я устало и закурил. – Рекомендую, – указал я на сигары. – Высший класс. Жалко оставлять этой банде.

– Неужели мы ничего не можем сделать? – в отчаянии спросила Каролина.

– Если продержимся до темноты, то попытаемся уйти. Но днем нам отсюда даже носа не дадут высунуть.

Мы в западне.

– Ладно, чему быть, того не миновать. – Каролина неожиданно успокоилась. – Меня волнует единственное: неужели Ильхан, эта грязная тварь, так и останется безнаказанным?

– Придется оставить нашего общего "друга" (как оказалось) на суд его любимого Аллаха. Надеюсь, там, наверху, судьи неподкупны и неподвластны махровому национализму.

– Я бы ему здесь, на этом самом месте, собственными руками сердце вырвала бы!

– Пусть они останутся у тебя чистыми. Позволь уж мне (если повезет) оторвать ему все, что только можно.

Я готов за всех вас взять грех на душу. Одним грехом меньше, одним больше, – какая разница?

По окнам кабинетов снова сыпанул свинцовый град. И не только: по одному помещению шандарахнули из гранатомета. Но толстые бетонные стены приемной могли выдержать даже артиллерийский залп. Так что мы отделались лишь звоном в ушах.

Неожиданно стрельба стихла. А затем разгорелась с новой силой, только снаружи – ни одна пуля не залетела через окно на наш этаж.

Мы недоуменно переглянулись. Это было что-то новое. Они что, между собой дерутся? – подумал я удивленно. Наверное, за право первым перерезать нам горла.

Но как бы там ни было, а нас оставили в покое. Даже в коридоре прекратилось всякое шевеление. А снаружи уже шел самый настоящий бой: трещали автоматные очереди, взрывались гранаты и даже раскатисто строчил крупнокалиберный пулемет. Что за чертовщина!?

Венцом всего стал рокот вертолетных винтов и два сильных взрыва, потрясших подземный комплекс до основания. Сомнений не оставалось: подпольная бактериологическая лаборатория подверглась атаке извне при поддержке "вертушек", которые запустили по арочному порталу ракеты. Круто. Неужели наша доблестная служба безопасности наконец проснулась от летаргического сна и рьяно принялась наверстывать упущенное за годы повальной демократизации страны?

– Что это? – дрожащим голосом, в котором уже проклевывалась надежда на спасение, спросила Каролина.

– Похоже, Госпожа Удача подает знак, – сказал я с некоторым сомнением. – Но особо не обольщайтесь.

Может, это на Ильхана наехала конкурирующая банда. Будем держать оборону по-прежнему. До полного прояснения ситуации. Если начнется штурм приемной вновь прибывшими, закроемся в кабинете Ильхана.

Там железная дверь и бронированные ставни.

– А потом? – Каролина нахмурилась; похоже, ей не понравился мой пессимизм.

– Надеюсь, что в неразберихе у нас будет шанс подняться наверх по склону.

– Как это?

– Элементарно. Откроем окно кабинета, а там ручками, ручками – и в дамки. Наверное, ты не заметила, что рядом с окном проходит толстая труба, на которую, скорее всего, прикреплена антенная дальней радиосвязи. Вот по ней я и вскарабкаюсь сначала на козырек, а затем и выше.

– А мы? – Каролина с сомнением посмотрела на Пал Палыча и Зосиму.

– Нужно сделать веревку из гардин. Я буду помогать, тянуть вас наверх. Так что идите в кабинет Ильхана и, не мешкая, принимайтесь за работу. Я пока побуду здесь, подежурю…

Вертолеты произвели еще три или четыре пуска ракет, а затем неожиданно всю какофонию боя будто ножом обрезало. Наступившая тишина показалась мне воистину гробовой. Я оставил свой пост и поторопился в кабинет Ильхана.

– Как тут у вас? – спросил я нетерпеливо. – Скоро закончите?

– Нам нужно еще минут пять-семь, – ответила Каролина, затягивая с помощью Пал Палыча узлы.

– Где я вам их возьму!? – Я был в отчаянии, потому что в главном тоннеле послышался топот многочисленных ног. – Мы опоздали, уже идет штурм.

– Успеем, успеем… – цедила сквозь зубы Каролина, не поднимая головы; ее руки так и мелькали.

Не успели. В приемной что-то взорвалось, потом еще и еще. По закрытой двери кабинета словно провели огромной железной щеткой. Несколько особо крупных осколков пробили даже металлическую облицовку дверного полотна.

– Все на пол! – скомандовал я. – Ложитесь лицом вниз, а руки держите на виду. Пал Палыч, бросьте оружие!

Иначе по запарке уроют нас за милую душу.

– Кто это? – спросила Каролина.

– Не знаю. Но люди очень серьезные. Лучше с ними не связываться…

Я еще не успел закончить предложение, как дверь отворили с такой силой, что она едва не сорвалась с петель. Краем глаза я увидел, как в кабинет ввалились уродливые страшилища в специальных защитных комбинезонах и с "глазастыми" армейскими противогазами на головах. Они как будто поднялись из океанских глубин, потому что резина комбинезонов была мокрой. Видимо, перед атакой ее увлажнили специальным составом, убивающим бактерии.

Мы были покорны, как овечки. Но даже примерное поведение не уберегло меня и Пал Палыча от нескольких пинков. Каролину и Зосиму не тронули – наверное, из-за их пола и возраста. Нас подняли и быстро вывели наружу. Тоннель полнился вооруженными людьми в противогазах и сотрудниками подпольной лаборатории, которых, как и нашу команду, гнали к выходу.

Снаружи нас первым делом бесцеремонно обрызгали какой-то едкой вонючей гадостью, а затем окатили водой из брандспойта. Потом толпу мокрых пленников повели в сторону плаца, где уже стояли крытые грузовики и вертолет; вторая "вертушка" летала на небольшой высоте по периметру комплекса: наверное, высматривали возможных беглецов.

На плацу меня удивили. К нашей толпе подошел один из глазастых, наверное, какой-то начальник, и спросил:

– Кто из вас Арсеньев? Есть такой?

– Есть. – Я шагнул вперед.

– Садись в вертолет. Быстрее!

– Без этих троих я никуда не полечу, – указал я на своих друзей.

– Отставить разговоры! Не поднимешься на борт сам, поможем.

– Командир, это моя команда, – сказал я твердо. – Там, куда меня вы доставите, их тоже ждут. Просто пока никто не знает, что они здесь.

Я блефовал без зазрения совести. У меня в голове уже стало проясняться и я кое-что начал соображать, но пока не мог поверить, что такое возможно. Но все-таки решил, что в сложившейся ситуации имею полное право на собственный голос.

Немного поколебавшись, командир дал добро, и вскоре вертолет поднялся в воздух. Я обнял за плечи дрожащую Каролину и в ответ на ее немой взгляд ободряюще сказал:

– Все хорошо, девочка. Это свои.

Но внутри у меня такой уверенности не было…

Спустя два часа, чистый после душа, как новорожденный младенец, и в свежей одежде, я сидел за накрытым столом в своей избе и разговаривал с немолодым мужчиной неброской наружности. Его главной отличительной чертой были, пожалуй, только глаза. Серые, холодные, они, тем не менее, прожигали собеседника насквозь. Несмотря на свою невзрачную внешность, этот человек был опасней гремучей змеи.

В кресле напротив расположился мой бывший шеф, руководитель одного из подразделений военной разведки страны. Он неторопливо потягивал джин с тоником и разглядывал меня с интересом естествоиспытателя, наткнувшегося на неведомую зверушку. Его звали Виктор Петрович, но в определенных кругах он был больше известен как Дракон.

Я уже рассказал ему о своих злоключениях, и теперь готов был выслушать его версию происходящего: достаточно хорошо зная шефа, я очень сомневался, что он выложит мне всю правду.

– Ты плохо выглядишь, Ястреб, – уклончиво сказал мой бывший шеф; наверное, он обдумывал, как лучше навешать мне лапши на уши.

Он ошибался: от былого Ястреба теперь остались только выщипанные перья. Но я не стал разубеждать его в лестном для меня мнении и ответил не то, что думал:

– Годы, Виктор Петрович…

– Бездеятельность, – отрезал шеф. – Ты просто застоялся в конюшне. Тебе нужен глоток свежего воздуха, и прежний Ястреб снова покажет свои когти.

– Вы меня сватаете? Неужели нынче кадровый дефицит?

– Люди есть. Но спецы твоего уровня не растут на грядке и им мало одного сезона, чтобы дозреть. Есть мнение, что тебя нужно отозвать из чересчур затянувшегося отпуска.

– Я, конечно, извиняюсь, но хочу уточнить: меня отправили не в отпуск, а на пенсию.

– Сам виноват, – сердито сказал шеф. – Ты провалил важное задание. И не потому, что был не в состоянии его выполнить, а из-за личных мотивов. Тебе, видите ли, нужно было обязательно выяснить отношения со своими старыми недругами.

Я промолчал. Не рассказывать же ему, что я тогда убил двух зайцев: отправил вперед ногами двух опасных негодяев, за которыми наш отдел охотился добрый десяток лет, а заодно и накосил "капусты" на всю оставшуюся жизнь, перехватив чемодан с деньгами, подготовленный к отправке в Чечню.

А что касается задания… Сколько их было на моем веку – не счесть. И что в итоге? Нищенский оклад, мизерные командировочные, а потом пенсия, которой не хватит даже на приличное надгробие, даже если копить ее целый год. Перспектива – закачаешься…

– Наверное, ты хочешь услышать, как мы здесь очутились, – сказал шеф, пытливо глядя мне прямо в глаза.

– Если честно, мне на это наплевать. Главное то, что я пока жив. И на том спасибо. А секреты "конторы" можете оставить при себе. Я уже гражданский человек и хочу жить, как самый что ни есть простой обыватель, – размеренно и спокойно.

– Ну, всего тебе действительно знать не стоит, но кое-что объяснить надо.

– Тогда грузите. Еще по стаканчику? Момент…

Я быстро разлил спиртное по стаканам (себе – виски со льдом) и открыл новую упаковку соленых орешков, которые были любимой закуской Дракона.

– Мы вышли на след Ильхана два года назад, – начал шеф. – Кстати, тебе на заметку: Ильхан – друг начальника турецкого генштаба Карадайы, резидент МИТ. Представь, птицу какого полета мы поймали в сети благодаря тебе, Ястреб.

– Мне!? – Я был безмерно удивлен. – Не понял…

– Поймешь… несколько позже. – Шеф хитро ухмыльнулся. – Так вот, Ильхана "засветила" Несрин Услу, референт-переводчик ставропольского филиала турецкой строительной компании "Идиль". Она была в разработке еще в твою бытность. Затем парни из ФСБ по нашей просьбе прокачали кое-кого из строительной фирмы "Энка", которая выполняла строительные подряды в Москве. Да, да, ты прав, эта фирма – "крыша" для МИТ. Потом взяли даму по имени Виждан Шанслы, которая была на связи с анкарским разведцентром, возглавляемым твоим "крестником" Эрханом Эзсоем. Помнишь девяносто пятый год? Она дополнила общую картину крупномасштабной операции, затеянной МИТ и (не удивляйся) организацией "Аль-Каэда" известного теперь всему миру Усамы бен Ладена. Так по крупице мы собрали материал, который во время доклада руководству произвел фурор.

– Еще бы…

– Вот-вот. Но нам долго не удавалось выйти на подпольную бактериологическую лабораторию. Мы знали, что она существует, но где именно? И тут нам помог случай. Ты не забыл человека, которого деревенские старики нашли в лесу?

– Теперь я его долго не забуду.

– Да, все верно, ему удалось бежать именно из этой лаборатории. Он был дипломированным биохимиком, вольнонаемным сотрудником подпольной фирмы Ильхана. Вовремя сообразив, чем занимаются его коллеги, он пренебрег весьма приличным заработком, и попытался, образно выражаясь, спрыгнуть на ходу поезда.

Но его схватили и в наказание заразили сибирской язвой. К счастью для нас (и для себя в первую очередь) он, как будто предчувствуя такой оборот, тайком сделал себе все необходимые прививки. Поэтому, когда вы его нашли, он был не столько болен, сколько истощен.

– Значит, он сумел сбежать второй раз? Невероятно…

– Мужик был весьма предусмотрителен. Он знал, как открываются боксы, а также разведал, где находится вентиляционный штрек. Через него он и ушел.

– Так это вы его?..

– Умыкнули из больницы? – закончил мою мысль шеф. – Мы опередили людей Ильхана на несколько часов.

Беглец выздоровел, но, к сожалению, он не знал, где находится подземная лаборатория. Ведь по причине повышенной секретности всех сотрудников привозили на объект в закрытых машинах. А во время блужданий по лесам и болотам ему было не до координат объекта.

– А где жили сотрудники?

– Километрах в сорока отсюда, на озерах. Там когда-то был военный городок.

– Но вы ведь могли догадаться, что лаборатория находится на месте бывшего военного объекта.

– Могли. Если бы у нас были такие данные. Дело в том, что в свое время объект был настолько засекречен, что о его существовании знал лишь очень узкий круг лиц.

– Понятно. Но зачем турецкой разведке понадобилось бактериологическое оружие? Да еще и на нашей территории?

– Видишь ли, сейчас мусульманские экстремисты начали экспортировать в другие страны не только ислам.

А что касается подпольной бактериологической лаборатории, то где еще найдешь по-настоящему уединенное место, как не в этой лесной глухомани, таких продажных чиновников, как наши доморощенные "демократы", и таких талантливых ученых, как русские, способных за гроши творить гениальные вещи? И еще одно: мне ли тебе объяснять, что в последние годы турецких разведчиков начали засылать в Россию косяками. Вспомни Чечню.

– Вы так и не сказали, каким образом я помог вам выйти на лабораторию.

– Сейчас узнаешь… – Шеф включил мобильное переговорное устройство: – Вы здесь? Заходите.

Дверь отворилась и в избу вошла… Лолита! С нею был молодой невысокий парень с подвижным, смешливым лицом.

– Здравствуй, ковбой! – Она приняла эффектную позу. – Не нальешь ли стаканчик даме сердца?

– А, чтоб тебя! – выругался я почти серьезно. – Вот и верь после этого женщинам. Ладно, садись, чего там.

Виктор Петрович, вы не возражаете?

– Нет. Но мне пора. – Он встал. – Я даю вам на прощальный "банкет" ровно полчаса. А ты, мил дружочек, подумай над моим предложением. Напоминаю, если ты забыл: разведчик уходит не на пенсию, а в запас.

Так-то. Лолита, объясни коллеге, каким образом он оказал нам неоценимую помощь.

Он ушел. Я требовательно воззрился на Лолиту, которая уже нарезала колбасу и хлеб.

– Колись, подруга, – сказал я сердито.

– Нет проблем. Ник! -обратилась она к пришедшему вместе с нею парню. – Изобрази.

Парень широко улыбнулся, сгорбился, перекосил лицо и заговорил противным гнусавым голосом:

– Подайте, Христа ради. На пропитание… Ы-ы-ы…

Горбун с рынка! Чтоб мне сдохнуть, горбун! Сукин сын…

– Узнал? – рассмеялась Лолита. – Только тогда он был в гриме. Ник на такие штуки великий мастер.

– Не скрою, поражен. Но я пока не понял, в чем состояло мое участие в операции отдела.

– Где твои джинсы? Дай их сюда.

Я отыскал в мусорной корзине джинсы, которые уже были ни на что не похожими.

– Если хочешь взять их на память о нашей… – я покосился на Ника. – О нашем знакомстве, то разреши мне их постирать и отутюжить.

Она весело хохотнула. Вот уж неунывающий экземпляр…

– Смотри… – Лолита выудила из грязной тряпки, некогда бывшей дорогими фирменными джинсами, медный кругляшек и положила его на стол. – Догадываешься, что это?

– Одна из бутафорских кнопок. Там есть еще несколько.

– Такова участь всех ветеранов спецслужб… – Она деланно пригорюнилась. – Сначала теряются профессиональные навыки, а затем выпадают волосы и зубы.

Но я уже понял, что это за штуковина. Это был радиомаяк, новейшая разработка технических спецов "конторы".

– Дошло. – Я покачал головой. – Круто. Но когда вы умудрились его воткнуть? Неужели?..

– Нет-нет. – Она рассмеялась. – Тогда я еще не знала, с кем меня свела судьба. Маяк поставил Ник, на рынке в райцентре, когда теребил тебя за одежду, прося милостыню. Я навела о тебе справки, и мне приказали это сделать. Ты ведь знаешь, что наш шеф обладает даром предвидения.

– Чушь! – фыркнул я негодующе. – Он приказал последить за мной. На всякий случай. Шеф не провидец, а человек, подозревающий нашего брата во всех мыслимых и немыслимых грехах.

– Пусть так, – согласилась Лолита. – Но этот маячок, между прочим, спас тебе жизнь. Кстати, давай его сюда.

Он у меня на подотчете. Посею где-нибудь, меня со свету сживут. Уж больно секретная вещица. И дорогая.

– Понял. Я все понял. Это ваш вертолет загнал нас в болото?

– Да. К сожалению, тогда мы тебя упустили. Почему-то сигнал маяка пропал.

– Чего проще, – сказал я снисходительно. – Ведь я сидел по горло в грязи, которая послужила экраном для сигнала.

– Верно. Потом мы подняли в воздух самолет-лабораторию – там аппаратура гораздо мощнее, нежели та, что установлена на вертолете. Так мы, в конце концов, определили, куда ты девался. И сообразили, что и к чему.

Дальнейшее было делом техники… Ты будешь угощать гостей обедом или нет!? Я голодна как сто волков…

Лолита и Ник с едой управились быстро. Они и впрямь ели по-волчьи – почти не разжевывая. Наступило время прощания. Ник деликатно удалился, и мы остались наедине.

– Кстати о профессионализме. – Я ухмыльнулся. – Если ты думаешь, что я тебя не заметил на рынке в райцентре, когда ты сидела в "Жигулях" с рацией, то это очень большое заблуждение. Не переживай, шефу о твоем проколе я не сказал. Пусть это будет нашей маленькой тайной.

– Черт! – воскликнула она в досаде. – А меня ведь предупреждали, что тебе палец в рот не клади.

– Не горюй. Лучше скажи на прощание что-нибудь хорошее. Письма ты все равно мне писать не будешь…

– Размечтался… о городской любви с сельским паспортом. -Лолита подошла вплотную и впилась мне в губы крепким и длинным поцелуем. – Это тебе на память, – сказала она ласково.

– Так-так… – неожиданно раздался женский голос. – Вот ты чем занимаешься.

– Каролина? – Я с удивлением воззрился на девушку, которая от негодования расцвела, словно красный бутон. – Я не ждал тебя так рано.

– Оно и видно… – Она смерила с головы до ног смеющуюся Лолиту уничижающим взглядом.

– А она у тебя ревнивая, Иво, – весело сказала Лолита. – Мой тебе совет – женись на ней. Она будет прекрасной женой. Поверь моему женскому чутью. А ты, милочка, не переживай – я поцеловала его побратски. Когда-нибудь он тебе все объяснит. Пока!

И Лолита буквально испарилась, оставив после себя, как мне почудилось, сверкающий след. Удачи тебе, коллега…

Я подошел к Каролине, взял ее за руку и заглянул ей в глаза. Она смотрела, не мигая. Нам слова уже были не нужны.