В Синопу пришла осень. Первый осенний месяц выдался на удивление тихим, солнечным и теплым. В обеих синопских гаванях кипела работа с раннего утра до поздней ночи: купцы торопились вывезти до наступления штормов поковки знаменитого халибского железа, сухую краску в плотных мешках, соленую и вяленую рыбу, керамику и другие товары, пользующиеся большим спросом в Элладе и самом Риме.

«Мелисса» в предвечерний час пустовала. Скучающий хозяин харчевни Сабазий с надеждой посматривал на хлипкую дверь – не появится ли кто-нибудь из ремесленников, изредка захаживавших в его забегаловку, чтобы выпить чашу-другую зеленого вина. Долго они не задерживались, были скуповаты, но Сабазию их почерневшие медные ассы казались не хуже серебра, оставляемого здесь подгулявшими ворами и разбойниками.

– Провалиться тому псу, который построил этот курятник, в Тартар! – неожиданно раздался чей-то грубый голос, и на пороге харчевни появился богатырского роста воин, потирающий ушибленную голову.

Позади него кто-то весело рассмеялся, и в «Мелиссу» вошел гоплит ростом пониже, но с мощным мускулистым торсом. На обоих были надеты короткие воинские плащи, широкие боевые пояса, окованные железными пластинами, а оголенные смуглые ноги оплетали ремешки римских калиг.

– Эй, хозяин! – заревел богатырь, пнув по пути скамью. – Где ты запропастился, сучий потрох!

– В-ва… – заблеял потерявший от страха голову Сабазий и склонился перед воинами, едва не касаясь лбом пола.

– Ты посмотри на это чучело, – рослый гоплит с отвращением принюхался к запахам кухни и сплюнул. – Я уверен, что в этой выгребной яме, хозяином которой является сей мерзкий урод, подают шакальи потроха под соусом из куриного дерьма. Послушай, ты, урод! – он схватил Сабазия за шиворот железной пятерней и сильно тряхнул. – Если у меня после твоего угощения будет несварение желудка, клянусь Сераписом, я вырежу твою печень и скромлю ее псам.

– Оставь его, – мягко сказал второй гоплит, усаживаясь за дальний стол. – Он постарается… – добавил, посмеиваясь над Сабазием, дрожавшим, как осиновый лист.

– Пшел! – богатырь пнул хозяина харчевни пониже спины. – Да поторапливайся, образина! – он уселся напротив своего товарища. – Это все твои выдумки, Архелай… – проворчал гоплит, постепенно остывая. – Более гнусной дыры найти в Синопе невозможно.

– Зато ищейкам Даиппа сюда путь заказан, – возразил ему Архелай. – Что нам и нужно, Неоптолем.

– Все прячемся, таимся… – Неоптолем сжал кулачищи. – А как по мне, так нужно собрать верных людей и отправить этого ублюдка Клеона вместе с нашей несравненной шлюхой Лаодикой в Эреб. И как можно быстрее.

– Успокойся, – строго сказал Архелай. – И, будь добр, потише. Не накличь на наши головы беды. Осторожность и предусмотрительность – вот в данный момент наше оружие. Еще не пришло время…

– Я и так осторожен, – криво ухмыльнулся Неоптолем. – Скоро буду от своей тени шарахаться. – Он помолчал; затем пожаловался: – Я служу в царской хилии уже лет десять, и до сих пор только лохаг. Это я-то! Ты знаешь, Архелай, чего стоит мой клинок в битве. Но получается так, что безродные выкормыши, эти лизоблюды и пьяницы, получают почести и награды, а я – только шрамы на теле. Проклятье!

– Ты прав, брат… – ненависть черной тенью промелькнула по лицу Архелая. – Кое-кто получает новые богатые земли, а мой хорион скоро пустят с молотка. Эти филоромеи словно пиявки. Я уже забыл, как выглядит золото. В моем кошельке пусто, будто в желудке самого паршивого раба.

– Вот-вот… – Неоптолем опорожнил фиал. – М-м… – пожевал он губами, смакуя. – Удивительно, но вино у этого урода отменное.

– А ты сомневался, – хмуро улыбнулся Архелай и последовал примеру Неоптолема. – Надеюсь, и жаркое тебе придется по вкусу…

Изголодавшиеся гоплиты, оставив на некоторое время разговоры, дружно набросились на отменно приготовленную баранину, приправленную ароматическими травами, не забывая и дорогое родосское, лучившееся янтарем в запотевшем кратере. Перепуганный Сабазий, подглядывающий за ними в щелку двери, мысленно возносил молитвы всем известным ему богам (в которых он никогда не верил), чтобы те отвели от него неожиданную напасть в облике этих двух гоплитов царской хилии, скорых на расправу. Рядом с ним стояла его служанка из бывших гетер, уродливое и злобное существо, под стать самому Сабазию. Она была напугана не менее своего хозяина и теперь с трепетом ждала очередного распоряжения весьма необычных посетителей харчевни.

Родные братья таксиарх Архелай и лохаг Неоптолем дожидались Диофанта. На вчерашнем воинском смотре он шепнул им, что есть важные новости и нужно поговорить без лишних свидетелей. Архелай тут же назвал место встречи – «Мелиссу», потому что был немало наслышан про этот притон, где никто не задавал лишних вопросов и не интересовался личностями клиентов одноглазого Сабазия.

– Хайре! – увлеченные трапезой братья не заметили, как в харчевне появился и сам начальник царской хилии Диофант.

Одет он был чересчур просто даже для рядового гоплита – Диофант всегда отличался скрытностью и осторожностью, что не раз спасало ему жизнь в самых невероятных передрягах.

– Приветствуем тебя! – в один голос воскликнули братья и встали, выражая таким образом свое почтение к старшему по чину.

Диофант молча присел за стол и отхлебнул глоток вина из фиала, с некоторым подобострастием поданный ему Неоптолемом: в этом гиганте удивительно сочетались неуемная храбрость и льстивость, более подходящая низким и продажным душонкам.

Братья с тревогой смотрели на осунувшееся лицо Диофанта. Их начальник был явно чем-то озабочен и разгневан. Его хмурый и суровый облик не предвещал ничего хорошего, и братья, уже бывшие навеселе благодаря доброму родосскому, как-то сразу потрезвели и подтянулись.

– Иорам бен Шамах мертв… – медленно процедил сквозь зубы Диофант.

– Что?! – опять в один голос вскричали братья.

– Его распяли, как наемного убийцу, – Диофант и не пытался скрыть горечь в голосе. – А перед этим пытали…

– Даипп… – Архелай побледнел от ярости. – Будь проклят этот предатель!

– Да, все случилось по указке Даиппа, – подтвердил слова Архелая начальник царской хилии. – Он присутствовал при пытке. Нам донесли верные люди…

Неоптолем сидел молча, переваривая ужасную весть. Он лихорадочно вспоминал, что было известно иудею об его участии в заговоре против Лаодики, и пытался придумать подходящие оправдания, случись ему быть схваченным начальником царского следствия. В то, что лекарь выдержал пытки и никого не предал, лохаг поверить не мог.

– Его тело хотели бросить в скотомогильник, – продолжал Диофант, – но мои слуги выкрали останки, а затем похоронили тайно и с почестями, подобающими человеку высокородному.

– Но иудей был всего лишь лекарь… – осторожно сказал Архелай; он происходил из знатного рода и даже сама мысль, что иудей удостоился посмертных почестей как один из высокородных, ему казалось кощунственной.

– Иорам бен Шамах – родственник самого Симона Маккавея, царя иудейского, – с некоторой торжественностью молвил Диофант.

Архелай задумчиво покивал головой, соглашаясь с таким веским доводом, но в глубине души затаил возмущение. Он не знал, что хилиарх Диофант принадлежит к тайному братству ессеев, а потому его поступок казался таксиарху верхом святотатства.

– И что теперь? – наконец прорвало и Неоптолема, с трудом скрывающего страх перед возможным разоблачением. – Кто может поручиться, что иудей под пытками не назвал наши имена?

– Я! – отрезал Диофант. – У меня есть надежный человек из окружения начальника следствия. Он сообщил, что Оронт, это исчадие Лернейской гидры, рвал и метал после допроса Иорама бен Шамаха и сетовал на Даиппа, обвиняя его в мягкодушии и чрезмерной торопливости, из-за чего лекарь сошел в Эреб раньше, чем следовало бы, а он так и не смог добиться от него признания об участии в заговоре.

– Ну, если так… – с облегчением вздохнул Неоптолем и жадно выпил полный фиал.

– Но на этом наши неприятности еще не закончились, – хилиарх в гневе сдвинул свои густые черные брови. – Оронт все-таки разыскал место, где скрывается Митридат.

– О, боги… – в отчаянии пробормотал Архелай. – Это конец…

– Могло быть и так, – ответил ему Диофант. – Но и на этот раз покровитель царевича Дионис не дал свершится злодеянию. Наемный убийца сразил наповал одного из приближенных Тиграна, спавшего на том месте, где обычно почивает Митридат. Моаферн, принесший эту весть, рассказал, что царевич в это время миловался с какой-то девицей, потому ему было не до сна.

– Хвала Серапису! – воскликнул с благоговением Архелай. – Убийцу нашли?

– Нет. Он словно сквозь землю провалился. Подозревали персидских купцов, в это время пребывавших в Ани-Камахе, но стражи, приставленные к ним Вартаном Черным, в один голос твердят, что и персы и их слуги спали непробудным сном.

– Это все Оронт, – с уверенностью сказал Неоптолем – вино опять вернуло ему мужество и обычную развязность. – Попадется мне когда-нибудь этот пес… – злобно проворчал он, скрипнув зубами.

– Если Оронт знает, где находится Митридат, значит… – начал с тревожной задумчивостью Архелай.

– Именно, – понял Диофант недосказаное таксиархом. – Оронт настырен как волк, идущий по кровавому следу. Потому я и собрал вас здесь, чтобы посоветоваться, что нам делать дальше.

– Оронт не остановится до тех пор, пока не настигнет царевича, – молвил Архелай. – Митридату нужно уходить из Малой Армении.

– Куда? – спросил Неоптолем. – Опять в горы?

– На этот раз нет, – ответил за Архелая хилиарх. – Близятся серьезные события, и Митридат должен быть где-то неподалеку, но в подобающем его высокому сану обществе.

– Может, отправим его в Амис? – таксиарх выжидательно посмотрел на Диофанта. – Там сейчас Гай с Паппием.

– Митридат чересчур приметен, в отличие от Гая и молодого лекаря, – Диофант задумался.

– А может… кхм! – прокашлялся Неоптолем, – на Боспор, к царю Перисаду. Насколько я знаю, Митридат Евергет и Перисад были дружны, и, надеюсь, царь Боспора не откажет в убежище сыну старого друга.

– Великолепная мысль! – просиял Архелай. – У Перисада блестящий двор, он окружил себя выдающимися поэтами и мыслителями, и, наконец, Пантикапей, что называется, под боком. Хорошее судно доберется из Синопы в столицу Боспора за двое суток, а то и раньше, если будет попутный ветер.

– Пожалуй, ты прав… – медленно сказал Диофант; его чело прояснилось. – Пантикапей именно то место, где Митридат будет в безопасности. Уж там Оронт искать его не станет. А мы тем временем распустим слухи, что царевич опять скрывается в горах Париадра.

– Где сейчас Даипп? – спросил Неоптолем.

– Он укрылся в Понтийской Комане в главном храме богини Ма-Эннио, – ответил хилиарх.

– Гнусный хорек, – со злобой прошипел Неопто– лем. – Нашкодил, пустил свой зловонный дух – и опять в нору.

– Хитрец, – с ненавистью сказал Диофант. – Сам в норе, но его сикофанты рыскают днем и ночью, как голодные крысы. Ничего, мы подождем, осталось недолго.

– Значит, Пантикапей… – пытливо глядя на Диофанта, то ли спросил, то ли подтвердил мысли товарищей Архелай.

– Решено! – коротко рубанул воздух правицей хи-лиарх. – Для охраны и сопровождения Митридата из Ани-Камаха до побережья нужно направить отряд отборных воинов, надежных и многократно проверенных. Возглавишь их ты, Неоптолем. С тобой пойдет и Моаферн, он хорошо знает горы и дорогу в Малую Армению.

– Слушаюсь и повинуюсь! – просиял лохаг. – Для меня это большая честь, – он повел могучими плечами. – И возможность размяться. А то от сидения в Синопе у меня скоро мозоли на мягком месте образуются, – Неоптолем грубо захохотал.

– Ты, Архелай, нужен здесь, – Диофант предупредил вопрос, готовый сорваться с губ таксиарха. – Разыщи купца, нашего сторонника, и быстроходное судно, на котором Митридат выйдет в море. Заплати щедро – деньги у нас есть.

– Я знаю такого человека, – после некоторого раздумья сказал таксиарх. – Но мне нужно дня три, чтобы выяснить, где он сейчас находится. Мое отсутствие на дежурствах в царском дворце может заметить Клеон. А этот горе-стратег в последнее время стал чересчур подозрительным.

– Это я беру на себя, – успокоил его Диофант. – Пора уходить, – он поднялся, с легким беспокойством окидывая взглядом обеденный зал харчевни, постепенно заполняющийся личностями подозрительного вида.

– Ани-Камах! – воскликнул громче, чем следовало бы, радостный Неоптолем в предвкушении опасных приключений в горах, на вольном воздухе, вдали от изрядно надоевших казарм. – В путь! И да хранит нас Серапис…

При этом возгласе Сабазий, притаившийся снаружи «Мелиссы» под окном, возле которого сидели таинственные гоплиты, в испуге отпрянул в нишу, где находилась потайная дверь на задний дворик. Через него во время облав, изредка случавшихся и в этих, пользующихся столь дурной славой местах, уходили от городской стражи воры и разбойники. Хозяин харчевни, оправившись от испуга, не смог побороть в себе любопытство и рискнул подслушать разговоры странных и необычных посетителей. Но, к его глубокому сожалению, они разговаривали тихо, и только последний возглас Неоптолема достиг ушей пронырливого хитреца Сабазия.

«Ани-Камах… – размышлял он спустя некоторое время, пересчитывая серебряные монеты, оставленные на столе гоплитами. – Это очень далеко от Синопы… по-моему, где-то в горах… Интересно, что они там забыли? И почему такие богатые воины вдруг решили почтить своим посещением мою… м-да, скажем так, не очень видную и мало кому известную харчевню. Это подозрительно. Очень подозрительно…»

– Дай сюда! – чья-то смуглая худая рука выхватила монеты из пальцев Сабазия.

Это была служанка хозяина харчевни Зопира, старая гетера, а ныне его сожительница.

– Пошла прочь! – хозяин харчевни с воинственным видом попытался овладеть серебром, но Зопира оттолкнула его с такой силой, что он едва не грохнулся на пол.

– Верни сейчас же! – вскричал Сабазий в отчаянии, глядя, как монеты исчезают в засаленном кошеле, привешенном к узкому пояску служанки.

– Ох-ох, какие мы грозные, – подбоченясь, съязвила Зопира. – Уймись, неумытый. Лучше скажи, кто эти гоплиты и почему ты подслушивал их разговоры?

– Я… подслушивал? – смешался хозяин харчевни. – С чего ты взяла?

– А где тебя носило столько времени? Уж я-то знаю, что ты за штучка. Так о чем они говорили? Расскажешь, верну половину денег. Нет – еще и скалкой накостыляю.

– Давай… – поколебавшись чуток, жадно протянул руку Сабазий.

– Э-э, больно торопишься, мой миленький, – Зопира рассмеялась противным скрипучим смехом. – Сначала дело, а плата потом. Может, ты мне соврешь?

– Это мои деньги! – вскричал хозяин харчевни. – А ты всего лишь моя служанка.

– Но не раба! – отрезала Зопира. – Ты мне второй месяц не платишь ни асса. Я, конечно, терпеливая, но не на столько. Все хозяйство на мне, да еще и тебя приходится ублажать. Может, мне уйти из «Мелиссы»?

– Нет, что ты! – испугался Сабазий. – Ладно, слушай…

Выслушав хозяина-сожителя, Зопира задумалась. Но не надолго. В ее глубоко посаженных глазках вдруг вспыхнул огонь, и она страстно зашептала ему на ухо:

– Это заговорщики! Могу поклясться чем хочешь. Меня не проведешь.

– Чур тебя! – замахал на нее руками Сабазий. – В моей харчевне таким делать нечего.

– Да уж, – ехидно хихикнула старая гетера. – Сюда при-ходят только люди благонравные и честные. Помолчал бы…

– И что теперь?

– Эх ты, размазня! К тебе деньги, можно сказать, сами плывут в руки. Большие деньги.

– Как это? – прикинулся дурачком Сабазий, лихорадочно соображая, как обмануть Зопиру.

– Не знаешь, – откровенно рассмеялась служанка. – Отъявленный лгун и пройдоха, вот кто ты такой, Сабазий. Пойди к заместителю начальника следствия Оронту. Думаю, ему будет очень интересно послушать тебя. А человек он щедрый.

– К Оронту?! – побледнел Сабазий. – Ты с ума сошла! Лучше уж сразу в петлю.

– Боишься? – презрительно покривилась Зопира. – Тогда я пойду. Не волнуйся, на меня он не позарится, ему молодые нравятся.

– Я сам! – испугавшись, что Зопира опередит его, Сабазий закрыл телом входную дверь. – И не к Оронту, а к главному жрецу богини Ма Даиппу.

– И то ладно, – спокойно согласилась служанка. – У Даиппа денег побольше. Вон какие жирные хари у его сикофантов.

– А теперь отдай мою половину, – решительно сказал Сабазий, дрожа от обуявшей его жадности – он уже мысленно представлял, сколько ему заплатит главный жрец.

– Больше ничего не хочешь? – прищурилась Зопи-ра. – Я пошутила. Денег ты не получишь. Проваливай. А мне нужно идти кормить наших припадочных. Слышишь, вопят, как полоумные, жратву требуют. И твое разбавленное вино, которым только тараканов травить.

– Подлая шлюха! – выругался Сабазий и в ярости схватил длинный кухонный нож. – Я не позволю!..

– Остынь, – с угрозой сказала Зопира, поднимая со скамьи остроконечный железный вертел. – Даипп отсыплет тебе кучу серебра. Уж ты-то и не подумаешь поделиться со мной. Ну да ладно, я не жадная. Мне хватит и этих…

Окинув его с ног до головы презрительным взглядом, служанка бросила вертел на пол и вышла. Сабазий, тяжело дыша от непривычного возбуждения, долго и бессмысленно разглядывал нож, покрытый пятнами запекшейся крови одного из тех баранов, которые сейчас мирно подрумянивались над очагом. Наконец хозяин харчевни глубоко вздохнул, приходя в себя, и жадно допил оставшееся от гоплитов родосское. Его единственный глаз округлился и излучал какой-то дикий, безумный свет.