Глава 4
– Поручик, послушайте… – Кукольников теребил за плечо Деревянова.
– Ну, что там еще? – сонным голосом спросил Деревянов Он проснулся и тяжело заворочался на оленьих шкурах, сваленных в углу избушки.
– Дурные вести, – коротко ответил ротмистр.
– А когда были хорошие? Деревянов наконец выкарабкался из-под мехового одеяла и зашарил вокруг себя в поисках торбасов.
– Христоня! – позвал он вестового. – Христоня, мать твою, ты где!?
– Туточки я… Христоня не вошел, а ввалился в избушку.
От него разило, как из пивной бочки. Придерживаясь за дверной косяк, он хмуро уставился на поручика.
– Надобно чаво? – спросил вестовой и неожиданно икнул.
– Торбаса подай.
– Да они ж, енто, перед вами.
Казак снова икнул, но уже в ладонь.
– Ладно, иди… – закряхтел Деревянов, пытаясь надеть распаренную в тепле обувку. – Нет, постой! Неси водку!
– Нетути, – с сожалением ответил Христоня. – Ишшо третьего дня, енто, в расход пустили.
– Поищи! – рявкнул Деревянов. Он вышел из избушки и долго тер лицо сухим морозным снегом.
– Ты еще здесь?! – вызверился Деревянов на Христоню. Вестовой, словно утопающий за соломинку, держался обеими руками за дверь.
– Ей богу, нету, вашскородие, – перекрестил живот Христоня. – Спирт.
– А, черт с тобой, тащи спирт!
– Господин поручик, – официально напомнил о своем присутствии ротмистр Кукольников. – Сегодня, думаю, нужно воздержаться от спиртного. Причина довольно веская.
– Там, – ткнул пальцем Деревянов в заплеванный пол, – не дадут, ротмистр. И на все дурные вести, с вашего позволения, мне чихать. Что там у вас?
– Пепеляев разбит, – ровным, бесстрастным голосом сказал Кукольников, привыкший к черной меланхолии Деревянова. – Ракитин застрелился. Боеприпасы и продукты от Свенсона захватили большевики. Обоз с пушниной и зимним обмундированием якуты-каюры тоже привели к ним.
– Ну!.. – взъярился Деревянов. – Перестреляю всех!
– Поздно, поручик, слишком поздно. По данным разведки, на расстоянии двухнедельного перехода от нас сильный отряд красных. Они направляются в нашу сторону.
– Все. Крышка… Деревянов грузно ухнул на колченогий табурет и застыл, уставившись невидящим взглядом на Кукольникова.
– Отряду – да… – сказал Кукольников.
Неожиданно ротмистр быстро шагнул к двери и резко рванул ее на себя. Согбенный Христоня, который стоял, прислонив ухо к двери, буквально впорхнул в избушку, но, зацепившись за порог, едва не грохнулся на пол. При этом казак выронил флягу со спиртом и немудреную закуску.
– Подслушивал? – с угрозой спросил Кукольников.
Зловещая темень холодных глаз бывшего жандарма парализовала обычно разбитного вестового. Христоня, судорожно зевая открытым ртом, словно рыба, выброшенная на берег, замычал что-то невразумительное.
– Подслушивал… – ответил за него Кукольников. Он неожиданно резко и точно ударил Христоню в солнечное сплетение, и вестовой беззвучно рухнул на пол.
– Расстрелять мерзавца! – резко сказал Кукольников.
Он брезгливо вытер руку носовым платком.
– Большие уши и длинный язык всегда сокращают путь к праотцам, – добавил бывший жандарм назидательно.
– Господин ротмистр! – зло вскинулся Деревянов. – Здесь пока командую я! Прошу об этом не забывать. За Христоню я ручаюсь.
– Добро… – после недолгого раздумья молвил Кукольников. Какая-то новая мысль пришла в голову ротмистру, и он рывком поставил обеспамятевшего Христоню на ноги.
– Выйди вон и карауль у входа, – приказал он вестовому. – Никого не пускать.
– Слушаюсь! – прохрипел казак и поторопился исчезнуть.
– Так что, господин поручик, пора… – плотно прикрыв дверь за Христоней, негромко сказал Кукольников, обращаясь к хмурому Деревянову.
– Похоже, что действительно пора… – кивнул тот хмуро.
Нагнув голову, до синевы бледный Деревянов зашагал по избушке.
– Возьмем Бирюлева и Христоню, – продолжил ротмистр. – Бирюлев ждет в пяти верстах отсюда. В охотничьем зимовье. Запас продуктов вполне достаточен. Три оленьих упряжки и десяток запасных оленей. Уходим сегодня ночью.
Кукольников словно швырял слова в сторону поручика, бездумно мерявшего шагами избушку из угла в угол.
– Проводник?.. – поднял глаза на ротмистра Деревянов.
– Проводник под охраной доставлен позавчера. Он находится у Бирюлева.
– Вести согласен?
Кукольников презрительно покривил губы.
– В случае отказа я приказал перестрелять всю его семью, – сказал он жестко. – Это самый надежный способ укрощения строптивых туземцев. Побежал, как молодой.
– Найдут по следам.
– Сомневаюсь. Уйдем через перевал. Путь длиннее, зато надежней. В той стороне нас искать не будут. Прикроем следы снежными лавинами, если метель не поможет.
– Нужно предупредить остальных о приближении отряда красных.
– Зачем? Кукольников криво ухмыльнулся.
– На алтаре мучеников белого движения еще достаточно места, – сказал он цинично. – Пусть потреплют большевиков наши господа офицеры. В плен сдаваться им как-то не с руки, наследили немало, такое не прощается. А после боя красным будет не до нас, поручик.
– Но все-таки…
– Уже распорядился, – понял ротмистр Деревянова. – Наши пластуны в полном составе встретит красных у входа в долину. Так что отряд врасплох не застанут…
Когда трое суток спустя красноармейцы вылавливали прорвавшихся сквозь кольцо оцепления белогвардейцев, на вершине перевала тяжело ухнул взрыв, и снежная лавина, набирая скорость, устремилась в ущелье, заметая следы небольшой группы во главе с поручиком Деревяновым.
