Профессор Слипчук умирал. Умирал медленно и тяжело. Разметавшись на больничной койке, он глухо стонал, время от времени что-то бессвязно выкрикивал; сквозь сухие запекшиеся губы слова вылетали с трудом. Три профессора, врачи высочайшей квалификации, двое суток боролись за жизнь коллега — и тщетно. Даже точный диагноз, к стыду медицинских светил» поставить не удалось. Все сошлись на том, что случай уникальный — внутреннее кровоизлияние. Без видимых причин. Еще два дня назад могучий бас здоровяка профессора слышно было во всех уголках клиники и ничто не предвещало таких печальных событий. Тем более что профессор готовился к заграничной командировке и совсем недавно прошел всестороннее медицинское обследование — заключение о состоянии здоровья ученого было вполне удовлетворительным. И вот теперь новейшие медицинские препараты и усилия врачей оказались тщетными против неотвратимо приближающейся смерти. У двери палаты рыдали безутешные жена и дочь Слипчука, толпились ученики и ассистенты. К исходу дня жизнь оставила профессора.

В кабинете начальника УВД полковника Шумко всегда царил полумрак. Тяжелые, давно вышедшие из моды плюшевые шторы, несколько столов, составленных буквой “Т”, прочные чешские стулья с жесткими сиденьями, большой сейф, покрашенный под дерево, тумбочка с телефонами и селекторным устройством— вот и вся обстановка кабинета.

— Василий Петрович, к вам посетительница, — секретарша бесшумно проскользнула в приоткрытую дверь кабинета.

— Вера, я же просил — всех посетителей направлять к моему заместителю. По крайней мере до завтра.

— Простите, но это жена умершего профессора Слипчука…

— Что? Проси немедленно. Все телефоны переключи на себя — я занят…

Ирина Прокопьевна, жена профессора, была односельчанкой полковника и даже приходилась ему дальней родственницей. Правда, встречались они очень редко, но были в хороших, дружеских отношениях уже много лет, по крайней мере с тех пор, как капитан Шумко демобилизовался после разгрома японцев и начал работать оперативным уполномоченным уголовного розыска города, в котором вскоре поселился и молодой врач Слипчук. Последний раз они встречались совсем недавно при весьма печальных обстоятельствах — на похоронах профессора.

— Заходи, Ира, здравствуй.

— Здравствуй, Вася…

— Садись.

— Спасибо… Я к тебе по делу. Не понимаю, что это может значить, но вся эта история настолько невероятна…

— Что за история?

Понимаешь, после смерти Коли я случайно нашла в его бумагах вот эту записку…

И Ирина Прокопьевна положила на стол перед полковником измятый листок бумаги с машинописным текстом…

Начальник отдела уголовного розыска Майор Клебанов уже собрался выйти из своего кабинета, как включилось переговорное устройство.

— Григорий Яковлевич, срочно зайди ко мне…

Шумко, озабоченный и серьезный, заложив руки за спину, вышагивал по кабинету.

— Слушаю, товарищ полковник.

— Григорий Яковлевич, тебе известны обстоятельства смерти профессора Слипчука?

— Да, в общих чертах.

— Ну и?..

— Криминала, насколько я знаю, нет. Правда, болезнь какая-то странная… И заключение медэксперта довольно-таки невнятное. Но медицина ведь не всесильна. И не все тайны человеческого организма ей открыты и понятны.

— То-то и оно… Поторопился, мне кажется, медэксперт. Придется нам теперь в этих тайнах разбираться.

— А в чем дело, товарищ полковник? 

— Прочти…

Ничем не примечательный измятый листок бумаги и несколько машинописных строчек: “Слипчук! Я долго ждал. Час мести пробил. Ты подохнешь на этой неделе. До скорой встречи на том свете. Гайворон”.